Галя ЗЖГ и другие

Борис Родоман

ГАЛЯ ЗЖГ И ДРУГИЕ

        Мой однокурсник Саша был сыном известного дирижёра. Они жили в высотном здании на Садовом кольце. Свою любовницу Саша содержал в соседнем старом доме дореволюционной постройки, в убогой и мрачной съёмной комнатушке коммунальной квартиры.
        Галя была дочерью директора фабрики, на которой и сама начала свой трудовой стаж. Она случайно закончила какой-то филологический факультет в заочной или вечерней форме. По её виду, манерам и разговору совершенно не верилось, что она может быть редактором и даже корректором. Но её взяли в Географгиз.
        Если человек не родился интеллигентом, он может стать похожим на такового благодаря студенческому образу жизни, когда важны не столько лекции, сколько всё остальное. Но Галя через это не прошла и потому казалась мне немножко «не нашей».    
        В те годы я увлёкся топонимикой и предложил составить краткий словарь для ежегодника «Земля и люди». Саша, мой первый в жизни соавтор, сходил в библиотеку, делал выписки, достал или украл какую-то книжонку; я писал  окончательный текст. Мы начали серию с конца, т.е. с топонимов Нового Света. Там были известны авторы всех названий. Преобладали мореплаватели – испанцы и португальцы с их многочисленными святыми. До Старого Света (Евразия и Африка) мы не дошли. Я с настоящей наукой топонимикой познакомился позже.
        В издательстве Галя развлекала сослуживцев тем, что часто меняла свои фамилии. Поэтому я назвал её Галей ЗЖГ. В 18 лет её выдали замуж за военного музыканта З. Она от него сбежала через три месяца, но фамилию сохраняла долго, с нею пришла в издательство. Потом развелась и при нас вернула себе девичью (отцовскую) фамилию на букву Ж. И, наконец, выйдя замуж вторично, получила фамилию на букву Г. В конце описиваемого мною периода Галя при позывах к телефону откликалась на все три фамилии.
        Между тем, Саша заболел и его положили во Вторую градскую больницу. От нашего Дома книги она находилась рядом – на противоположной стороне улицы. .Мы с Галей в рабочее время навещали Сашу. У него была похожая на ангину редкая болезнь, которой за всю всемирную историю медицины болели только 14 человек. Вокруг Саши толпились врачи и студенты-медики. От данного недуга его вроде бы излечили, но вообще-то  он потом жил недолго.
        Я с Галей сблизился на почве ухода за Сашей. Однажды вечером накануне выходного дня я с работы привёз Галю к себе домой, где она мгновенно подружилось с моей мамой. Моя мать никогда не мешала мне запираться в моей комнате наедине с девушкой на какое угодно время. Она нередко говорила моим приятельницам:
        – Гуляйте, девушки, гуляйте, пока молоды. Я с восемнадцати лет гуляла и об этом не жалею. 
        Мамаша прекрасно понимала, что чем  сильнее я привыкну к холостой жизни, тем позже женюсь, а лучше всего – после маминой смерти.
        В те годы многие девушки охотно ложились спать рядом со мной не только в туристских палатках, но и на диванах и кроватях в комнатах, однако с условием, что я к ним не буду приставать. Иногда с меня брали честное слово, которое я никак не мог нарушить. Я думал, что и на сей раз будет так же, поэтому подготовился. Я принял ванну и в ней избавился от избытка спермы. Галя показалась мне тёплой мясной периной. Наши ласки были нежными, но недолгими. Мы выспались нормально. Утром, как обычно у меня, был finis inter femora.
        Воскресный день, зимний или летний, был солнечным. Мои друзья отправились в поход без меня. Я предал их, променяв на девушку. Нарушился ритм моей жизни, нарушился принцип: никогда ни под какими предлогами от рекреации не отказываться, потому что это параллельный образ жизни, такой же важный, как и тот, который считается основным. Я что-то вякнул Гале о походах.
        – Какие походы! Теперь ты будешь в выходные дни дома и заниматься семьёй.
        Я этими словами воспользовался как поводом для отказа от и без того не намечавшегося предложения и принятия «руки и сердца». Мы на всю жизнь остались тёплыми друзьями и ещё вместе куда-то ходили и что-то делали.
        Какое счастье, что я почти всю жизнь не умел трахаться и в молодости довольствовался петтингом. Эпоха Сунь Вынь со всеми её семейно-жилищными ужасами наступила для меня после того, как все научные модели были сконструированы, оставалось только публиковать и повторять их многократно.
        В апогее наших тёплых отношений Галя сводила меня в универмаг в Марьиной Роще, и там приобрели мне зелёный костюм – второй и последний мужской костюм в моей жизни. (До и после костюмов бывали только раздельно пиджаки и брюки). Я надел галстук и жёлтые ботинки, купленные в Финляндии в 1956 г.
        На Геофаке, куда я заглядывал часто, профессор Н.И. Михайлов сказал, что я одет слишком роскошно для аспиранта. Но моим руководителем был не он, а Д.Л. Арманд в Институте географии. Я там в свой отдел не заходил, опасаясь, что меня подловят и к чему-нибудь принудят или напомнят, что пора сдавать экзамены. Три года аспирантуры я провёл в путешествиях и в погоне за девушками.
        На галиной фабрике мне сделали прекрасный ящик для хранения полученных писем. Он напоминал каталожный ящик библиотеки, но был крупнее, по размерам стандартных почтовых конвертов советского времени. .Письма располагались по алфавиту фамилий адресантов и разделялись картонными перегородками для каждой буквы. Эту вешь забрал фонд «Прожито» в 2022 г.
        В Географгизе, в нашей большой комнате для редакторов,  стенная фрамуга засорилась трупом застрявшего там голубя. Ребром встал вопрос о проветривании помещения. Серьёзным препятствием потоку чистого воздуха оказался мой однокурсник Николай, сидевший у южного окна. Он был тщедушным и наращивал мышцы, махая  гантелями.
         – Зачем тебе мускулы? Бандит нападёт один раз, и далеко не факт, что ты с ним справишься.
         – Ваши турпоходы не дают физического развития. Я лучше  семьсот раз на одну гору поднимусь.
        В пылу борьбы за чистый воздух я совершил странный поступок – внезапно, без всяких объяснений, надел Коле на голову мусорную корзину. В окружающей среде, т.е. во всём помещении,  наполненном советскими служащими, после этого не произошло ничего.
        Дня через два в коммунальной  квартире, где я жил, раздался полагавшийся нашей семье  один очень длинный звонок. Я открыл дверь. Передо мной стоял Коля, с искажённым лицом, с виду весь  из себя дрожащий и плачущий. Он быстро ткнул меня кулаком в нос. Я пробормотал что-то вроде «Ну, ладно, иди» и захлопнул дверь перед незваным гостем, уже отступившим на лестничную площадку. Крови из носа вытекло очень мало. Я признал возмездие заслуженным, инцидент исчерпанным и испытал облегчение.
        В своём поступке я раскаялся, но не сразу. В ХХ веке я  оправдывал своё поведение санитарно-гигиенически – тем, что корзина для бумаг была пустой и чистой. В XXI  веке я стал более нравственным и теперь осуждаю себя с морально-этических позиций, уже бесповоротно.
        После меня к Гале ЗЖГ приклеился этот Коля. Он был такой же бедный человек, как и я, жил с родителями или только с матерью в коммунальной квартире, но, в отличие от меня, комнаты своей не имел. Однажды он хорошо помылся и отправился на свидание с Галей, справедливо полагая, что чистое тело ему в этот вечер очень даже пригодится. Я моюсь только вечером и после ложусь в постель, чтобы не простудиться. Так было у меня и с Галей. А Коля помылся утром и не просох как следует. Он простудился, схватил ужасную болезнь, с болью и звоном в одном ухе. Ещё страдал от того, что у него маленький пенис. Дурачок! Не знал, как и все совки, что сунь-вынь для женского оргазма – не главное.
        Коля так и не женился и своей личной жизни не устроил. Он всё же защитил кандидатскую диссертацию, написал и опубликовал  книгу об одной африканской стране и в возрасте 50 лет покончил с собой. Всего лет десять не дожил он до времени, когда мог бы съездить в Африку.
        Галя ЗЖГ, окончательно разочаровавшись в молодых мужчинах, вышла замуж за старого друга детства, на глазах у которого родилась – за однополчанина и ровесника своего отца. Это неплохой и не столь уж редкий  в старину вид брака. Он был счастливым у генерала А.И. Деникина.
        Про первую семью ветерана войны я ничего не слыхал, но о Гале знаю точно, что она никому никаких детей не рожала. Своевременно овдовев, Галя глубоко погрузилась в православие и нашла последнее счастье в церковном хоре.
        Одновременно с Галей я в Географгизе флиртовал с некоей Ларисой (см. мой рассказ о ней на «Проза.ру»). Через меня они подружились. Они были ровесницами и, более того, родились в течение одной недели 1936 г. Поздравляя их в дни рождения, я обычно рассказывал одной из женщин про интимную жизнь другой. Моя телефонная связь с ними обеими оборвалась после 2010 г.

        Написано для «Проза.ру» 1 – 3 июля 2022 г.