Женщина в любви. Софья Толстая

Графиня Софья Андреевна Толстая – мемуаристка, жена писателя и мыслителя Льва Николаевича Толстого, его помощница и ассистент.

Софья Толстая (в девичестве Берс) родилась 22 августа 1844 года в Москве. Её отец - Андрей Евстафьевич Берс – потомственный дворянин, врач дирекции Императорских московских театров (1842), придворный гоф-медик (1849); действительный статский советник (1864). Мать, Любовь Александровна, была дочерью состоятельного тульского помещика Исленьева, имение которого Ивицы было недалеко от Ясной Поляны Толстых.

Софья и её сестра получили домашнее образование, что для того времени было естественной практикой. Когда Софья стала девушкой, в неё влюбился их учитель, Василий Иванович Богданов. Он написал любовные стихотворения Софье Андреевне и поцеловал ей руку. Девушка возмутилась, платком вытерла место поцелуя и пожаловалась матери. Учитель был уволен. Позднее Василий Богданов создал известную революционную песню «Дубинушка», начинающуюся словами: «Много песен слыхал я в родной стороне…»
Следующим поклонником Софьи стал Митрофан Поливанов сирота из состоятельной дворянской семьи. Поливанов сделал предложение и получил согласие, помолвки не было, так как молодой человек учился в Петербурге в академии, и ему было всего двадцать лет, но была устная договоренность с родителями Софьи. Девушке казалось, что она влюблена.

Так как имение Берсов находилось недалеко от имения Толстых, то сестры Бёрс знали Льва Толстого, когда были ещё детьми.Они бывали в Ясной Поляне, он бывал у них в Москве; играли на фортепиано в четыре руки, пели и даже поставили однажды оперный театр.
В 1854 году Лев Николаевич приехал к Берсам и объявил, что едет на войну. Софья Андреевна в книге пишет: « Известие об отъезде на войну Льва Николаевича меня поразило так тяжело, что я, поставив шкатулку матери, тут же, в пустой комнате села на пол и уткнула голову в сиденье мягкого стула, и начала рыдать».

Граф долго отсутствовал: участвовал в двух войнах, потом был в Европе. Вернувшись в свое имение - начал подыскивать себе жену, которая бы отвечала его требованиям: обладать привлекательной внешностью, острым умом и имела хорошее здоровье для рождения крепких детей.
Когда Толстой посетил Берсов в Москве, то обнаружил повзрослевших сестер Бёрс. Так как Софья уже была обещала Поливанову, а Татьяна была ещё мала, то Берсы принимали благосклонно Толстого, как претендента на руку Лизы.

В дневнике Толстого 1862 года фамилия Берсов повторяется из страницы в страницу. 6 мая записано: «Забыл день у Берсов приятный, но на Лизе не смею жениться».
Толстому интереснее и проще было с веселой Софьей, но он сдерживал себя.
Запись Толстого 28 августа: «Мне 34 года. Встал с привычкой грусти… Поработал, написал напрасно буквами Соне».
В дневнике Софья рассказывает сцену:
«Уже я была в дверях, когда Лев Николаевич меня окликнул. – Софья Андреевна, подождите немного!
– А что?
– Вот прочтите, что я вам напишу.
– Хорошо, – согласилась я.
– Но я буду писать только начальными буквами, а вы должны догадаться, какие это слова.
– Как же это? Да это невозможно! Ну, пишите. – Лев Николаевич очистил щеточкой все карточные записи, взял мелок и начал писать. Мы оба были очень серьезны, но сильно взволнованы. Я следила за его большой, красной рукой и чувствовала, что все мои лучшие силы и способности, все мое внимание были энергично сосредоточены на этом мелке, на руке, державшей его. Мы оба молчали.
„В. м. и. п. с. с. ж. н. м. м. с. и. н. с.“, – написал Лев Николаевич.
„Ваша молодость и потребность счастья слишком живо напоминают мне мою старость и невозможность счастья“, – прочла я. Сердце мое забилось так сильно, в висках что-то стучало, лицо горело, – я была вне времени, вне сознания всего земного: мне казалось, что я все могла, все понимала, обнимала все необъятное в эту минуту.
– Ну, еще, – сказал Лев Николаевич и начал писать. „В. в. с. с. л. в. н. м. и. в. с. Л. 3. м. в. с. в. с. Т.“
– „В вашей семье существует ложный взгляд на меня и вашу сестру Лизу. Защитите меня вы с вашей сестрой Танечкой, – быстро и без запинки читала я по начальным буквам. Лев Николаевич даже не был удивлен“.

Когда я прочла этот случай в дневнике Софьи Андреевны, то сразу вспомнила, что в романе «Анна Каренина» Кити и Лёвин ведут разговор начальными буквами, которые они пишут на запотевшем стекле. Толстой перенес это волшебство между ним и Софьей в свой роман.

Неожиданно в семье Берс появился профессор Нил Александрович Попов, претендент на руку Софьи и Толстой почувствовал ревность, начал приезжать почти каждый день. Девушка встречала его то весело и радостно, то грустно и мечтательно, то строго, чем разжигала ещё большую ревность.
«… Она сказала о профессоре Попове и блуза… неужели это все нечаянно?» «Я влюблен, как не верил, чтобы можно было любить. Она прелестна во всех отношениях. А я – отвратительный. Надо было прежде беречься. Теперь уже я не могу остановиться».
И Толстой решился сделать предложение. Он не решился говорить, а передал письмо Софье: «Софья Андреевна! …Ложный взгляд вашего семейства на меня состоит в том, как мне кажется, что я влюблен в вашу сестру Лизу. Это несправедливо… Я бы помер от смеху, ежели бы месяц тому назад мне сказали, что можно мучаться, как я мучаюсь, и счастливо мучаюсь это время. Скажите, как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? …Но ежели никогда мужем я не буду, любимым так, как я люблю, это будет ужасно…»
Лиза расплакалась и умоляла сестру отказать Толстому, но Софья согласилась стать женой.
Доктор Берс в первые минуты не хотел давать согласия, из-за Лизы, но Софья смогла уговорить отца. По настоянию Толстого венчание состоялось через неделю. В дневнике он пишет: «Непонятно, как прошла неделя. Я ничего не помню; только поцелуй у фортепиано… Сомнения в ее любви и мысль, что она себя обманывает».

В ту единственную неделю короткого жениховства Лев Николаевич дал Софье для прочтения свой дневник. Софья горько плакала над этими «ужасными» тетрадями, в которых повествовалась разгульная жизнь её жениха: карточные долги; цыганка, с которой ее жених намеревался жить; пьяные гулянки; девки, к которым ездил с друзьями; яснополянская крестьянка Аксинья, с которой проводил летние ночи и которая забеременела от него; барышня Валерия Арсеньева, на которой чуть не женился; забеременевшая от него крестьянка Глаша.
В какой-то момент Софья хотела отказаться от замужества, но мать убедила её, что в жизни холостых мужчин такое бывает. И Софья пошла под венец.
Сразу после свадьбы молодые уехали в имение Ясная Поляна под Тулой. Восемнадцатилетняя барышня, привыкшая к роскоши и развлечениям, была вынуждена привыкать к совершенно другому укладу жизни и бытовым условиям. Толстой сразу уволил управляющего и на Софью легли обязанности поддержания порядка в огромном имении, и в решение финансовых вопросов. Свою биографию Софья Толстая описала в книге «Моя жизнь», каждодневные заботы, радости и переживания.
Молодая жена старалась во всем угодит своему мужу, но слов одобрения она не слышала – по этому поводу комплексовала, плакала.


Из книги Софьи Андреевны: «Жили же мы очень дружно, почти всегда были веселы, и любили так сильно друг друга, что были совсем поглощены в взаимные интересы. Порою являлись у Льва Николаевича опасенья за мою молодость и страх, что я буду скучать. Вероятно, эти опасения возникали у него вследствие прочитанных им слов в моем дневнике, где я пишу: "Мне тесно и душно здесь, и я сегодня убежала, потому что мне все и всё стало гадко". "...Голоса веселого никогда не слышно, точно умерли все".
Но я старалась скрывать это и считала себя же виноватой в своих молодых порывах. Весь день мой был поглощен тем, что делает Лев Николаевич, что ест, что пишет, что читает, в каком расположении духа и проч. Когда же его дома нет, я опять-таки живу его интересами: пойду в его кабинет, уберу все, пересмотрю в комодах его белье и вещи; перечитаю на столе его бумаги и стараюсь всеми силами войти в его умственный мир, понять его.»

Целый день у Толстой уходил на решение дел в имении, поначалу ей приходилось тяжело, но ей советами помогали друзья, которые имели опыт в управления. Софья Андреевна помогала мужу в творческой деятельности – стала его личным секретарем, выполняя обязанности редактора и переводчика. А так как только она могла разобрать почерк мужа, то ей приходилось переписывать рукописи с бесконечными правками. Надеюсь, что слушатели помнят печатный объем романа «Война и мир», так вот черновик романа Софья Андреевна переписывала семь раз.

Так как Лев Николаевич занимался только творчеством Софья заказывала хорошую бумагу для чистовых экземпляров произведений; у вдовы Достоевского - Анны Сниткиной - научилась книгоиздательству и реализации произведений Толстого.

Начало написания романа «Война мир» совпало с рождением первенца Сережи в 1863 году.

Из дневника Софьи: «Лев Николаевич очень взволновался; позвали мою мать, стали делать приготовления, внесли люльку высокую, липового дерева, неудобную, сделанную домашним столяром».
«Страданья продолжались весь день, они были ужасны. Левочка все время был со мной, я видела, что ему было очень жаль меня, он так был ласков, слезы блестели в его глазах, он обтирал платком и одеколоном мой лоб, я вся была в поту от жары и страданий, и волосы липли на моих висках; он целовал меня и мои руки, из которых я не выпускала его рук, то ломая их от невыносимых страданий, то целуя их, чтобы доказать ему свою нежность и отсутствие всяких упреков за эти страдания»
Софья Андреевна родила тринадцать детей, пятеро из которых умерли в отрочестве, а одна беременность закончилась выкидышем. Воспитание и обучение детей было всецело на матери, Лев Николаевич категорически отказывался нанимать нянек и гувернанток, из-за этого и между супругами периодически возникали споры.

Лев Николаевич был аскетом и был убежден, что средства к существованию надо зарабатывать физическим трудом и делиться с нуждающимися и т.д. в соответствии со своей философией. Софья Андреевна же хотела видеть своих детей образованными людьми и достойными членами высшего общества.

Толстая заботилась о детях, о муже, потакая его привычкам, забыла о собственных интересах, а в ответ ни слова благодарности только слова неодобрения.
Из книги Софьи Толстой «Моя жизнь»: «Опять осложнилась моя жизнь, и я очень утомлялась. Вероятно, это отражалось и на моем характере, и я была неприятна. Уж кто из нас двух был тогда виноват, и что было предметом нашей ссоры с Львом Николаевичем -- я не помню. В дневнике моем упомянуто, что я упрекала Льву Николаевичу, что он совсем не заботится о своих детях, и что я осталась одна, а у меня сил нет нести всю тяжесть семейной жизни без помощи, а только с его помехой.
Ссора была очень бурная. Лев Николаевич громко вскрикнул, что самая страстная мысль его о том, чтобы уйти из семьи. Меня это особенно больно поранило, потому что я последнее время всегда это чувствовала, и сердилась, и огорчалась на это. Пишу в своем дневнике 26-го августа 1882 года: "Он как бы отрезал от меня сердце".
Накричавшись, Лев Николаевич ушел и не приходил всю ночь. Я сидела не раздеваясь и плакала.»

Из дневника Софьи об этой ссоре: "Он пришел, но мы помирились только через сутки. Мы оба плакали, и я с радостью увидала, что не умерла та любовь, которую я оплакивала в эту страшную ночь".

В некоторых статьях о Толстой рассказывается о её платонической увлеченности композитором Сергеем Ивановичем Танеевым. Толстые с Танеевым были давно знакомы. Однажды в опере Танеев сказал Толстой, что он подыскивает себе усадьбу на лето и графиня предложила ему пожить у них во флигеле. Сговорились за сто рублей за лето.
Из дневника графини Толстой: «Отравившись музыкой и выучившись ее слушать, я уже не могла без нее жить: абонировалась в концерты, слушала ее, где только могла, и сама начала брать уроки. Но сильнее, лучше всех на меня действовала музыка Танеева, который первый научил меня, своим прекрасным исполнением, слушать и любить музыку. Я всеми силами старалась где-нибудь и как-нибудь услышать его игру, встретить его для той же цели, т. е. чтобы попросить его поиграть.»
«Отношение какое-то любовное к исполнителям музыкальных творений -- я не хотела признавать и всегда отрицала и боялась его, хотя влияние личности Танеева одно время было очень сильно. Раз явится это отношение,-- погибает значение музыки и искусства. Об этом я написала длинную повесть.»
С биографами спорить не решусь, но я не усмотрела любовных томлений ни в дневнике Толстой, ни в книге.

Близкие друзья говорили, что Лев Толстой очень счастлив в личной жизни, Софья Андреевна казалась всем идеальной женой и верным товарищем. Они прожили сорок восемь лет. И за эту долгую жизнь у них бывало всякое и, не смотря на ссоры, между ними всегда была любовь.


Однажды Толстой решил отдать всё имущество крестьянам, жить просто и бедно. Как любая мать, Софья Андреевна, думая о детях, воспротивилась. Они поссорились и все же пришли в компромиссу: Лев Николаевич отказывается в пользу семьи от имущества и литературной собственности, а сам начинает жить просто, занимается физическим трудом. Он стал вегетарианцем, одевался в простую одежду, которую позже назвали толстовкой.
Софья Андреевна не принимала новых взглядов мужа, но всё равно понимала его! Она понимала, что он встал на новый уровень нравственной и человеческой высоты! "…Он ждал от меня, бедный, милый муж мой, того духовного единения, которое было почти невозможно при моей материальной жизни и заботах, от которых уйти было невозможно и некуда. Я не сумела бы разделить его духовную жизнь на словах, а провести её в жизнь, сломить её, волоча за собой целую большую семью, было немыслимо, да и непосильно."
Толстая пережила своего мужа на девять лет. После революции дом Толстых стал музеем-усадьбой, а первым экскурсоводом выступила Софья Андреевна.
Незадолго до смерти она сказала детям, что очень виновата перед их отцом, но никогда не переставала любить его и была ему верной женой.

Зная о том, что ее роль в жизни Льва Николаевича Толстого оценивалась неоднозначно, она писала: «... Пусть люди снисходительно отнесутся к той, которой, может быть, непосильно было с юных лет нести на слабых плечах высокое назначение - быть женой гения и великого человека».