Безнадёгино-4. ЭкотурЫзм. Глава третья

начало: http://proza.ru/2022/09/02/452

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Зинка накрыла стол, и только-только щей пригубили, как в окне появилась Шкуриха, стучит.
- Прям в аккурат к обеду свалилася! – недовольно пробурчала Зинка.

- А чё, тарелки щей жалко ли? – Стёпка встала, чтобы встретить гостью. – Наливай ишшо чашку, она поди и не обедала…

Зинка налила щей, а тут и Алевтина вошла.
- Приятный аппетит! – поджав губы, пожелала она и села на лавку у порога.

- Присаживайся с нами Алевтина, отобедай, что Бог послал. – пригласила её Стёпка.

Алевтина не стала себя долго упрашивать и быстро села за стол. Ели молча. Шкуриха хлебала щи, не поднимая глаз, видно было, что гложет её что-то, но Стёпка с Зинкой не спрашивали, захочет – сама расскажет.
Поели, да на улицу подались, к солнышку. Сидят, молчат. Вдруг Шкуриха ни с того, ни с сего, как завоет: «Ой, пропала моя головушка! Може в последний раз и свиделися! – и заревела белугой.

Подруги подсели ближе, гладят Шкуриху по спине, успокаивают, а та ещё шибче ревет. Выревелась, высморкалась, да давай рассказывать: «Ох и влипла я бабы, как муха в мёд! Постоялец-то, Анатолий Дмитрич, со свету сживает, изголяется надо мной, как токма может! И тут лицо её просветлело: «Правда плотит он хорошо за муки мои, тут уж грех жаловаться… И надо ж, как мине не повезло! У других вон семейные поселилися, но там ихния детки кого хошь с ума сведуть, вот я и выбрала себе одинокого, на погибель свою!»
И снова застонала, заохала.

- Да ты ладом расскажи, чего приключилося? – допытывалась Стёпка.

- Да ничё ишшо не приключилося, всё ишшо впереди… Про завтра не скажу, не знаю, жива ли буду! И ведь када начинали бизнесу эту, хотели, шоб точь в точь, как Танька рассказывала, ну та, Марюткина дочка... Шоб жили в наших хатах, работали на нас и по дому, и по огороду. Со скотом опять же училися управляться… Но оне ж воопче не работають! Оне ж токма команды раздають! А мы у их в рабах, стало быть… Но деньгами балують, шо есть то есть, за енто и терпим. Да и договор ишшо с ними заключили, если шо не так с нашей стороны, то останемся на улице без крыши над головой деньки свои последние доживать. Вот и угождаем… - и она снова зашмыгала носом.

- А зачем подписывали кабалу такую? – возмутилась Зинка.

- Да хто ж его читал! – снова заголосила Алевтина. – Сказали, шо надо для порядку, да ишшо заверили, шо ентот договор юрыст составлял. А нешто юрысту верить нельзя?

- Да они тебе за деньги кого хошь купят, хучь юрыста, хучь прокурора, а то и судью со всеми его потрохами. Тельвизор смотреть надо, там всякое показывают! – Стёпка прямо вне себя была от возмущения. Да как же можно обижать престарелых людей, пусть хоть и Шкуриху, всё ж, какой-никакой, а человек.

- А ишшо он мне тышшу доляров заплатил, то бишь вперед за проживание. Но кажный раз штрахует, как облажаюсь. Штрафы маленькие – по пять да по десять доляров, но уж шибко часто штрахует…боюся, шо выберет он всю сумму, шо заплатил.

- А за чё штрафует-то? – поинтересовалась Зинка.

- Да ни за чё! Суп горячий поставила – обжёгся, а то раз паук прямо в чай к нему спустилси… А я при чём? Нешто я ентого паука ему в чай подбросила? А то вдруг работать захотел… Говорит: «А давай, Алевтина Пална, я дров тебе наколю!» Я, дура, обрадовалась, а он, как рубанёт по полену, а оно возьми, да и прилети ему в лоб… И как он только изловчился так, ума не приложу? Ох и орал же он… Суседи на ентот крик сбежалися, думали убивают кого. Хотела врача ему вызвать, так он сказал, шоб катафалку себе вызвала. Ну, тады он меня на много оштраховал, аж на сотню. Ух и большущая была шишка… - она прыснула в кулак. – Счас, слава Богу, зажило всё.
Вопчем кручусь перед им, точно молодуха. То енто подай, то друго, то третте…  Сроду блюд таких не готовила, каких он просит. Книгу кулинарную подарил, красивая, с картинками. По ей и готовлю. Привозит с городу продухтов всяких дорогущщих, а там, свят-свят, всякие гады попадаются. Всё подряд жрёть, червей даже! – Алевтина сделала «большие» глаза.

- Червей? Ой ли? – засомневалась Стёпка.

- Как есть, червей, ей богу не вру! – перекрестилась Шкуриха. – Кармарами зовутся да осьминогами. А ишшо мелкие такие, в банках, та-ра-кательницы, кажись.

- Каракатицы! – уточнила Стёпка.

- Во-во, они! – обрадовалась Алевтина. – Режешь их, а они прям извиваются, как гадюки. Тьфу, гадость! – сплюнула она.

- Да какие ж это черви! – вмешалась Зинаида. – Это ж морские продукты, пользительные к тому ж! Малышева рассказывала, йоду в них много, для щитовидки хорошо.

- Ой не знаю, может оне и пользительны для щитовидки, но меня, стреляй, а ентих червей есть не заставишь! – брезгливо передернула плечами Алевтина.

- Ну, черви это ж еще полбеды… Самое страшное – это вечера, когда Анатолич Дмитрич развлечься желають. Придут к нему приятели, а он: «Спой нам, Алевтина Пална, частушки!» Ну, чего ж, пою. А как подопьют, так требуют: «Матерные, давай!» - и она вздохнула, - Приходится петь, а чё?! Плотит хорошо, тельвизор вон новый на частушках справила. За пляску – отдельная плата. Из меня уж какая плясунья, но им нравится, куды ж деваться... Шкаф новый купила в залу. Самое страшное – охота… Дадут мне в руки фанерку на палочке, а на фанерке той – заяц нарисован. Я должна в кустах прятаться, а фанерку на виду держать. Да не просто держать и кочкой сидеть, а бегать, ползать для натурализму. А он с дружками по зайцу ентому фанерному стрелами лупит. Да раз промахнулся, вона чё сделал! – и она закатала рукав кофты, обнажив забинтованную руку. - Ну, после извинялся… Холодильник со стиральной машинкой купила…

- Чего-то не пойму я тебя, Алька! Вроде и жалобисься, а навроде гордисся… То купила, енто купила… То унижает, то одаряет… Ни гордости, ни достоинства у тебя нет, всё переводишь на шкафы, да холодильники! Выходит, что устраивает тебя ентот фрухт! – строго отчитала Шкуриху Стёпка. – Попробовал бы со мной хто такие штуки проделывать… Враз бы лопатой по хребту вытянула.

- Живём, как могём, - поджала губки Шкуриха. – С обеда он в город поехал, сказал, что вернется вечером, с подарком для меня. – она снова захлюпала носом, - Знаем мы енти подарки! Он мне кустюм зайца обещался привезть, шоб, значит не с фанеркой бегать, а меня – в "зайцы" и бить уж по «живому», - и завыла в голос себя жалеючи.
 
- Странный какой-то жилец! Вроде набожный, а такое с живыми людьми вытворяет! – Зинка развела руками.

- Хто набожный? Дмитрич? – внезапно прервала вой Шкуриха, - С чего ты взяла?

- Ну, так у него всё тело расписано церковками да боженьками! Хто ж он, по-твоему? – отозвалась Зинка.

-  Ох, насмешила! То ж наколки тюремные! – покрутила пальцем у виска Шкуриха. – Ой, не могу! – затряслась она от смеха. – Енто ж знаки воровские! Сиделец он! Сам хвастал…

- Ага, посмейся! Тока что ревела, как паровозный гудок. – обиделась Зинка. – Я чё много жуликов видала? Откель я знаю про ихнии знаки!

- А коль не знашь, так и неча придумывать! Набожный! И втемяшится же такое в башку! – возмущалась Алевтина.

- Ладно, не ори! – приказала Стёпка. – Я счас до Саломеи дойду, сынок у ей сегодня гостит, может чё и покумекаем, как беду от тебя отвесть. – и к Зинке – Запарь, Зинуля, чайку с ромашкой для гостьи, пущай успокоится… Я скоро…

* * * * *
А у Саломеи – пир горой. Навез сынок ей всяких вкусностей, сидят, чаи гоняют. За стол Стёпку усадили, да та и поведала про Алькино горе. Напугалась Саломея, а сынок внимательно слушал, да похохатывал. Не понравилось это Стёпке, но виду не подала. Чего ж смешного, когда какой-то проходимец из беззащитной старухи веревки вьёт? Вот она молодежь! Никакого уважения к чужим сединам! Ну, не отказал, правда, обещал съездить и поговорить с этим деятелем, любителем охоты. Вот только сначала матери грядку под морковку сделает. Встал сынок из-за стола, да рубашку с себя парадную скинул, чтоб в рабочее одеться, и тут у Стёпки в голове помутилось. У сыночка-то вся спина картинками разрисована, в аккурат, как у Алькиного постояльца. Колоколенки, богоматери, церковки с куполами… Опустила Стёпка глаза, пробурчала слова благодарности и бегом до своей хаты.

Вернулась домой, а там Шкуриха с Зинкой уж по третьей чашке чай дуют. Рассказала она, что сынок Саломеи помочь вызвался, одно утаила, что тот с Дмитричем, одного поля ягода. Шкуриха выслушала Стёпку, да и обронила, как бы, между прочим: «За енту охоту Анатолий Дмитрич мне баньку новую обещался срубить…»

Стёпки так и обомлела. Вот те на! Совсем сбрендила, старая! Еще каких-то десять минут назад она ревмя ревела, а тут на тебе – про баньку вспомнила.

Разозлилась Стёпка, да как шваркнет кулаком по столу: «Ты, чё, шутки шутить вздумала? Я сурьёзному человеку про беду твою толковала, помочи просила, а она в «зайцах» под стрелами готова прыгать за каку-то баню, которая может и не пригодится тебе вовсе, коли подстрелит тебя меткий стрелок. Сказано тебе, человек разберется, с мучителем твоим и не вздумай перечить! Потом еще благодарить будешь…».

- Моя-то совсем на бок завалилась… - жалобно вещала Алевтина.      

- Ну, выбор за тобой… Мы навязываться не собираемся, нам и так здесь не дурственно. – Хошь бегай в зайцах, но нам боле не смей жалиться.

Припухла Шкуриха… Боится она постояльца – факт, да баню новую уж шибко охота. А что, если обидится Дмитрич, да съедет к кому другому, да тому другому-то баню и поставит? Эх, кабы не приперлися эти Стёпка с Зинкой, да не сбили её, Альку, с пути истинного, была бы у неё новая баня. Подумаешь, чуток попрыгала б, ему – в радость, себе – в пользу. А теперь что? Всё прахом! Э-э-э-эх, воистину, язык мой – враг мой!

 Прибежала Полька. Увидела Алевтину, глазам не поверила. Чего это она тут делает? Неужто прикатила по обмену опытом? Ай, да Стёпка, кого хочешь раскрутит… даже эта зловредная Шкуриха попалась на ее удочку.

Стёпка мотнула головой, мол, выйдем поговорить без лишних ушей. На улице уж объяснила ей, что ведет работу по сбору информации, как правильно вести туризм и пока не узнает все тонкости этого бизнеса, сельчан лучше не тревожить, дабы впоследствии не наломать дров, поскольку дело это нелегкое и маетное. Полька в свою очередь сказала, что она, весь день, пожертвовав любимым сериалом, как проклятая только и занималась тем, что бегала по дворам и расписывала соседям, как безбедно они заживут, если займутся новым, доселе неизвестным, но прибыльным делом, и что практически большую часть сельчан ей удалось склонить на свою сторону, ну а та, другая – в раздумьях, и она, Полька, "зуб" даёт, что скоро все без исключения жители проглотят её наживку и всем скопом включатся в это полезное предпринимательство. Ну, что сделано, то сделано. Наметили летучку на воскресенье, то бишь, на завтра, и Стёпка вернулась в дом.

А вскоре и машина просигналила - сынок Саломеин подъехал. На трёх машинах поехали в Перепелкино, всех дружков-товарищей собрал. Одобрила про себя Стёпка, сынок-то основательно подошёл к делу. Дружки все, как на подбор – мордастые, квадратногнездовые «дмитричи», с кулачищами, как у боксеров. - Эх, жалко, что бандиты они, - подумала Стёпка, - ну, а чё, видать и среди бандитов есть люди сердобольные и до чужой беды чувствительные, лишь бы результат был положительный, остальное – дело десятое…



продолжение: http://proza.ru/2022/09/06/407