В китайском притоне. Глава седьмая

В роли Веры Петровны автор Варвара Сотникова.

Компания кутил, возглавляемая отцом Порфирием, вышла за двор больницы, переминались с ноги на ногу, не знали куда податься.
Пить не хотелось, алкоголь уже не смог растопить их озябшие души.
Куда девались львы, бравшие приступом бордельных жриц, горлопаны, разбудившие ночной Париж своей разудалой песней?

На тротуаре топтались пятеро неприкаянных мужчин. Тут мсье Бонтасье осенило, он крикнул в восторге- Поедем в одно местечко, там уж вы забудете о плохом,и окунетесь в блаженство.

В наемной карете заехали в какую-то грязную глухомань. Было темно, не видно ни зги.
Карета остановилась у неприглядной лачуги, освещенной тусклым фонарем.
Открыв дверь, начали спускаться по ступенькам вниз.

В ноздри ударил терпкий запах чего-то возбуждающе-пряного.В конце ступенек их встретил согнувшийся в низком поклоне китаец со сложенными в приветствии руками. Залепетал на китайском.

Мсье Бонтасье что-то шепнул ему на ухо, китаец кивнул, и повёл их по коридору. Открыл дверь в большую комнату.
Тусклый свет выхватил лежащие на полу маты, покрытые пушистыми одеялами, маленькие подушки, усеянные по всей комнате.
Приехавшие удивлённо озирались по сторонам. Мсье Бонтасье предложил всем разуться, и удобно устроиться на пушистых одеялах, облокотившись на подушки.

Так и сделали.
Явились две китаянки в набедренных повязках , сверкая смуглостью маленьких грудей.
Мужчины уставились на них, ничего не понимая.

-Опять бордель? только китайский? - вскрикнул отец Порфирий. Не желаю этих баб, ты только посмотри на их рожи! - указал он мсье Бонтасье.
Тот усмехнулся-посмотрим, как ты запоешь через полчаса.

Китаянки принесли длинные курительные трубки, заправленные гашишем и опиумом. Компания, за исключением опытного мсье Бонтасье, с подозрением наблюдала за манипуляциями китаянок. Те ловко раскуривали трубки и передавали их гостям.

Мсье Бонтасье развалился на одеяле, предварительно сняв сюртук, начал расслаблено вдыхать в себя опиум.
Зрачки его глаз расширились, тело обмякло,его накрыла вуалью теплая волна наслаждения.

Остальные с опаской взяли предложенные китаянками трубки, несмело вдыхали, кто гашиш, кто опиум.
Потолок закачался у них над головой, истома их накрыла нежными сетями.  Стало горячо, хотелось скинуть с себя одежду, вдыхать этот рай, ощутить себя легкокрылой птицей,порхающей в эдемских кущах.

Вдыхая неземное наслаждение, они забыли, кто они, откуда приехали.
Им было всё равно, что с ними будет. Забылся несчастный князь Фрескобальди,и Париж.
Они чувствовали себя  как младенцы в материнской утробе, им было тепло, надёжно, комфортно. Полумрак умиротворял их, где-то в углу мигал красный огонёк, то приближаясь, то удаляясь.

Потихоньку все освободились от одежды, лежали голые, меж ними скользили китаянки. Курящие балансировали между сном и явью, между жизнью и смертью. Сумерки поглотили их тающий мозг, страстно захотелось женского тела.

Отец Порфирий рывком притянул к себе одну из китаянок ,сорвал с неё набедренную повязку, его пальцы заскользили по её худому телу, проникая во все укромные уголки смуглой плоти. Такого влечения он не чувствовал ни к одной женщине.
Китаянка покорно принимала его ласки, и эта покорность сводила его с ума.

Он проник в неё.
Сладострастная дрожь пробежала по его большому, грузному телу, он прижимал китаянку к себе, впивался в её тонкие губы, мял маленькую грудь. Истома накрывала его, дурманил кисловатый запах, исходящий от её тела.

Остальные мужчины тоже не смогли удержаться от соблазна. Каждому была предоставлена женщина. Комната наполнилась страстными вздохами , переплетением тел, жаждой никогда неизведанных наслаждений.

Забыли про время. Им хотелось остаться здесь навсегда, курить гашиш и опиум, обладать этими покорными женскими телами.
Каждая их струнка пела, они чувствовали себя молодыми, полными сил и необузданных желаний.
Время остановилось для них в этой комнате.