Ев. от Странника. гл. 68. Success

      Шафран, цианид... жасмин, полевые цветы... наконец, – кедры-сосны и возбуждающий мускус, – аромат успокоился, отволновался-раскрылся – настроение создано. Ему нравились больше другие – дорогие духи для мужчин от Франсиса Куркджяна, но он счел их сегодня недостаточно строгими. Ведь когда тебе хорошо-неосмысленно, и ты беспечно-расслаблен, то ошибки почти неизбежны – неминуемы, – ибо каждая мелочь, любой самый тончайший нюанс в хирургии фатален. Посему happy mood для себя доктор Гайзман предпочел создать иным способом – в совокупности с чувством комфорта, уверенности, концентрацией мысли, внимания, и всем прочим, присущим «успеху». Он давно уже изобрел свою формулу, комбинируя элементалы, и придумал название: «Success». Во всех смыслах оно было вполне гениально – одинаково значило и в латыни, и в английском «успех», да еще и «удачу» и «успешного сверхчеловека»; кроме этого, «Success» звучало весьма сексуально, привлекательно, дерзко и категорично-уверенно. В общем, он был доволен собой, но пока комбинировал все в разнобой. Запив капсулу дикседрина холодным зеленым чаем, доктор Гайзман позавтракал, выкурил «ритуальную» сигарету, что позволял себе только дома, и поехал в отцовскую клинику на его же любимом двести-пятидесятом «феррари» шестьдесят четвертого года.

      Этой ночью Арт Гайзман так и не смог толком уснуть. Безумные слова Джессики не давали ему покоя. С одной стороны, – его отец – глава клиники, уехал на конференцию, оставив его главным, хоть и расписал все «по полочкам». С другой же, – казавшаяся вполне адекватной, но очень странная новая пациентка сулила ему исполнение тайных желаний. Любой слабак, оказавшись на его месте, принял бы вечером снотворного или виски и спокойно отправился спать, оставив времени решать за него животрепещущие задачи, но молодой доктор терпеть не мог отупляющие разум транквилизаторы и алкоголь. «Психостимуляторы... Но кто их не принимает? Дурачки, разве что, – те, кто не осознает несовершенство человеческого мозга в его полусонном обыденном состоянии». Бежать от проблем – также, было не в его кредо-правилах. И вот, под утро, – когда чаша весов-размышлений склонилась уже в пользу Джессики-Лейлы, – за дело принялись ангелы. «Внутренний» диалог длился недолго. Оказалось, – совсем несложно сыграть на гордыне молодого амбициозного доктора, задевая его по больному. А испытывая угрозу, человек перестает мыслить логично, ведь тогда в его разум вмешиваются самые древние и примитивные «средства защиты» – те части мозга, что обеспечивали ему некогда выживание, не заботясь о нуждах стратегии. Посему утром, приехав на работу в слегка взвинченном состоянии, доктор Гайзман отдал приказ о подготовке Джессики к операции.


                ******


      — Пациентка готова. Анестезиолог прибыл и уже занимается ею, – доложила вошедшая медсестра. – Вы уверенны, что сами хотите провести операцию? Ваш отец…
      — Что «мой отец»? – грубо спросил доктор Гайзман.
      — Я хотела сказать, – ему не понравится то, что вы сами взялись за такую сложную операцию. Нет причин проводить ее прямо сейчас, тем более, что она себя чувствует...
      — Если бы я прислушивался к мнению своего отца и принимал всерьез его отзывы о моих способностях и талантах, то кастрировал бы сейчас котов в ветлечебнице. У вас есть еще какие-то возражения?
      — Я отдала всю свою жизнь этой клинике и не заслужила того, чтобы со мной разговаривали подобным тоном.
      — Извините. Я немного волнуюсь перед операцией.
      — Я чувствую, что вы сомневаетесь. Еще не поздно все отменить.
      — Все хорошо. Идите, – скажите анестезиологу, чтоб начинал первую стадию наркоза. Понадобится нейровегетативная блокада, дроперидол и фентанил внутривенно. Мне не нужен труп на столе.
      — Доктор Грин знает свое дело, – ответила медсестра и вышла, оставив молодого нейрохирурга смотрящим на себя в зеркало.

      Зрачки глаз в отражении неумолимо расширились, – вместе с этим Арт ощутил силу, спокойствие и уверенность в своей правоте. Спустя двадцать минут, помедитировав во время мытья рук, что тоже являлось неким таинством и ритуалом, он позволил надеть на себя халат, перчатки, стерильную маску, и твердым шагом проследовал в операционную.

      Джессика пребывала в состоянии некоторой эйфории. Казалось, ей решительно все равно, что с ней теперь происходит. Можно даже предположить, что как личность, на операционном столе, она как бы отсутствовала. Маленький кусочек дюралюминия, непонятным образом угодивший ей в голову, находился рядом с гипофизом. Чтобы случайно не повредить близкие к извлекаемому осколку участки, врач принял решение – держать пациентку в сознании, насколько это возможно.

      Буквально в последнее мгновение, когда доктор Гайзман готов был уже приступить к операции и сделать первый разрез, взгляд Джессики стал совершенно осмысленным, но каким-то холодным, – чужим. Не имея возможности видеть хирурга, она пристально посмотрела на операционную медсестру. Во время нейролептанальгезии пациент находится в сознании, но не испытывает эмоций, поэтому медсестра сразу заподозрила неладное. Окликнув доктора, она внезапно выронила скальпель и потеряла сознание. Когда же сестра пришла в себя и поднялась с пола, то увидела то, о чем ей придется десяток раз рассказывать детективам.

      Вместо Джессики, – лежащей теперь на носилках, – на операционном столе находился сам доктор Гайзман. Его лоб украшал аккуратно зашитый свежий шрам от лоботомии. Два других ассистента были мертвы…


                ******


      — То есть, вы хотите сказать, что находились в обмороке все то время, пока два других сотрудника операционного блока поменяли местами хирурга и пациента, а затем сделали ему лоботомию? – спросила девушка детектив, аккуратно разложив на столе фотографии с места преступления.
      — Именно так. Хоть я и не уверена в том, что с Артом это сотворили они. Каждый из них занимался своим делом и был доволен, как работой, так и оплатой, что получал. Им незачем так поступать, – почти спокойно ответила Анна.
      — Вы сказали: «С Артом», – назвали его по имени. Между вами было что-то еще, кроме работы?
      — Мы все так его называли. Доктор Гайзман у нас один. Но какое это имеет значение? Если предполагаете, что я убила его из ревности, то посмотрите видео с камер.
      — Записи с камер видеонаблюдения подтверждают ваши слова. Но я еще ни разу не встречала подобного. Зачем так досконально записывать процесс операции? Тем более, что по закону делать подобное можно только с письменного согласия пациента. У вас есть такой документ относительно Джессики?
      — Тут уж доктор Гайзман выбрал из двух зол наименьшее. Риск обвинения во врачебной ошибке и наказание за нее перевешивают обвинение в нарушении прав.
      — Или он хотел все и вся контролировать.
      — И это тоже. Хороший хозяин должен знать, что творится в его частной клинике. Иногда он даже корректировал нас дистанционно.
      — Как такое возможно?
      — Опыт. Взгляд со стороны способен уловить те детали, которые нам самим незаметны.
      — И вас самих это не напрягало?
      — Мы привыкли. Сочли это даже полезным, позволяющим исключить кривотолки, интриги. Все знают, что нас оценивает сам доктор Гайзман, наблюдая за нашей работой, а не его приближенные нашептывают ему, о том, кто и в чем более компетентен.
      — Да, все так и говорят.
      — Так зачем же вы тогда в тысячный раз обо всем этом меня спрашиваете?!
      — Дело очень странное. Если оно получит огласку, то может дойти до того, что и клинику придется закрыть.
      — К чему вы клоните?
      — К тому, что, возможно, существуют детали, которые вы утаиваете.
      — Я ничего от вас не утаиваю. Поговорите с Джессикой.
      — Адвокаты родителей Джессики Биллс добились запрета на ее допрос.
      — Так чего же вы хотите от меня? Срываете на мне злость за то, что беспомощны в этом деле?
      — Я понимаю ваше негодование, но…
      — Перестаньте играть в Шерлока, детектив. В жизни все происходит иначе, – не так, как в книгах и сериалах.
      — Так просветите меня, – сказала девушка-детектив, пытаясь изобразить то ли сарказм, то ли значимость.
      — Как только мэр поужинает с настоящим хозяином клиники, дело будет закрыто. Никаких сенсационных разоблачающих статей в прессе, никакого дополнительного расследования, – ничего подобного не случится. Я вернусь к своей работе, а вы – к своей… Если не попытаетесь ослушаться руководство. Зачем, думаете, сюда послали именно вас?
      — Как не прискорбно, – вы правы. Но, с этим делом явно что-то не так.
      — Там, где большие деньги, всегда что-то не так. Я могу быть свободной?
      — Да, свободной… Мы позвоним вам, если понадобитесь.
      — А вот это уже вряд ли, – ответила Анна, вставая. – Мой вам совет, – бросайте эту работу. Поищите лучше романтику в другом месте. Только не вздумайте влюбляться в хирурга.
      — Да уж… Постараюсь не влюбляться… – медленно ответила девушка-детектив,
 убирая в папку кровавые фотографии.

                ******


      Узнав о прошествии, вернулся с конференции отец Арта и глава поликлиники доктор Рон Гайзман. Какое-то время он пребывал в некоей прострации и практически ни с кем не общался. Но, встретившись с Анной, доктор решил сам немедленно навестить пациентку своего сына. Поправлялась она на удивление быстро…

      — Здравствуйте, доктор. Я вас ждала, – сказала Джессика с грустной улыбкой.
      — Правда? – ответил Гайзман старший с легким недоумением в голосе. – Что ж, здравствуй, Джесси.
      — Правда. Любой отец на вашем месте захотел бы узнать всю правду о том, что на самом деле случилось.
      — Не знаю, каким именно образом, но мне кажется, что ты имеешь прямое отношение ко всему этому.
      — Нет, не прямое. Не я выполнила краниотомию и иссечение лобной доли.
      — Я этого и не говорил. Ты студент-медик? Для девушки, пережившей такую аварию и амнезию… Память к тебе возвращается?
      — Не думаю, что моя память о прошлом сейчас волнует вас больше всего. Вы хотите найти виновного. Но не для того, чтобы его покарать… Хоть я и не исключаю подобного поворота событий, – это в ваших руках. Вам нужен козел отпущения. Но напрасно вы корите себя в случившемся. Не думаю, что вы были плохим отцом Арту.
      — Что ты знаешь о нем? Вы были близки?
      — Знаю достаточно для того, чтобы говорить вам об этом. Насколько мне известно, мы никогда не встречались до того момента, пока я не попала сюда. Осталась бы переписка, отмеченные в телефоне звонки… Если хотите выместить свою злобу на мне и думаете, что вам это поможет, – вперед. Но знайте, что я никого не принуждала тем или иным образом сделать лоботомию вашему сыну. Мы с ним беседовали до операции. Это я помню… Правда, несколько смутно.
      — И о чем же вы с ним говорили?
      — Я просила его не делать мне операцию. Он ответил, что тогда я проживу всего несколько лет. Остальное… сплошной туман. Не вините себя, доктор. Хоть вы и не уделяли должного внимания сыну, хоть и не верили в него, как в себя, но вы дали ему все, что необходимо, а остальное… Лишь следствие причин, от вас не зависящих. Вы замечательный хирург. Спасаете жизни… Ваше жестокосердие и цинизм это не более чем инструменты, необходимые для работы. Как и запасы метедрина в лаборатории у вас дома. Без них вам не обойтись в вашем труде. Арт же был слаб…
      — Не говори так! Не смей… Не знаю, кто тебе наговорил это все обо мне, но… Кажется, я догадываюсь. – На глазах доктора выступили слезы, но он мгновенно взял себя в руки.
      — Анна тут не причем. Она любит вас, и никогда не стала бы рассказывать подобное кому бы то ни было.
      — Но как? Откуда тебе известны такие подробности?
      — Сложно объяснить. Я просто знаю – и все. Авария изменила меня.
      — Занимаясь хирургией и нейрологией, я повидал всякого. Иногда травмы мозга действительно открывают в человеке удивительные способности. Но, чтобы так…
      — Вы не верите мне, но я могу доказать… Если это останется между нами. Сейчас, например, вы очень хотите оставить меня и поехать домой. Но спать вы не собираетесь, несмотря на то, что очень устали. Вы примете пару таблеток и станете перелистывать свои старые записи. Они в оранжевой папке. Там как раз собраны материалы о необъяснимых случаях в медицине. Об этом не знает никто, кроме вас.
      — Твой случай требует тщательного изучения…
      — Даже не думайте. Я не хочу быть вашим подопытным кроликом.
      — И насчет операции, – как я понял, – ты тоже не передумаешь? Я мог бы спасти тебя, – продлить тебе жизнь
      — Даже, несмотря на то, что вы считаете меня причастной к случившемуся?
      — Не считаю, но чувствую… Это… за гранью. И не имеет теперь значения.
      — Все в жизни имеет значение. Вы можете убить меня. Можете продлить мне жизнь. А можете оставить все так, как есть.
      — Теперь, когда ты очнулась, никто не в праве решать за тебя.
      — Я несовершеннолетняя. Вы можете уговорить моих родителей или сами сделать все так, как вам хочется. Мне не жаль вашего сына. Думаю, что он получил по заслугам, – сказала неожиданно Джессика.
      — Зачем ты говоришь мне это? Хочешь умереть? – угрозы в словах доктора не было, лишь неподдельный живой интерес.
      — Затем, чтобы вы не питали по отношению ко мне никаких напрасных иллюзий. Вам сейчас тяжело. Так будьте же беспристрастны, как во время вынесения вердикта… то есть диагноза, или во время проведения операции. Мое мнение вам известно. Больше мне нечего вам сказать.
      — Знаешь, кое в чем ты права. А еще, каждый хирург должен помнить о том, что в любой момент он может сам оказаться на операционном столе. Как бы я не любил своего сына, но я не хотел бы стать его пациентом…подопытным. Наша работа на грани добра и зла, но не за этой чертой. Я чувствую в тебе огромный потенциал и те самые качества, которых Арту недоставало. Уповать на то, что дороги жизни снова сведут нас, не в моих правилах. Поэтому, держи, – с этими словами доктор Гайзман протянул Джессике свою визитку. – На обороте мой личный номер. Позвони, если нужны будут рекомендации или любая другая помощь.
      — Я запомню его и обязательно вам позвоню. Но обещайте оставить меня в покое, – ответила Джессика-Лейла, возвращая визитку.
      — Отставлю. После некоторых необходимых формальностей, – доктор Гайзман встал, почти чопорно кивнул Джессике и вышел за дверь, понимая, что выполнить свое обещание в полной мере он будет все же не в силах.


                ******


      Вскоре травма Джессики была признана неоперабельной. «Бедняжку», так и не вспомнившую своих родителей, спустя три недели выписали из клиники, и о ней скоро «забыли». Ввиду того, что в крови доктора Гайзмана младшего и его ассистентов судмедэксперты обнаружили дексамфетамин и фентанил цитрат, – дело быстро замяли, закрыли и сдали в архив. Прошел год. Джессика окончила школу и, сменив имя на Лейла Билл, поступила в престижный колледж. Надо ли говорить, что круг ее друзей и интересов за этот год значительно изменился. Первым получил отставку ее не в меру самовлюбленный парень, за ним последовали лживые куклы-подруги. Не существовало, пожалуй, ни одного щекочущего нервы занятия, которым бы не увлекалась новая Джессика-Лейла. Она прыгала с парашютом, стреляла, лазала по горам, гоняла на байках и спортивных машинах, занималась серфингом, горными лыжами, дайвингом, фигурным катанием и черт знает, чем еще. Кроме того, у нее появился интерес к точным наукам. Быстро освоив образовательную программу, рассчитанную, по ее словам, на дебилов, она всерьез увлеклась квантовой механикой и астрофизикой, зачитываясь скучными формулами так, словно это были романы для женщин. Впрочем, и о зове природы она не забывала. Только теперь в ее жизни стали появляться настоящие мужчины, а не холеные сынки и нарциссы. Не было в колледже девушки, настолько всесторонне развитой, и так любящей жизнь, как она.

      Однако присутствовала все же в этой бочке меда и маленькая ложечка дегтя. Мало кто мог похвастаться тем, что хорошо знал Лейлу, или же был с нею дружен. Она видела людей насквозь, ловко ими манипулировала и зачастую не скрывала к ним своего снисходительно-пренебрежительного отношения. Лишь те немногие, кто этого действительно заслуживал, могли рассчитывать на ее внимание и благосклонность; прочие же – побаивались, восхищались и тихо ненавидели «инопланетянку» Лейлу-Джессику Билл.

      — Признайся, ведь ты же сайлон, – сказал как-то ей новый парень – выдающийся хакер и гик по прозвищу Стелс, после очередного сексуального марафона.
      — Кроме того, что у меня в голове алюминиевый осколок после аварии, я вполне обычная девушка.
      — Как ты узнала, что тебе осталось жить несколько лет?
      — Меня хотели оставить в клинике и наблюдать. Каждый день анализы, тесты, энцефалограмма, томография… Но я поняла, что здорова, а меня хотят там оставить в качестве подопытного кролика. Тогда я поговорила по душам со старым доктором Гайзманом, и он отпустил меня.

      «А так же, – как на духу рассказал тебе о своих не вполне законных исследованиях, уничтожил твою историю болезни, забыл о твоих супер-способностях и не стал больше копать, пытаться распутать странную историю со своим сыном, – раздался в голове Джессики тихий ехидный голосок. – Ты, правда, веришь в то, что ты – обычная девушка?»...

      — Ты сайлон, или ведьма, манипулирующая людьми, – сказал Стелс, вторя тихому голоску.
      — Да, я ведьма, – рассмеялась Джессика-Лейла. – И я повелеваю тебе встать и снова овладеть мною!
      — Твой аппетит к жизни меня немного шокирует, – простонал парень, наблюдая, как его, побаливающий уже член снова наливается кровью.
      — А как бы ты себя вел, зная, что прожил уже большую часть жизни, и осталось совсем чуть-чуть, – при слове чуть-чуть Джессика оседлала Стелса и медленно опустилась на него, улыбаясь, примерно, как Саша Грей*.
      — Я поехал бы на Тибет искать просветления, в надежде обрести вечную жизнь, – хрипло ответил парень.
      — Не порти момент чепухой, – прошептала Лейла-Джессика и прижала палец к губам своего друга.

      Они были отличной парой – дьявольски умный, смахивающий на пирата хакер и ненасытная прекрасная ведьма. Но бурная река жизни разлучила их – унесла в разные стороны. Стелс впал надолго в депрессию и почти не отходил от компьютера, используя свой талант лишь для того, чтобы иногда своровать денег. Остальное время он курил дурь, глотал колеса, вдыхал закись азота и смотрел бесконечные сериалы о космосе. Джессика не нашла расставание слишком грустным. К тому времени она успела уже, как вампир, впитать знания и навыки Стелса, и жаждала новых приключений, открытий и ощущений. Закончив престижный Бард-колледж в Аннандейл-на-Гудзоне, ей захотелось поехать учиться в Германию – в самый первый ее, древний Гейдельбергский университет, основанный еще в пору мрачного средневековья.


                ******


      Въехав в женское общежитие, Джессика-Лейла с удивлением обнаружила свой трехместный Wohnblock совершенно пустым, – это при том, что вокруг царил свойственный первым дням шум, кутерьма и веселье. Казалось, что того количества молодежи, которое бродит по территории кампуса и коридорам «Ruprecht-Karls-Univer» приютить просто не в состоянии, а тут, бац, – пустая локация. Не будучи суеверной, Лейла-Джессика разобрала чемодан, разложила-развесила вещи, переоделась и, наконец, удовлетворенно кивнула – именно о таком симбиозе нордического-нелюдимого с интернациональным-общественным она как раз и мечтала. Удобно устроившись на кровати, Лейла принялась изучать «карту местности», не обращая внимания на странный грохот и музыку за стеной. Спустя пару минут она переключилась и полностью погрузилась в в привычное чтение, и пребывала уже, как наяву, в горячих объятиях утонченного обходительного и щеголеватого развратника и авантюриста профессора Шрёдингера, находящегося на пороге открытия волновой функции, когда в дверь постучали.

      Сердито нахмурившись, отложив книгу в сторону, Лейла-Джессика встала, открыла щеколду замка и отступила назад, ожидая увидеть подвыпивших старшекурсниц. Дверь медленно отворилась, но вместо ожидаемых «наглых рич-бич», на пороге возникло-материализовалось из солнца создание неземной красоты. Девушкой назвать ее решился бы разве что кто-то вульгарный, – «фея иль нимфа» – еще куда бы ни шло. Падающий сзади мягкий вечерний свет играл протуберанцами в ее волосах цвета спелой пшеницы, подсвечивал тоненькое шелковое платьице так, что, казалось, будто она вся сияет, окруженная сказочной аурой. Огромные глаза цвета зеленых сапфиров сверкали на безумно милом юном лице, а фигурка – действительно, вне всяких сомнений, – песочные часики...

      — Никогда еще не видела таких красивых ног, – пробормотала Лейла заворожённо.
      — Спасибо, – ответила фея, ничуть не смутившись, и, закатив чемодан, достала из него бутылку ярко алого гранатового ликера. – Выпьем за новоселье? – запросто предложила она, – Меня зовут Корнелия. Для тебя – просто Кора.


                ***WD***


      *Имеются в виду парфюм «Baccarat Rouge» и «Oud silk mood». Последний включает болгарскую розу, папирус и синюю ромашку из Марокко. Запах этих духов на самом деле отлично поднимает настроение, что полностью соответствует названию. В изготовлении используются довольное редкие натуральные материалы, поэтому цена в 275 евро за флакон вполне справедлива. Франсис, должен будешь)

      *C9H13N Воздействие декседрина на организм обусловлено повышением дофамина и норадреналина в центральной и периферической нервной системе. Центральное стимулирующее действие является более выраженным. Оно включает: улучшение настроения; повышение концентрации внимания; формирование чувства уверенности; ощущение физического и психологического комфорта; усиление двигательной и речевой активности; подавление голода и сонливости; повышение работоспособности.

      Декседрин применяется в медицине при лечении синдрома дефицита внимания и гиперактивности, нарколепсии и ожирения. В рамках комплексной терапии СДВГ препарат купирует поведенческие нарушения и повышает концентрацию внимания. У пациентов с нарколепсией – устраняет сонливость, позволяя оставаться бодрыми большую часть дня. При ожирении положительный эффект Декседрина заключается в подавлении аппетита и последующем снижении веса. Как и все путное, у нас практически запрещен.

      *В августе 2018 года раритетный Ferrari 250 GTO красного цвета был продан за 48,4 млн долларов на аукционе Sotheby’s.

      *Саша Грей, – величайшая драматическая актриса всех времен и народов. Фильмы с ее участием еще при жизни стали классикой, а доброта, скромность и невинная красота завоевали сердца миллионов мужчин.


                ******


      Следующая глава - http://proza.ru/2022/05/10/130

      Предыдущая часть - http://proza.ru/2023/01/11/745

      Начало - http://proza.ru/2021/02/24/1297