Кеклик - птица счастья. Глава третья

Тимофей Сычев отставной сапёр,в составе саперной роты  участвовал в подавлении восстания в Польше. Приходилось под жестоким картечным огнём прокладывать мосты, чинить дороги, а если надо, то с оружием в руках уничтожали и неприятелей, и баррикады в предместьях Варшавы.
Там же его тяжело ранили, еле выкарабкался, провалявшись полгода в госпиталях. Здоровье восстановилось, да вот только с психикой что-то случилось-то страшные головные боли, то временная потеря памяти. К тому же и характер испортился. Сычев стал нервным, часто срывался, мог и с кулаками наброситься на ни в чем не повинного человека. Пришлось комиссовать его из армии.

Вернулся Тимофей домой, в промозглый Санкт-Петербург, ещё хуже ему стало, вдобавок ко всему прочему галлюцинации появились, бессонница причиняла адские мучения. Видя страдания сына, матушка Тимофея, Полина Романовна пригорюнилась, не зная как помочь болезному, ненароком вспомнила о стареньком профессоре Емельянове, вот к нему и направились Сычевы , в надежде получить ценный совет.

Михаил Борисович внимательно выслушал жалобы пациента. Общее здоровье больного было удовлетворительным, а вот душевное расшаталось. Дал он ценный совет Сычевым-срочно уезжать из северной столицы на юга, где солнце, море и горы, а здесь Тимофей загнется.
Послушавшись Емельянова, мать с сыном продали свой домик и обосновались в пригороде Ялты-и море рядом и горы, и зимы мягкие и солнце круглый год.
Благодаря смене климата, Тимофей почувствовал себя лучше, бессонница исчезла, приступы мигрени почти прекратились, да вот беда-померла Полина Романовна и остался Тимофей один-одинешенек.

Места себе не находит от тоски Сычев, без матушки и свет не мил, нужно привыкать жить одному, или жениться. Да кому нужен инвалид, благо пенсию стал получать, на жизнь хватает.
Опять схватила его болезнь душевная, ходит он из угла в угол, сам с собой разговаривает, голову туман накрыл, память дырявая, толком и вспомнить ничего не может. До ручки его болезнь довела, как глянул на себя в зеркало, аж испугался-волосы отросли, стали как копна, борода потеряла форму, и свисала клоками.

Сходил Тимофей к цирюльнику, тот привёл в порядок Сычева, вроде и в голове прояснилось. Слово за слово разговорился с куафером, да тот посоветовал в горы ходить, если не лежит душа к охоте, иль рыболовству.
С тех пор зачастил Сычев в горы, воздухом свежим подышать, на природу полюбоваться, да кекликов послушать. Так уж ему птицы эти понравились, как малые дети любопытные да шустрые, приручил он парочку, как заслышат его свист, сразу прилетают, кружатся вокруг Тимофея, и сразу жизнь ему кажется яркой, как оперение этих птиц.

Вот и сегодня после обеда отправился он в горы, проведать своих подопечных, зернышек им принёс полакомиться. Да сколько не свистел, никто не прилетел. У Сычева и настроение бодрое вмиг улетучилось, неужели случилось что? Немного спустился с горы, да и увидел на траве своего кеклика, только мёртвым он оказался, а второй в испуге наверное улетел.

Вышел Тимофей на равнину, а там господа гуляют: девушки красивые, а с ними какой-то мужчина, по-видимому богатей, угощает этих мамзелек, да обнимает двух рядом с ним сидящих  кралечек, а одну даже в губы целовать стал. Плюнул Сычев, и так мерзко, а тут ещё и эти гуляки веселятся.
Пошёл он опять в горы в надежде другого кеклика увидеть, да проходя мимо скалы, что пропастью известна, услышал он, что кто-то песню поёт женским голосом. Остановился Тимофей, понять ничего не может, а голос опять стал выводить грустную мелодию. Подумал Сычев, что галлюцинации вернулись, но на всякий случай решил проверить, откуда песня несётся.

Сычев распластался на выступе скалы, и опустил вниз голову. Солнце слепило ему глаза, от резкого света потекли слёзы, но проморгавшись , он заметил женскую фигуру, повисшую на дереве. Сычев задумался, как её угораздило там очутиться. Он крикнул ей, но та продолжала петь, видимо пением хотела привлечь к себе внимание.
В голове его созрел план спасения несчастной незнакомки , волею судьбы попавшей в западню.

Он кинулся бежать к дому, недалеко от него, на окраине Ялты, расположилась пожарная часть, он частенько туда наведывался от безделия, и знал, что на днях туда привезли новые длинные лестницы. Во время курортного сезона во многих виллах, снимаемых богачами, непременно возникали пожары, и пожарная управа вынуждена была их прикупить.
Если привезти эти лестницы, и связать между собой, то с лёгкостью можно спуститься в пропасть, главное, чтобы женщина была бы в состоянии подняться по ней. Если что, придётся волочить её силой.

Сычев воспрянул духом, наконец у него появилось опасное занятие, ведь он всегда был на передовой, и ему поднадоела серенькая жизнь, и душа просила подвигов.
Он быстро добежал до части, и, слава Богу, пожарные были на месте. Он коротко объяснил им, что нужно делать.
Сычев был на нервах, неожиданно для себя он близко принял к сердцу это происшествие. Или он давно забыл, что такое риск, или может,внезапное появление этой женщины в его жизни не напрасно, впрочем, ему некогда было рассуждать.

Через час две повозки с людьми и лестницами были на месте. Все лестницы связали между собой крепкими веревками и прикрепивши к глубоко вбитым в землю железным штырям, спустили вниз. У края пропасти поставили  крепких мужчин для подстраховки.
Сычев изьявил желание самому спуститься в эту бездну для разведки. Перекрестившись,он  начал осторожно спускаться в пропасть.

Марта ничего не поняла.Какая-то бешеная сила сбросила её с седла, и увлекла в тартарары. Всё было как во сне, она кубарем катилась по скальной плоскости, ударяясь то тут, то там. Наконец до неё дошёл весь ужас её положения.
Казалось, что падение будет бесконечным и она разобьётся об острые камни, нагроможденные внизу, но внезапно  поняла, что падение прекратилось, и она спружинила на дерево, которое непонятно как, прилепилось к скале и явилось её спасителем. Правда, она ободрала лицо об ветви, и руки, но это малая толика, могло быть и хуже.

Марта судорожно соображала как ей быть. Она теряла самоконтроль, и боялась, что дерево рухнет под её тяжестью. Некстати вспомнились теркинские  сдобы и пироги, обильные ужины  в ресторанах, куда приглашал её Иван Григорьевич. Она вдруг осознала, вися над пропастью, что Поветкин её никогда не любил, наверное, его прельщала мысль иметь женой певицу. И как он мог убить кеклика, которого Марта боготворила и благодаря которому добилась всего в жизни?

Она надеялась, что Поветкин хотя бы обеспокоится её исчезновением, но время шло, а помощь так и не пришла с его стороны.
Ей пришла в голову мысль подать знак песней, и принялась петь, в надежде, что её кто-то услышит. Но время шло, а спасение не приходило, она уже потеряла счёт времени, ей хотелось пить, тело её одеревенело, судорогой сводило руки и ноги, вдобавок кровь от ран струилась по её лицу, и она с ужасом понимала, что шрамы от острых веток, впившиеся в каждую клеточку её некрасивого лица оставят свои отметины на всю жизнь, и ей будет стыдно показаться перед слушателями.
Она уже примирилась со смертью, и ожидала только худшего. Внезапно она услышала скрежет, и повернув одеревеневшую шею, увидела рядом с собой  лестницу.

Сычев наконец-то добрался до дерева, которое удерживало свою пленницу от падения на острые камни. Он увидел искаженное мукой и болью лицо несчастной женщины, и стал успокаивать её. Та благодарно кивала в ответ. Он оглядел её крупное, тяжёлое тело и понял, что вряд ли она сможет подняться по лестницам.Видимо у неё совсем не осталось сил для подъема.

Пришлось кричать, чтобы кинули веревку, он обмотал ею талию женщины и кое-как помог той вскарабкаться на лестницу. Немного дав ей отдышаться и прийти в себя, мужчины  стали тянуть её вверх.
Восхождение было долгим и мучительным для Марты, она ослабла, и повисла как тюк, раскачиваемая из стороны в сторону. Из последних сил пожарники вытянули её из пропасти, и утомлённые непосильными потугами, свалились на землю.

Сычев быстренько поднялся по лестницам и подошёл к спасенной. Он хотел поговорить с ней и разузнать, как она оказалась здесь, но та как воды в рот набрала, а ведь до этого пела песни.
Тимофей с удивлением всматривался в её лицо, поцарапанное при падении-на разноцветные волосы, разметавшиеся по плечам, на необычного цвета глаза , на грузную фигуру и короткую шею. Чем-то она напоминала ему кекликов.Он поразился такому странному совпадению, чего только в жизни не бывает.

Ни с того, ни с сего Сычев рассмеялся, почему-то на душе стало легко и голова прояснилась.
Только почему женщина всё время помалкивает, он ещё раз пытался её разговорить, но безуспешно. Она показала рукой на горло, наверное голос пропал у бедняжки, а так красиво пела, там, в ущелье. И что теперь с ней делать, она осталась без документов и вещей,и куда её пристроить до выяснения её личности.Судя по одежде, она была состоятельной,и наверняка грамотной.
Значит можно будет попросить её написать на бумаге о себе, коли она лишилась голоса.

Пришлось пригласить незнакомку к себе, и дать обрывок бумажки и огрызок карандаша.
Женщина принялась писать, а Тимофей поставил на огонь чайник, кинул в него горсть сушеной травы, чтобы напоить молчунью.
Потом они пили травяной сбор и Тимофей дивился судьбе этой непростой женщины. Она была сиротой, и сама пробивалась в жизни.

Поразило его то, что она тоже любила кекликов с детства, и чтобы побольше узнать про них, научилась читать и писать.
Сычев с уважением поглядывал на Марту, таким именем её назвали в приюте, а фамилию она взяла себе в честь любимых птиц, Кекликова. Он узнал, что она была певицей и собиралась замуж за фабриканта, но он убил кеклика, и между ними всё кончено.

Он не стал говорить Марте, что видел её женишка в обнимку с пьяными девицами, ей и так сейчас не сладко. Она собиралась дать телеграмму на имя Ознобишиной и попросить немного денег. Видимо, ей больше не придётся петь, от волнения она потеряла свой певческий дар, и была очень расстроена.
Сычев постелил ей на диване, и Марта уснула.

Он долго думал о судьбе этой женщины, и в душе его поднималась жалость. Если она лишилась голоса, то чем она будет жить, и зарабатывать. Вот было бы неплохо, думал он, если бы Марта осталась у него, они бы поженились и разводили кекликов. Он сам удивился своим смелым мыслям, и тому, что в  его душе зарождалась любовь к несчастной женщине, потерявшей смысл жизни. Он знал, что Марта больше никогда не сможет петь из-за падения в пропасть, видимо это повлияло на её голос. Ну, что ж, пусть решает сама, остаться у него или ехать к Теркиным, приветившим её в юности.

Марта немного вздремнула, и ей приснилось падение в пропасть. Она вздрогнула от страха и проснулась. Мрачные мысли затеснились в голове. Как ей дальше жить, если не сможет петь? Чем зарабатывать на жизнь, или опять идти к Теркиным? Они, конечно, её примут, но она будет себя чувствовать там лишней. К тому же, семья расширилась, к делу подключились мужья Катюши и Танюши,а Марта станет ненужным придатком.

Она слышала, как на кухне гремел чайником Сычев и боялась себе признаться, что он ей очень понравился. Ей вспомнилось, как он стаскивал её с дерева и покраснел от натуги, как организовал её спасение, и с вниманием читал её исповедь. К тому же он любил кекликов также как и она, и разве это случайность? Это подарок судьбы, подумалось ей.

Наверное, судьба привела их друг к другу. А может всё не так, и он к ней равнодушен. Тогда придётся возвращаться в Москву и начинать  с чистого листа. Пусть она больше никогда не будет петь, но ведь на этом жизнь не заканчивается.
Марта вернулась в кухню, Сычев замявшись, попросил её присесть для разговора. Он боялся взглянуть ей в глаза, видимо очень стеснялся, и неожиданно признался Марте в любви и попросил её руки. Она смущённо кивнула в ответ.