Ев. от Странника. гл. 69. Отец и дочь

             Отец и дочь. О чтении книг. Зеркало тролля

      — Теперь ты доволен? – спросила Айрин, убрав ладонь с головы Самаэля.
      — Можно и так сказать, – ответил он ей, лениво поднимаясь с кушетки и делая умственное усилие, чтобы запечатлеть прекрасное видение в памяти. – Что-то я потяжелел – ленивый стал, толстый.
      — Тоскуешь по прежним денькам?
      — Не так, конечно, как Нортон, однако… порою находит. Тем не менее, грусть эта приятна весьма, ибо воспоминания мои живые и яркие, – приходят и проносятся без сожалений, словно все было вчера.
      — Я о другом. Хотелось бы тебе вернуть свою молодость?
      — Когда я с молодежью, то и сам молодой. Молодость, красота, любовь и беспечность… это действительно ценные вещи – то, чего не купишь за деньги, не завоюешь и не украдешь.
      — Украсть можно все что угодно, включая молодость и красоту, не говоря уже о беспечности. А цена молодости и любви – несвобода, зависимость. Поэтому многие с тобою, пожалуй, не согласятся.
      — Надеюсь, ты не из их числа? Последнее время я наблюдаю не только полное отсутствие авторитетов у молодежи, но и странное, патологическое желание переспорить на ровном месте любую добрую мысль. Не успеешь открыть рот, как на тебя налетает шайка гогочущих гоблинов, готовых придраться буквально к каждому слогу.
      — Молодым хочется повыпендриваться, блеснуть умом, знаниями, – сказала Айрин и застенчиво улыбнулась.
      — Умом, знаниями, – архидемон брезгливо поморщился. – Нахватаются верхушек, как сучки блох, и думают, что уже знают жизнь. Устроили там – наверху, – анархию; теперь и к нам этот дух свободы просачивается.
      — Мне кажется, что с появлением Лилит даже в самых мрачных закоулках Геенны теперь стало намного симпатичней, уютнее. Появились новые возможности для духовного роста, жизнь стала многообразнее, интересней.
      — Куда уж многообразнее-то? Поверь мне, дочь, поверь моему горькому опыту, – Преисподняя – это не то место, где можно просто так взять и даровать свободу всем обитателям. У нас, и так тут – черт знает что такое творится, а исключи из уравнения страх, – наступит настоящий непредсказуемый хаос.
      — И это говорит грозный король нижней Геенны, князь Хаоса, архидемон, последовавший за главным в истории всех времен бунтарем? И разве не отсутствие страха вам даровало эти возможности?
      — Не нравится мне это название Преисподней. Хаос может возникнуть в земно-подобном мирке, – там, где весь континуум держится больше на грубых законах трехмерия и квадрофизики*, чем на свойствах архетипичной материи. В мирах, близких к началу творения, Хаос – суть нонсенс, – псевдонаучный фантастический парадокс, – с этими словами Самаэль вытряхнул на стол содержимое своей трубки. Красный тлеющий уголек стал тотчас центром мини-галактики, а пепел четко распределился вокруг спиралью, словно стальные опилки по силовым линиям. – Страх и эмпатия вложены в первозданных еще более сильные, но они активируются только тогда, когда это действительно необходимо. Мы не сочувствуем посторонним и не боимся того, что не представляет опасности. Страх не мешает нам ясно мыслить, как жителям Ассии. Лишь в Безраздумье боязнь и тупая эмпатия ценятся как добродетели, являясь на деле удовлетворением личных потребностей и стадным инстинктом, ограничителем скорости.
      — Тем не менее, мы пользуемся их изобретениями, плодами их умственного труда и даже искусства.
      — Конечно, пользуемся, – это выгодная взаимосвязь. Кто бы стал терпеть пчел, не производи они столько меда, или китайцев, не одевай они весь земной шар и не делай такой замечательный опиум? Зачем самим прозябать в грязных лабораториях, ставя бесконечные эксперименты с реактивами и механизмами, если можно подкинуть идею плебеям, и они сделают за тебя всю тупую работу? А те же вычисления или статистика, варианты стратегии, наконец. Миллионы ассиян выполняют эти бездушные действия совершенно бесплатно, считая все это играми! Главное, – заранее знать, что им всучить для решения, как сама понимаешь. Но я даже не представляю себе, как мы смогли бы занять в нашем мире такое количество вольных умов решением чужих неясных задач и составлением планов, расчетов.
      — Люди строят ульи для пчел и кормят их сахаром.
      — А мы дарим им гениев и удерживаем их континуум от разрушения.
      — Хоть опиум сейчас почти уже и не делают в Ассии, а наше вмешательство заставляет их думать, будто они находятся в Матрице или на плоской Земле, но ты, как всегда, прав, отец, – ответила Айрин, наливая себе и Самаэлю горную медовуху. – С помощью гениев мы часто вмешиваемся в их собственную парадигму развития; но без тех же войн не было бы прогресса, а некоторые прорывы в науке, напротив, следует приостанавливать, ибо в раю они деградируют так же, как ангелы... Извини, – те, что решили остаться.
      — Что мне в тебе нравится, так это здравый рассудок и покладистый нрав, – сказал архидемон, принимая из рук Айрин кубок. – Ты никогда не капризничаешь, не устраиваешь сцен и ловко уходишь от любого конфликта.
     — Не вижу никакого смысла в конфликтах и ругани. Вы, старики, хоть порой и несносны, но глупо было бы пренебрегать вашим умом, опытом, знаниями и достижениями.
      — Достижениями, в смысле – капиталом?
      — И это тоже. Подкинь мне немного деньжат на шпильки и развлечения, и можешь брюзжать хоть до вторых петухов, – Айрин сделала глоток медовухи и очень нескромно облизнулась.
      — Возьми сама, сколько тебе нужно, – небрежно махнул рукой Самаэль. – Надеюсь, это не на лягушек?
      — С тех пор, как ты позволил мне написать свою новую жизнь, – я чиста. Как и договорились, – впадаю в транс только на пару дней в полнолуние медленной синей Луны.
      — Ты так и не можешь жить в городе?
      — Я там задыхаюсь как в прямом, так и в переносном смысле. Чтобы чувствовать себя хорошо в этом живом муравейнике, мне необходимо постоянно притуплять сознание и все свои чувства.
      — Ну что ж, – живи пока тут, – а то еще сопьешься чего доброго.
      — Спиться можно, как в мегаполисе, так и на ферме. Однако город – не лучшее место для медиума.
      — Живут же как-то.
      — Не равняй меня с безумными шарлатанами и аферистками.
      — И то верно. Они тебе не ровня, – С этими словами Самаэль допил медовуху и собрался идти по своим делам.
      — Можно задать тебе один неприятный вопрос? – неожиданно спросила Айрин.
      — Неприятнее самих неприятностей только их ожидание. Так что – не тяни, – задавай.
      — Зачем ты солгал Лейле и Нортону про Лилит?
      — Ради их блага. Нортон совсем ослеп от своей навязчивой страсти, стал тряпкой, утратил бдительность, а Лейлу нужно было спровадить отсюда скорее. Замена переменной в игре нам сейчас очень выгодна. К тому же – у них с Прозерпиной настоящий роман. Богиня не на шутку в нее влюблена и приложит все усилия, чтобы они были вместе. Так пусть их любовь пройдет-выдержит эту проверку. Самой Лейле я не смог об этом сказать из-за их договора с твоею маман, которая не применёт покопаться во всех закоулочках ее памяти; но Прозерпина согласилась мгновенно.
      — Боги не боятся играть один к одному, значит Кора в таких же условиях. А в случае чего, ты можешь предложить им стать принцессами Нижнего Ада.
      — Королевами. В этом случае я отойду от дел и исполню свою мечту – отправлюсь путешествовать по мирам.
      — Вот ведь, не знала. Я все больше восхищаюсь тобой. Должно быть, ты прятал эти мысли с самых дальних уголках разума. Но скажи честно, ведь ты по-настоящему боялся, что Лейла может здесь пострадать?
      — И это тоже. Многие власть имущие теперь жаждут ее смерти. Некоторые из мести, иные же, – справедливо полагая, что именно она стала причиной возвращения Лилит.
      — Ты описываешь механизм мысли, но не свои чувства.
      — Я терпеть не могу описывать чувства, но я не психопат, если ты о подобном.
      — И Кора согласилась, несмотря на то, что ты подстроил им эту ловушку? Она не могла не предвидеть подобного поворота событий, – Айрин прикусила губу.
      — Она была рада этому и без раздумий или же торга приняла все мои условия-варианты.
      — Не думаю, что она откажется от собственного моделирования обозримого будущего даже в беспамятстве. Боги ведь – демиурги-креаторы – им лишь бы что-то творить да химичить. А если с ними что-то случится? Они взрослеют, становятся сильнее, красивее, и наверняка привлекают к себе немало внимания. Нужна ведь защита какая-то.
      — Узнаем об этом прямо сейчас. Пришло время встретиться с королевой, – ответил Самаэль. – Не знаю, как, – но она продолжает посещать Ассию и имеет там церковь-культ почитателей, состоящий из влиятельных и богатых людей. Для нее не составит особого труда организовать присмотр за девчонками. Да они и сами – не промах.
      — Она будет зла, когда проведает о твоих манипуляциях.
      — С этим я как-нибудь разберусь, тем более что некогда она была и моею супругой. Ты глубоко копаешь. Если бы не твоя трансформация, я бы решил, что ты шпионка какая-то.
      — Я могу меньше разговаривать с тобой о больном и насущном. Но кем тогда я для тебя стану?
      — Вопрос в том, кем ты хочешь стать для меня, и для себя тоже.
      — Чтобы все было предельно прозрачно, – тебе вовсе необязательно ждать десять веков, чтобы воплотить свою мечту в жизнь.
      — О таком варианте я пока даже не думал. Обсудим позже. Мне необходимо подумать.
      — Подумай, отец, – ответила Айрин и поцеловала Самаэля в небритую щеку, с удовольствием чувствуя, как дрогнуло его стальное древнее сердце.


      Айрин проводила отца и, прихватив книгу, отправилась принимать ванну, в которой проводила ежедневно пару-тройку часов. Обращение прошло даже успешнее, чем предполагалось, и необходимости в том никакой не было, но теплая ванна с радиевой водою и благовониями стала для нее настоящей душевной отдушиной, времяпрепровождением приятным и небесполезным. Книги же были ее давнею страстью, но теперь она могла читать их сама, а не считывать прошедшие призму личного восприятия тексты из сознания того же отца или Лейлы. (Да, когда вы забываетесь-отключаетесь во время досужего чтения и не помните впоследствии нескольких последних страниц, это прямой-верный признак того, что кто-то читает данную книгу «вместе с вами» извне).

      Конечно, будучи молодой и красивою девушкой, Айрин встречалась с мужчинами, осваивала активные виды отдыха и развлекалась, посещая увеселительные заведения. Но – то ли русалочий нрав делал ее на суше не слишком любвеобильной, то ли первый опыт принес некоторое разочарование… И так уж сложилось, что страсть, любовь и приключения на страницах занимали ее иногда больше, чем живые, не слишком идеальные половые партнеры, веселые вечеринки и «унылые дворцовые будни». Несмотря на то, что обновленный организм жаждал секса и развлечений, ее юная девичья натура всецело противилась бездушному механическому удовлетворению романтических потребностей и эротических грез. Тоска по морю, ведомая отчасти лишь морякам да дельфинам в неволе, не оставляла Айрин надолго, то и дело накатываясь на нее черной волной, и нередко ощущалась буквально физически. Пусть удивительный и красивый, невероятный и фантастический, но, все же, – «подземный», – этот причудливый мир не мог заменить ей родную стихию, а лишь усугублял порою страдания, демонстрируя русалке ее чужеродность.

      С одной стороны, – Внутриземье было ей даже ближе, и вовсе не походило на тот мрачный «пещерный» Аид, в который мыслители Ассии поместили Прозерпину с Плутоном. (Равно как и «Плутония», сходная с той, в которой оказались ныряльщики Lago del mundo существует лишь в образе parte aversa* созданного богами Олимпа и внутри некоторых огромных, но также наполовину искусственных-рукотворных шарообразных планет). Но с другой стороны, – те жители моря, что не прикованы к его темным глубинам, созерцают бездонное синее и бесконечное звездное небо, и совершенно не понимают обитателей суши, заключающих себя под непрозрачные крыши в тесные «пещеры» из камня и глины «без особой нужды». Да и кому из мечтателей хоть раз в жизни не хотелось того, чтобы сквозь потолок над его уютной кроватью видны стали звезды? Страдать от неволи – удел свободных духом существ, и если иному довольно его кабинета, чтобы чувствовать себя властелином, то познавшей бесконечность душе мало и обозримого космоса.

      Безусловно, в заключении обостряются многие дарования и таланты, один из которых – способность к живому воображению – суть визуализация во всех значимых смыслах. Но чем отличается воздыхатель эфемерных созданий и путешественник в грезах от того же любителя галлюцинаций? Ответ очевиден, – галлюцинации куда ярче и реальнее-ближе к запредельному-материальному, чем любое самое богатое воображение обычного человека. К тому же, мы никогда не сможем вообразить себе ничего из того, что уже где-то не существует. Но представляя даже недосягаемое, иные-немногие способны приблизиться к потустороннему-настоящему, равно как и создать сие для себя в осязаемых образах.


      Удобно расположившись в просторной ванне из бернского камня, Айрин отпустила служанку, принесшую поднос с довольно терпким красным вином и ее любимыми медовыми персиками, блаженно улыбнулась и открыла роман об отважной и взбалмошной девушке, ставшей королевой разбойников. Благодаря особым магнетическим свойствам древнего янтаря, включающего в себе многочисленные элементы первозданной флоры и фауны, а также способностям чистейшей плотной воды* в-недавнем-прошлом-русалка имела возможность не просто читать, но грезить-переживать наяву описанные в книге события, дополняя их своими фантазиями, своим видением-представлением и личными впечатлениями. Немного потренировавшись, вскоре она научилась не только изменять сюжетную линию, но и физически ощущать некоторые интересные события из жизни понравившихся персонажей, проецируя себя на их место в возникающих мыслеобразах.

      Сейчас Айрин, повинуясь инстинкту логики сущего, отпустила свое воображение рисовать серьезные испытания для будущей Королевы бандитов. Ведь по книге молодой жене усопшего главаря всю власть поднесли на блюдечке «за красивые глаза» боготворящие ее услужливые отморозки.


                ******


      — Вот ведь, ну и сказки у этой простигосподи Шиловой, – вздохнула Люси с усмешкой, отбросив в сторону книжку в мягкой обложке, которую, впрочем, прочла на одном дыхании. – Королева отморозков, – пфф.
      — Рррр, – вторил ей одобрительно Ганс.

      Книги, точнее – легкое удобоваримое чтиво и разная телевизионная чушь помогали Люси хоть немного отвлечься от гнетущих ее мыслей, забыться, развести водичкой горькую микстуру реальности. «Казалось бы, – временное помешательство кончилось, призраки испарились, – живи и радуйся. Но, отчего же мне так хреново-то на душе? Мало того, что внутри пустота, так ведь еще и сознание… словно ощущает лишение – эдакую ментальную ампутацию. И новокаин еще действует, но ты уже понимаешь, – чего-то не хватает», – подумала Люси. Она чувствовала, что ей опять становится хуже. Воображение девушки рисовало «какую-то мерзкую безобразную тварь, засевшую у нее внутри и грызущую ее невинную душу, терзающую ее, упиваясь при этом страданием». Вполне возможно, что приняв нечто психоделическое или сойдя с ума, она даже увидела бы этого монстра. Пока же он являл собою зудящую душевную боль, от которой хочется лезть на стену, пустить себе пулю в лоб, кричать, рыдать, выть, забившись в угол, ну и, конечно же, – делать больно другим. Бедняжка называла это существо «мистер Зилленшмерц*».

      Как и все одержимые бесами женщины, Люси искала этой приятно-мучительной боли. Искала обид, унижения, непонимания, предательства, разочарований; старалась увидеть во всем только плохое, самое мерзкое, отвратительное, жалкое, подлое, лживое, корыстное, глупое и никчемное. Люди ей представлялись карикатурами, – отражениями в зеркале злого подлого тролля, преувеличивающим недостатки и скрывающим таланты, заслуги, индивидуальность и красоту, любые положительные качества, ум и достоинства.

      Существует много, очень много людей ставших жертвами выходки учеников этого тролля, что разбили, не удержав, кривое мерзкое зеркало. Но если иным страшные осколки угодили в глаз или сердце, то Люси один из них поразил в саму душу. Мир ее источал лишь боль и зловоние, сочился страхом и гноем, утопал в собственных испражнениях и моральной блевотине. Было ли в нем что-то хорошее? Что-нибудь еще, кроме мрака? Возможно. Но любой ее новый герой вмиг становился полным ничтожеством, стоило ему сделать неверный шаг или же в чем-то не оправдать надежд госпожи смердящего мира.

      В общем, – что говорить, – мелкие бесы, живущие внутри не желающей понимать этого Люси, не умолкали ни на минуту, старательно отравляя ее сердце и разум ядом гоблинской критики, способной превратить чистый пруд в гнилое болото, заставляющей видеть ее все и вся лишь с дурной стороны. Замечая вокруг только плохое, искренне ненавидя весь мир, обличая его – пусть даже порой и заслуженно, – Люси, сама того не понимая, притягивала к себе еще больше гадости и еще сильней увязала в этой трясине. Мелкие астральные паразиты держали ее на привязи, как какого-то донора, но они являлись лишь пастухами и глупыми слугами. Хозяин же, играющий с бедною девушкой, как кот с глупой мышкой, держал ее будто на привязи, чтобы в любой подходящий момент иметь возможность использовать. Конечно же, – он не являлся ей во плоти, подобно вампиру, чтоб высосать из нее кровь. Но у мучениц, пребывающих в состояньи отчаяния и неприятия жизни, обостряется дар сенситива и созерцателя отражений. Посему, она была нужна Венэну, как проводник и создатель портала в иные вселенные, являющие собой симбиоз внутреннего микрокосма страдалицы Люси, той реальности, в которой она жила, а также знаний о более быстрых мирах и наваждений-проекций самого мастера марионеток, которыми он старательно потчевал свою несчастную жертву.

      А что же ангелы? – спросите вы. – Неужто они стояли в сторонке и безучастно взирали на страданья несчастной? Это не совсем так. Они действительно взирали, но вовсе не безучастно. Ангелам нравилась ее боль, ее страх и отчаяние. Более того, – они ее рьяно усиливали, как на мерзкой скрипке играя на нежных струнах души, – внушая глупые и самоуничижительные мысли, заставляя содрогаться и трепетать, сомневаться, ощущать всем сознанием и эмоциями свое несовершенство, никчемность и бессмысленность своего бытия, низость, греховность и нечистоту. Они грели руки в пламени ее мытарств и потирали их в предвкушении, надеясь получить вскоре еще одну душу, стоящую на коленях и вымаливающую у них прощенье за то, что она осмелилась вкусить капельку жизни – крохотный кусочек кислого червивого яблока, валявшегося у нее под ногами. Так наказывает хозяйка своего любимца за то, что он осмелился вспомнить о своих щенячьих потребностях, забылся вдруг и нарушил одно из непонятных и чуждых ему человеческих правил. Так карают за непослушание рабов на плантации, стоит им оступиться или поднять глаза. Такова была воля «Бога».


      Дочитав последние строки из книги, которая ей не дала ничего, кроме разве что зависти к удачливой и богатой, всеми любимой бандитке, Люси вышла на кухню, чтобы сварить себе кофе и испечь любимые блинчики. Раздумывая о начинке, она вдруг вспомнила, что кто-то стучал-звонил в дверь. Хоть это было уже давно, – девушка решила выглянуть на лестничную площадку, – что вполне нормально с точки зрения общепринятой женской логики. Открыв дверь, Люси увидела на своем коврике белый конверт, запечатанный сургучной печатью. Одновременно с этим перед ее лицом в воздухе материализовалась огромная муха.Сделав пару кругов, и прожужжав нечто невразумительное, насекомое просто исчезло в прокуренном воздухе, словно залетев в невидимую воронку-портал. Мерзкий холодок пробежал по спине бедной девушки, а душа внутри съежилась и содрогнулась от старого страха. Дрожащими руками Люси сорвала печать и открыла конверт из плотной желтоватой бумаги. Слова, написанные пером, красивым каллиграфическим почерком, обреченно гласили: «Сегодня, ровно в 11 часов вечера возле ресторана «Зер гут» на улице Трактовой тебя будет ждать человек в красной толстовке и белых джинсах. Он передаст тебе пробирку с некою жидкостью. Ты должна молча взять ее, вернуться домой и выпить все содержимое».


                ***WD***


      *Квадрофизика учитывает кроме трехмерия только время. Пентафизика – эфир и свойства пятого измерения.

      Следующая глава - http://proza.ru/2022/05/31/1003

      Предыдущая часть - http://proza.ru/2022/05/05/490

      Начало - http://proza.ru/2021/02/24/1297