Ев. от Странника. гл. 71. Ultima mortis

      Спустя две недели, получив официальное приглашение, Атрагарте-Лейла отправилась в гости к будущим молодоженам на правах «дамы-шафера». Подобная должность предполагала не только обязанность взять в жены Люсильду в случае отказа со стороны жениха, но и узаконивала, скажем так, их сексуальные отношения и прилюдное проявление чувств, а также предполагала ряд прочих «свобод-фамильярностей». Узнав о подобном «сестринстве» между Лейлой и ее креатурой, Венэнон был сначала шокирован, – ведь это предполагало не только тот факт, что ему теперь придется «делиться своею возлюбленной», но и наличие у нее большей власти-возможностей, чем у него самого. Молодой аристократ крови вел образ жизни весьма праздный и бестолковый, в чем-то схожий с поведением обеспеченной «золотой молодежи», и ни о какой карьере в политике, юриспруденции, бизнесе или «полиции-армии» даже не помышлял. Ему нравилось жить азартом-аферами, а также размышлять и выискивать всяческие лазейки в законах, но лишь для того, чтобы, сорвав очередной сладкий куш, снова бездельничать, пока деньги не кончатся. Ни о какой службе-работе Венэн даже не помышлял, хоть и не мог тратить деньги семьи, которые обеспечивали-подтверждали его положение в обществе – шли на содержание замков-усадеб, нужды персонала и прочее. Впрочем, на время свадебной суеты, щедро финансируемой обеими семьями, о своих темных делишках можно было пока позабыть и с легким сердцем расслабиться.


                ******


      — Ну что, молодежь, вы готовы? – спросила Атрагарте-Лейла с улыбкой, войдя в одну из опочивален Шато де ля мер. – Гости уже заждались.
      — Гости подождут, – ответил Венэн вальяжно. – Не хотите присоединиться, миледи? – Жених возлежал на кровати с двумя подружками невесты, которые вместе с его матерью должны были отвести его под венец.
      — Будь осторожен, – ответила «Лейла» со смехом, – желания порою сбываются. Одевайтесь. Пора.
      — Ух. Прощай же, свобода, – наигранно произнес Венэн, сталкивая одну из дам рядом с кровати. Та обиженно хмыкнула, но ничего не сказав, отправилась восвояси. После того, как вторая девушка покинула спальню, вошли слуги с одеждой и принялись наряжать жениха.
      — Стоило бы проверить, конечно, – годишься ли ты для нее. Но… Как по мне, – это слишком уж тривиально, – произнесла Атрагарте, глядя в одно из зеркал.
      — Мне и представить-то страшно, – что для вас может представиться нетривиальным, милели Ду-Лейла.
      — Наедине можешь звать меня Лейлой. Но только наедине. Понял, балбес?
      — Думаю, – понял. Любите… Любишь адреналин?
      — В покое нет жизни. Или горишь, – или гниешь. Разве не так?
      — Согласен на все сто процентов!
      — Тогда прихорашивайся... пока. Загляну теперь к Люси.
      — Так у меня еще будет возможность назвать тебя Лейлой?
      — Это опасно.
      — Я готов рискнуть.
      — Есть идея. У тебя уже было с русалкой?
      — Не довелось. Самому стыдно. Живу у моря, но ни одну из них пока не встречал, – соврал Венэн. Парочка русалок приплывали не раз и дразнили его, маня за собой. Но молодой демон, зная об опасности подвергнуться их телекинетическим чарам, решил не рисковать. Трезво оценивать свои силы – надо отдать ему должное, – парень умел.
      — Вот как. У меня есть парочка знакомых русалок… И один дельфин. Если желаешь, – можешь посоревноваться с ним в удали. Встретимся за два часа до рассвета на безымянном острове неподалеку. Ты знаешь это тайное место. Добирайся один. Вплавь. Это мои условия.
      — Так нас никто не сможет засечь! – обрадовано прошептал Венэн. – Я буду там вовремя.
      — Я тоже. А это – мой подарочек к свадьбе, – сказала Атрагарте-Лейла и протянула ему флакончик с пилюлями, а затем многозначительно посмотрела на слуг. Венэн чуть заметно кивнул ей в зеркале.

      Спустя полчаса, разодетый, словно павлин, жених под руку с матерью гордо прошествовали к алтарю – большому реликтовому плоскому камню, на котором стояли два трона из горного хрусталя. Несмотря на замысловатый дизайн и затейливые украшения, кресла эти не являлись рукотворным произведением искусства, но были выращены из кристаллов живою силой природы и волей мысли верховных судей-жрецов в нижней Геенне. На одном из тронов восседала Люсильда. В свете вышедшей из-за облаков Белой Луны вполне отчетливо стало заметно, как нечто черное покидало ее, стекая вниз подобно l’azote liquide*. Эта дымчатая субстанция сочилась сквозь лежащие на подлокотниках пальцы через тонкую золотую нить платья невесты и ее шитые платиной туфельки.

      — Невеста чиста, – провозгласил тучный жрец-пастор. Все ее тайные помыслы и сокрытые от стороннего взора деяния теперь принадлежат Тьме. Готов ли жених их прочесть?
      — Готов, ваша честь, – ответила мать Венэнона за него.
      — Готов ли он поделиться своей темной сутью, – равно как и радужным великолепием, – со своею невестой?
      — Готов, вне сомнений.
      — Так пусть займет свое место и откроет разум для Тьмы.

      Усаживаясь на хрустальное кресло Венэн незаметно для всех раскусил спрятанный до этого за губой маленький шарик. Снадобье подействовало мгновенно – он забыл последние несколько часов своей жизни и мог теперь не тревожиться о том, что его интрижка будет раскрыта. Тем не менее все, что ему хотелось бы знать, находилось в записной книжке, лежащей на столе в его будуаре.

      Немало тайн скрывали друг от друга будущие супруги. Но все они выглядели пустыми невинными шалостями перед лицом Матери Тьмы. Все их былые деяния и помыслы в свете Белой Луны стали незначимы, смешны-несущественны и стекали теперь на черный базальт. В конце концов, хрусталь воссиял, провозглашая этим новый брачный союз почетных граждан верхнего Настоящего Мира, – контракт был «подписан», а информация поглощена древним камнем, который теперь принадлежал только молодоженам. В дальнейшем базальт распилят на блоки, которые лягут в основание их дома-усадьбы. Так начнется история новой семьи, новой династии.

      Венэн улыбался, – свадьба сулила ему не только освобождение от родительской власти-опеки, но и повышение статуса. Теперь его станут именовать лорд Венэнон де Люси. Перед ним откроются многие недоступные ранее двери. И только ему решать, – какие университеты знаний стоит пройти перед тем, как занять достойное место в иерархии власти. Одного не учел хитрый демон: точно такой же шарик – икринку забвения, – раскусила Люсильда перед тем, как сесть в хрустальное кресло.
После того, как нудная часть церемонии осталась позади, почти все гости отправились праздновать, проводив супругов по обычаю семьи Пойсона к берегу моря.

      — Я верю в тебя, – сказал отец дьяволицы, обнимая ее. – Тебе, Венэнен, не верю, но ты связан теперь детально-определенными обязательствами. Надеюсь, что мне не придется прибегать к грубой силе.
      — Ваше слово – закон для меня. Ваша дочь – живая богиня, – ответил молодой демон.
      — Мог бы и сам пару фраз выдумать, – съязвила мать Люсильды. – Ну да ладно. Предсказуемый супруг лучше поэта. Проще контролировать. Идите – купайтесь. Завтра ждем вас к себе в гости. Загоним пару кабанов или оленей, развеемся… А то от всей этой пафосной мишуры рябь перед глазами.
      — Дай молодым прийти в себя, – проворчал отец дьяволицы. Приедут, когда сами того захотят.
      — Comment est-ce que tout est triste et previsible*, – добавила мать, взмахнув веером, и удаляясь.

      Сидонай и Нагиля присутствовали на свадьбе по ряду причин. Primo quidem, – они объявили о помолвке и теперь обязаны были по традиции посетить одну из ближайших церемоний Ледяной Белой Луны. Считалось, что сияние этого светила очищает гостей, настраивая их на энергии-вибрации созидания. Secundo, – Нагиля взяла на себя ответственность – пообещала сестре, – и следила теперь за передвижениями Атрагарте-Лейлы на суше. Тertio, – будущей жене Сидоная приходилось наблюдать также и за Люсильдой. От поведения юной фаворитки Quorum non costiterit* зависело пусть и не многое, но волшебным образом она возымела на Атрагарте влияние. И даже не корректируя ничего, не зная всех обстоятельств, – само по себе участие Лейлы в свадебных хлопотах уже придавало Люсильде значимости в определенных кругах, – что не могло не поднять ее на уровень, скажем так, неизвестных, которые следует учитывать при основных вычислениях. Ко всему прочему, служба у королевы русалок завлекла юную дьяволицу в еще более хитрую сеть новых интриг, и таким образом – посетив церемонию, – Нагиля лишний раз напомнила Люсильде о ее обязательствах перед сестрами, – особенно на тот случай, если та прознает еще что-нибудь трудносовместимое с жизнью. Ведь так или иначе, но она была обязана своим новым положением Лейле, а жизнью – им и Лилит. При этом Нагиля и Сидонай ограничились общении с нею лишь скромным напутствием, как бы давая понять, что для их круга она еще не доросла.

      Теперь же почетные гости отправились праздновать вместе со всеми, а молодых ждала первая брачная ночь. Оставшись наконец-то наедине, молодожены оба тянули время. Холод и отчуждение поселились в их спальне еще задолго до свадьбы. Чтобы хоть как-то развеять скуку Люсильда принялась искать в конденсаторе* новые фильмы, а Венэн лениво перелистывал корреспонденцию.

      — Есть что-то заслуживающее внимания? – спросила равнодушно Люсильда.
      — Нет. Но чем-то, пожалуй, мне следует заняться уже на днях, – ответил ей Венэн.
      — Я хочу спать. Церемония словно вытянула из меня часть первородного духа – то, что море не может восстановить.
      — Приятных видений.
      — Ты не понял. Я хочу уйти в черноту. А когда восстановлюсь, то дадим волю страсти с новыми силами. Секс для галочки обесценивает отношения.
      — Согласен. Отдохни.
      — Можешь меня оставить? И выключи все.
      — Как скажешь, миледи.
      — Ради тебя я отказалась от многого.
      — Ты это сделала только ради своей карьеры.
      — А ты – разве нет?
      — Прежде моя любовь к тебе кипела, как молодое вино. Теперь же она выдержанная и насыщенная.
      — Вот и прекрасно. Открой бутылку и дай вину подышать.
      — Хорошо. Под утро нагрянет волна. Хочу прокатиться.
      — Развлекайся.
      — Люблю тебя.
      — Завязывай. Сам знаешь, что о любви говорить теперь глупо. Настала пора дел, но не слов. Все будет прекрасно у нас. А пока… Бери свою доску и лови хмельную волну.
      — Я скоро вернусь. Только будь здесь.
      — Никуда не денусь, – ответила дьяволица, заворачиваясь в одеяло. Уснуть на несколько часов без всякой цели и затрат нервной энергии – об этом она мечтала уже давно – согрешить. Ведь убиение ночи – один из самых тяжких грехов.


      Ночь – не время для сна. Эта субстанция, этот мир, эта стихия дарована ищущим во благо и непокой. Ночь залила собою все обозримые просторы вселенной и одарила благородным смятением страждущие сердца. Тьма породила Свет и все сущее. Жизнь зародилась во мраке, – продолжается и во Тьме – в самых мрачных и потаенных глубинах Нового мира и Прообраза сущего. Исключительно нырнув в эту бездну возможно познать себя самого – свою потаенную суть, – свои истинные стремления. Ночь правит миром отверженных и господ, ведь суть господином может стать только личность – только тот, кто осознал свою самость, независящую от внешнего живого Трехмерия. «Я сияю во Тьме», – девиз Настоящих, ибо к Свету стремятся все те, кто способен лишь отражать.

      Мы свято верим в силу абстрактного Света, но боимся и ненавидим его. Боимся той правды, что может он собой озарить. Ненавидим ту мерзость, что он нам показывает, оскверняя наши иллюзии, чувства. Мы не можем даже понять до конца, – что он такое, – и приписываем ему некие немыслимые-божественные свойства, отождествляя с Творцом и разумностью, с самим бытием и даже с материей. Свет воистину полон тайн для науки и прекрасен в силу своих странных физических свойств, но бескомпромиссен и пошл для сакрального; Тьма же – чиста, полна мистики, свободна для творчества и непредвзята. Свет не дает никаких ответов, ведь он и сам непонятен, – он лишь указывает на несовершенство нас самих и всего нами содеянного, и заставляет нас соответствовать его воле, словно бичом вынуждая стремиться к недоступному идеалу, но мгновенно разочаровывая в чем-то достигнутом, ибо в нем для нас все конечно... ведь такова жизнь, и Жизнь – это Свет. Одна Тьма – Мать этой Жизни, – дает возможность родиться и воссиять самому. Во Тьме не существует пределов. Только в ней обретет себя странник жаждущий – вожделеющий и познающий.


                ******


      Островок, к которому устремился Венэнон, едва Люсильда уснула, находился в нескольких морских милях от берега. Хороший пловец мог добраться туда за полтора-два часа. Однако течение, обтачивающее скалистые берега сводило на нет шансы любого спортсмена. Зачем же именно там назначила свидание Венэну Атрагарте? Все дело в том, что скалы образовывали собой некое подобие неприступной крепости в форме разомкнутого кольца, перед которым бурлил вечный водоворот, способный затянуть в бездну любое судно. В центре же острова находилась заветная бухта и дивный песчаный пляж. Окруженная магнитными скалами лагуна была защищена не только от волн, ветра и непогоды, но и от любого наблюдения со стороны. Даже птицы не пролетали над этим островом, – чем не идеальное место для тайных встреч и свиданий? Попасть внутрь пловцу представлялось возможным лишь проплыв под водой по пещерному тоннелю в скале.

      Атрагарте-Лейла и Таллия – одна из самых красивых русалок этого побережья, – нежились на песке, потягивая из золотых кубков невесть откуда взявшийся на острове ром. Кубки же они позаимствовали из небольшой кучки золота неподалеку. Дело в том, что одним из увлечений Венэнона с ранней юности являлось подводное плавание. Ныряя на довольно большие глубины, никакими стимуляторами он не пользовался, но тренировал в себе способность обходиться без кислорода ценою неимоверных усилий и боли. Сокровища же, накопленные в тайном месте, служили призами и показателем его мастерства. Материальная ценность их была демону не то чтобы безразлична, но приятен сам факт достижений, а также долговечности и красоты редкого во вселенной металла.

      Дельфин резвился в лагуне неподалеку. Завидев Венэнона, он подплыл к берегу и издал приветственный крик, словно приглашая всех наконец-то приступить к развлечению.

      — Познакомься с Таллией, – сказала весело Атрагарте. – Вы можете понаблюдать вместе, пока я успокою своего друга. Бедняга заждался уже. Готов взорваться.
      — Я слышал о том, что русалки дружат с дельфинами. Но, как вам… Как тебе, Лейла, удалось завести такое знакомство?
      — Тут нет секрета. Я познакомила их, – ответила Таллия, протягивая Венэну кубок. – Не будем мешать им. Сейчас поймешь, почему.
      — Рад знакомству, – сказал он, сделав приличный глоток. – Ваша красота столь экзотична для моего восприятия, но воистину несомненна. Никогда не считал обделенным себя чем-то подобным, но благодаря вам, теперь понимаю, что далеко не все горизонты были мною достигнуты.
      — Горизонт тем и прекрасен, что недостижим. Я же – здесь, перед вами. А если признаться, то и сама давно уже мечтаю о реальной встрече с мужчиной. Не во снах или грезах… Это все немного не то. Хочется испытать физический момент любви наяву, хотя бы ради того, чтобы познать и запомнить все ощущения, – чтобы памяти потом было за что уцепиться.
      — Простите, Таллия. Вы хотите сказать, что еще никогда не были с настоящим мужчиной?
      — Именно так. Посему – постарайтесь подарить мне незабываемые впечатления. Я просила Лейлу найти мне достойного друга. Того, кто мог бы не только удовлетворить мою страсть, но и держал бы наши свидания в тайне, если они, конечно, продолжатся… Смотрите, что сейчас будет!

      Тем временем Атрагарте-Лейла уже держала шикарное достоинство дельфина в руках, лаская его всеми доступными способами. Фонтан спермы не заставил себя долго ждать, а эротический спектакль продолжался. Созерцая все это, чувствую близость русалки и доступность миледи Ду-Лейлы, о которой он мог прежде только мечтать, Венэн ощутил возбуждение, заслонившее его разум радужной пеленой. Не помня себя, он с радостью овладел нежной Таллией, набросившись на нее, будто голодный юнец. Когда коитус стал близок уже к апогею, член демона оказался словно зажатым в кулак. Венэн не смог выйти вовремя, как собирался, и его сперма вся до капли осталась внутри.

      — Пусть это тебя не заботит, – сказала русалка. – Мы так устроены, и твое семя – далеко не первое из благородных, что обрело продолжение в Море. Можешь не опасаться претензий.
      — Дело не в опасениях, но в привычке, – ответил Венэн, смутившись. – Мне известно о том, что русалка может произвести на свет лишь подобное ей дитя моря. Но если я не вижу того, как кончаю, то оргазм уж не тот. Для меня это – словно курить и не созерцать дыма, – будто задыхаешься. Впрочем, ты вряд ли поймешь.
      — Тебе мало моего представления? – спросила Атрагарте-Лейла со смехом, выйдя на берег. – Налей нам, а потом искупаемся. Я хочу сувенир в знак нашей дружбы. Уверенна, что ты сможешь нырнуть и достать мне со дна нечто особенное. И если мне это понравится, то тогда...
      — Есть у меня одна вещь на примете, но за ней придется нырнуть особенно глубоко. До сих пор у меня не было мотивации, но она там, – это точно! – воодушевленно воскликнул Венэнон, вставая.
      — Кстати, я прекрасно все поняла, – добавила Таллия. – Выстрел спермой для вас сродни «метки» своей территории. Мужчина, подобно дикому зверю, стремится пометить своё. Хотя, и эротический аспект кульминации-подтверждения тоже не следует исключать.
      — Даже не задумывался обо всем этом, – признался Венэнон. – К чему усложнять и разбирать по косточкам то, что приносит нам наслаждение? Рецептов некоторых блюд лучше не знать.
      — Возможно, ты прав, – не стала спорить русалка. – Плыви-ныряй. Я могла бы подстраховать, но тогда исчезнет изюминка.

     Венэн молча кивнул и направился к морю. Обе дамы присоединились к нему, подобно болельщицам или некоей группе поддержки. Войдя в воду по пояс, бестии оставили любвеобильного друга, а сами отплыли в сторонку. Атрагарте взяла в ладони маленькую медузу и стала ей что-то тихо нашептывать. Медуза медленно таяла, а вместе с ней, капало в воду и проклятие королевы русалок. Таллия буквально видела, как ее страшные слова растекаются во все стороны диковинными иероглифами, понятными лишь одному Посейдону. Вскоре раздался первый душераздирающий крик сплывшего на поверхность ныряльщика. До берега ему добраться не удалось. Море поглощало свою добычу, причем, делало это крайне жестоко и изощренно. Он пребывал в сознании и чувствовал боль до тех пор, пока последний кусок плоти не был содран с его костей. После такой смерти шанса на возрождение у Венэна уже больше не было. Как личность он перестал существовать, но сила его стала частью самого Зеленого моря, и только Море отныне вправе ею распоряжаться. Так решилась судьба молодого избалованного демона, замахнувшегося, по глупости, на аniscellanea* Люсильды – суть воплощение-отражение своей мудрой весты,* – часть ее самой – ее собственность.

      Люсильда проснулась, ощущая страх и свободу. Магия церемонии, сделавшая ее и Венэна супругами, не позволяла молодоженам следить друг за другом, но давала возможность почувствовать наслаждение, равно как и боль партнера-навеки. В случае же ultima mortis одного из супругов, другой знал об этом доподлинно ясно и четко. Иными словами, – подобно тому, как мать узнает о кончине любимого сына или близнец об утрате брата-сестры, – дьяволица узнала-почувствовала, что ее верный друг и новоявленный муж покинул миры.

      Ощутил утрату и Странник. Хоть они с Венэном никогда не общались и почти не ощущали друг друга, но это чувство было похоже на внезапную весть о гибели дальнего родственника, оставившего, тем не менее, кое-какое наследство. Вполне возможно, что где-то даже описаны случаи, когда некроманты иль колдуны убивали своих близнецов или даймонов-учителей, дабы обрести еще большую свободу и некую силу. С другой стороны, таким образом скиталец оставался почти без пригляда. Дальнейшая жизнь его становилась гораздо опасней и совершенно непредсказуемой, ибо он становился теперь словно лишней деталью – являл собой асимметрию механизма вселенной. Также и с парадигмою жизни подобных людей, – компас их часто лжет, а их кони сходят с ума и не слушаются порою ни шпор, ни узды.

      Следствие по делу Венэнона грозило затянуться надолго. В какой-то момент и Люсильде, несмотря на железное алиби, не удалось избежать подозрений. Но… «Нет трупа – нет дела». Проходили недели, дни, месяцы, а поиски останков так и не увенчались успехом. Понемногу жизнь дьяволицы стала выравниваться, а необходимые трудные размышления по работе будто заменили ей призрачный смысл бытия. Вскоре все начали забывать о случившемся. Почти все… Мать не прекращала искать его даже во сне. Злость и жажда мести жгли ее изнутри сильнее огня. Любовь же к сыну горела и корчилась в этом пламени, подобно привязанной ко столбу живой ведьме, рискуя превратиться во что-то непомерно ужасное. Мать знала о тайном убежище Венэна и не раз приплывала туда, словно притягиваемая неведомой силой. В одну из ночей, особо чувствуя зов, она отправилась туда снова.


                ******


      Русалка лежала на берегу лагуны, поглаживая круглый живот.

      — Здравствуй Миранда. Рада, что ты услышала зов своей крови. Теперь он будет жить, – произнесла Таллия, превозмогая боль. – Нам это запрещено, но я отдам тебе внука. Старые правила иногда несложно нарушить, если кое-кто при власти тебе обязан. Возможно, он станет первым дипломатом, и некоторые темные недопонимания между нашими мирами останутся в прошлом.
      — В твоем чреве мой внук?
      — Именно так. Зачат в его первую брачную ночь. Ты готова принять дитя?
      — Да, он станет полноправным членом нашей семьи.
      — Ты не должна лишать его моря. Но ему грозит в нем опасность до тех пор, пока я все не улажу. Я дам знать ему об этом сама. Связь между нами позволит мне это сделать.
      — Ты все будешь видеть его глазами?
      — О нет, насчет этого можешь не волноваться. Подобное доступно лишь королеве. Нам море дает только необходимое.
      — Как он погиб? Зачем ты соблазнила его? Все это часть чьей-то игры?
      — Все это часть предсказания. Его сыну предстоит стать великим. Но в таких делах без жертв обойтись невозможно. Начинается… Или прими ребенка, или покинь меня…
      — Хорошо. Надеюсь, он не будет зеленым…


                ******


      По контракту, подписанному во время заключения брачных уз, демон берет на себя обязательство хранить свое семя от посторонних зачатий. Изменой не считается секс с представителями своего пола той же расы или совокупление с представительницами иной расы, если те неспособны зачать. Когда же подобное происходит, то помимо административного взыскания в пределах верхней Геенны, также и глава иной расы в праве потребовать как материальной, так и моральной сатисфакции. В случае с русалками все сложнее, ибо окончательный вердикт выносит само Море, – делая сие не так беспристрастно, как любой эгрегор или судья, но основываясь на нюансах-морали. В нижней Геенне законы значительно строже, и окончательное решение всегда остается за Самаэлем или его представителями. Все зависит от значимости вопроса.


                ***WD***


      *L’azote liquide – полужидкая форма азота. В Преисподней освежающий душ из жидкого азота является обычным атрибутом вечера. Подобное практикуют и некоторые смельчаки в Ассии.

      *Как же все грустно и предсказуемо.

      *Неясно чьей (имя не констатировано).

      *Ввиду того, что течение времени в Ассии и Преисподней сильно разнится, любой информации следует сперва накопиться в некоем подобии конденсатора, затем пройти множество декодеров-фильтров, а уже после – она становится пригодной для прочтения.

      *Веста (в данном, скажем так, мире) – это девушка, обученная всем премудростям замужества, т.е. ведающая и знающая. Только после приобретения девушкой таких знаний у нее есть шанс стать женой. У весты не может быть плохого мужа, потому что она мудра. Невеста… легко догадаться. Мнений относительно этимологии и значений этого слова у нас в Ассии может быть великое множество. Кто-то считает, что 'невеста' – означает 'не весть, откуда', другие – 'уже не весталка', третьи – ишчо незамужняя итд. итп.

      *Аniscellanea – аnima miscellanea – душа-амальгама (смесь душ, если грубо) – Reflexio in homine (отражение в человеке) – земной двойник (необязательно копия) Даймона – «квантово запутанное» существо, необязательно контактер в прямом смысле, но всеобязательно – resonator.

      *Основной язык Преисподней, как может показаться, – сборная солянка из лучших и наиболее значимых слов и выражений множества языков Ассии. На деле – это особый вид устной речи, происшедший от изначального ангельского языка, освоив который, исследователь начнет понимать практически все языки.
Тем не менее архидемоны изъясняются преимущественно на особом французском. На более высоком уровне восприятия, во всех языках Преисподней важна каждая буква.

      *Ultima mortis – окончательная и бесповоротная смерть, исчезновение.

                ******



      Следующая глава - http://proza.ru/2023/01/12/227

      Предыдущая глава - http://proza.ru/2022/05/31/1003

      Начало - http://proza.ru/2021/02/24/1297