Женщина в любви. Марина Цветаева

Стихи и проза поэта Марины Цветаевой – являются национальным достоянием, а имя её вошло в историю мировой поэзии 20-го века.
Марина Цветаева родилась 8 октября 1892 года.  В своем детском стихотворении она, словно предчувствуя горести своего жизненного пути, написала:
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
Её отец - Иван Цветаев, был искусствоведом и филологом, профессором в Московском университете, а мама – Мария Мейн, профессиональной пианисткой. У Марины была младшая сестра – Анастасия, 1894 года рождения, и старшие единокровные брат и сестра от первого брака отца. Родители были творческими людьми  и передали любовь к искусству своим детям. Девочки занимались с мамой музыкой, а под руководством папы изучали иностранные языки и литературу.
Подолгу бывая с мамой заграницей, Марина в совершенстве овладела немецким и французским языками. Свои первые стихи Марина написала в шесть лет на французском. 
В 1906 году Марину отдали в четвертый класс женской гимназии, из которой через полгода  её отчислили за дерзость. В 1908 году поступила в шестой класс частной женской гимназии Брюхоненко М.Т., которую окончила через два года.
Осенью 1910 года  Цветаева  за свои срЕдства опубликовала сборник стихов «Вечерний альбом», куда включила в основном школьные стихотворения. Творчество Цветаевой заинтересовало  именитых поэтов: Николая Гумилева, Максимилиана Волошина, Валерия Брюсова.
В конце 1910 года Цветаева познакомилась с поэтом и художником Максимилианом Волошиным, а в мае 1911 года по его приглашению она гостила  в Коктебеле в знаменитом волошинском «Доме поэтов».  В свои 18 лет она жаловалась Волошину о страданиях от неразделенной. 
Волошин  был знаком с Яковом Эфроном со времен его учебы в Сорбоне, и когда  он узнал о смерти своих давних друзей, о семейной трагедии, пригласил их детей: Сергея и его сестер погостить у него в Коктебеле.
Из воспоминаний Цветаевой:  « 1911 год. Я после кори стриженая. Лежу на берегу, рою, рядом роет Волошин Макс.
— Макс, я выйду замуж только за того, кто из всего побережья угадает, какой мой любимый камень.
— Марина! (Вкрадчивый голос Макса) — влюбленные, как тебе, может быть, известно, — глупеют. И когда тот, кого ты полюбишь, принесет тебе (сладчайшим голосом)… булыжник, ты совершенно искренно поверишь, что это твой любимый камень!
— Макс! Я от всего умнею! Даже от любви!»
Марина увидела Сергея Эфрона на берегу моря в белой рубашке, болезненно бледного и  подумала, что он слишком красив, чтобы ходить по земле.
Из записок  Ариадны Сергеевны Эфрон: «Они встретились — семнадцатилетний и восемнадцатилетняя — 5 мая 1911 года на пустынном, усеянном мелкой галькой коктебельском, волошинском берегу. Она собирала камешки, он стал помогать ей — красивый грустной и кроткой красотой юноша, почти мальчик (впрочем, ей он показался веселым, точнее: радостным!) — с поразительными, огромными, в пол-лица, глазами; заглянув в них и все прочтя наперед, Марина загадала: если он найдет и подарит мне сердолик, я выйду за него замуж! Конечно, сердолик этот он нашел тотчас же, на ощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от ее зеленых, — и вложил ей его в ладонь, розовый, изнутри освещенный, крупный камень, который она хранила всю жизнь, который чудом уцелел и по сей день…»
У этой красивой стремительной истории их любви было много свидетелей, гостей волошинского дома.
Художница Елизавета Павловна Кривошапкина вспоминала: «Когда они шли вдвоем, обычно она оживленно говорила и смеялась, а он, высокий, очень красивый, добродушно улыбался, смотрел на нее сверху» .
 «Мы никогда не расстаемся, – писала Цветаева, - Наша встреча — чудо. Он — мой самый родной на всю жизнь». Через  8 месяцев после знакомства, 27 января 1912 года влюбленные обвенчались. 5 сентября 1912 года у них родилась дочь Ариадна.
Марина посвятила мужу много стихов, «На радость» одно из них.
«На радость»
Ждут нас пыльные дороги,
Шалаши на час
И звериные берлоги
И старинные чертоги…
Милый, милый, мы, как боги:
Целый мир для нас!
Всюду дома мы на свете,
Всё зовя своим.
В шалаше, где чинят сети,
На сияющем паркете…
Милый, милый, мы, как дети:
Целый мир двоим!
Солнце жжет, — на север с юга,
Или на луну!
Им очаг и бремя плуга,
Нам простор и зелень луга…
Милый, милый, друг у друга
Мы навек в плену!
В 1914 году Цветаева на собрании литературного кружка  познакомилась  с поэтессой Софией Парнок. У Марины был любящий муж и двухлетняя дочь. А у Парнок – репутация «русской Сафо», романы с женщинами, о которых судачила вся литературная Москва.  Они были вместе полтора  года и этим отношениям посвящен цикл стихов «Подруга», стихотворение «Под лаской плюшевого пледа» стало романсом.
В 1914 году началась Первая мировая война. Эфрон рвался на фронт, но его не брали из-за слабого зрения.  Ему удалось поступить в юнкерское училище. 
В 1916 году Цветаева вернулась к мужу. Свою связь с Парнок она назвала «часом первой катастрофы».  В 1917 году у супругов родилась дочь Ирина.   Грянула революция, и Эфрон в офицерском полку генерала Маркова участвовал в Ледяном походе и обороне Крыма.

В письме  1917 года Цветаева написала мужу: «Если Бог сделает это чудо — оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака».
 Марина была в отчаянии – муж на фронте, денег нет, подступил голод, дочери заболели. И Цветаева, чтобы спасти дочерей от голода отдает их в детский приют в Кунцево. Ариадна выздоровела, а Ирина в 1920 году умерла.
В июне 1921 года Цветаева узнала, что муж жив, а в июле получила от него первое письмо.  Весной 1922 года она вместе с дочерью Ариадной смогли выехать из России. Семья поселилась в Праге. Эфрон с 1921 по 1025 год  был студентом философского факультета Пражского университета. Был членом союза русских писателей и журналистов.
 Длительное расставание сказалось на взаимопонимании супругов. В 1923 году у Цветаевой вспыхнул бурный роман с юристом по образованию, по специальности -  скульптором по дереву  Константином Родзевичем, тайным агентом НКВД.
1 февраля 1925 года  у Марины рождается сын Георгий (Мур),  в их окружении считали отцом ребенка Родзевича. В одном из писем Максимилиану Волошину Эфрон пишет: «Марина – человек страстей. Гораздо в большей мере, чем раньше – до моего отъезда. Отдаваться с головой своему урагану для неё стало необходимостью, воздухом её жизни. Кто является возбудителем этого урагана сейчас – неважно… Когда я приехал встретить Марину в Берлин, уже тогда почувствовал сразу, что Марине  я дать ничего не могу».
Доведенный до отчаяния Эфрон решает развестись с Мариной. Когда он сообщил  жене о  разводе, по его словам она  «две недели была в безумии».  Родзевич негативно отнесся к слухам о своём отцовстве и не желал брать на себя какие-либо обязательства и самоустранился. К тому же выяснилось, что у него есть невеста.

Эфрон и Цветаева примирились и переехали в Париж.  В Париже Эфрон работал соредактором журнала «Вёрсты», потом перешел в газету «Евразия»,  снялся в эпизодической роли в фильме «Мадонна спальных вагонов».
Все годы проживания за границей Цветаева много писала:  две значительные работы: «Поэма Горы» и «Поэма Конца», множество стихов, которые так не были опубликованы.  Иностранцам больше нравилась проза Цветаевой. Она издала книги «Мать и музыка», «Мой Пушкин», «Дом у Старого Пимена»; написала статьи о творчестве Максимилиана Волошина, Андрея Белого, Михаила Кузмина.
В 1929 году семья оказалась на грани нищеты, так как была закрыта газета. Где работал Эфрон.  Жили на небольшие гонорары Цветаевой за прозу и эссе. Ариадна занималась вышивкой шляпок, что приносило небольшой доход.  Эфрон так переживал, что у него возобновился туберкулезный процесс.  Цветаева обратила за помощью к знакомым и в эмигрантских кругах собрали деньги для госпитализации Эфрона в туберкулезный санаторий. Весь 1930 год Эфрон пробыл в санаторий, вернулся здоровым и бодрым, и как вспоминала его дочь Ариадна, он сильно изменился, стал часто отлучаться из дома. Существует мнение, что именно в санатории произошло знакомство Эфрона с советской агентурой.  Он возглавил «Союз за возвращение на Родину».  В середине 1930 годов стал всю семью агитировать за возвращение в СССР. Первой уехала дочь Ариадна.
В октябре 1937 года Эфрон спешно покинул Францию, так как на него пало подозрение в причастности к убийству советского разведчика Игнатия Рейсса, отказавшегося вернуться в Советский Союз.

От Цветаевой в Париже отвернулись почти все знакомые, её постоянно вызывали  в полицию на допросы. Два года Марина не решалась на возвращение.  В 1939 году вместе с сыном Цветаева приехала в Советский Союз. Семье была выделена дача НКВД в Болшево. Первой была арестована Ариадна по подозрению в шпионаже. В течение месяца следователи не могли из неё ничего выбить, но допросы по 8 часов день, избиение. Инсценировка расстрела сломили девушку, и она признала себя и своего отца агентами французской разведки. Ариадна провела в лагерях 15 лет и была реабилитирована в 1955 году.
 Эфрона тоже пытались склонить к даче показаний на жену и сына, но он выдержал, заявив: «Я не был шпионом, я был честным агентом советской разведки». Сергей Эфрон был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР 6 августа 1941 года по ст. 58-1-а УК РСФСР «Измена Родине». Сергей Эфрон был расстрелян 16 октября 1941 года, реабилитирован в 1956 году.
Цветаева хлопотала о дочери и о муже, написала три  письма Лаврентию Берии. Горько читать эти письма даже сейчас. Отрывок из письма: Сергей Яковлевич Эфрон — сын известной народоволки Елизаветы Петровны Дурново (среди народовольцев «Лиза Дурново») и народовольца Якова Константиновича Эфрона. (В семье хранится его молодая карточка в тюрьме, с казенной печатью: «Яков Константинов Эфрон. Государственный преступник».) О Лизе Дурново мне с любовью и восхищением постоянно рассказывал вернувшийся в 1917 г. Петр Алексеевич Кропоткин, и поныне помнит Николай Морозов. Есть о ней и в книге Степняка «Подпольная Россия», и портрет ее находится в Кропоткинском Музее. Детство Сергея Эфрона проходит в революционном доме, среди непрерывных обысков и арестов».   И далее: «Я не знаю, в чем обвиняют моего мужа, но знаю, что ни на какое предательство, двурушничество и вероломство он не способен. Я знаю его — 1911 г. — 1939 г. — без малого 30 лет, но то, что знаю о нем, знала уже с первого дня: что это человек величайшей чистоты, жертвенности и ответственности. То же о нем скажут друзья и враги. Даже в эмиграции, в самой вражеской среде, никто его не обвинил в подкупности, и коммунизм его объясняли «слепым энтузиазмом».

 Все было бесполезно. С тем же результатом  можно было просить зверя отпустить свою жертву. Цветаева так ничего и не узнала о судьбе мужа и дочери.
Как жене врага народа ей с сыном негде было жить. Сестра мужа Елизавета приютила их. В это время у  её «заоблачного брата», как она называла Бориса Пастернака, пустовала пятикомнатная квартира.
Впрочем, Пастернак познакомил с заведующей редакцией литературы народов СССР, и ей стали давать переводы. Долгие годы помогал Ариадне посылками и деньгами, когда она находилась в ссылке и на поселении.  Благодаря этой помощи  она смогла купить себе домик на Енисее.

Когда началась Великая Отечественная война, Цветаева с сыном-подростком были эвакуированы  в Татарстан в город Елабугу.  28 августа 1941 года Цветаева написала заявление о приеме на работу посудомойкой.
31 августа Цветаева повесилась. Нашли  три письма: одно сыну – со словами любви, в котором она  попросила у него прощения за свой поступок;  второе -  знакомым, в котором просила позаботиться о сыне; третье -  тем, кто будет её хоронить. Она была похоронена в Елабуге.

В 1991-м, в день пятидесятой годовщины ее смерти, патриарх Алексий совершил обряд отпевания. Местом проведения обряда был выбран московский храм Вознесения Господня у Никитских ворот.

После себя Марина Цветаева  оставила огромное поэтическое наследие. И, несмотря на невероятный талант, была просто женщиной, которой хотелось любви и счастья.