Союз труда и науки

Б.Б. Родоман

СОЮЗ ТРУДА И НАУКИ
 
        Как и большинство людей, я совершал иногда глупые поступки, в которых потом раскаивался. Одно такое дело случилось, кажется, зимой 1983/84 г. Где-то, чуть ли не на улице, прочитал я в газете «Правда» заглавие передовой статьи «Союз труда и науки». Как так? Разве наука – это не труд? Зашёл на почту, купил открытку, написал своё замечание и адрес получателя «ЦК КПСС», опустил в почтовый ящик. Письмо не анонимное, себя назвал полностью.
        В СССР ни одно письмо начальству даже от самого простого человека и от явно сумасшедшего без ответа не оставлялось. Правда, ответы преобладали такие, что желание продолжать переписку на затронутую тему сразу пропадало.
        Я в то время служил в должности старшего научного сотрудника в МГУ и в комнату, где размещалось моё «рабочее место», заглядывал два раза в неделю, на свой стул, впрочем, не присаживаясь. Через несколько дней после отправления открытки меня подловили в коридоре и отвели на 18-й этаж. Из факультетского партбюро вышел его секретарь и на лифте отвёз меня на восьмой или девятый этаж, но не в приёмную ректора, а в партком.
          – Товарищ Родоман, партия и правительство уважают труд учёных…
          – Да я не сомневаюсь, но привычка у меня, профессионального редактора… чтобы правильно выражались…
          Меня отпустили, а товарища, который меня привёл, в кабинете оставили – инструктировать, что со мной дальше делать.
          Через несколько недель меня из Московского университета уволили. Post hoc ergo propter hoc? Нет, я так не думаю. Моё изгнание из МГУ после кончины моего покровителя, заведующего кафедрой Ю.Г. Саушкина (1911 – 1982) казалось неизбежным. Инцидент с письмом мог быть последней из капель, наполнивших чашу начальственного терпения. Нет, скорее предпоследней.
        В апреля 1984 г., выступая перед студентами и молодыми учёными, я назвал географию антисоветской наукой. Географы выявляют и ценят местные особенности, а центральная власть в Москве старается, чтобы везде всё было одинаково. Эта унификация разрушит страну (что и произошло через семь лет). (Та власть называла себя «советской», хотя советы депутатов трудящихся после 1920-х годов никакой властью не обладали. Сторонником настоящей власти советов, изобретённых старообрядцами в Иваново-Вознесенске, т.е. муниципальной и полностью выборной, на самом деле являюсь я!). 
        Моя «антисоветчина» смутила прикомандированного к нам куратора из органов, а он ещё придирался к моим чертежам: почему звёзды на них шестиконечны. Я объяснил, в каком редком случае они могут быть пятиконечными, привлёк сферическую геометрию.
        С тех пор прошло 37 лет. Многое изменилось в нашей жизни, но почувствовать и оценить эти изменения мне мешают некоторые знакомые люди. Те, которые остались на своих местах. Кто был в 1984 г. проректором, тот давно уже ректор, но «кадровая политика» у него прежняя. Руководителю партбюро, который настаивал на моём изгнании, тогда было 45 лет, а сейчас это профессор на той же кафедре, ему 84 года. В его научных достижениях я не сомневаюсь, но меня они не согревают…

        Для «Проза.ру» 11 декабря 2021 г.
       
        Из произведения "Мини-мемуары" перенесено без изменений 22 июля 2022 г.