Чулки для деревьев

Солнце нещадно палило, а в старом автобусе было душно и жарко. Он мне казался пузатым не по причине дизайнерского решения конструктора, а потому что в него всегда столько набивалось людей, что они своими телами изнутри выгнули автобус.
Именно так мне тогда казалось, потому что на рейс до Калинина ходил большой Икарус. В него люди садились степенно, каждый знал свое место и ехали люди сидя. Поэтому Икарус квадратный, точнее параллелепипед.
В наш же Пазик набивалось столько народу, что большая часть пассажиров всегда стояла. Вот поэтому он выгнутый изнутри. так обьясняла я себе происходящее.
- Ироды, уступите место бабе с хромой девочкой, - именно такие слова обычно означали, что нам с бабушкой обязательно уступят место. Если не два, то одно точно. Во времена моего детства после такой фразы обычно подскакивали молодые ребята или девушки и краснели, что заняли место. Тогда еще было стыдно ездить сидя, когда пожилые люди и дети, особенно убогие, стоят.
А для меня любая дальняя поездка на автобусе была мучением. Меня постоянно укачивало. Так как мы часто ездили в детскую областную больницу в Калинин, то все калининские водители знали, что, если бабушка просит остановиться, лучше все-таки остановится. Иначе остаток пути в салоне будет стойкий запах рвоты.
Но в Обутьково мы ехали первый раз.
И водитель Пазика не знал, чем заканчивается любое мое путешествие в автобусе…
Поэтому все с облегчением вздохнули, когда автобус затормозил на последней остановке.
- Пойдем скорее, а то он возвращаться будет скоро, а нам нужно успеть до могилок добежать.
Современным детям скорее всего будет не понять, с каким трепетом я бежала за бабушкой. Я хорошо училась весь год, и бабушка за это взяла меня на могилки своих подруг. Это были ее девченки-подружки, которые погибли в годы оккупации Ржева. Из всех девушек бабушка выжила одна. И каждый год на 9 мая она приезжала к ним. И чтобы она меня взяла с собой, нужно было заслужить.
На опушке возле леса, прямо за ручьем, который уходит за поворот, стояли они, высоченные березы, а под ними четыре могилки. Я присмотрелась: а березы все обвязанные тряпьем, и стоят словно в чулках.
- Бабушка, бабушка! Ты посмотри! Березовые чулки!
- Да, чулки, - согласилась бабушка.
- А зачем ты их одела? Разве деревьям нужна одежда?
Бабушка ничего не ответила.
Она подошла к одной из берез, сняла с нее повязку и показала мне:
- Видишь, наросты какие? Это следы от осколков так заростают. У деревьев, как и у человека, бывают раны и их тоже нужно перевязывать.
На стволе виднелись какие-то бугры и полосы, но в силу возраста я ни при каких обстоятельствах не смогла бы определить, что это и почему. Бабушка мне объяснила.
- Тут же несколько воронок, я Нюрку с Тасей и Аннушкой в воронках хоронила, даже не пришлось для них могилы копать. Только Валюшке потом пришлось рядом, спустя почти полгода. Тут бои же были, а березы все осколками побило, пожгло взрывами и как весна началась, у тех берез, кто выжили, с ран сок прям лил рекой. И я их заматывала чем можно было…
- Прям весь лес?
- Насколько сил хватило. Не весь лес, конечно, но те, что соком истекали перевязывала. Сколько тряпья было, кому хватило, тех и перевязала. Сухие то смысла не было никакого обматывать, они уже ж умерли. А те что живы были еще, хоть и обгорели, те обматывала. И потому лежат мои девченки в лесочке, в красоте.
- А потом они вылечились? Березы?
- Многие, как эти, зарастили раны, некоторые все равно засохли.
- А зачем ты сейчас их заматываешь?
- Не знаю зачем, - неожиданно ответила бабуля, усаживаясь между могилками Аннушки и Валентины, - приезжаю и как ритуал, те, что возле девчонок березки растут, обвязываю их. Каждый год приезжаю и проверяю, не истрепались ли повязки.
- Чтобы всем было видно, что тут лежат девочки, - объяснила я.
- Видимо так, - согласилась бабушка.
***
Я приехала во Францию и в нашем саду увидела черешню. Она с одной стороны уже высохла, но вторая половина дерева отчаянно боролась за жизнь.
- Старая уже, надо спиливать.
Осмотрев ее, я увидела, что дело не в возрасте дерева. С южной стороны, с той самой, где днем просто жарит солнце, треснула кора. И именно над этой раной ветки и засохли.
- Не нужно ничего пилить. Надо ее перевязать, и она отживет.
- Ну попробуй, - заулыбался муж, - проводи свои реанимационные мероприятия.
С того дня прошло несколько лет. Я постоянно следила, чтобы в месте трещины ствол был закрыт светлой тканью, периодически меняла повязку, хотя ее постоянно срывало ветром.
А этом году мне было совершенно не до урожая и не до деревьев. С марта месяца я постоянно занята на приеме украинских беженцев, и, естественно, я даже не думала заниматься садом.
Но сегодня я подошла к старой черешне и увидела, что на ней висят две косточки.
За проблемами всемирной катастрофы, я даже не заметила, как моя старая черешня зацвела и даже дала возможность вызреть двум ягодкам, которые благополучно склевали птицы.