Блок. Перехожу от казни к казни... Прочтение

Заклятие огнем и мраком   


     4.  Перехожу от казни к казни
   






                Перехожу от казни к казни
                Широкой полосой огня.
                Ты только невозможным дразнишь,
                Немыслимым томишь меня...

                И я, как темный раб, не смею
                В огне и мраке потонуть.
                Я только робкой тенью вею,
                Не смея в небо заглянуть...

                Как ветер, ты целуешь жадно.
                Как осень, шлейфом шелестя,
                Храня в темнице безотрадной
                Меня, как бедное дитя...

                Рабом безумным и покорным
                До времени таюсь и жду
                Под этим взором, слишком черным.
                В моем пылающем бреду...

                Лишь утром смею покидать я
                Твое высокое крыльцо,
                А ночью тонет в складках платья
                Мое безумное лицо...

                Лишь утром во'ронам бросаю
                Свой хмель, свой сон, свою мечту...
                А ночью снова – знаю, знаю
                Твою земную красоту!

                Что' быть бесстрастным? Что' – крылатым?
                Сто раз бичуй и укори,
                Чтоб только быть на миг проклятым
                С тобой – в огне ночной зари!
                Октябрь 1907





Из Примечаний к данному циклу стихотворений в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:

     «
     Заглавия одиннадцати стихотворений, составивших цикл "Заклятие огнем и мраком и пляской метелей", предполагали (в "Весах" [первая публикация в журнале «Весы»] и III1[III1 – [Блок А. Собрание стихотворений. Кн. 3.  Снежная ночь (1907-1910). М.: Мусагет, 1912.]]) сквозное связное прочтение:
"(1) Принимаю – (2) В огне – (3) И во мраке – (4) Под пыткой – (5) В снегах – (6) И в дальних залах – (7) И у края бездны – (8) Безумием заклинаю – (9) В дикой пляске – (10) И вновь покорный – (11) Тебе предаюсь".
     »

     То есть первоначальное название исходного  стихотворения  – «Под пыткой».

     А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:

«
Заглавие        4. Под пыткой.
Эпиграф
                Да, к устам твоим приникнув,
                Посмотреть в лицо твое,
                Чтоб не дрогнув, чтоб не крикнув,
                Встретить смерти острие!
                Брюсов
»
 
     Эпиграф из стихотворения Брюсова «Ахиллес у алтаря». В нем – сцена из мифа об Ахиллесе и Поликсене.

     «Ахилл, как рассказывает сравнительно позднее предание, случайно увидев её, воспылал к ней любовью, решил взять в жёны и перейти к троянцам, но был изменнически убит Парисом как раз тогда, когда пришёл, безоружный, в Фимбру для бракосочетания с Поликсеной»  [Фимбра – город чуть севернее Трои.]
                Википедия

     Вот какая сцена стояла перед Блоком, когда он писал это стихотворение, он сознавал, что все эти “пытки” – это предательство, причем бесполезное предательство, которое предательством и будет вознаграждено.
     Троя в трехтомнике уже мелькала. Ещё осенью 901-ого года ему ее показали двойники:

Ал. Блок. Из дневника 18-ого года о весне-лете 901-ого:
     «К ноябрю началось явное мое КОЛДОВСТВО, ибо я вызвал ДВОЙНИКОВ(«Зарево белое…», «Ты – другая, немая…») [выделения Блока].»

     «Зарево белое…» – написано от лица женщины, наблюдающей как подходят корабли, которые она знает, будут гореть:

                «…Смертью твоею натешу лишь взоры я,
                Жги же свои корабли!
                Вот они — тихие, светлые, скорые —
                Мчатся ко мне издали.
                6 ноября 1901»

      Это может быть и провидица Кассандра, но корабли «мчат» именно к ней, то есть они плывут за ней – за Еленой.
     Следующее стихотворение от двойников  ему сразу же намекнуло, что на тех “каменных дорогах” не всё так изысканно-красиво:

                «Будет день — и свершится великое,
                Чую в будущем подвиг души.
                Ты — другая, немая, безликая,
                Притаилась, колдуешь в тиши.

                Но во что обратишься — не ведаю,
                И не знаешь ты, буду ли твой,

                А уж Там веселятся победою
                Над единой и страшной душой.
                23 ноября 1901»

     И вот подвиг души провален, у безликой появилось лицо с крылатыми глазами, и “Там” – вовсю веселятся.

     – «С тобой – в огне ночной зари…» – это еще одно извращение. Потому что “заря” для младосимволистов  была не просто фактом пересечения солнцем линии горизонта.

Ал. Блок. Из дневника 18-ого года о весне-лете 901-ого:
     «К весне началось хождение около островов и в поле за Старой Деревней, где произошло то, что я определял, как Видения (закаты).»
     …АПРЕЛЬ 1901:
     … Тут же закаты брезжат видениями, исторгающими “слезы, огонь и песню”, но кто-то нашептывает, что я вернусь некогда на то же поле другим — “потухшим, измененным злыми законами времени, с песней наудачу” ( т. е. поэтом и человеком, а не провидцем и обладателем тайны).»

Андрей Белый «Воспоминания о Блоке»:
     «В Видении Блока загадано Блоку: произвести на земле – катастрофический акт: совершить несовершимое»… Понять А. А. Блока – понять: все есть для него объяснение звука зари, совершенно реальной; конкретностью окрашено для него наше время; и выход поэзии Блока из философии Соловьева, есть выход в конкретности факта зари; в воплощения Вечного в жизнь».

     И теперь – в исходном стихотворении – как второе / третье / сорок восьмое крещение, как  второе / третье / сорок восьмое распятие (из черновиков к этому стихотворению «И утром не хочу дышать я,// Распят у твоего крыльца») – вот таким же кощунственным извращением – ночная, бессолнечная заря.

     – «…Не смея в небо заглянуть... // Как ветер, ты целуешь жадно…» – герой стихотворения видит, как неверная жадно целует другого. И здесь тоже наложение прообразов: и Волохова, которая «любит другого», и воспоминания об Л.Д.

Ал. Блок. Из дневника 18-ого года о весне-лете-осени 901-ого:
     «Любовь Дмитриевна ходила на уроки к М. М. Читау, я же ждал ее выхода, следил за ней и иногда провожал ее до Забалканского с Гагаринской – Литейной (конец ноября, начало декабря). Чаще, чем со мной, она встречалась с кем-то, кого не видела и о котором я знал.»

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «
     – «Ты только невозможным дразнишь...»  – Развитие соответствующего мотива в стих. "Я неверную встретил у входа ...": "Невозможное было возможно".
     »

     Точнее было бы процитировать следующую строчку: «Но возможное было мечтой» –   только мечтой.
      Волохова с самого начала, очевидно, поставила условие, поставила границу – никакой телесной близости, никаких объятий-поцелуев: «я люблю другого», но в удовольствии “дразнить невозможным” поэта, себе, верно, не отказывала.