Где же ты, Машенька

(Быль)

Марию Петровну знает весь дом: судьба сложилась у неё незавидная. Муж в молодые годы погиб в автокатастрофе.

Мария Петровна, оставшись с двумя малолетними детьми-погодками на руках,
пребывала в глубоком стрессе и узнавать, добиваться правды о случившемся
не могла. Назначили ей какую-то пенсию на детей, с тем и осталась. Жигулёнок,
на котором всё случилось, был разбит всмятку. Его сразу куда-то отогнали.
Мария и теперь не знает, куда.

А детишки своё требуют: внимания, еды, одежды, лекарств. Пришлось пораньше
выйти на работу из декретного отпуска. Свекровь помогала - приглядывала за малышами, иногда и копейку какую подбросит. А как в садик их определили,
Мария уж одна справлялась.

То ли трудностей много пережить пришлось, то ли характер такой у неё,
не пробежит она мимо, если какой-то человек, а тем более, пожилой,
тяжесть какую несёт - обязательно поможет. Никогда не отказала соседям
по площадке, да и по этажу, в магазин или аптеку сбегать.

Все мы знаем: не стоит на месте время. Вот и у Марии детишки в школу пошли. Учились без особого прилежания, но из золотой серединки не выбивались.
Сама она, её тогда ещё Машенькой называли, хороша была собой, но вечно торопилась, всё-то ей некогда. А мужчине внимание нужно, заниматься им, как малым, завлекать... Но главной причиной того, что она одна - дети! Боялась привести в дом мужчину: ведь он ей и она ему по душе будут, а дети?
Вдруг обидит отчим, как тогда быть? Этого она не стерпит.

Выросли дочь и сын. Радоваться бы, но какие-то они неудачливые.
В институты не поступили. Стали пристраиваться к жизни и снова трудности.
Дочь продавцом работает... На одном месте никак не притрётся, а сын никакому
ремеслу или специальности учиться не стал, а так, что попадётся,
как говорят, "на подхвате".
И стал он попивать. Сначала таясь, по капельке, а потом уж и в открытую.
Уговоры и слёзы матери на него не действовали.

К дочери мать приступала с разговорами, советами, мол, семью пора заводить,
какая радость вековухой остаться?
- С мужем уголок свой заведёте, будут детки, будет жизнь, как
положено...
- Ага! - почти грубо прерывает дочь, - уголок, детки... всё, как у нас.
Счастья-то что-то не видно!

- Что ж ты по нам равняешь? У нас несчастье. Без отца рано остались.
Брат твой пьёт, почти не работает.
Мне положено терпеть: я мать. А что же ты свою жизнь губишь около нас?

Дочь после таких разговоров замыкалась, умолкала на несколько дней - слова не скажет. Так и остались они все трое в своей двушке на четвёртом этаже.

Но не в одной этой семье не всё ладно. Весь мир посетила беда -
Ковид... Центральное правительство и местное правление меры принимают по сохранению жизни и здоровья граждан. Вводится локдаун - запрет на выход из дома. Не самые близкие люди потеряли связьмежду собой. Если вспоминали, что не видели кого-то очень давно, не удивлялись: на карантине, значит. Потом были послабления,
а после и ношение масок отменили - да ведь уже два года миновало с тех самых
пор, как завёлся этот ковид.

Однажды гулявший во дворе Иван Андреевич - сосед Марии Петровны снизу, увидел спешащую к подъезду дочь Марии Петровны. И его осенило: а ведь Машеньку, когда-то его симпатию, он уже два года не видел! Где она? Что с ней? Он окликнул её дочь вопросом:
- Что-то Марии Петровны не видно? Жива ли? Здорова?
- И жива, и здорова, но на улицу я её не выпускаю: наказана - вела
себя плохо!
- Как это "плохо"?! Что это значит?! - но та уже устремилась к подъезду и скрылась в нём.

Опешив, Иван Андреевич стоял туго соображая. Наконец, стали вырисовываться
мысли: звонить надо участковому... или в поликлинику... или в администрацию.
А может, пойти к ним в квартиру и выяснить?

Так простояв ещё несколько минут, он двинулся под тень деревьев,
уселся на скамейку и... развернул газету.