Ев. от Странника. гл. 73. Дезинфектор и Люси

      Виктор Ким работал инструктором-дезинфектором в санэпидемстанции одного портового города. Работа была не пыльная и привычная, а зарплата вполне неплохая. К тому же ему доплачивали за вредность, а на овощных базах, в хранилищах и на складах, а также на рынках и в трюмах всегда найдется, чем поживиться. Разнообразными фруктами, экзотической выпивкой, сигарами, деликатесами и прочей занимательной контрабандой Виктора одаривали периодически, щедро. Как правило, хозяева сухогрузов вручали ему пакеты с импортными вкусностями и пойлом только за то, чтобы он, не устраивая лишней вони, подписал нужные бумаги и убрался скорей восвояси. Увлечений у Виктора практически не было, если не считать таковыми бездумный просмотр различных телешоу и спортивных программ. Женщин он почему-то с детства боялся, поэтому денег и свободного времени у него было – хоть отбавляй, – но тратил он его практически ни на что. Впрочем, иногда в жизни все лихо меняется.

      Как-то раз, открыв дома пакет с дорогими гостинцами, дезинфектор обнаружил в нем, вместе с бананами, икрой, кубинским ромом и прочими вкусностями, маленький пакетик, наполненный разноцветными таблетками. Пилюли выглядели вполне безобидно, – ни дать ни взять – витаминки или какие-то полезные пищевые добавки. Недолго думая, Виктор употребил пару штучек и вскоре почувствовал себя несколько странно. Сначала ему стало не по себе, но потом... захотелось двигаться – жить. В тот же вечер застенчивый и нелюдимый, похожий на гика лысенький очкарик-дезинфектор тусил в ночном клубе, засовывая новенькие купюры в трусики стриптизершам, и даже умудрился взять у одной из них телефон.

      На следующий день Виктор решил выяснить причину такой неожиданной своей трансформации и отправился к знакомому терапевту. Взглянув на «пищевые добавки», доктор проглотил одну розовенькую, похожую на сердечко пилюльку, достал из шкафа початую бутылку хорошего коньяка и поведал дезинфектору о прелестях и недостатках амфетаминов.

      Прошел год; изрядно похудевший и посерьезневший дезинфектор продолжал открывать для себя новый удивительный мир. Став завсегдатаем ночных клубов и даже некоторых моряцких притонов, он продолжал периодически глотать и нюхать амфетамин в разных формах. Впрочем, «экстази» или «спиды» он позволял себе только в моменты «отрыва», а в повседневности ограничивался аптечными препаратами. Жизнь его, наконец-то перестала быть серой и скучной, – обрела четкий видимый смысл. Впрочем – весь смысл заключался лишь в том, чтобы, оставив позади нудный медленный день, вновь обрести исключительного себя в сверхъестественной красочной ночи. Виктор научился наслаждаться текущим моментом, полюбил свою сущность и теперь всеми силами держался за это «божественное откровение». Однако нервишки его порою пошаливали. И вот однажды, «ни с того ни с сего» в голове дезинфектора начали звучать голоса.

      Случилось это, как обычно бывает, в совершенно неподходящий момент – на работе. Сперва данный казус показался ему даже забавным, но не поспав четверо суток подряд, дезинфектор запаниковал. Обычно, после тусовки иди трудного дня ему достаточно было выпить стаканчик-другой или выкурить «плюшку», и сон буквально валил его с ног. Теперь же комфортный мирок тусовщика-обывателя трещал по всем швам, будто ветхое судно, ведь депривация сна – это та еще пытка, а доступные народу «снотворные» из аптеки способны помочь только здоровому человеку.

      Друг доктор, покачав головой, сделал ему укол хорошего успокоительного и, уложив на кушетку, поставил капельницу, с тем, чтобы подчистить кровь. После этого врач посмотрел на часы и отправился по своим делам, а дезинфектор остался дремать. Вскоре он увидел медсестру в коротком халатике и красных кружевных чулках. Развратная красавица с великолепным бюстом присела на край кушетки и приложила к губам пальчик с длинным острым перламутровым ноготком. Подмигнув дезинфектору, она царапнула его щеку и прошептала:
      — Завтра утром ты придешь на работу, и сделаешь следующее…

      На следующий день дезинфектор взял термос, насыпал в него лед и отправился на работу. Царапина на щеке побаливала, не давая забыть о разговоре с призрачной медсестрой. Оставшись один в лаборатории, Виктор Ким открыл термос и аккуратно поместил туда пробирку с метилбромидом*. Вечером дезинфектор выпил стакан коньяка, надел белые джинсы, красную толстовку и отправился в сторону ресторана «Зер гут».


                ******


      Шел дождь. Люси вернулась домой, сжимая в руке завернутую в платок ледяную пробирку. Сняв сырой плащ, сбросив туфли, она зашла в свою комнату, села на диван и задумалась. Взгляд ее упал на прочитанную не так давно книгу. Ощутив себя Маргаритой, готовящейся принять яд, Люси недовольно поморщилась. «Если уж мне суждено умереть сегодня, то пусть все будет красиво. Умирать – не привыкать», – произнесла она шепотом и направилась в ванную.

      Часа через два красивая, безупречно накрашенная и благоухающая ароматами французских духов юная девушка, распустив роскошные длинные волосы, сидела за столиком в зале. На ней было черное платье, нить жемчуга и старинные мамины серьги с зелеными изумрудами; она зажгла свечу, налила себе немного вина и взяла в руки пробирку. Плотная резиновая крышка поддалась ей не без труда. Раздался хлопок, – жидкость в пробирке вскипела и начала стремительно испаряться. К тому времени Люси уже твердо решила, что не станет пить неизвестно что, как было ей велено, а пробирку открыла то ли из любопытства, то ли – чтобы продолжить разыгрываемый ею спектакль.

      Запаха в комнате практически не наблюдалось, – разве что пахнуло слегка, как в кабинете у стоматолога. «Сера, это запах серы. Спирту с серой нету веры», – раздался печально-обреченный вкрадчивый голос. Не придав словам никакого значения, Люси пожала плечами и пригубила вино. Сидеть за столом и ждать неизвестно чего теперь показалось ей жалким и глупым, поэтому она встала и принялась бродить по квартире.
      — Эх, такая красота пропадает, – вздохнула Люси, взглянув на себя в огромное зеркало. Но идти никуда не хотелось, а в гости тоже позвать было некого. Оставалось лишь включить музыку, расположиться поудобнее с ноутом на диване и, попивая винцо, поболтать с кем-нибудь в интернете.

      Интернет – иллюзия неодиночества, цифровое зеркало мира, приют любителей поскандалить на бумаге и пострелять из базуки по тараканам у себя в голове; информационная субстанция – суть эгрегор мыслителей и псевдоинтеллектуалов, а также, просто – огромная свалка, где миллионы запутавшихся в паутине мозгов дергают нити бинарной азбукой Морзе, смакуя свое кибернетическое помешательство. В этой невидимой, но прочной сети каждый может стать тем, кем он хочет, а обладая любознательностью и артистизмом, завязнуть там навсегда… вознося молитвы толстым-жадным и прожорливым паукам*.

      Часа два спустя у Люси начало двоиться в глазах, потом задрожали руки, а к горлу подкатил противный комок. Голова закружилась, – стало совсем, совсем плохо. Ядовитый газ действовал медленно, но подло и верно. Несчастная хотела вызвать скорую помощь, но телефонная трубка, увеличившись странно в размерах, стала неожиданно мягкой и стекла на пол, оставив у нее в руках извивающиеся провода. Галлюцинации были настолько реалистичны, что Люси пребывала в полном смятении и замешательстве. Она попыталась бежать, но ноги ее не слушались. Пол покачнулся и неожиданно быстро приблизился. «Это Ад...», – прозвучало гулким эхо у нее в голове. Сознание унесло ее вдаль.


                ******


      Обрывки воспоминаний. Замок. Демон. Кровавое пиршество. Встречи. Качели… Внезапно все выстроилось в цепочку-мозаику – стало цельным, понятным и структурно-логичным, словно показанным кем-то со стороны.

      — Сейчас ты все понимаешь, но эти знания могут свести с ума, – сказал некто.
      — Где я? – спросила Люси, не в силах что либо разглядеть или даже просто почувствовать.
      — Нигде. В коме. Все скоро кончится.
      — Я знаю тебя. Я все помню!
      — Человеческая память – странная штука. Скоро ты и думать забудешь о том, что случилось. Все происшедшее покажется тебе нереальным. Нереальное же – сначала представится сном, а потом и вовсе сотрется из памяти, – будет отвергнуто твоим разумом, как изысканный бред, и помещено в самые дальние и темные уголки хранилища грез. Мы забираем все то, что успел дать тебе Венэн. Больше ты его не увидишь. Это недопустимо. Прощай…
      — Так нечестно! Или убейте меня, или оставьте хоть что-то!
      — С тем, что ты знаешь, жить будет страшно и сложно, но кое-что я могу тебе дать. Самое неоспоримое доказательство существования души – это ее ощущение. Тому, кто чувствует и осознает свою душу, ощущает и понимает ее, не нужно ничего такого доказывать. Но это изменит тебя – сделает уязвимой и доброй. Зло покинет тебя, и ты будешь страдать до тех пор, пока не подчинишь сердце разуму, – голос принадлежал дьяволице Люсильде.
      — Она глупа! Ей не справиться с этим, – возразил некто.
      — Я помогу. Уходи...
      — Так я что... Разве я злая? Зло вокруг меня – оно сочится из всех.
      — То, что вокруг тебя, – это жалкая злоба. Злоба так же глупа, как и блажь милосердия. Злоба – суть форма страха – его шлюха-сестра. Это мерзкий инстинкт-паразит, поселившийся в мозге. Злоба в вас от ущербности и от безличия, от убожества и неполноценности, от раболепия и неудовлетворенности, от несостоятельности, немощи и нереализованности. Нищебожка-фрустрация, зависть, тупость и подлость... Нытье пошлых душонок, вонь прогнивших сердец. Только Злость может быть благородной и нужной. Зло – в учении, рвении, в честолюбии и разумном расизме... Злость и в ярости-чести, и в любви, в честолюбии, и в стремлении к совершенству. Зол мужчина – добытчик и воин. Зла супруга его, ибо разумна. Злость мешает пасть ниц. Злоба – ржавой пилою скребет сухожилья и нервы. Злость чиста. Злость остра и мудра. Но она – Сила Темная. Далеко не каждый из вас может с ней совладать и не погубить свою душу при этом.
      — Я хочу стать умнее. Мне нужны эти знания...
      — Знание беспощадно. В любом учении, как и в системе, – нет доброты, милосердия, справедливости и сострадания. Наука жестока. Правда – бескомпромиссна. Сам процесс обучения – это часто и непреложно, – страдания, а познание, и вовсе, – причиняет жуткую боль. Думаешь, Нортон – добряк? Нет, он моральный садист. Любой исследователь понимает это, едва начав действительно изучать, а не тупо пытаться немножечко вникнуть. Но от этой немыслимой боли, преодолевая ее, получаешь наивысшее наслаждение. Люди глупы, потому, что хотят быть обманутыми и непомерно ленивы. Но если у некоторых это проходит как вялотекущее «Сказки-то хочется», то у многих выливается в прогрессирующее «Не желаю знать правды!». Если я услышу эти слова от тебя... то начну изучать, уж поверь. – прошептала Люсильда с явной угрозой.
      — His adiectum: Верить – значит отказываться понимать, – вторил ей некто. – His adiectum: Религия без науки слепа, а интеллекту без религии – холодно. Верить во что-то приятно. А удивляться – даже как-то и не зазорно. Удивительно – почти любопытно... Так давай-ка изучим нашу глупую Люси! Studeamus!..
      — Я же сказала, – уйди! – разозлилась Люсильда. – Идиотов и среди духов хватает. Капля за каплей...

      Дождь перерос в дикий ливень. Потоки слились и превратились в толщи зеленой воды. Вода – это страх. Хочется дышать, но вода затекает в дрожащие легкие. Это так больно... Отчаяние, паника, безмолвный обессиленный крик. На самом дне озера среди качающихся водорослей стоит мутное зеркало. Собрав последние силы, Люси поплыла к нему, понимая, что это неправильно, что вернее было бы попытаться всплыть на поверхность… Но – так надо. Отражение улыбнулось и протянуло ей руку… Грубо схватило за волосы и потащило вперед. Скорость все увеличивается, и вскоре – это полет, нет, – падение в бездну.

      Страх. Пробуждение. Яркий свет. Потрескавшийся потолок со странными желтыми разводами. Наполовину окрашенные мерзко-зеленым с полоской, наполовину побеленные уныло-дешевые мертвые стены. Запах больницы.

      — Пришла в себя наконец-то, – вздохнула полная женщина в косынке и белом халате. – Лежи, дура, не дергайся. Сейчас доктор придет и посмотрит. Хорошо, что сестра позвонила. Сказала, чем отравилась, да как. Если бы адреналин укололи, – мертвая уже бы была.

      Потрогав зачем-то капельницу, женщина удалилась, оставив Люси гадать, – кто мог позвонить в больницу, и что с ней вообще произошло. Сестра жила в другом городе и даже не подозревала о ее злоключениях. Вскоре пришел важный доктор. Взглянув на пациентку слегка исподлобья, он задал ей пару вопросов, составил акт о пищевом отравлении и сделал укол. От успокоительного Люси стало тепло и приятно – она успокоилась. Сибазон мягко и нежно утомил всю тревогу, прогнал темные мысли, расслабил и убаюкал.

      Уже засыпая, в полудреме Люси увидела Венэна. Правда, он казался теперь уже, вовсе не так красив, как в ее прежних снах, – чересчур молод… и выглядел как какой-то растрепанный псих. Его длинные черные волосы встали перьями дыбом, когда мерзкий, похожий на Мэрилина Мэнсона бомж стащил с него противогаз.


                ***WD***


      *Бромистый метил (бромметан, метилбромид) – органическое вещество, галогенпроизводное метана, c формулой CH3Br. Используется как фумигант для обеззараживания растительных материалов от щитовок, ложнощитовок и мучнистых червецов, а также для борьбы с вредителями запасов, в частности свежих и сухих овощей и фруктов, реже – для обработки зерна.

      *«Сам себе пастырь в инете; Я ни в чем не буду нуждаться: Web покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени моего. Если Я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь Зла, потому что сеть со мной и проводник Google, – они успокаивают меня. Инет приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, троллей; умастил Википедией голову мою; чаша моя преисполнена. Так, благость и милость Web да сопровождают меня во все дни жизни моей, и Я пребуду в доме информационном многие дни». От автора.

      «Я не хочу быть человеком! Я хочу видеть гамма-лучи, слышать рентгеновские лучи и чувствовать запах темной материи. Ты видишь всю абсурдность того, чем я есть? Я даже не могу правильно выразить эти понятия, потому что должен… должен выражать сложнейшие идеи посредством этой дурацкой, ограниченной устной речи. И если я тянусь к чему-то, то хочу делать это чем-то другим, а не вот этими хватательными лапами. И я хочу чувствовать, как меня обдувают порывы солнечного ветра. Ведь я иной! И я могу знать намного больше. И могу чувствовать намного больше. Но я заперт внутри этого жалкого тела! И всё потому, что мои создатели думали, что так было угодно Богу!». Молитва сайлона. ЗКГ.

                ******


      Следующая глава - http://proza.ru/2022/07/20/345

      Предыдущая глава - http://proza.ru/2023/01/12/227

      Начало - http://proza.ru/2021/02/24/1297

      Md, mua — Stefano Dee     Спасибо за фото, Стефани)