Ты мне в душу... 55

                «Учиться, учиться и …»

  Ночью ему снилось множество снов, изображения мелькали как пейзаж за окном скорого поезда, то сливаясь в расплывчатую картину, то чётко отпечатываясь застывшим кадром. Он хотел проснуться и не мог, хотел избавиться от наваждения, и не было сил. Так и крутился в водовороте сменяющихся событий, не понимая, где он и зачем. Вдруг он увидел Джейн. Она шла навстречу в белом платье  с длинной деревянной указкой.
   Он обрадовался, бросился к ней, но был остановлен указкой, упершейся в грудь, даже почувствовал боль.
- Тебе нужно учиться, Алекс!
И его выбросило из сна.
   За окнами темнота, будильник показывал пол пятого. Алексей Иванович возвратился в реальность и почувствовал, как что-то неуловимо изменилось,-
-  Будто какой-то порог перешагнул, стал другим. Как в детстве. Накануне хулиганил, лазил с мальчишками в чужие сады за яблоками, дёргал девчонок за волосы, подглядывал за ними, шкодил. А потом проснулся однажды  и понял, так нельзя. Нельзя брать чужое, нельзя обижать, тех, кто слабее, нельзя грубить, нельзя унижать девочек. Как будто черту прочертили, и он выбрал, по какой стороне идти.
  Его жизнь изменилась, он засел за учёбу, много читал, увлёкся спортом. Компания, с которой он куролесил, отпала.  В  глазах пацанов он был вроде юродивого, вечно с книжками, вечно за уроками. Его не травили, даже, возможно и уважали, но для них он перестал быть своим.
  Родители, вечно занятые то на работе, то по хозяйству, не сразу заметили перемены. Дома стало спокойнее, соседи перестали приходить с жалобами, семейный бюджет не сотрясали порванные штаны и разбитые стёкла.
  Алексей Иванович вспомнил, как в конце года принёс табель, где не было ни одной тройки, да и четвёрок было всего три – по музыке, по русскому и по истории. Как обрадовались родители и бабушка, как смотрела на него младшая сестра. Мать бросилась затворять тесто, печь пироги. Делала это она по большим праздникам, значит, его успех стал для семьи праздником.
   Алексей Иванович поверил в себя. Он понял, что основой любого успеха является систематический осмысленный труд и упорство. Он ставил цели, вначале маленькие – прочитать ту или иную книгу, разобраться, понять, что хотел сказать автор, или решить сложную задачу, выучить химическую формулу, запомнить стихотворение, быстрее всех пробежать стометровку. И так продвигаясь по шажочку, он получал большой результат. Делая над собой усилие и стремясь понять школьные предметы, он развивал свой мозг и память, накапливая знания, легче ориентировался в выборе профессии. В девятом классе он уже точно знал, кем хочет стать. 
   Жизнь их городка была тесно связана с шахтами и добычей угля, собственно и возник он на угольных лавах посреди бескрайних степей Новороссии. Мужчины  в основном работали на шахтах. В последнее время к ним стали присоединяться и редкие женщины. В шахтёры их не брали, но маркшейдеры в шахты спускались. Они осуществляли контроль и по качеству угля, и по качеству креплений, и по качеству воздуха.
   Отец Алексея Ивановича считал, что шахта- не женское дело, и к представительницам прекрасного пола относился резко отрицательно, тем более, что своими замечаниями они мешали работе, постоянно кляузничали начальству на нарушение норм безопасности и загазованности в штольне.
  Начальство вынужденно реагировало, перекрывало доступ бригаде, выполнение плана срывалось.
 - Что ей надо?-
возмущался отец,-
- Где она загазованность взяла? Крысы бегают, и ничего. Никакой загазованности. Только работу ломает, так и без премии останемся.
   Но жизнь внесла коррективы в его точку зрения.  Когда бригада  сдавала смену, маркшейдер Валентина обнаружила превышение метана. Штольня была новая, перспективная. Уголь шёл как по маслу, только ковырни. За смену бригада Кривцова выработала три нормы и ушла в глубокий отрыв от сменщиков.
Маркшейдер выгнала их  на поверхность и не допускала сменную бригаду,-
- Уровень загазованности высокий, даже ваши крысы попрятались. Вниз не пущу! Утром проверим, проведём работы, тогда пожалуйста, а сейчас- по домам!
  Валентина была непреклонна и опечатала клеть. Мужики зароптали, пошли в шахтоуправление. Там никого уже не было, и тогда решились на свой страх и риск спуститься, наплевав на запрет.
 Ночью прогремел взрыв, начался пожар. По улочкам с рёвом промчались пожарные и скорые. Погибло половина бригады, остальных чудом удалось вытащить на поверхность. Государству был нанесён большой ущерб. Часть спасённых потом отправили под суд и дали большие сроки. Начальник шахты получил инфаркт и ушёл на инвалидность.
  Алексей Иванович, проснувшись ночью от шума и суматохи, первый раз в жизни видел, как бабушка и мать молились перед потемневшей иконой, благодарили, что Бог миловал его отца.
 Потом были похороны. Осиротело девять семей.
 Это произвело на Алексея Ивановича сильное впечатление, и он захотел стать горным инженером, разрабатывать системы защиты и безопасности горняков.
   Золотая медаль давала ему возможность поступить без экзаменов сразу после школы, но он, отработав полгода на шахте, отслужил в армии, и только потом поступил в ДГУ.

   Алексей Иванович встал, сделал несколько упражнений, принял душ, побрился, почистил зубы.
Сел завтракать. Он понял, что встреча с Джейн была поворотной  вехой в его жизни. Она отделила старую жизнь в той стране, что не стало, от новой, которая только начинала складываться. Ему предстояло учиться жить в новой реальности, найти своё место, дело, женщину.
  Он отпустил своё прошлое, стерев обиды и поблагодарив за счастливое время, проведённое со Светланой и Джейн. Они  обе стали прошлым, его драгоценным прошлым. А что сулило ему будущее? Он не знал, но готов был идти новыми путями, на которые указывала ему жизнь, а она говорила голосом Джейн,-
- Алекс, тебе нужно учиться!
Что ж, он готов и учиться, и сдавать экзамен.

    Он пришёл на работу, оглядел участок. Студенты, получив зачёт, забили на уборку, и всё было завалено снегом. Алексей Иванович долго расчищал дорожки, долбил наледь, посыпал песком с солью. Так увлёкся, поставив себе задачу, что чуть не пропустил завтрак.
  Из студентов никто не пришёл, все отсыпались после праздника, и раздатчица от щедрости душевной, поделила упаковку молока с ним пополам, добавив ещё два батона хлеба.
  К десяти стали стекаться первые преподаватели, за ними, опаздывая, студенты. Алексей Иванович расчистил двор и проходы к учебному корпусу, административному, столовой. Ему оставался кусок Тверского бульвара и часть Большой Бронной. Он остановился передохнуть, прикидывая с чего лучше начать, и  увидел Дмитрия Львовича, направлявшегося к себе.
  Дмитрий Львович, проехавший  с супругой по Европам, был в превосходном настроении. Они прекрасно провели каникулы, посетили очаги культуры и зашопились в беспошлинных магазинах. Супруга была довольна, всячески выказывала своё одобрение и, отводя глаза, позволила Дмитрию Львовичу флиртовать с молоденькими соседками по отелю. Всё, разумеется, в рамках приличий. Они отлично отдохнули, набрались впечатлений, и дома у них царила семейная идиллия.
   Дмитрий Львович, завидев Алексея Ивановича, махнул рукой, приветствуя,-
- Приветствую! Пойдёмте ко мне, я Вам сувенир привёз.
Алексей Иванович, отставив лом и лопату, пошёл следом.
В кабинете было очень жарко. Прежде чем раздеться, Дмитрий Львович распахнул форточку.
-Как Ваши дела, мой друг?
Алексей Иванович немного смешался,-
- Спасибо, хорошо.
- Как встретили новый год?
- Хорошо, шампанское пили, оливье, индюшка.
- Это замечательно! А я, представьте, первый раз без оливье новый год встретил, но зато карпа ел запечённого. Вкус необыкновенный!
И Дмитрий Львович излил на слушателя свои гастрономические и культурные впечатления,-
- Это, друг мой, совсем другое дело. Там все тебе улыбаются, все вежливые, эдакие леди и джентльмены. Без билета ни-ни, позор! А архитектура какая, улицы шампунем моют, впрочем, там и снега-то нет, так, посыпал как конфетти и сам растаял. Красота, одним словом!
 Алексей Иванович, вспомнив Париж, согласился,-
- Да, красота,-
но про себя подумал,-
- Дома всё-таки лучше.
Наконец Дмитрий Львович закончил свой рассказ.
- А как Вы провели время?
- Ходили по есенинским местам, в Архиве работали.
- Ах, да, американка… Как её…
- Джейн Маклиски.
- Денег хватило?
- Да.
- Вы ей сказали, что представляете наш Литературный институт имени Горького?
- Да.
- И как ей, понравилось?
Алексей Иванович зарделся и просто кивнул.
Дмитрий Львович не заметил смущения собеседника, продолжал,-
- Всё же наша литература –это сокровищница, даже из Америки прилетают прикоснуться. А Вас в Америку не пригласили?-
добавил со смешком.
- Нет, зачем я там? Английского не знаю…,-
и вдруг, решившись, выпалил,-
-Дмитрий Львович, я учиться хочу, в Литературном.
  Дмитрий Львович опешил. Алексея Ивановича он воспринимал как приложение к лому и лопате, ценил его золотые руки и не менее золотое сердце, но вот так в лоб – учиться!
  Дмитрий Львович сидел на финансовых потоках, они складывались из двух направлений- чуть-чуть выделяло государство, благо ВУЗ был государственный и для самых талантливых детей или представителей  семей потомственных деятелей культуры имелись бюджетные места. Второй- вполне официально приносили платные места, куда принимали всех, кто хотел учиться и мог оплатить свою учёбу. За принятые средства велась строгая финансовая отчётность и платились налоги, но поскольку студенты, принимаемые на платной основе по своему  либо по родительскому тщеславию, талантами не блистали, то здесь открывалось безграничное поле неограниченных заработков у организаторов учебного процесса и  преподавателей.
  Чтобы поступить в литературную альма- матерь, нужно было представить свои работы, по которым студентов разбирали на семинары, пройти творческий конкурс и, наконец, сдать экзамены. Сито было мелкое, нацеленное отсеивать бесталанных на подступах   к кузнице литературной элиты, но в нём имелись для «особых» детишек дырочки, и заведовал ими как раз Дмитрий Львович. Существовал даже план, сколько и по какой цене принять в тот или иной год.
  А что Вы хотите? Кушать хочется всегда, а если государство снимает с себя обязанность по прокорму, то приходиться выкручиваться самим. Всё же надо сказать, что преподаватели Лита дело своё знали,   учили таланты на совесть, а что касаемо «богатеньких Буратин», метко окрещённых одной критикессой «мёртвыми душами», то с них кормились, выставляли отметки, выписывали диплом и, расставаясь, забывали. « Мёртвые души» посещали институт изредка, Москва предоставляла гораздо более интересные возможности досуга, нежели лекции в Лите.
  При отборе также зорко следили и не принимали графоманов даже за космические взятки.
  Одно время один непринятый, устроенный  журналистом в редакцию купленной папой газеты, попытался отомстить и поднял волну публикаций о никчёмности Литературного института и его низком КПД, призывая закрыть его к чертям собачьим и сэкономить государственные деньги.
   Поднялась полемика, вынудившая даже бывшего ректора выступить в прессе и объяснить, что «писатели и поэты – это эксклюзив и штучная работа», что институт успешно готовит таланты, а если талантов не наблюдается, то выпускает отличных критиков, редакторов, преподавателей литературы и словесности.
   На защиту любимого института грудью встала творческая элита и даже простые граждане, пожелавшие сохранить в сердце Москвы Литературный институт имени ГОРЬКОГО, после того как мэрия стёрла имя великого пролетарского писателя и с главной улицы, и с карты московского метрополитена. Тогда вообще много было протестных настроений против властных инициатив. Народ, на своей шкуре прочувствовав разницу между туризмом и эмиграцией, держал наготове фигу в кармане для власть предержащих,-
- А вот, накося-выкуси!
 Институт отстояли.

  Просьба Алексея Ивановича застала Дмитрия Львовича врасплох, и он молчал, соображая, как бы поделикатнее отказать.
   Алексей Иванович терпеливо ждал его ответа и подбадривая себя, продолжил,-
- И Джейн… Маклиски рекомендовала мне учиться.
- Дааа?
    Начиная с Перестройки, мнение с Запада воспринималось как Новый Завет. На него равнялись, его готовы были воплощать в жизнь. Рекомендация серьёзного литературоведа, профессора перевесила.
- Вам нужно представить на творческий конкурс свои работы…
- Могу книжку представить. Как посоветуете, какую лучше?
Дмитрий Львович взглянул на Алексея Ивановича как в первый раз,-
- Ну конечно же, издавался и к тому же член СП, это меняет дело!-
вслух произнёс,-
- Вы же в Союзе писателей, а для членов союза внеконкурсный приём в наш ВУЗ. Пишите заявление!
Он дал ему бумагу и ручку, продиктовал шапку, забрал заявление,-
- Надо было Вам осенью написать, а теперь полгода ждать придётся, когда начнётся новый набор.
Считайте, Вы - приняты. Студенческий выпишем весной. Только обучение дневное. Справитесь и с работой, и с учёбой?
- Дмитрий Львович, спасибо Вам огромное!-
Алексей Иванович тряс его руку от души,-
- У меня к Вам большая просьба,-
от этих слов рука Дмитрия Львовича повисла в воздухе, ох, и не любил же он слова «просьба», да ещё большая!
- Можно я буду ходить на лекции? Попробую, подготовлюсь, как с работой сочетать. А то вдруг не получиться? Я в уголочке, тихо.
У Дмитрия Львовича отлегло от сердца, выполнить такую просьбу ничего не стоило, а в глазах просителя – он благодетель,-
- Конечно, можете. Я предупрежу, чтоб Вас пропускали.

  Счастливый Алексей Иванович побежал в главный корпус, изучать расписание первого курса. Занятия начинались в десять, четыре дня в неделю студенты слушали лекции по предметам, один день – семинарские занятия. Алексей Иванович заглянул в библиотеку, благо библиотекарша его знала, он ей краны чинил и полки вешал. Она обрадовалась и поспешила его пригласить в субботу к себе,-
- Посмотрите, что у меня в ванной, подтекает, труба, что ли ?
- Обязательно посмотрю. Можно мне и Вас попросить? Я хотел бы учебники за первое полугодие первого курса. Буду учиться в институте со следующего года, хочу подготовиться.
- Вообще-то мы посторонним книги не выдаём…
- Я не посторонний, я член СП,-
 он протянул своё удостоверение.
 Последовала короткая немая сцена, но библиотекарша была дама в возрасте, много чего за свою жизнь повидала, удивить её было сложно. Взяла удостоверение, выписала читательский билет, подобрала книги.
- А сборник Есенина у Вас есть?
- Да, есть. Вам какой – карманный или потолще?
- Потолще.
 Нагрузившись книгами, Алексей Иванович счастливый поспешил домой. Не обращая внимания, наспех перекусил чем-то, и засел за учебники. Телевизора у него не было, радиоприёмник он включал послушать погоду и установить точное время на будильнике.
   Он читал вдумчиво, делая пометки, где непонятно, искал разъяснения, отмечал даты. Время пролетело незаметно. Наконец он оторвался от книг. С непривычки в голове немного шумело. Выпил чаю и перед сном открыл томик Есенина. Он и раньше читал его стихи, но после встречи с Джейн и её рассказов, знакомые строки зазвучали по-новому. Заложив закладку, лёг спать. Засыпал под звучащие строки,-
-« Я иду долиной…».

   Утром, уходя на работу, прихватил джинсы и свитер переодеться, тетради и пару ручек, вдруг какая-то откажет?
   Ночью снега не было, и он управился с уборкой быстро, вынес отходы с кухни, отвёз мусорный бак на обмен и к девяти был свободен. Переоделся, зашёл в столовую позавтракать и вместе со студентами прошёл в аудиторию. Пристроился в уголке, подальше от любопытных и смешливых взглядов. На него косились, ещё бы, взрослый мужик в аудитории? Кто такой? Откуда?
   Пришла преподаватель, Алексей Иванович её знал. Студенты, как вчерашние школьники встали в знак приветствия, встал и Алексей Иванович. Она улыбнулась, кивнула и с ходу начала читать лекцию по древнерусскому языку. Алексей Иванович мало что понимал, старался ничего не упустить и быстро-быстро записывал за ней. От напряжения на лбу у него выступили капли пота.
   Второй парой была история, здесь ему было полегче. Конечно школьный курс отличался от ВУЗовского, но он хотя бы понимал в общих чертах, о чём идёт речь. Тоже писал лекцию убористым почерком, выделяя даты покрупнее. Третья пара была по теории литературы о стихосложении. Преподаватель рассказывал о размерах стиха, рисовал схемы, расставлял ударения. Алексей Иванович всё фиксировал в тетрадь. На четвёртой был английский, и вот тут-то Алексей Иванович поплыл. Студенты активно общались с преподавателем и между собой, он вертел головой и не понимал ни слова, но всё же записал задание.
   Он вышел последним из аудитории, чтобы не привлекать к себе внимания, но всё-таки попал под перекрестные любопытные взгляды девушек в раздевалке.
    Он отправился в библиотеку, попросить книгу по древнерусскому. Библиотекарь развела руками,-
- Не по всем предметам существуют учебники, многие читают свои лекции. Спросите Галину Васильевну, она подскажет.
   Алексей Иванович вернулся домой усталый, но счастливый. В его жизни появилась и цель, и смысл. Он читал до усталости теорию стихосложения и попытался определить размер своих стихов. Как же он был удивлён, что часть написал хореем, а часть пятистопным ямбом!
А вот в стихах Есенина были все размеры, даже дактиль.
   







   

   

 




-

-