Пропавшие бриллианты

         Автомагистраль Москва- Рига разделила подмосковный поселок Соколово на две неравные половины.
     Часть , что примыкает к железной дороге, сплошь состояла из самых обычных непритязательных домиков. Маленькие   палисаднички были окружены  покосившимися заборами из хилого штакетника, густо заросшими кустами  шиповника и облепихой, но мало что скрывающими. 
     Здесь все про всех знали, все на виду, и летом в каждом дворе дружно поднимались к  небу пахучие столбы самоварного дыма..
    Не то во второй половине поселка, отделенного серой лентой  Рижского шоссе. Сразу у развилки, которая отрывается от шоссе и ведет в зону отдыха, стеной стояли вековые раскидистые ели, подпирающие высокие глухие заборы из  темных  бревен  кое-где  помеченных   налетом серебристого мха.
   Новомодных заборов из жестянки здесь не увидите. А улицы создавали  впечатление просек, прорубленных в зачарованном лесу из сказок каких- нибудь братьев Гримм.  О том, что за  этими заборами живут, напоминали лишь изредка проезжающие по просекам шикарные дорогущие иномарки, да раздающийся изнутри  грозный, задавленный ошейником лай натасканного зверя. 
     Эта часть поселка застраивалась дачами еще в довоенное время и селились здесь военоначальники высокого ранга, видные научные работники, знаменитые артисты и писатели.
    Одна из дач принадлежала генералу, который  тогда же построил дом на участке   размером  почти   с два гектара. От этой роскоши  правда,  позже осталось меньше половины, как и от московской квартиры на Ленинградском проспекте. Но и этих хором, и городских, и дачных, для жизни вполне хватало.
      Впрочем, жизнь пронеслась, как бронетранспортер по брусчатке Красной площади в праздник, и теперь в квартире жила вдова генерала Элеонора Викторовна.  Жила одна, потому как  единственный сын  Игорь, которого холили и лелеяли как «английского принца», к ужасу родителей женился на «простой», как сказала бы княгиня из «Анны на шее» Чехова.   
    Виновницей этого «мезальянса» Элеонора Викторовна считала себя. Однажды она, заказав платье в  одном из лучших московских ателье, слегка простудилась и, чтобы не разболеться к приему, для которого это платье предназначалось, вызвала закройщицу домой. Скромненькая,  тихая, серенькая как мышка, но талантливая в своем деле девочка, вошла в их дом с платьем для примерки и осталась там навсегда. Вот так все и произошло, просто, как в сказке, принц увидел Золушку и…
     Видит Бог, Элеонора Викторовна не хотела превращаться в злую мачеху, но жена единственного любимого сына с кучей сопливых племянников и прочих родственников решительно не пришлась к ее двору, а после  знакомства со «сватьей»,  матерью Лидочки,  Элеонора Викторовна несколько дней лежала с нервным срывом.
     Попытки Игоря примирить мать с невесткой, уговоры тогда еще здравствующего  мужа ни к чему не привели. Между свекровью и невесткой установились такие ледяные отношения, что , если бы не раскаленные батареи центрального отопления, углы в квартире покрылись бы инеем.
   Дальше так продолжаться не могло, тем более что, Лидочка, которую Игорь почему-то нежно звал Лилькой, любила свое дело, не желала больше ничему учиться,  и с упоением заваливала квартиру разноцветными лоскутками, обрывками ниток, разбрасывала сантиметры и мелки,  журналы мод и выкройки, а однажды, конечно «нечаянно», на любимом стуле Элеоноры Викторовны на кухне, оказались рассыпаны примерочные булавки.
    Несколько лет общение  членов семьи  находилось на уровне самых тонких дипломатических изысков смертельно враждующих между  собой держав. В конце концов, на деньги, которые отец оставил Игорю в наследство, было решено перестроить дачный дом, чтобы можно было там жить и зимой, благо, что от Соколова до Москвы рукой подать, а на работу добираться проще простого. Тем более, что Лилька и Игорь имели свои  машины и друг от друга не зависели.
    Все были счастливы, что нашелся такой простой и логический выход из создавшегося тупикового положения. А у Игоря не возникало и мысли, что мать,  женщина ник чему не приспособленная, всю жизнь  опекаемая мужем, останется совершенно одна. Он думал только том, что сбывается , наконец, его мечта  о спокойной и нормальной жизни с любимой Лилькой, без постоянно ожидаемых ссор и скандалов. Правда, скандалов, как таковых не было… до этого Элеонора Викторовна «не опустилась бы»…но они постоянно  висели в воздухе,  накаляя его, заставляя  задыхаться всех домашних и заслоняя все  остальные проблемы. Элеонора Викторовна и виду не показывала Игорю, что ей больно и обидно, но еще тяжелее  было видеть как эта «швейка» помыкает ее драгоценным сыном, заставляя серьезного респектабельного мужчину бегать перед ней «на задних лапках» и  выполнять разные капризы. Справедливости ради, надо отметить, что Игорь взял с матери слово, что она будет приезжать на дачу в любое время, как только захочет, и «ее» комната всегда будет готова к приезду и вообще – дача  ведь  общая, так о чем говорить. Да, действительно…
    Архитектор попался- класс! Он так ловко перепланировал участок, оставив место и для огорода, и для баньки, хотя в доме, естественно было задумано  паровое отопление и ванные комнаты, полянку для отдыха  перед домом с фонарями и можжевеловой аллеей; а дом вышел- точь в точь замок: трехэтажный с разными уровнями, балконом, башенками по углам , большими окнами.   Витражи, и ценные породы дерева, дорогая шелковистая кожа отделки и мебели,  в гостиной с эркером был роскошный камин с антикварным экраном…А спальня, отделенная от голубой ванной комнаты матовыми дверями выглядела просто по-королевски. Вечером в камине уютно трещали дрова, за окном тихо гудели засыпанные снегом ели. И иногда грозно лаяла Кавказская овчарка по имени Манька, Манюнька. Огромный пушистый увалень, с виду – сама доброта, но попадись ей только чужой…Манька обожала своих хозяев и, как ни странно, больше всех Элеонору Викторовну, хотя та  на даче появлялась  крайне редко.
Словом получился просто рай!
    Кто-то из друзей, переночевав в верхней комнате , утром сказал с сожалением:  «Какое счастье  проснуться здесь… смотреть на сосны… слушать тишину…»Но счастья как раз в доме  все равно не получалось. Что-то произошло между Лилькой и Игорем. Она стала постепенно отдаляться от него, приезжала домой поздно. Он сам готовил еду, а она нехотя  ковыряла  вилкой в тарелке,  глядя   отсутствующим взглядом. На вопросы Игоря удивленно поднимала брови и  ничего не отвечала.  Из ванной выходила прекрасная и свежая, как Афродита, но тут же поворачивалась лицом к стене и начинала сладко посапывать.  А Игорь маялся без сна, но тихо, чтобы не потревожить Лильку, а в душе кипели смятение, обида, сомнения , подозрения.
     И вдруг, однажды позвонила Элеонора Викторовна и трагическим голосом сказала, что случилась ужасная вещь и она просит его приехать.. Зная мать, Игорь внутренне был готов к чему  угодно, но только не к тому, что услышал. А услышал он вот что:  «Лидия приезжала в Москву, когда меня не было дома, и похитила семейные бриллианты…ну ты помнишь,и  колье с изумрудами , кольца и все..Сумма  же приличная!»
     Игорь не поверил своим ушам: «Может ты сама их засунула куда-то и не можешь  найти»,- неуверенно спросил он. Элеонора Викторовна уничтожающе посмотрела на него и ничего не ответила.«Может, заявим в милицию?»-предложил он «Ну и что,- возмущенно сказала мать,- допрос, обыск, арест у меня в доме. Или прикажешь  нам всем  сидеть   в кутузке до выяснения? Ты с ума сошел!» «Ну. я не знаю,- растерянно сказал Игорь, надо же что-то делать».
    «Что делать,- раздраженно  сказала мать, -прижать эту мерзавку к стенке и заставить  признаться, а будет отпираться – гнать ее взашей!» «Мама,- вскрикнул Игорь, -ты так уверена, что это она взяла?! Зачем? У нас все общее, у нее достаточно украшений, она сама работает, она живет как у Христа за пазухой! И слышать не хочу. Ищи. Ты их сама потеряла!» И он ушел , хлопнув дверью.
     Семена сомнения дали свои всходы. Игорь осторожно рассказал Лильке, что мать потеряла бриллианты, и попытался в ее реакции  уловить хоть что-нибудь . Реакция оказалась для  этого случая вполне естественной. Сначала Лилька выразила удивление, потом стала кричать, что она все поняла,  что эта старая дура Элеонора, не зная, как от нее отделаться, сама спрятала бриллианты и хочет обвинить ее, что все эта шито белыми нитками,  и что Игорь еще пожалеет !Завершилось все, конечно же, слезами, уверениями Игоря, что у него и в мыслях не было в чем-то подозревать Лильку, и примирение состоялось.
    Через день после этого Лилька потерялась… Игорь позвонил ей  по какому-то вопросу  на работу, но ему сказали, что Лидии Сергеевны на работе сегодня не было… Домой она тоже не вернулась. Тогда Игорь позвонил ближайшей подруге жены, Инессе. То, что ему сообщила Инесса, было для него громом с ясного неба!
     «Как,- сказала Инесса, -ты ничего не знаешь? У Лильки обнаружили онкологию, она периодически посещает врача, проходит обследование, процедуры. Раз  она не приехала сегодня  домой, значит она в клинике». На вопрос Игоря,  что   это за  клиника,  где она находится, и нельзя ли ему туда поехать, Инесса отвечала, что Лилька не велела ей никому  не рассказывать.
    Ночь для Игоря была  ужасной. Услышать такую новость о здоровье любимого человека было равносильно тому, чтобы самому готовиться к неизбежному скорому концу… «А я то,- казнил он себя,- хорош. Какие-то побрякушки, подозрения.. Это все мать  виновата… Боже, что же делать? Лиля! Прости меня любимая, прости!» Он молился, мучился угрызениями совести и плакал всю ночь; утро для него было новой пыткой. Надо было дождаться или найти Лидочку, попросить у нее прощения, все выяснить, начать что-то делать.
     Он поехал к ней в ателье. Она вышла к нему с синими кругами под глазами, выглядела совершенно  невыспавшейся и ужасно усталой. На вопросы Игоря  отвечала, что раз все хотят, чтобы она исчезла, она скоро это сделает. Тогда все успокоятся и будут жить долго и счастливо…. Без нее. Игорь как мог уверил ее, что все это бред, что он сделает все для ее спасения, что Инесса ему все рассказала, и теперь  все будет хорошо.              Какое-то время  жили относительно спокойно. Правда, Лилька была  такая  слабая и  несчастная, смотрела такими обреченными глазами, так плохо  кушала  и ничего не желала, что у Игоря сердце просто разрывалось. Он нянчил ее как маленького ребенка,  покупал подарки, заваливал цветами, а она принимала все это снисходительно и почти равнодушно, делая вид, что теперь ей уже ничего не нужно и неинтересно.
       Недаром говорят, что беда не приходит одна. Как-то утром, в субботу, позвонила родственница, жившая с матерью в одном доме, и сказала Игорю, что ночью с Элеонорой был удар, и что она умирает.
       Сообщив эту весть Лильке, Игорь засобирался в Москву, говоря, что когда вернется, неизвестно, скорее всего-  не сегодня, но будет звонить, и  чтобы она не волновалась и звонила сама, если что-нибудь понадобится.
        Когда Игорь уехал, Лилька срочно кинулась звонить Инессе. «Все.- закричала она в трубку,- старуха загибается, Игорь уехал в Москву, а бриллиантов так и не нашли! Что делать? Я чувствую, что они где-то рядом!»
     «Значит так,- сказала Инесса.- дай  Маньке какую-нибудь вещь Элеоноры, домашний тапок, что ли и пусть она ищет… Если они на даче, то не в доме, пусть ищет во дворе…».
   «Ты гений!»-завопила  Лилька и бросила трубку. Потом она позвонила кое-кому еще…
     До Московской квартиры Игорь доехал как в тумане, все еще не веря в сообщение о состоянии матери. Зная ее, он мог предположить, что это просто сердечный приступ,  хандра, гипертония, но только не конец!
     На этот раз все оказалось правдой! Мать, увидев Игоря, потянулась к нему, и, едва шевеля губами, тихо-тихо сказала:» Я виновата. Скажи Лиде… это я их  спрятала в…» Она  захрипела и потеряла сознание. Все было кончено.  Игорь, поручив первые приготовления бывшей здесь родственнице, почему-то решив не звонить, помчался в Соколово, чтобы сообщить обо всем Лильке и быстро вернуться обратно.
      Он открыл ворота и въехал во двор. Фонари на площадке перед  домом были  зажжены, в доме горел свет: в гостиной, в спальне…было как-то нарядно и празднично…Что-то еще  его  неприятно поразило и насторожило, но он сразу не понял-что…Вошел в дом. Лилька почему-то  его не встретила, правда в ванной шумела вода.  Игорь поднялся на  второй этаж. Из ванной сквозь шум воды доносился кокетливый взвизгивающий смех Лильки и что-то говоривший ей мужской голос. За матовыми  дверями шевелились  две тени. Кровать в спальне была раскрыта и призывно  сияла белоснежным бельем, а на столе лежал полиэтиленовый пакет, в котором, среди развороченных     газет блестели бриллианты.
      «Так  вот оно что,_ подумал Игорь,- спектакль удался, ничего не скажешь». Он сгреб пакет с бриллиантами, сунул его в карман, бесшумно спустился по лестнице   и вышел на крыльцо.
   И тут он понял, что его удивило, когда он только приехал. Не было собаки! Он посвистел ей тихонько, как всегда свистел на прогулках,- Манька не отозвалась. Тревога  сжала сердце. Игорь побрел вглубь участка, оглядываясь и  изредка посвистывая. И вдруг увидел: в самом дальнем углу, около разрушенной старой оранжереи, на краю небольшой свежевыкопанной ямы, уткнувшись носом, лежала Манька . Она лежала как-то странно, а рядом с ней  валялся тапочек Элеоноры Викторовны… Игорь присел  на корточки и осторожно погладил огромную мохнатую голову . Собака не пошевелилась. «Манюнька».- тихо позвал он в обкорнанное еще в ее детстве ухо. И вдруг ужас окатил его огненной волной и толкнул в грудь. Он понял - собака была мертва.  По автостраде в сторону Москвы мчалась машина. В ней сидел одинокий человек, а рядом, где обычно сидят  любимые женщины, лежал какой-то  сверток. Это были «пропавшие бриллианты.