Мачо на вечер

         Танцевальный вечер подходил к концу. Румяные, с азартно горящими глазами

дамы постбальзаковского возраста лихо отплясывали посреди преисполненного величием

зала. Затейник, исчерпав программу, неслышно исчез, оставив за пультом зевающего

пацана. Женщины веселились сами по себе. Представителей мужеского пола не

наблюдалось почти, лишь несколько фигур в потёртых костюмчиках плотно оккупировали

стулья, напустив безразличный, со скукой вид. Впрочем, отсутствие кавалеров наших

дам не смущало : они давно научились делать всё сами.

        Но когда смолкли вопли "Шизгары", из-за одной из колонн степенной иноходью

выступил ОН. О, вот это фигура! Ухоженность платиновой причёски, красный пиджак,

голубеющая от белизны сорочка, шейный платок цвета кумача, брючки с искрой, а

стрелочки на них остры, что женские язычки...

        Дамы пооткрывали рты. Такого красавца они не видывали давно! Мужички,

почуяв опасного соперника, заёрзали на стульях. А из динамиков вкрадчиво

замурлыкали "Битлы". Герл? О, герл! Краснопиджачный мачо деловито водрузил на

римский нос тёмные очки, слегка взбрыкнул и царственно направился к шеренге

испуганно замерших женщин.

      Галина стояла чуть позади, но красавец подплыл именно к ней.

    - Вы позволите, мисс? - галантно склонил он голову.

     Публика завистливо вздохнула да принялась накручивать круги поодаль от

ослепительной пары. Умолкла музыка, и мачо, представившийся Георгием, пригласил

Галю в полупустой бар. Там она потягивала шампанское, а джентльмен сотрясал

воздух пространными монологами. Её не отпускала мысль, что где-то она его уже

видела, совсем при других обстоятельствах. Но где - вспомнить не могла.

      Георгий вызвался проводить Галю, им было по пути. На скользких участках он

деликатно поддерживал даму под локоток и, покашливая, рассказывал о некоторых

эпизодах курортной жизни, которые без его, мачо, участия, вряд ли состоялись бы.

     А Галина думала о своём. Нестарая ещё женщина оказалась вдруг не у дел.

Дочери замужем, живут отдельно, внуки подрастают. Благоверный отбыл в лучшие

миры, и вот два года сидит она в своей уютной "скорлупке", смотрит сериалы,

завидуя красивой киношной жизни с лакированными страстями. Неуёмная натура

протестовала, требуя активности, и вот она, по наущению подружки Катерины,

осмелилась пару раз показаться на танцевальных раутах. Тоже не фонтан, но всё

же выброс адреналинчика, работа ногам, отдых голове. Да и доказать себе не

мешает, что она ещё не последняя на этом, пусть не первой свежести, но всё же -

празднике жизни. А вдруг? Правда, мужиков тут кот наплакал, но...Крест на себе,

любимой, ставить вроде рановато, не отпели ещё её утренние соловьи...

     А тут - такой кадр! Влёт! Да откуда он взялся?

     Они как раз проходили мимо шумной забегаловки, откуда пробивались пьяные

голоса со звоном посуды. Стоп! Прозрение возникло ниоткуда, озарив память яркой

вспышкой. Она вспомнила, где видела попутчика. Не раз, и в весьма неприглядном

виде.

     - Георгий! - остановила она мачо, - К чему весь этот маскарад? Пиджак

опереточный, очки, парик этот седой дурацкий? Стыдно плешь демонстрировать?

Ты же алкаш, тебя здесь все собаки знают и даже дети зовут Жориком! Клоун!

      Кавалер сгорбился, постарел, исчезла молодецкая стать, ломая спички,

закурил. Неровный огонёк осветил тусклое, в морщинах, лицо.

     - Всё верно, - выдержав паузу. ответил он. - Факир был пьян, и фокус не

удался. Шутка...Верно, кроме одного. Я давно не алкаш, у тебя устаревшие

сведения. Завязал...Почему? Долгая история, хотя...

     - А давай, зайдём ко мне, - азартно вскинулся он, - и ты всё поймёшь, здесь

рядом!

     Деревянная двухэтажка, пропахший мочой подъезд, выдержавшая не одну осаду

дверь.

   - Ты живёшь в коммуналке? - ахнула Галина. Он, помогая ей снять пальто,

невозмутимо ответствовал : - А где должен жить алкаш? Не в Букингемском же

дворце? Ладно, пойдём на кухню, чаю выпьем.

   Едва присели они на хлипкие табуреточки, как на пороге возникла расхристанная

тётка. Опухшие глазки уставились на парочку, уголки рта странно подёргивались.

   - О, Жорка бабу привёл, сволочь... - прокомментировала натужно. - Выпить

есть, подруга? Нету? Ну и хрен с вами...

    Грузно развернувшись, тётка с трудом удалилась.

    Георгий грустно улыбнулся. - Это, Галь, жена моя, Вера, крест мой вечный.

Видишь, ей всё по барабану, даже не ревнует.

    - Так ты женат? И на танцульки бегаешь?

   - Ну, танцы - это редко. Понимаешь, иногда так хочется вспомнить себя

молодым, кому-то нужным. Хоть на один вечер. Имею я право на маленький подарок

самому себе? Верка, она ведь не всегда была такой. Когда я загибался в

подворотнях, клянчил на опохмелку, пил с бомжами, она меня за уши тащила

из грязи. Меня вытащила, а сама в той грязи осталась...

А тут инсульт у неё случился, выкарабкалась, а ведь совсем плоха была - меня не

узнавала. Да пить начала - и пьёт ведь! - Георгий в сердцах грохнул кулаком по

столешнице. - Да разве я могу её бросить? Никогда! Без меня она пропадёт вконец!

Обязан я ей по гроб жизни, понимаешь ты это?

     - А маскарад-то зачем? - невесело спросила Галина.

     Он смутился. - Да это всё не моё. Пиджак сына, парик купил при случае.

Ряженый, короче. Но знаешь, когда я всё это на себя напяливаю, чувствую давно

потерянную уверенность, ощущаю себя совсем другим человеком, словно проживаю

чью-то короткую, но очень красивую жизнь. Как в театре. Понимаешь? А от тебя,

Галя, мне ничего не нужно. Ты подарила мне этот вечер - и спасибо тебе!

    - Да, - кивнула она, - конечно же, понимаю. И знаешь, ты меня удивил.

В хорошем, разумеется, смысле. А почему ты именно меня пригласил?

   - О! - Жора поднял палец. - Долгая история. Эх, Галька, Галька...Я же в тебя

ещё в школе влюблён был, да ты меня не замечала - я двумя классами младше был.

Ты такая девочка была - супер, а я что - пацан робеющий... А тут гляжу - ты!

И не изменилась почти, красавицей и осталась!

   - Ой! - Галина рассмеялась. - Не льстите, школьный поклонник! Бабка я, Жора,

улетучилась та красавица...

    Три судьбы в рубище...Катаются, как шары в бильярде, по зелёному полю

неприкаянных жизней, с сухим треском сталкиваясь и отлетая друг от дружки. И

плачут обиженные души...

    Галина пришла, как договорились они с Георгием, на следующий танцевальный

вечер. До боли в глазах всматривалась в чёрное пространство за белыми колоннами

 - не возникнет ли алый пиджак, не блеснёт ли фальшивая седина?

   Он не пришёл. И, не дожидаясь конца танцев, Галина решительно направилась

к двухэтажному домишку, успокаивая взволнованное сердце. Шла недалёкий путь и

повторяла как заклинание : всё будет хорошо и у грустного искателя солнечных

зайчиков, и у его несчастной, утонувшей в себе жене...

    Галя не могла объяснить себе, зачем она идёт в эту убогую коммуналку. Она

уверовала лишь в одно : она обязана помочь двум близким и бесконечно далёким

людям. Хоть в чём-то, хоть как-то помочь наконец обрести себя!

   А заботы о собственной нерадостной судьбине, тяжком омуте одиночества

деликатно, на цыпочках, отошли на задний план.