Блок. Осенний вечер был. Под звук... Прочтение

«Осенний вечер был. Под звук дождя стеклянный…»
   

                Ночь без той, зовут кого
                Светлым именем: Ленора.
                Эдгар По

 
                Осенний вечер был. Под звук дождя стеклянный
                Решал всё тот же я – мучительный вопрос,
                Когда в мой кабинет, огромный и туманный,
                Вошел тот джентльмен. За ним – лохматый пес.
 
                На кресло у огня уселся гость устало,
                И пес у ног его разлегся на ковер.
                Гость вежливо сказал: «Ужель еще вам мало?
                Пред Гением Судьбы пора смириться, с;р».
 
                «Но в старости – возврат и юности, и жара…» –
                Так начал я… но он настойчиво прервал:
                «Она – всё та ж: Линор безумного Эдгара.
                Возврата нет. – Еще? Теперь я всё сказал».
 
                И странно: жизнь была – восторгом, бурей, адом,
                А здесь — в вечерний час – с чужим наедине –
                Под этим деловым, давно спокойным взглядом,
                Представилась она гораздо проще мне…
 
                Тот джентльмен ушел. Но пес со мной бессменно.
                В час горький на меня уставит добрый взор,
                И лапу жесткую положит на колено,
                Как будто говорит: Пора смириться, с;р.
                2 ноября 1912
 







     – «джентльмен» – следует, очевидно, читать в три слога: «джентЕльмен».

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:

     «
     К.И. Чуковский вспоминал: "Однажды я сказал ему (Блоку. – Ред.), что в знаменитом стихотворении "Осенний вечер был" слово "сэр" написано неверно, что нельзя рифмовать это слово со словом "ковёр". Он ответил после долгого молчания:
– Вы правы, но для меня это слово звучало тургеневским звуком, вот как если бы мой дед произнес его – с французским оттенком". (Воспоминания, 2. С. 230--231).

     – Эпиграф. – Из баллады Э. По "Ворон" (в переводе В. Брюсова), с которой у стихотворения есть определенное сюжетно-тематическое сходство.
     – «Вошел тот джентльмен. За ним – лохматый пес.»  – Возможный намек на 1-ю сцену "Фауста" Гете – появление Мефистофеля в кабинете Фауста в обличьи черного пуделя.
     – «Она – всё та ж: Линор безумного Эдгара.»  – Кроме баллады "Ворон", здесь имеется в виду и стихотворение Э. По "Линор", герой которого тяжело переживает смерть любимой: "Твоя Линор ушла. // И ты безумствуешь в тоске, твой дух скорбит о ней..." (Собр. соч. Эдгара По. Пер. К. Бальмонта. М., 1901. Т. 1. С. 18). Ср. также в стих. Ю. Верховского "Имя": "Она – все та ж. И ты – в плену времен ... " (Идиллии и элегии. Юрия Верховского. СПб., 1910. С. 57).
     – «Возврата нет.» – Ср. слова Мизгиря в "Снегурочке" А.Н. Островского: "И для любви  погасшей // Возврата нет..." (Действ. 1. Явл. 7.
     »


     Эпиграф. Вот еще строки из того стихотворения:

                «Как-то в полночь, в час унылый, я вникал, устав, без силы,
                Меж томов старинных…»

     Сравните:
                «         …зачем на рассвете,
                В час, когда уже не было сил,
                Не погиб я…
                («К Музе»          29 декабря 1912»

    То есть Блока в этом стихотворении должно было сразу  поразить совпадение ситуаций, совпадение настроений. Впрочем, «поэзия – это открытый поиск созвучной души» (Михаил Анчаров.) они нашли друг друга.

                «Ах! мне помнится так ясно: был декабрь и день ненастный,
                Был как призрак – отсвет красный от камина моего.
                Ждал зари я в нетерпенье, в книгах тщетно утешенье
                Я искал в ту ночь мученья, – бденья ночь, без той, кого
                Звали здесь Линор. То имя... Шепчут ангелы его,
                На земле же – нет его.»

     У Блока святое имя было свое. И тоже на букву «Л». Которое к 1912 году истинный свой смысл сохранило  тоже только в устах ангелов. А на земле же… Осталось лишь вздохнуть:  нет его.

     В этом стихотворении отчетливо проявлена система Блока: эпиграф – не ключ к пониманию смысла стихотворения, а ключ к ситуации, его рождающей – отсыл к начальной сцене: никак не могущий заснуть «стареющий юноша», у которого «…для любви  погасшей // Возврата нет»,  и к которому на огонёк заглядывает другой искатель последнего смысла. Который прерывает все умствования: «Она — всё та ж!»
     Всё та же ты, какой  цвела когда-то…
     Она всё та же, а ты… А с тобой теперь не она, а «добрый» дьявол… Бессменно…

Ал. Блок. Из дневника 18-ого года о весне-лете 901-ого:
     «
     25 января – гулянье на Монетной к вечеру в совершенно особом состоянии. В конце января и начале февраля (еще – синие снега около полковой церкви, – тоже к вечеру) явно является Она. Живая же оказывается Душой Мира (как определилось впоследствии), разлученной, плененной ...и Она уже в дне, т, е. за ночью, из которой я на нее гляжу. То есть Она предана какому-то стремлению и «на отлете», мне же дано только смотреть и благословлять отлет).
     В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове (куда я ходил покупать таксу, названную скоро Краббом). Она вышла из саней на Андреевской площади и шла на курсы по 6-й линии, Среднему проспекту – до 10-й линии, я же, не замеченный Ею, следовал позади (тут – витрина фотографии близко от Среднего проспекта). Отсюда появились "пять изгибов”.
     На следующее утро я опять увидал Ее издали, когда пошел за Краббом…
    »
    Бессменно, с самого начала.