012. Моль

     Я и мой друг Генка живём в старой двухэтажке на окраине Москвы, которую давно обещают снести и расселить жильцов в хорошие новые квартиры. Но это тянется уже много лет, сколько я себя помню, а я учусь уже в восьмом классе, вместе с Генкой.
     Наша семья живёт в первом подъезде, на втором этаже, а Генкина – во втором подъезде, на первом этаже. И дружим мы с Генкой тоже – сколько я себя помню.
     Около года назад в пустующую трёхкомнатную квартиру, напротив нашей, вселилась одна старушка. Обычная старая женщина с пушистыми седыми волосами, собранными на затылке в круглую дульку. О ней никто ничего не знал, а она со всеми была доброжелательна, здоровалась, желала здоровья. На лавочке, как остальные старушки, она никогда не сидела. Никто даже не знал, как её звать. Каждый день она выходила на прогулку, или сидела в скверике, недалеко от дома, и читала книжку.
     Была у неё одна особенность – она почему-то носила одежду почти одинаковых тонов: тёмно-серых, светло-серых, светло коричневых. У неё даже красивый вязаный большой треугольный платок был непонятного коричнево-зеленоватого цвета.
     У нас с Генкой были летние каникулы, и мы, как обычно,
сидели на детской площадке и обсуждали, кто куда пойдёт после восьмого класса. В это время вернулась с прогулки наша новая соседка. Проходя мимо нас, она подняла руки, чтобы поправить волосы, а в это время сильный порыв ветра приподнял концы её большой косынки на несколько секунд, как крылья.
     «О, смотри, - сказал Генка, - моль полетела». Было и правда очень похоже на большую моль. После этого случая как-то получилось, что все соседи стали называть её за глаза Молью. Наверное, если бы знали её настоящее имя, то этого бы не случилось. А, может быть, и так просто называли бы, потому что очень она была похожа на моль.
     Так бы никто ничего и не знал о ней, так как жила она тихо, незаметно, выходя из дома только по делам и на свои прогулки. Но однажды произошёл удивительный случай. В один из дней августа к нашему дому подъехала большая чёрная машина. Таких здесь никогда не видели. Сосед Фёдор потом сказал, что это - правительственная. Из машины вышли двое мужчин в чёрных костюмах и две  молодые девушки, стройные и красиво одетые. Один из мужчин остался на улице, у подъезда, остальные поднялись на наш второй этаж. Мы с Генкой, конечно, тут же поднялись ко мне, чтобы посмотреть, куда пойдут остальные. Второй мужчина остался у дверей старушки Моли, а девушки вошли к ней в квартиру, радостно встреченные хозяйкой.
     «Чё, её арестовывать пришли, что ли?» - выдал Генка. «Не может быть, - ответил я,- она бы так не радовалась гостям».
Мы выскользнули из квартиры, и стали ждать, что же будет дальше. На скамейке сидели две бабульки из нашего подъезда, и тоже горячо обсуждали такое необычное событие.
     Прошло около двадцати минут. Из подъезда вышел приехавший мужчина, потом - остальные. Вышла Моль, красиво одетая в ярко голубое длинное вечернее платье, с высокой красивой причёской. На голове  блестела узкая, вся в камнях, корона. Это я потом узнал, что она называется диадема. На ногах у Моли были красивые туфли на каблуках, под цвет платья, и в руках она держала ярко-голубую атласную сумочку. Она была стройная, как будто выше ростом. Да и шла, как королева. Даже её голубые глаза сияли глубоким синим цветом. С двух сторон её под локти поддерживали две девушки. Они о чём-то переговаривались с Молью и весело смеялись. Потом все сели в машину и уехали.
     Прошло какое-то время, прежде чем бабульки на скамейке вернули свои челюсти в положенное им место, а из окон исчезли любопытные жильцы. Честно говоря, и мы с Генкой с трудом восприняли такую картину, и ещё долго стояли молча.
   «А Моль-то – высокого полёта», - глубокомысленно сказал Генка. И откуда он это взял? Наверное, прочитал где-то. Потом мы сидели на детской площадке и переваривали всё, что увидели.
     «Интересно, а кто это такая, Моль, - неужели о ней никто ничего не знает. Как бы узнать? Слушай, может к ней письма приходит в почтовый ящик, и мы можем посмотреть, кто она?»
     «Письма-то всё время приходят, но она их сразу забирает. Наверное, очень ждёт», - ответил я. Мы так и не додумались ни до чего, и разошлись по домам.
     На другой день, когда я ещё спал, ко мне пришёл Генка. «Хватит спать! Ты знаешь, какие у меня новости! Мы теперь знаем, кто такая Моль». У меня от такой новости и сон убежал. Я, не завтракая, вышел вместе с Генкой на улицу.
     Надо сказать, что мать у Генки работает в нашем ЖЭКе, диспетчером. И, естественно, она всё узнаёт первой. Так вот, Генка сообщил мне, что вчера к ним в контору пришло правительственное письмо с указанием произвести полный и качественный ремонт в квартире Моли. Также начальнику ЖЭКа было рекомендовано поздравить с юбилеем и присвоением звания Героя социалистического труда Соболевскую Людмилу Михайловну, и устроить в честь неё торжественный приём с концертом. А машина вчера как раз и отвозила её в Кремль для вручения высокой награды за её творчество. Оказывается, она была известной балериной большого театра, а впоследствии работала преподавателем – учила молоденьких балерин. Вчера две их них и сопровождали её на церемонию награждения.
     Для нас с Генкой это известие было таким, что мы не могли его сразу «переварить». Мы сидели и задавали друг другу вопросы: почему  известная балерина живёт в такой квартире на окраине, и где её родственники, ну, и всё такое. Ответа, конечно, не было.
    А Моль продолжала жить так же, как и раньше, не изменяя своим привычкам. Только соседи звали её теперь по имени отчеству. Через несколько месяцев ей выделили временное жильё, чтобы сделать в квартире ремонт. А потом она снова вселилась к нам.
     Мы с Генкой окончили школу, меня забрали в армию, в спецназ. А Генка поступил учиться на автомеханика, потому что в армию его не взяли по какой-то болезни. По истечении срочной службы, я остался служить дальше. Пришлось и повоевать. Был тяжело ранен, долго лечился. Комиссовали. С Генкой мы, по возможности, связи не теряли, хотя жили теперь в разных районах города, так как наш дом давно расселили.
      Жизнь шла своим чередом. У нас с Генкой уже были дети.
И, когда мы с ним встречались, то сразу вспоминали Моль. Наверное, потому, что мы были тогда пацанами, на нас так сильно повлияла встреча с Людмилой Соболевской.
     Говорят: красота – страшная сила. А я, да и Генка тоже, считаем, что это обычная красота бывает и страшной и прекрасной. А вот красота в восемьдесят лет, которую нам довелось увидеть, это дар небес. И даётся он только избранным.

Фото из интернета