Семейная легенда

В нашей семье моя мама считается легендой. О ней родственники  рассказывают своим друзьям и знакомым. Ничего удивительного  -  в богатой старожилами родне маме принадлежит первенство. Ей приближается к ста. 

Не то, чтобы жизнь её баловала. Полное лишений детство. Юность, пришедшаяся на войну, где вначале была спешная эвакуция из небольшого украинского города в приволжский посёлок, а потом служба зубным врачом в военном госпитале.

После возвращения в родные места обычная послевоенная жизнь. Появилась своя семья, родились мы с сестрой. Мама работала медсестрой вначале в детской больнице, а позже в детском саду. Продолжала работать, выйдя на пенсию.

А потом был переезд в Америку. Всё знакомое осталось позади, но новая страна позаботилась о моих пожилых родителях. Да и скучать не пришлось – в то время соотечественники прибывали и селились поблизости. Появились новые знакомые, новые интересы.

Шли годы, принося изменения. Не стало папы. Маме предстояло стареть в одиночку. Только и в восемьдесят , и в девяносто мама отрицала факт старения, она просто отказывалась превращаться в старушку. Всегда моложавая, улыбающаяся, подвижная, она и выглядела и чувтвовала себя моложе своих лет.

Годы стали догонять её уже после 95ти. Она начала путаться в действиях, теряя последовательность привычных поступков. Это пугало меня даже больше провалов в памяти. Память же всё прочнее держала маму в прошлом. В очень далёком прошлом, когда она была очень молодой.

Мысленно мама вернулась в ту войну. Сейчас приходится говорить «ту», что невероятно уже само по себе. Об «этой», происходящей в её Украине, мама практически не помнит. Иногда, послушав новости, она с удивлением сообщает: «Вы знаете, в Украине война?». И забывает...

Угасающая память охраняет её от осознания, что ужасы войны повторяются в родной земле, что люди опять эвакуируются, теряют близких, живут в страхе от сирен и бомбёжек. Что разрушаются города и гибнут люди. Что молодые ребята не вернутся домой, как когда-то не вернулся её брат Яша, погибший под Сталинградом.

В какой-то мере я рада, что маме трудно осознавать происходящее. Для её слабеющей психики это было бы слишком большим шоком. Возможно, это даже к лучшему, что прошлое держит её в своей зависимости. В прошлом уже ничего не может измениться. Моя тогдашняя молодая мама живёт в нём, как в защитном коконе. Удивительное свойство памяти – стираются ужасы того, что пришлось пережить и остаются приукрашенные воображением светлые картины юности.

Но всё чаще и эти воспоминания поглощает глухая полоса забвения. Тогда мама погружается в сон, из которого пробуждается с какими-то фантазиями, основанными на реальности, но часто далёкими от неё. С этим нелегко свыкнуться, но приходится мириться. Маме приближается к ста и мы благодарны за каждый прожитый вместе день. Необходимо ценить минуты просветления, в который раз выслушивать разговоры о прошлом, стараясь их поддерживать. Не грустить, а радоваться.

Глубокая старость – совсем не простая пора. Но многим она вовсе не дана. И уж совсем немногим суждено  быть легендой. Легендой в семье. Просто легендой!