Дуэль

    Стены  кабинета   заводской  бухгалтерии,  вытянутого,  освещённого  слепящими   цилиндрами  потолочных  ламп,    содрогнулись   от  оглушительного   выкрика:
    –   Спичкин!   К  директору!

    Тщедушная  фигурка  миниатюрного бухгалтера  Паши  Спичкина  мгновенно  взвилась  со   своего   скрипнувшего   стула.  Он  принялся   судорожно   хватать  со  стола  всевозможные  папки,  непослушные   скрепленные  степлером  листки  и  прочую   канцелярскую   чепуху.  Светлый   чуб   бухгалтера  моментально   взмок,   а   прямоугольные  линзы   плоских   очков  с  молниеносной  скоростью  запотели – всё    это   свидетельствовало  о  том,  что  волнение  Спичкина  достигло  своего   пикового  уровня.

     Паша,   захватив   в  объятья  кипы   рассыпающейся   документации,   полетел   по   мрачноватому   коридору  в  направлении   директорского   кабинета.

     Начальственный    чертог    заводского  властителя   с  порога   встретил  Спичкина  непробиваемой  враждебностью.  Со  стены   на   маленького   бухгалтера  сразу  воззрилась  огромная  картина   в  деревянной   рамке.  На   ней   был   весьма    искусно   изображён  практически   обнажённый  мускулистый   товарищ  со   страдальческим  взглядом,   прикованный   к   скале   мощными   цепями.  Рядом  с  ним,  распластав  гигантские  крылья,  висел   чудовищных   размеров  орёл,  вцепившийся  здоровенным    клювом  в  подреберье    бедняги.

     Пугающая  настенная   живопись  вызвала  противный   пароксизм  предательской   дрожи  в   коленках.   Бухгалтер   шумно   сглотнул   слюну   и   шагнул   к   исполинскому   дубовому   столу  директора  Толстобрюхова.

   –   Отчёт  готов,  Борис  Сергеич! – на  выдохе  отрапортовал   тщедушный   Паша.

    Повернувшись  на   чёрном   кожаном   кресле,  заводской   начальник  оскалился,  сверкнув  золотыми  протезами.
   –  Бездельник!   Лодырь!  Спичкин,   ты   бездарь   высшего   сорта! – загрохотал  в  директорской   хоромине  ужасающий   бас. – Ещё   вчера  я  велел   тебе   оформить   отчёт   позавчера!
   – Н-нет…  не  было такого, – слабо  запротестовал  бухгалтер. – Ваш  зам  Илья  Антоныч   мне   лично  передал   ваше  распоряжение   подготовить   всю  документацию  к   сегодняшнему   числу.
   – Зам? – директор   сорвал   массивную   трубку  с  телефона   и  пролаял   в  неё: – Килькина    ко  мне – ср-р-рочно!!!

     Зам  Илья  Антоныч  Килькин,   худой   и   длинный,  как  засохший  прошлогодний  укроп,   сию  минуту    возник   в   покоях   заводского   владыки.   Он   трясся,   словно  студень  на   именинном  столе,   и   беспрестанно  застёгивал  и   расстёгивал  верхнюю   пуговицу   на  кургузом   пиджачке.

   –   Когда    было   велено   сдать   финансовый   отчёт  Спичкину? – с  ходу   обрушился   на  него  брызжущий   слюной   директор.
   –    Вч-вч-вчера… – проблеял    дрожащий    зам.
   –  Неправда! – вскрикнул  честный Спичкин. – Вы  сами  назвали  сегодняшнюю     дату.
   –   Ты,   Спичкин,  кроме   того,  что  лентяй,   ещё    и   врун! – взревел   пылающий   от   гнева  глава   завода. – Брехло   и   бездарь!  Осмеливаешься   мне  врать!  Негодяй!

     В   душе   маленького  бухгалтера   сиюминутно  вспыхнуло   жгучее   пламя   обиды.  Оно  с  поразительной   скоростью  разгоралось,  перерастая  в   колоссальный   пожар.  Очки   на   переносице   Спичкина   затряслись,   и   Паша,  охваченный   нервной   вибрацией,   ракетой   вынесся   из   директорского  кабинета.   По   пути   из  его   объятий   вылетали   разные   листы   и   папки   и   падали   на   бетонный   пол,   оставаясь   лежать   сиротливо    и  безжизненно.

      Обида  мёртвой   хваткой   вцепилась  в  горло   бухгалтера   и  зверски  душила   его.  Спичкина,   ни  разу   не  совравшего  никому   на  планете,   обвинили   во  лжи!  Он   мог  простить   любые  обвинения:  в   медлительности,   в  неуклюжести,  в  незнании   английского   языка   или   неумении  готовить  хачапури,   но   во   лжи!..  Извините!  Даже  когда  Паша  в   пятом   классе  сокрушил  учительской   указкой  любимый   фикус  географички,   то  он  самолично   во   всём  признался   завучу,  соглашаясь  понести  самое   суровое  наказание.

      Примчавшись  домой,  запыхавшийся   бухгалтер  кинулся   на   старенький    диванчик   и   зарылся   физиономией   в   мягкую    пуховую   подушку.  Его   обвинили   во   лжи!  Это   невыносимо!

    «Ты,   Спичкин,  кроме  того,   что  лентяй,    ещё    и  врун!» -  гремело  в  голове  честнейшего   в   Солнечной   системе   бухгалтера.   Паша    был  готов   разрыдаться  от   нестерпимой    обиды.   Он   неподвижно  лежал   на    диванчике,   уткнувшись   носом  в  подушку,    и   сам    того   не   заметил,   как   провалился   в   туманное   небытие…

                *     *     *
      
     Стуча    по    бетонному   полу   подошвами  недавно   отремонтированных   штиблет,   Спичкин   решительной    поступью   римского  легионера   двигался   в   сторону    директорского   кабинета.   Отворив    тяжёлую   дверь,   он   ступил   в   приёмную    и   учтиво  поклонился   секретарше   Ольге   Аркадьевне.

   –  Борис Сергеич  сейчас  занят! – предостерегающе сообщила  бухгалтеру  секретарша.
   – У меня  неотложное  дело! – не   останавливаясь  и   не  замедляя   шага,   выдал   Паша,  распахивая   дверь   в   директорскую   обитель.

    Промаршировав   по  кроваво-алой   ковровой   дорожке,   Спичкин   достиг  огромного  дубового стола начальника  и  стукнул  каблуками о  покрытый  мраморной  плиткой  пол.

    Грозный   Толстобрюхов  повернул   к   бухгалтеру   свою   уже  готовую  оскалиться   физию,   но  Паша   его  опередил   с   речами.

   –  За   нанесение   мне  смертельной   обиды    я   вызываю    вас,   Борис   Сергеич,   на    дуэль!   Я   буду   драться   за   свою    честь! – При   этом  Спичкин  выдернул  из  кармана   пиджака  вязаную   варежку   с  оленями   и   метнул   её   в   перекошенный    лик     директора. – К   барьеру!

     Заводской  властитель   опешил.   Он   замер   на   вертящемся   кожаном   кресле,  глупо   моргая   своими   директорскими  глазами.

   –  П-пишите   у   Ольги   Аркадьевны  з-заявление   на   дуэль, – боязливо   промямлил   вмиг   сжавшийся   Толстобрюхов. – В   трёх    экземплярах.

     Гордым   непоколебимым    шагом  Спичкин  вернулся   в   приёмную  к   секретарше   и   уселся    за   стол,  вооружившись   пока   что   только   авторучкой.

     «Директору ОАО "Вверхтормаш"  Толстобрюхову Б.С.  от бухгалтера Спичкина  П.Н. – заскользило  по  просторам   белого   листа   писчее   перо. – Заявление. – Паша    на   секунду  остановился,   формулируя   текст   вызова  на   сатисфакцию. – В   связи    с  нанесением   смертельной   обиды  в   виде   необоснованного  обвинения   во   лжи  для   защиты   собственной    чести   и   достоинства   вызываю  на   пистолетную   дуэль   директора  ОАО  "Вверхтормаш"  Толстобрюхова  Б.С.  Дата.  Подпись».

      Довольный   своим   рукописным    творчеством,   бухгалтер  передал   манускрипты  прелестной    секретарше,  которая   тут   же   выпорхнула  из-за   стола   и   понеслась   с   бумагами   к   директору   на   подпись.  Через  минуту  она,   цокая    каблуками,   вернулась   к   Спичкину  и   изрекла:
   –   Борис  Сергеич   всё   подписал.   Он  велел   передать   вам,   что   дуэль  будет   на   следующей   неделе  во  вторник.  И   ещё   он   сказал,   что  патроны    будут   ваши  личные,   так   как   предприятие   не   может  себе   позволить   лишние   расходы.
      «Отлично.  Возьму   бронебойные!   Чтобы   наверняка»,  – мысленно  отметил   бухгалтер  и   уже   собрался   уходить,  но   секретарша   его  задержала:
   –  Подождите.  Ещё   нужно   заполнить   информированное   добровольное   согласие   на   обработку  персональных  данных!
   –   Я   же   его   заполнял,   когда   устраивался  на   работу? – удивился  Паша.
   –   На   дуэль   полагается   отдельно, – пояснила   Ольга   Аркадьевна.
     Спичкин  вновь   хищно   вцепился  в  авторучку   и  склонился   над   бумагой.
   –  Место  проведения   дуэли  будет  согласовано   с  городской   администрацией,   и   вам   на   мобильный   телефон   придёт  СМС-сообщение  с   указанием   точного   времени    и   места, –  по-деловому  вещала   секретарша.

     В  утомительном   ожидании  Паша  провёл  целых  четыре   дня.  Наконец,   его   телефон  радостно   дзинькнул,   и   на   экранчике   засветилось  сообщение,   что   постановлением   правительства   края   номер   такой-то   от   такого-то   числа   стреляться   в  городской   черте  строго   воспрещается,   в   связи   с   чем   их   дуэль  состоится   около   пункта  приёма   и  переработки    чёрных   металлов,   расположенного   на   выезде   из  города.

      В  назначенный   день   Спичкин   с  полными  карманами   самых   бронебойных   патронов   поехал   на   дуэль.  Ехать  пришлось   с  пересадками:   сначала   на   трамвае,  потом   на   автобусе.

      «Эх,   жалко,   если   застрелят, – размышлял  в   трамвае   Паша. – Сегодня   только   третье   число,   а   я   проездной    на   месяц    купил.  Пропадёт   зря.  Надо    будет   хорошо    целиться!»

      Когда   общественный   транспорт   всё   же   донёс   Спичкина   к   пункту   приёма   чёрных    металлов,   бухгалтер  выбрался   из  автобуса  и  обомлел.  Разрешённое   и  одобренное   городской    администрацией   место   для   дуэлей   оказалось   обтянуто   по   периметру  бело-красными   ленточками.   В   центре   обособленного   квадрата   были   наворочены   кучи   земли   и   глины,   из-за   которых   торчал  грозный    силуэт  экскаватора  с   воздетым   ввысь   ковшом.  Великая   толпа   рабочих   в  оранжевых   касках   и  жилетках   дружно   курила   сигареты,   отравляя   атмосферу    табачным    дымом.

   –  Здесь   трубы   прорвало, – сказал  Спичкину   бригадир. – Тут   щас  находиться  посторонним   нельзя.   И  стреляться   здесь   опасно.  Стреляйтесь    во-он   там! – Он   ткнул   сигаретой   в  сторону.

      Наш  горе-дуэлянт,  сконфуженно  хмыкнув,   поковылял   в   направлении    пустыря.  Там   он   расхаживал   часа   полтора,  перебирая   в   брючных  карманах  россыпи  бронебойных  патронов   и   ожидая   прибытия   противоборствующей   стороны.

      Наконец,  переваливаясь   на   ухабах,   на   загородный   пустырь  въехала   заводская    чёрная   «Камри»  с   блестящими,  похожими   на      хрустальные    глаза,   фарами.

      «Сейчас   мои   поруганные  честь   и   достоинство  будут  отмщены!» -  восхищённо   подумал   Спичкин.  Его   волнующееся   сердце,  которое   могло   бы   принадлежать    благородному   рыцарю,   но   доставшееся   маленькому   бухгалтеру,  заколотилось  в   самой   безумной   барабанной   дроби.  «Триумф   или  смерть!» – в  мыслях  заключил Паша  и   решительно   пошагал   к   чёрному   директорскому   автомобилю.

      Дверь  начальственного   транспорта,   издав   лёгкий    щелчок,  распахнулась,   и   на   свежий   воздух  выбрался   трясущийся   зам – худосочный  Килькин.  Он   одёрнул  свой  совсем  непрезентабельный   пиджачок  и,  шаря   испуганным   взглядом   по  загородным   ландшафтам   и   даже   не   глядя   на   Спичкина,   обратился   к   бухгалтеру:
   –    Борис   Сергеич   уехал   на   совещание.   Поэтому   на   дуэль   прислал   вместо   себя   меня…   кхе-кхе…  раз   я   его   зам…  кхе-кхе…

      Паша   обомлел  и  с   раскрытой   ротовой   полостью  попятился   от   худющего  Килькина.  А   тощий    зам   тем   временем  выдернул   из-за   брючного  ремня  чёрный   пистолет,  направляя   на    бухгалтера  тёмный   зрачок  его ствола.  Грохнул  громодобный   выстрел,   и   бухгалтер   ощутил,  как   он,  подхваченный  неведанной   силой,  на   бешеной   скорости   проваливается   в   мрачную    бездну…

                *     *     * 

   –   Пли!!! – возопил,  как   буйнопомешанный,   Спичкин,  подскочив   на   своём   стареньком   диванчике.
   
     Он,  откинув  в  сторону   мягкую  подушку   в  плюшевой   наволочке,  мгновенно   сел   на   диване  и,   тяжело   и   шумно   дыша,  принялся    ощупывать   своё  горемычное   туловище  на   предмет   пулевых   отверстий.  Убедившись  в  полнейшей   целостности  своего  бухгалтерского  организма,   Паша   с   радостью   осознал,  что  вся   дуэльная   чепуха   была   лишь    жутким  сновидением.

      «Полнейшая   бредятина!» – потряс  головой   Спичкин,  оседлал  переносицу   очками   и   пошёл   на   кухню  кипятить   чайник.

 
                *     *     *

      Напряжённая   тишина   рабочей    атмосферы,  которая    висела   в  длинном   кабинете  заводской   бухгалтерии,   вдруг   разорвалась  на  куски – в   помещение   внёсся  лично   директор  Толстобрюхов.  Он,   пылая   от   гнева,  раскалился   до   такой   степени,   что   об   него   можно  было  прикуривать   папироски.

   –  Олухи!   Бездари!  Скопище   лохов! – брызжа  начальственной   слюной,  орал   буйствующий    властитель  завода. – Вы   абсолютно   не   умеете   работать!  Скоты!   Всех   уволить!   К   свиньям!   К   дьяволу!

      Бухгалтерия   онемела.  Сотрудники  замерли   с   округлёнными   глазами,   пытаясь  сообразить,   чем  спровоцирован   тайфун   гнева   у   их  психопатичного   директора.

     И   в   тот   момент,   когда   беснующийся   начальник,   схватив  со  стола   ни   в  чём  неповинный  монитор,  занёс   его   над   взлохмаченной   головой,   чтобы   раздолбать  об  пол,   со   своего  стула  взлетел  доселе   тихий  Спичкин   и  грохнул   кулаком   по  столу.

   –   Тихо! –  рявкнул  бухгалтер. – Прекратить   безобразие!   Сейчас  же!

     Директор  окаменел  с   воздетым   над  головой  компьютерным  монитором.

   –  До  какой   поры   это    будет   продолжаться,  а?! – свирепо  нахмурив   брови,   двинулся   на  Толстобрюхова   Спичкин. – Я   вас   спрашиваю,   Борис  Сергеевич!  А?  Сколько   уже   можно   терпеть   ваши   унижения    и   хамство?   Сколько   можно  терпеть  ваши   оскорбления?  Мы,   в  первую   очередь,   люди,   а   не  скоты   какие-нибудь!   Люди!  Понимаете,   Борис  Сергеевич?  Люди! – Постепенно  голос   Спичкина   сбавлял   громкость,   но  нотки   решительности  звучали  с   каждой    секундой   всё   отчётливее  и   отчётливее. – И   мне  несказанно   интересно,  где   же   та   зыбкая   грань,  переступив  которую   человек  перестаёт   быть   человеком,   а  становится   только,    скажем,   начальником.   Только   бездушной   машиной,  которая,  использовав   разум,   утратила   человечность.  А,  Борис  Сергеевич?  Ведь  папа    и    мама    родили  вас    изначально   человеком,    а   не   генеральным   директором  ОАО  «Вверхтормаш»!   Че-ло-ве-ком!  И  воспитывали   вас    человеком,   искренне   веря,   что   вы   станете  достойным   членом  общества.  Но   вы   не   оправдали   их   надежд.  Для   вас   люди – мусор,  шлак,   жалкие   букашки.   Вы   сами   утратили  человеческий   облик  и   теперь   пытаетесь   превратить  остальных   в   скотину.  Только   насильно,  через   унижения   и   оскорбления.   В  вас  не   осталось  ничего  от   человека.  Ничего.  Только   начальник.  А   помнят   нас   всех  исключительно  как   людей.  И   даже   когда    мы   умираем,  памятники   нам     ставят   как   людям.  И  на   этих   памятниках   пишут  даты:   мол,  с  такого-то   по   такое-то  жил  человек.  Понимаете – че-ло-век!  Ни   на   одном   надгробье  не   напишут,  что   в  такой-то   период  это    был  директор,   губернатор   или   президент.  Там   укажут   даты  периода,  когда   усопший    был   человеком.  Ну,   или   на   худой   конец,  когда   он   им  считался.  Понимаете?

     Сотрудники,  затаив   дыхание,  внимали  пламенную  и  страстную  речь  маленького  бухгалтера.  Они  с   ужасом   ожидали того  момента,  когда   вулкан  неистовства  их   директора  продолжит   извержение  и   испепелит   в   бурных  потоках   бранной   лавы  жалкую  и   тщедушную   фигурку   смелого   коллеги.  Но   вулкан  молчал – замерший   начальник  с  остекленевшим   взором  продолжал  стоять   с  занесенным  над   вздыбившимися    лохмами  монитором.

      Спичкин   выдохнул.  Он,   подтолкнув  на  переносице  свои   плоские  прямоугольные   очки,  поглядел  многозначительно  на   онемевших  собратьев   по  бухгалтерии  и  решительным   шагом  направился   к   выходу.  Он   понимал,   в  этой    дуэли   его   выстрел   пришёлся   в   яблочко.
    

                12  сентября  2020 г.
                г. Барнаул