Скудара-51

Неужели так и будет всё в нашей стране?

, Оставшись одна, Пелагея поначалу не проявляла никакого беспокойства и не ощущала себя одинокой там, где находились могилы её детей.
Но вот уже заканчивалась четвёртая неделя, а Николая ещё не было, она забеспокоилась, мужчины должны были бы уже вернуться.

Беспокойство так овладело Пелагеей, что она большую часть своего времени  проводила у иконы Божьей Матери и просила Мать Богородицу уберечь её мужа, спасти, если он в опасности и сохранить, если хворь, его одолела.

Молитвы, обращённые к Матери Богородице, Святому Николаю Чудотворцу, она читала, даже тогда, когда доила корову, и когда давала сено овцам, и когда носила дрова, и топила печь, или ходила к ручью за водой.

 Не забывала она и перед сном проветривать землянку, открыв отдушины и слегка приоткрыв на улицу входную дверь.
 
В один из дней, проветривая землянку, она услышала незнакомые звуки, толи кто-то скулил, толи кто-то стонал. Пелагея поднялась наверх, прислушалась и, отчётливо услышала женский плач.

 — О, Господи, откуда тут женщина, где она? — думала Пелагея, торопясь на голос.
 Время клонилось к вечеру, и солнце готовилось упасть за макушки высоких, старых и угрюмых пихт, обливая их красным заревом.

Она окинула взглядом окрестности и увидела, как от стволов деревьев отделилась женская фигурка, и поспешила ей навстречу. Пелагея тоже заторопилась к незнакомке.

Незнакомка была в мокрой одежде, она всхлипывала и что-то говорила, оглядываясь назад и показывая туда руками. Она не говорила по – русски, и трудно было понять, что случилось и чего хочет эта несчастная.
 Наконец, Пелагея догадалась, что  женщина упала в реку, и что там, в реке, остался кто-то возможно, из её близких.

Подбежав к Пелагеи, женщина схватила её за рукав,  и стала тянуть в сторону реки. Пелагея всё поняла и, они вместе побежали. Река не близко, до неё не менее двух вёрст.
Пока они бежали, солнце уже закатилось за макушки гор и, только багряное зарево ещё виднелось на небе.
Выбежав на берег, Пелагея не сразу увидела на камнях, у самой воды, лежащего человека.

Это был очень крупный мужчина, и лежал он на животе, лицом вниз, не подавая признаков жизни. Он был ещё жив, но без чувств.

Постояв немного над лежащим мужчиной, Пелагея подхватилась и быстро побежала назад. Женщина, кинулась к ней, стала хватать её за руки, плакать и что-то кричать. Тогда Пелагея остановилась и, жестами, подставляя пальцы к своим вискам, изображая рога, стала объяснять, что она пошла за коровой, что они две маленькие женщины, и не смогут утащить этого мужчину. Женщина поняла и, одобрительно закивала головой.

Пелагея торопилась, она старалась, всё сделать, как можно быстрее.
 Прибежав на место, и отдышавшись, она взяла верёвку, перекинула её через сучки молодой берёзы, потянула за оба конца и макушка молодого дерева сломалась. Она запрягла корову, но вместо телеги, подцепила за комель волокушу из берёзы,.

Вела Пелагея корову медленно,  не торопясь, чтобы она не выдохлась раньше времени, не истратила силы на быструю ходьбу.

Женщина сидела возле мужчины и, что-то говорила, не переставая плакать. Но когда увидела Пелагею с коровой, то очень обрадовалась, вскочила с места и, улыбаясь, сквозь слёзы, кинулась к ней, говоря ласково какие-то одобрительные слова благодарности.

Вдвоём, они перевалили мужчину на волокушу. Пелагея обматнула его верёвкой, пропущенной под волокушу, и привязала её к комлю. Женщины с обеих сторон, взялись за верёвку и, погнав корову вперёд, стали ей помогать, тянуть волокушу с мужчиной.

Преодолевая путь, от реки до землянки, они несколько раз отдыхали сами и, давали отдохнуть корове.  Когда они добрались до землянки, была уже глубокая ночь.
Остановившись у входа в землянку, женщины за ноги, осторожно, стянули мужчину вниз, потом заволокли внутрь, там было очень тепло.

Они сняли с мужчины мокрую, грязную одежду, накрыли его единственным одеялом и затопили баню.
Маленькая банька очень быстро нагрелась.
 Пелагея поняла, что они не смогут мужчину затянуть в баню и приготовив бельё для гостьи, пригласила  её в баню прогреться и вымыться.
Вернувшись из бани, женщины услышали, что мужчина стонет.  Потом он стал метаться и бредить произнося слова на русском языке.

Пелагея сожалела, что нет ни самогона, ни, даже хрена, чтобы растереть переохладившегося гостя.

Утром Пелагея пошла доить корову, и возле коровника, увидела сибирские белые подснежники, и тут она вспомнила, как Акулина толкла сырые корни подснежника и натирала Михаила Петровича, когда он весной перемёрз, переплывая реку.

Подоив корову, она накопала корней, натолкла их и, вытряхнув из миски на тело мужчины, стала растирать его соком подснежника.

Что помогло, тепло или сок подснежника, или просто мужчина был силён и крепок, но вскоре он очнулся.

 — Я где? Арина? Где Арина? — спросил он по-русски. Молодая женщина, услышав своё имя, кинулась к мужчине и стала ему что-то рассказывать. Выслушав свою женщину, он обратился к Пелагее.

 — Вы спасли меня, дай Бог вам здоровья. А где моя одёжа?

 — Сушится. Она была мокрая и очень грязная. Я сейчас затоплю баню, вы помоетесь и, тогда одените свою одежду.

Баня  быстро нагрелась, и Арина помогла своему мужчине хорошо  прогреться и помыться.
В это время Пелагея заварила в кипятке веточки малины, листья бадана и мяты. В кипящее молоко, она ссыпала, слегка смоченную в воде и, протёртую между ладоней, муку, получилась каша-затирушка.

 Когда гости вышли из бани, обед был готов.
 Пелагея увидела, что мужчина русский, а его женщина татарка.

 — Пить хочется — сказал мужчина, опираясь на плечо Арины.

 — Вот, отвар, холодное пить нельзя. Пей отвар, пока тёплый и садитесь кушать— пригласила Пелагея гостей к столу.

 — Вы здесь одна живёте?  — спросил  гость, запивая затирушку травяным чаем с молоком.

 — Нет. Здесь мы с мужем, рядом землянка ещё одной семьи.

 — А нам вот тоже нужно будет где-то искать пристанище.

 — Откуда вы, что у вас стряслось?

 — Беглецы мы, убегали от погони. Бежим с Хакасии. Вначале шли по горам,  а за нами всё время гнались. Тогда мы спрятались в камнях, просидели там ночь, а когда погоня ушла в сторону, мы вышли. Потом нашли три сухих дерева, связали их исподнем бельём, и отправились по этой речке. Бельё не выдержало и, плот распался.  Деревья были с корнями. Мне пришёлся удар корнем по голове и, я больше ничего не помню. Очнулся здесь. А где мы?

 — Вы на границе Ойротии с Шорией. Мы вот тоже беглецы. Если вам идти некуда, то оставайтесь. Будем жить здесь все вместе. А Арина шорка?

 — Нет. Хакаска. Русский она знает, только когда волнуется, на своём говорит.

 — Ну, понятно. Как зовут-то тебя?

 — Фёдор. А жену правильно Оринэ зовут, это я её по-русски Арина, называю.

 — А мне как Оринэ или как ты, Ариной звать? — спросила Пелагея.

Он перевёл взгляд на жену, та ответила скороговоркой.

 — Арина, Ариной зови.

 — Вот и ладно. А меня Пелагеей Петровной называйте. Вы пока отдыхайте. Потом с Ариной сходим на реку, мордушки проверим, да на обед рыбу приготовим.

Николай принял решение сделать так, как советует мама Феня.
 Прибыв к родственникам Бориса, они перегрузили поклажу на телегу и дав один день, отдых лошадям, Николай с двумя лошадьми отправился в Новоеловку.

. Приближаясь к своему двору, он увидел, что в его доме горит свет.
 — Не спят,  ждут  — подумал он, заведя лошадей в ограду..

Николая поджидали все вместе, Айгуль с Анисьей и Ванюшкой, Машенька с Полюшкой, и даже Максим Максимыч взял отгул на одну ночь. Григорий с Василием тоже пришли, но без детей и жён.

Родственники долго общались, расспрашивали Николая про новое место, что-то обсуждали, что-то советовали, о чём-то просили. Время пролетело быстро

 Уезжая, Николай пообещал детям, что летом следующего года, он их всех обязательно заберёт к себе, на новое место.

 —Там горы высокие - превысокие. И река горная, но тихая, по имени Лебедь. А рыбы в ней! Ванюшка, вот где рыбу-то удить! Там её всякой много, ловить-не переловить. Ручей тоже горный, зовём его Быстрый! А ещё там много всяких зверушек и козлята, и белки, и бурундуки всюду проказничают. Вам понравится!— смеясь, рассказывал Николай.

. Прошёл год и Николай приехал за детьми.


 — Николай, Ванюшке на следующий год в школу идти, а у вас там школы нет. При новой власти все должны владеть грамотой. А Ванюшка разумный, всё на лету схватывает, ему учиться нужно — убеждала Айгуль Николая.

 Аграфена поддержала Айгуль и Николай сдался. Самого Ванюшку, что он хочет, никто не спросил, а он очень хотел поехать с батей Колей в тайгу и там жить с ним и мамой Полей, поэтому, очень сильно обиделся на Николая.

А на новое место, всё прибывали и прибывали новые жильцы, то беженцы, то просто любители вольной жизни, так и появилось новое, самовольное поселение. Ну а потому, как Николай с Пелагеей поселились первыми, то они и являлись старшими этого поселения.

Николай стал  что-то вроде старосты. Без его одобрения не принимались новые люди и не предпринимались никакие действия по организации каких-либо действий в поселении.

Борис почему-то назвал его Фильял, толи в шутку, толи в серьёз, но новое поселение так и стали все называть. Вскоре Борис привёз свою семью и, они с Пелагеей открыли в поселении начальную школу.

Чтобы дети учились по настоящим учебникам, Борис поехал в город Улалу, за книгами. А там он узнал, что с 23 июня 1932 года, столица Ойротской автономной области стала именоваться Ойрот-Турой.

Турочак обновлялся, В области строилось много новых красивых зданий, больниц, школ, клубов. Делались  дороги, мосты, ставились по улицам заборы из штакетника. Колхозы развивались и, вскоре коллективизация дала, свои положительные плоды.
Николай каждое лето, когда у Ванюшке заканчивался учебный год, привозил его на Фильял. Мальчику очень нравилось жить среди гор и настоящей тайги. И хотя река была не близко и, не рядом с домом, как в Новоеловке, он он от неё был просто в восторге!

Это было самое лучшее время в его детстве, когда он вместе с батей Колей ходил за кедровой шишкой, когда помогал ему в мастерской, когда собирал пчелиные соты на пасеке, когда учился у него плести  мордушки из прутьев, а потом ставил их в реку.

Но самое сильное впечатление производила рыбалка удочкой! Рыба ловится совсем разная и разных размеров, всякий раз вызывая восторг у парня. А потом они с батей Колей разжигали костёр на берегу и варили самую вкусную уху на свете.

Любил Ванюшка  ходить по тайге с Николаем.

 — Смотри сынок, вот дупло, а там живёт белка. У неё в её доме маленькие дети и она во-о-н  прыгает с ветки на ветку, а к ним не идёт, нас опасается.

 — Думает, что мы узнаем, где дети и заберём их?

 — Так и думает.

 — Зачем они нам? Вот глупышка—  от души рассмеялся мальчик.

  — Сынок, видишь сколько здесь ручейков и куда они все бегут?

 — Как куда, вниз. Они же с горы бегут— опять засмеялся Ванюшка.

— Верно. А внизу, они где оказываются, заметил?

 — Заметил-заметил. Мы же через них шагали. Они в наш ручей все бегут.

 — Ух, ты, молодец, внимательный. А куда же спешит наш ручей?— опять задал вопрос Николай.

— К речке конечно! — весело ответил Иван.

—- Ты, сынок, видишь теперь, что все ручьи и ручейки бегут в реки. А у рек селятся люди. Если заблудишься, то по рекам всегда выйдешь к людям.
Здесь, ты можешь ходить по тайге, но не переходи горы на другую сторону, заплутаешь. Там ручьи бегут в другую реку и потеряешься.

 — Не потеряюсь. Я по ручьям выйду назад на гору и, тогда буду спускаться сюда и найдусь — опять засмеялся мальчик.

За грибами или за ягодами, ходили все вместе. Девчонки постоянно визжали, всё им что-то мерещилось, то какой-то страшный зверь мимо пробежит, то змея дорогу переползёт.

Знал батя Коля такое место, где весь лог зарос огромными кустами смородиной. Кусты там были такие высокие, что скрывали даже самого батю. Крупные ягоды свисала длинными кистями. Девчонки радостно восхищались. Только было слышно, как они демонстрировали друг другу то крупную ягоду, то длинную кисть с ягодой.
Подставив под куст из тонкой щепы, сплетённое лукошко, они обеими руками, зажав кисть в ладошке, движением вниз, обрывали ягоды прямо в лукошко.
  Девчонки смеялись и говорили, что они смородину доят.

 — Ну, девки, придумают же такое, смородину они доят — усмехался Ванюшка.
Сам ванюшка обрывал смородину вместе с кистями.

На пасеке тоже было интересно.
 Пчёлы живут в больших чурках с дверцей.

 — Вот мы сейчас должею откроем и поглядим, как там пчёлки потрудились
 
— говорил батя Коля, открывая эту дверцу. Если в колоде восковые языки были маленькие, то батя разочарованно говорил.

 — Ах ты, якорти, семья слабенькая.Саму в зиму подкармливать придётся.

Ну а уж если пчелиные соты свисали длинными языками, то батя радовался.  Ванюшка тоже радовался, потому что батя отрезал ему часть соты и тогда Ванюшка лакомился запашистым, пчелиным мёдом.

Но лето быстро заканчивалось и, Ванюшка возвращался в Новоеловку.

В 1934 году и у Бориса, и у Николая, появились сыновья. Сын у Николая родился в день святого по имени Серафим. Так младенца и назвали. Крестить возили в Турочак, успели в последние дни, в 1934 году церковь закрыли.

Поселение Фильял развивалось, но люди проживали не официально и не работали на государство. Борису удалось, через брата жены, зарегистрироваться  профессиональным охотником в Турочакское охотхозяйство. В охотхозяйстве Турочака, очень хорошо принимали пушнину всякого зверя, особенно крота.

Таким образом, через Бориса, охотники  поселения сдавали пушнину в охотхозяйство и, получали деньги. Жителей Фильяла никто не притеснял и никто не требовал от них документов.

 В 1936 году вышел указ за подписью Сталина, об осёдлом проживании шорцев. А в 1937 году 6 января, с раннего утра и до поздней ночи в Советском Союзе шла перепись населения.

Перепись прошла успешно. К ней готовились два года и провели за один день по всему СССР. В каждом населённом пункте была создана специальная комиссия. Переписчики назначались на каждую улицу, на каждый квартал.

 Но результаты переписи были объявлены дефектными, а организаторы признаны " врагами народа", так как их показания сильно разнились, с ранее заявленной численностью населения, высокопоставленными лицами от каждой республики СССР.

 Высокопоставленные лица скрывали число погибших от голода, чтобы не быть наказанными за спад численности населения в своей республике.
 Кроме того им бы пришлось объяснять, почему был этот страшный голод, унёсший миллионы жизней!

А причин этому было много и то, что Запад " выдавливал" СССР с международного рынка, не позволяя продавать зерно и пушнину, а так же закупать необходимые станки, а без станков не открывались новые заводы и фабрики. Приобретать сельхоз машины, а без них  не обрабатывались сельхоз поля в должном масштабе,  что позволило бы нарастить сельхоз продукцию в стране.
Немало важно и то, что в 1930 году, всеобщей забастовкой крестьян по всей стране, против коллективизации, был сорван посев.

Подстрекатели были выявлены, а вот урожая не было. Пришлось изменить тактику и коллективизацию проводить в экстренном порядке и тут опять новая дезинформация, про то, что весь скот до единой головы всем крестьянам нужно будет сдать в колхоз бесплатно!

Это была ложь, иметь свинью, птицу, корову и даже одну лошадь не запрещалось.
. А крестьяне массово стали резать коров и лошадей по всей стране. Да ещё и 1931 год оказался не урожайным, где сгнило, от проливных дождей, где выгорело, от засухи и палящего солнца, а дома у крестьянской семьи нет ни стакана молока, ни куска мяса, ни куска хлеба.  Рабочий тоже, имея деньги, не имел возможности купить хлеба и мяса. Это был организованный голод!

За его организацию поплатились, как настоящие преступники, в полном смысле, враги народа, так и попавшие в эту кашу случайные люди.
Все, кто занимал какой-либо пост, боялись оказаться в списке" врагов народа", поэтому и скрывали данные о числе погибших от голода.

Перепись населения показала, что за десять лет от последней переписи, население СССР не только не приросло, оно даже не сравнялось, а было на два с половиной миллиона меньше!

В населённом пункте Фильял перепись не проводилась.

Глубокой осенью 1937 года, Николай пошёл на реку, проверить мордушки. Шёл он, неся в руках ведро, а в нём, мешок под рыбу. Свернув за скальный выступ, он услышал, как кто-то его окликнул.

  — Мужик, до Турочака далеко?

Он повернулся на голос и, увидел трёх, необычного вида, мужчин.

 — А вы что, пешком до Турачака собрались? Ну, вёрст пятьдесят будет, может поболе, не мерил.

 —Ты не знаешь, где можно коней взять, нам не добраться пешком. Мы уже вёрст за пятьдесят прошли по горам.

 — Ну, ждите, я мордушки проверю, потом потолкуем, а вы передохните пока.

Он подошёл к реке, закатал штанины выше колен, вошёл в воду и поднял мордушку. Внутри мордушки затрепыхалась рыба, как только из мордушки вытекла вода, он вынес её на берег и  вытряхнул рыбу в ведро. Положив приманку в мордушку,  вновь установил её на  старое место. Незнакомые люди терпеливо ждали, когда он проверит все мордушки и соберёт рыбу.

 — Ну, что, пойдёмте? — перекидывая через плечо мешок с рыбой, сказал Николай и, не останавливаясь, пошёл дальше.

 — Мужик, а ты, куда нас повёл? Ты вообще-то откуда? На карте никаких населённых пунктов нет — спросил самый молодой из них.

 — На карте нет, на земле есть. Вам лошади нужны?— спросил Николай с лукавой улыбкой.

 — Нужны. Скажи, сколько возьмёшь за них, а проводником сам будешь?— спросил другой, самый старший из них.

 — Могу и я, а чё, не приглянулся? Вы то, сами, кто такие будите? Чего по тайге без лошадей шастаете?

 — Геологи мы. А лошадей наших угнал кто-то. Вот и спускаемся на своих двоих. Всё бы ничего, да аппаратура тяжёлая — ответил, упавшим голосом, старший по возрасту, мужчина.

 — Ну, ничего, сейчас у нас отдохнёте. Баньку протопим, напаритесь, согреетесь и усталость, как рукой сымет. Отоспитесь а, с утра я вас провожу до Турачака.
Следуя за Николаем, геологи обогнули гору и оказались на открытом месте, среди гор. Ближе к лесу стояло несколько домов.

 — Ну, а вон и наше поселение. Это из-за гор его не видно. Но оно есть.
Геологи, молча, шли за ним следом.

 — А вот и мой дом. Во двор проходите — пригласил Николай  геологов.

 — Мужик, ты не сказал, что мы тебе должны, а вдруг не по нашим деньгам?

 — Договоримся, не переживай. Проходите в дом — и, обратившись к жене, крикнул:

 — Пелагея Петровна, у нас гости, рыбу прими, на крыльце — и поспешил в баню.
Пелагея вышла на крыльцо, подхватила ведро с рыбой, потрогала мешок, убедившись, что там тоже рыба,  обернулась к незнакомцам и сказала:
 
 — Ох, соколики, откуда это вы такие, ну проходите в дом, чего встали ?

 — А можно мы рюкзаки на веранде сложим? — спросил самый старший на вид, мужчина.

— Можно, а чё нельзя-то. Складывайте в сенках, коли так вам надо — ответила Пелагея и скрылась за дверью.

 — Девчонки, батя рыбы принёс, айда чистить — позвала она дочерей — Да поторопитесь, а то скоро в доме чужие люди будут.

 — А кто будет? — спросила черноволосая Марийка.

 — Да кто их знает, мужики какие-то, батя привёл.

Девочки накинули фартучки на платья и принялись помогать матери чистить рыбу.
 — А что мы с этой рыбы готовить будем, жарить? — задала вопрос Светловолосая Полина

 — Сушить да вялить, что ещё-то? — ответила мать.

 — Утром чистили, чтобы сушить, хоть бы пожарили, а? — попросила другая дочь.

 — Жарить, так жарить. Тут и на хорошую уху наберётся. Но на зиму тоже надо скапливать, зима не тётка, не греет, не кормит. Если сам не заготовишь, никто не даст.

Мухоты нет, на чердаке окна настежь, хорошо проветривает. Самое время скопить рыбки — убеждала или как-то оправдывалась Пелагея, что всю осень не ели рыбы досыта. Только в пирогах, да иногда уха и та со всякой мелочи, что в мордушку попадалась.

Девочки молчали, но были рады, что сегодня будет жареная свежая рыба.

 Геологи сложили свои ноши в угол и встали рядом, ожидая хозяина. В сенях, это не на берегу, под промозглым осенним ветром, можно и обождать.

Николай вернулся быстро.

 — Баня- то протоплена. Немного воды добавил, да дров подкинул и, готово!. Мы баню на берегу ручья, поставили, так что и вода, и дрова, всё рядом. Ну и упаришься, так есть куда окунуться — объяснял Николай, провожая геологов в баню.
— И девкам моим удобно, и настираются, и наполощются, и бельё на верёвках просохнет там же. Вон от берёзы к берёзе верёвки натянули, на ветру сохнет быстро. А вы как, в баню все разом? Или жар кому не показан? — обратился он к гостям.

 — Да, мы втроем пойдём. А можно там верхнюю одежду подсушить, влажная?

 — А чё нельзя-то? Суши-и-ите. Ну, айдате — он, широко шагая, быстро оказался возле бани и, открыв двери, пригласил мужчин внутрь.

Баню, Николай поставил ничем не хуже, той, что стоит в Новоеловке. Пожалуй, даже удобней. К самой бане пристроил прихожую и устроил в ней мастерскую со шкафами и полками. Сделал диваны для отдыха, поставил  стол с самоваром, деревянную чашу с мёдом в сотах и чайник с отваром душистых трав.

Отапливалась баня с этой пристройки, поэтому везде было тепло, в воздухе стоял смолистый аромат, смешанный с пчелиным воском, запашистым горным мёдом и  душистыми травами.

 — Во-о-от, заходите, раздевайтесь, а на верёвку возле печи, можете развешать свою одёжу, чтобы обыгла.

 — Чтобы что? — спросил самый молодой геолог.

 — Обыгла, обсохла значит — рассмеялся Николай и продолжил знакомить гостей с баней
— Вот веники, а вот лохань, где можно веник заварить кипятком.

 — Лохань, это деревянный тазик? — опять спросил молоденький геолог.

 — Тазик, тазик, мойтесь. В шкафу полотенца и чистое исподнее, ежли подойдёт, одевайте. Ну, а я пошёл.

 Но геологи поступили по – другому.
Они отполоскали своё нижнее бельё, вывешали его на верёвке у печи, и пока мылись, парились, ныряли в ручей, да угощались чаем с мёдом, оно подсохло. Отдохнув от банных процедур, гости пошли в дом.

. А там уже была готова уха, жареная рыба, отварена картошка в мундирах, напечены блины, приготовлен пирог-курник, грибы солёные, мочёная брусника, всё это ожидало гостей.
.
За столом, наевшись досыта, они повеселели, разговорились и молодой геолог спросил:
 — А в голодные года, вы тоже здесь жили?

 — Здесь жили, здесь — ответила хозяйка.

 — Так вы здесь барствовали, а страна голодала — заявил он.

 — Как твоё имя, милок?— спросила Пелагея.

 — Я.  Феликс Петрович!

 —  Феликс, польское имя  — заметил Николай.

 — Прадед поляк был, Феликсом звали— ответил парень.

 — Ну, так вот,  Феликс, мы в голодные года ели мох с деревьев, жили в землянках и, здесь детей хоронили — жёстко ответила Пелагея.

 — Мох? Его можно есть? — притворно, удивился парень, чтобы не показать вида, что попал впросак.

 — Когда есть нечего, то всё можно. Отваришь в четырёх водах, горечь сольёшь и ешь за милую душу, чтобы выжить— всё так же жёстко отвечала она.

 — Да. А в городе и мха нет — грустно заметил он.

 — Мотай на ус, геолог, останешься без еды в тайге, знай, что мох есть можно — напутствовал гостя хозяин.

Утром Николай сопроводил гостей в Турочак. Они стали ожидать автобус в город, а он поставил коней у коновязи автобусной остановки и, поспешил навестить родителей Анны-Куухыс и передать им от неё посылочку.

В селе было необычно тихо, женщины не спешили в магазин, и дети не резвились на улицах, даже собаки не заливались, как обычно лаем на коне, а поджав хвост, забились в конуру.

 От недоброго предчувствия неприятная дрожь пробежала по спине.

Николай постучал в дверь, её открыл юный парень, племянник Анны.

 — Доброго вам дня. Я тут посылку от Анны доставил, примите— он снял с лошади короб с гостинцами и подходя к парню, протянул его парню.

 —  Передайте тёте, что её брата больше нет.

 — А можно узнать, что случилось?

  — Его 11 октября, расстреляли.

— Да, как же так, он же партийный работник, он же мечтал превратить свой край в самую цветущую область Социалистической страны?

 — Они все этого хотели и, все об этом мечтали, а их… — парень скорбно поджал губы и замолчал. Николай понял, что дальше юношу расспрашивать нельзя и попрощался.
 С горькими известиями он прибыл в своё поселение.

 — Нет, такого не может быть. Это или что-то напутали или оговорили, но что-то здесь не так, я поеду к его друзьям и всё узнаю подробно. Я мимо Турачака, в Ойрот-Туру поеду, там у нас есть один хороший общий знакомый. Они к нам в Калтан приезжали, мы познакомились.

 Бориса очень долго не было и Николай забеспокоился, не случилось ли  какого-то несчастья? Уже собрался ехать на поиски, как Борис вернулся сам

  — Николай, ты знаешь ойротского художника, Чорос - Гуркина Григория Ивановича? Он на своих картинах так и подписывался" Чорос-Гуркин".

 — Нет, Борис, не знаю.

  — А я знаю, мы на его выставку картин, возили детей. Очень талантливый был художник, а главное, всегда спешил всем помочь. Кому книгу проиллюстрирует, кому подарок своей картиной сделает, кому оформление музея или здания, поможет сделать.

А картины! Ты знаешь, какие пронзительные у него картины! Он край Золотых гор любил восторженно, вдохновенно, искренне, всей душой, всем сердцем!

А как он поверил Советской власти! Ты знаешь, какие слова он написал детям в письме? Послушай, дочь его, сохранила это письмо — Борис достал листок бумаги и прочёл, записанные им слова, из письма художника.

 " Ведь это и есть моё любимое дело, писать картины красочно, ярко, празднично. Ибо в этих тонах, я вижу природу и особенно сейчас, чем я видел её раньше. Теперь она, природа, при Советской власти, ещё более ярче, и празднична, и труд художника свободен, как никогда!"

 Ты представляешь, как он к власти относился? С трепетом и уважением, а они его расстреляли — негодовал Борис.

 — Да, жалко. А брат Анны? Ты узнал про него?

 —- А я тебе и говорю про это, только вперёд нужно поведать про художника, певца красоты Ойротии. Всё идёт оттуда. Он, немаловажная шишка был, председатель Горной думы. Когда ты был в плену, тут была полная неразбериха! Колчак ратовал за страну Сибирь, монголы тоже захотели себе Сибирь нашу, Китай рот открыл, Сибирь ему понадобилась.

Вот и создалось такое общество, которое решило, что Сибирь не будет ни с кем, а сама по себе, без Колчака, без России, Китая и Монголии! А во главе этого общества и выбрали Григория Ивановича Гуркина. Ну, победили большевики, Гуркин уехал за границу, жил в Туве. А потому, как он ни с кем не воевал, никого не убивал, так из Тувы послал прошение, позволить вернуться в Россию, домой.


Его проверили, он чист и разрешили вернуться. Десять лет его не трогали, потом ещё раз проверили в 1934 году, всё хорошо, позволили ему учить детей, вернули ему его усадьбу и вот через три года, как гром средь ясного неба-арестовали!

Понимаешь, он подал два прощения. Первое, это чтобы разрешили Ойротской области, Хакасской и Горной Шории объединиться в одну автономную республику, а второе, это чтобы позволили ему выезжать за границу, в другие страны со своими картинами и делать там выставки.

 — Ну и что, разве за это арестовывают? — удивился Николай.

 — Ты пойми, что всё это на фоне того, что вытворяет Гитлер. Он антисемит, ненавидит социалистов и коммунистов, против парламентарий, объявил, что принадлежит к высшей арийской расе. Жестоко расправляется со всеми, кто посмеет в чём-то быть с ним не согласным.

В этом году в марте взял за один день целую страну Австрию, присоединил к Германии часть Чехословакии. С 1934 года бодается с Польшей из-за коридора, Сталин сказал, что он рано или поздно не только коридор в Польше, а всю Польшу подомнёт под себя и тогда пойдёт на СССР.

Поэтому приказал срочно выявлять контрреволюционные, и националистически настроенные группы или лица и, изолировать их от общества.

Вот тут-то и припомнили Григорию Ивановичу грехи молодости и связали с национализмом и попыткой, стать, агентом шпионской деятельности, выезжая с картинами за границу.

 А потому, как в списке стран, куда он мечтал вывозить свои картины, у него стояла Япония, то и решили, что он пытается связаться с Японией и устроить в нашей стране повстанческую революцию за отделение Сибири и Дальнего Востока от России и, с последующим присоединением к Японии.

Вот так всё притянули за уши, чтобы выслужиться перед главой государства и получить какие-то привилегии.
Григорий Гуркин был очень известной и уважаемой личностью, у него много было друзей и в России, и здесь, и все они пострадали.

Не посмотрели ни на посты в партии, ни на звания. Его друзья, консул СССР в Монголии Н.Ф. Иванов - расстрелян! Заведующий национальным отделом Западно-Сибирского крайисполкома И.С. Алагызов – расстрелян. Председатель Ойротского облисполкома С.С. Сафронов, секретарь Ойротского обкома партии П.С. Хабаров, М.А. Борисов – Кочубеев среди них и его собственный сын, Геннадий Гуркин и брат Анны и многие другие, кто у него бывал в гостях или у кого он был, рас-стре-ляны! Лучшие головы полетели! Вот такие вот дела, брат.

  — Да. Жёстко! Железная рука у власти. Без разбору, на оговорах и подозрениях, пулю в грудь и в безопасности. Только в жизни не бывает безопасно там, где душат и давят. Неужели так и будет всё происходить в нашей стране, а?
Борис ничего не сказал, только пожал плечами.

Начало -Скудара-1 http://proza.ru/2021/03/19/1902
продолжение следует