Тайная парадигма времени

Вместо предисловия

Эта история случилась в очень далёком будущем. Согласитесь, автор никак не мог её выдумать или пересказать с чужих слов, ведь все события, о которых она повествует, произошли много позже его земной жизни!

Если читатель обнаружит в тексте суждение, находящееся в противоречии со здравым смыслом (что такое «здравый смысл», мы, здравомыслящие люди, прекрасно знаем!) – не следует удивляться. Разговор о будущем всегда гипотетичен.

– А слабо лютым зимним вечером, наскоро накинув на плечи телогрейку, в тапках на босу ногу выйти из натопленной горницы на мёрзлое крыльцо и, кутая голову в плечи, сквозь вьюшку колкого северного ветра слушать подлунную песнь волка? Слабо... Но ведь по-другому не узнать, как воет замерзающий волк!
– И не надо, ответит кто-то
– Мне надо! – скажет другой.
Он выйдет на крыльцо и, примерзая к заснеженным ступеням, повелит он автору начать книгу:
– Пишите! Тот, кто слышал прощальную песнь волка, никогда не вернётся в сытую протопленную избушку.

Затем он расправит руки, шепнёт кому-то: «Прощай, дружище!» и помчится сквозь звёздную рябушку чёрного неба далеко-далеко, в мир макровеличин и высоких смыслов. И будет мчаться до тех пор, пока космический ветер – время – не выветрит из его сознания досужие до-мыслы, а пространство не насытит его глубиной и мудростью Креолового магистра!
                * * *
Вот такая история случилась в хранимой Богом Калужской губернии. Вы спросите: «Причём тут Креоловые магистры?» Хороший вопрос! Только не подумаете, что автор вооружился микроскопом и, как наперсточник, ловко орудуя диоптриями, решил выдать житейские крохотки за макровеличины? Нет! Автор предлагает читателю переместиться вместе с его героем в будущее и взглянуть на калужское событие с позиции времени и диалектики. Почувствовать, как на протяжении тысячелетий, удаляя порчу и суммируя добродетели бесчисленного количества калужцев, рязанцев, калькутцев и прочих древлян, диалектика произвела на свет качественно новый тип разумной материи – загадочное сословие макросов.

И последнее. То, что в студёный февральский вечер под вой околоточной вьюшки автор записал эту историю, вернее, как прилежный стенограф положил на бумагу голос времени, не должно никого смущать или вызывать иронию: дескать, читали мы подобные бла-бла-бла. Будем просты и, как дети, доверчивы. Просто откроем это правдивое сочинение и... Поверьте, доверительного интереса вполне достаточно!


Часть 1. Собеседники

Будущее. Перед приборным модулем расположились два высокоорганизованных композита: старик по имени Сетур и юный двухсоттысячелетний Ао. Они с азартом первооткрывателей всматриваются в экран галактического активатора. Картинка на мониторе непрерывно масштабируется и шаг за шагом погружает исследователей в застывший на шкале времени микромир Вселенной. При каждом новом значении масштаба изображение наплывает на экран и распадается на фрагменты, которые в свою очередь растут, дробятся на составляющие и… 
Стоп! Автор обращается к читателям:
– Скажите, друзья, кто знает, что такое «энтропия»? Поднимите руки. Смелее! Только двое... Хм, так много? Если честно, сам я в физике ни бум-бум, но знаю (мне не раз в прошлом приходилось стенографировать будущее), чтобы стенограмма выглядела убедительной, надо вгрызаться в науку, терпеть её экзотические фразеологизмы, короче, забивать голову бог знает чем! И всё это ради того, чтобы рассказать современникам о событии, которое случится (да и случится ли), быть может, через несколько миллионов лет. Спрашивается, что нам до этих миллионов! С другой стороны, если душа вечна, миллион лет – не более, чем мгновение. Очнись и протяни руку!

Тем временем картинка на экране приборного модуля шаг за шагом погружала исследователей в микромир Вселенной. Дополнительные «порции» энтропии, возникавшие в процессе оптической дифференциации, в свою очередь компенсировались обратным движением времени, воскрешая к жизни забытые страницы некогда прожитых лет. Сетур оторвал взгляд от экрана и негромко булькнул (сказал), обращаясь к Ао:
– Сейчас ты видишь отдельные корпускулы универсального строительного вещества. Из таких крох состоит вся вселенская Акра. Обрати внимание на сноску: «Увеличение в три с половиной миллиона раз». Идём дальше?
– Дальше?! – надбровные сочленения Ао поползли вверх.
Сетур, довольный произведённым эффектом, булькнул ещё раз:
– Смотри. Мы входим в ядро Акры.
Счётчик увеличения покатился вперёд, сглатывая десятки и сотни тысяч новых увеличений. Его бегущая строка была похожа на жадного Намира, поедающего поросли чаго в тщетной надежде насытить актом уничтожения мучительное и ветхое по своей природе желание уничтожать. Высветилось увеличение «десять миллионов двести тысяч раз». Мутное облако ядра распалось на фрагменты, отличающиеся друг от друга по величине и форме.
– Ух ты! – кликнул Ао. – Дальше! Хочу дальше!
Сетур ощутил, как по его многосоставному органику (телу) растекается тепло, активированное азартом заядлого первооткрывателя. Он расправил складки кожи между двумя верхними торцевыми чакрами (улыбнулся) и продолжил раскручивать маховик погружения.
Нет-нет, он не горячился. Да и станет ли он горячиться перед этим двухсоттысячелетним молокососом! Наставить малыша – дело другое. Сетур понуждал себя к ответственности перед Ао. И хотя чувство ответственности как жертвенное начало, ущемляющее личную свободу, не было регламентировано правилами Содружества Независимых Композитов (СоНеК), старик с улыбкой смотрел на правила большинства. 
Увеличение в пятнадцать миллионов четыреста тысяч раз «заставило» отделившиеся друг от друга фрагменты распасться на отдельные множества, состоящие из ярких светящихся точек.
– Ты видишь ло;рисы.
Сетур перевёл взгляд на верхнюю параметрическую зольду Ао.
– Их бесчисленное множество. В совокупности они и есть то, что мы называем энергией жизни. Ло;рисы – это сгустки огневидной массы, участвующие в непрерывном термодинамическом процессе. Если бы их не было или по какой-то причине термические реакции с выделением тепла прекратились, мир мгновенно превратился бы в мёрзлый кристалл и наша рассудительность прервалась.
– Неужели наша высокогенная рассудительность зависит от этих энергетических крох? – удивился Ао. – Разве столь малое способно стать основой макробытия?..
                * * *
И вновь, уважаемые читатели, автор считает необходимым объясниться.
Наша история пополнилась новыми понятиями и представлениями: Акра, ло;рисы, макробытие… Вместе с автором следовать за фабулой повествования дальше, не понимая доброй половины сказанного, нет никакого смысла. Как быть? Вынести непонятки в постраничные сноски и тем самым нарушить главное – ритм чтения, превратив сочинение в околонаучный реферат? Или, ничего не выясняя, просто читать дальше, как в случае с энтропией? Думаю, ответ очевиден: дальше и только дальше! Ведь мы рискуем потерять из вида будущее!
Поучая  Ао, возбуждённый Сетур булькал громко и звучно. Настало время растолковать этому несмышлёнышу очевидные вещи: макросы едины по существу и внутреннему строению. Противоречие как понятие – это особенность микромира. Только там присутствуют плюсы и минусы, способные аннигилировать друг друга.
Сетур говорил складно, используя речевые паузы и эффектные семантические обороты. При этом из верхней чакры его головного отсека то и дело поднимался вертикально вверх густой фиолетово-шоколадный дымок. Колечки дыма, как хлопуши, распадались на отдельные звуки, фонемы и слова, подкрашивая эфир дивным хрусталевидным многоголосием. Ао зачарованно глядел на Сетура, сверкающего в цветном сиянии речевых блёсток.
– Эх, был бы я такой же рассудительный, как ты, Сетур! Два миллиона лет – это не шутка. Это серьёзно!
– Н-да, поживи с моё… – ответил Сетур.
– Знаешь, – он оторвал взгляд от экрана и поманил Ао, чтобы тот подсел поближе, – я тоже долго не мог понять: как так, всё состоит из одного материала? Выходит, я, ты, любой объект жизненной силы – одно и то же? И единственным нашим отличием друг от друга является примитивная оптическая визуализация! Но потом я посмотрел на этот парадокс по-другому. Бесконечная визуальная вариативность единой сущности – это как однородная решётка бытия! Не будь она однородна, мир давно бы погиб, раздираемый внутренней неслагаемостью.
Сетур облегчённо ухнул и пошевелил чакрами внутреннего согласия. В сотый раз повторять молодым братьям по разуму одно и то же (ведь Ао далеко не первый его ученик) – на это нужны немалые силы. Впрочем, не всё так просто. Посмотришь порой на такого же, как ты, миллионника: Рао Всевышний, какой кошмар! Чакральное отверстие этого носителя времени заросло бесчувственным флюатом, и весь он превратился в онемевшее чучело. Гори Вселенная огнём – ему по барабану! Подобные мысли часто посещали старика и уводили его в анабиоз. Любое обращение к теме бездарности сокрушало его интеллект так, как тычок пальца валит замысловатый карточный домик. Сетур моментально терял сознание и возвращался к жизни лишь тогда, когда его внутренние силы, разобрав карточный завал, начинали новое строительство.
– Так вот, милый Ао, – заговорил наставник,ч приходя в себя, – мне стало необычайно интересно узнать, как выглядит древнейшая визуализация нашего общего строительного материала. Я раздобыл эту классную машинку, – Сетур потёрся о корпус активатора, – и погрузился на глубину… миллиардного приближения.
…Этого не может быть! – смутился Ао. – Миллиард, это же за пределами Рао!..
– Нет, мой юный друг, это не за пределами Рао, это за пределами наших самых смелых представлений о пределах Рао.
– Всё равно этого не может быть! – горячился Ао. – Ничто невозможно вне сущности Рао…
– Я тоже теперь так думаю, – примирительно булькнул Сетур, – но для того, чтобы осознать величие Рао, надо хоть раз побывать там, где пределы ума рушатся не от причуд заигравшегося разума, а под напором извне. Я это испытал и хочу, чтобы это же испытал ты. Я готов открыть тебе исчисление времени, при котором миг твоего бытия равен одному тысячелетию иного бесконечно малого размера времени.
– Разве не единое время регламентирует пространство Рао?
– Смотри!
С этими словами Сетур трижды повернул маховик активатора. Из бегущего хаоса цифр на табло высветился параметр приближения… один миллиард двести семьдесят миллионов раз.
– Мата честне! – пискнул Ао, не в силах поверить тому, что считывал с приборной доски его параксиальный визуализатор.
Сетур удовлетворённо ухнул и повёл юного путешественника по «Кносскому лабиринту» открывшегося на экране микрокосма.


Продолжение следует.