Партия 2017 г. Естественное право XX века

Партия 2017 г. Естественное право XX века.

Продолжаем работу с учебным пособием Е. В. Афонасина и А. Б. Дидикина «ФИЛОСОФИЯ ПРАВА», рассматриваем ТЕМУ V. ФИЛОСОФИЯ ЕСТЕСТВЕННОГО ПРАВА  XX ВЕКА. Основная задача остаётся неизменной – соизмерение позиций кореньвистизма с предметом текущего исследования – философией естественного права. По исходному тексту пособия, по отдельным позициям рассмотрения  проблем и вопросов будет формироваться позиция проектная позиция. Представляться будет текстом, заключённым в скобки.
- - - - -

Различия аналитической и континентальной традиций в философии права XX в. ярко проявляются в интерпретации классических естественно-правовых представлений периода античности, средневековья и Нового времени. В континентальной философии понятие естественного права выполняет роль моральной и ценностной основы жизнедеятельности человека, которая противопоставляется нормам действующей позитивной правовой системы, обеспеченным государственным принуждением. При этом естественное право выводится из божественного миропорядка (неотомизм), саморазвития абсолютного духа и объективной идеи права (неогегельянство), априорных «нормативных идей», «идеальных юридических форм» и «эйдетического права» (феноменология права), «природы вещей» как идеальной формы, относящейся к сфере «должного» (неокантианство), «живого существования», «пограничных ситуаций» и «экзистенции» человека (экзистенциализм), «процесса исторического правопонимания», «живого исторического языка» (герменевтика) и т. д.
(Содержательная тема, давайте работать. )

Во второй половине XX в. одной из главных тенденций в аналитической философии права является возникновение новых форм правового натурализма (теорий естественного права) как реакция на теоретические и методологические установки юридического неопозитивизма Г. Харта и его последователей. Специфика взаимодействия натурализма и позитивизма обусловлена прежде всего различиями в теоретическом осмыслении общих условий «юридической действительности» правовых норм. Понимание права как нормативного регулятора человеческого поведения неизбежно ставит вопрос и о разграничении права и морали как стандартов поведения. В этом смысле для позитивизма характерно признание в качестве условий «юридической действительности» определенных социальных фактов, а в натурализме – морального содержания правовых норм.

(Область натурализма и область позитивизма затрагивают разные области права. Натурализм прежде всего относится к чувственному восприятию права, формирует его исходность на уровне нравственности и общественной упорядоченности на уровне морали с закреплением  общественного нормирования на общественном уровне правоведения. Всё  как в нашей жизни взаимосвязано, точно также взаимосвязано и в праве, а поэтому с уровня естественного права права  мы переходим на уровень   позитивизма – правонормативного установления образов, правил отношений, а также общественного и властного реагирования на отклонение и нарушение их.)

Однако натурализм представляет собой особый способ философского мышления, имеющий длительную историю и направленный на обоснование моральной природы юридических установлений, источником которых выступают идеалы и принципы естественного права. В античной философии естественное право рассматривается как проявление законов природы (софисты, Платон, Аристотель), а в философии Нового времени – в качестве проявления законов разума и разумной природы человека (Г. Гроций, Т. Гоббс, Дж. Локк, Б. Спиноза). В настоящее время термином «концептуальный натурализм» обозначаются современные естественно-правовые теории в аналитической философии права, в которых права человека осмысливаются как имманентная и фундаментальная характеристика позитивной правовой системы.

(Принимаем)
Теоретики концептуального натурализма в своей критике неопозитивистских представлений о праве сохраняют следующие основные постулаты классических теорий естественного права:
(1) существуют объективно заданные моральные нормы и принципы, лежащие в основе миропорядка и познаваемые человеческим разумом;
(2) естественное право – юридическая форма определенных моральных стандартов и нормативный миропорядок;
(3) индивид обладает совокупностью естественных и неотчуждаемых прав, существование которых предшествует воздействию норм позитивного права;
(4) позитивное право должно соответствовать идеальным принципам естественного права; отсюда построение натуралистской аргументации на основе принципа lex injusta non est lex («несправедливые законы не являются законами»).
(Хорошие принципы)

Для натуралистов характерна критика неопозитивистской стратегии разграничения права и морали, «сущего» и «должного». Как отмечает Б. Бикс, концептуальные натуралисты рассматривают право как телеологическое понятие и средство построения справедливого общества, то есть отрицают описательный и морально нейтральный подход неопозитивистов . Целью большинства современных аналитических концепций естественного права является поиск оптимального взаимодействия правовых норм с фундаментальными правовыми принципами (Р. Дворкин), юридическими процедурами (Л. Фуллер) и «общим благом» политического сообщества (Дж. Финнис).

(Да, никакого подобного разграничения быть не может: мораль – часть права, как их разграничить.)

«Материальное» и «процедурное» естественное право. Лон Л. Фуллер одним из первых представил критические аргументы против юридического позитивизма:
(1) право – не статичный объект исследования, а процесс, подлежащий функциональному анализу;
(2) познание права невозможно вне морального контекста;
(3) представление о праве как совокупности властных предписаний неверно, ибо право обеспечивает сотрудничество между должностными лицами и гражданами.

( Право –  общественно-признанный образ организация, функционирования и обеспечение социальных отношений. В каждом пункте перечня наряду  с логичной составляющей есть и противоречие, что делает их в таком виде бессмысленными. )

Концепция «процедурного» естественного права Л. Фуллера представляет собой попытку построения естественно-правовой теории на основе юридического формализма и обоснования ценностной нагруженности правовых норм. Однако объектом исследования в его концепции является не правовая норма, а правоотношение как совокупность юридических процессов и процедур по реализации норм права. Сфера правоотношений достаточно широка и включает в себя отношения, возникающие из обычаев, договоров, судебных, административных и управленческих решений и регулируемые нормами статутного права (законодательства). В этом смысле юридическая сила правовой нормы зависит не столько от легитимности законодателя и соблюдения процедур законотворчества, сколько от внутреннего содержания нормы.

(Одна сторона права  - это исходная чувственность и понимание  правовых норм, другая  - их упорядочивание в нормативной части права, третья  в постоянных взаимоотношениях между ними. Право формирует  образы и критерии  взаимоотношений, предопределяют условия возможности  для проявления социальной активности, определяет систему ответственности в социальных отношениях.  Можно сказать, что до настоящего времени законодатель представлен формальной стороной законотворческих органов, как правило, голосующих по вынесенным законопроектам и не имеющих организационных связей с уровнями исходного правового формирования и регулирования. Органы есть, законы принимаются, а права нет. В одном и другом случае, как с правом, так и без права, будут присутствовать и действовать законы, только одна система будет иметь, целостность, тогда как вторая будет существовать в разорванном виде. Последнему соответствует превалирование власти над обществом и властное поражение как самого общественного формата организации социума, так и права, выходящего из него.  )

Нормы права имеют целевой и инструментальный характер, который проявляется в процессе их применения. Данное положение Л. Фуллера базируется на его философско-методологических представлениях. Л. Фуллер полагает, что любая интерпретация событий предполагает выявление в результатах наблюдения единства целевого, фактического  и ценностного содержания. Нет необходимости разделять сферы фактов и ценностей, поскольку понимание события всегда включает в себя оценку с позиции ценностей: «‘факт’ события может быть понят только при способности оценить происшедшее» .

(Нормы права имеют образно-мысленный, нравственно-моральный   и организационно-действенный характер, связанный с нормативным выражением условий и обстоятельств социальных отношений, несущих  и определение ответственности за их нарушение. Прежде всего у человека есть интересы в части проявления своей активности, использования существующих организационных условий и реализации своих возможностей. Несмотря на то, что в социуме одни условия, но для каждого человека они раскрываются по-своему, отсюда и возникают самые различные  индивидуальные варианты самореализации человека. Они исходят из интересов человека, коренных интересов социума и общественных интересов среды окружения  в быту, в производственной и любой другой деятельности. Диапазон самих отношений формируется самим человеком, его микросодружествами и может оказаться самым разнообразным, вследствие чего и могут возникать отклонения от образа правовых отношений, а также нарушения  предписаний правовых норм, оценка и последствия  которых  определяются  в рамках организационного реагирования на них социальной среды, правоведов и суда в целях восстановления права и прав субъектов, если они были нарушены.)

Отсюда следует, что право может и должно быть понято из самого себя с точки зрения целей и средств правового регулирования отношений в обществе. В этом случае норма права должна содержать определенную цель («должное») и определять средства ее достижения. Таким образом, право представляет собой целевую деятельность, направленную на подчинение людей руководству и контролю с помощью общих правовых норм. Например, целью конституционного права является закрепление основных организационных принципов построения системы государственной власти на определенной территории. Л. Фуллер полагает, что именно в конституционном праве воплощены глобальные цели и ценности правовой системы, ссылаясь на положения американской конституционной доктрины о принципах демократии и «господства права», должных правовых процедурах, разделении властей и т. д.

(Хороший пример подмены права властыми установлениями. В принципе, право представляет собой систему институционального саморегулирования обществом как совокупностью общественных организаций своей социальной деятельности, тогда как властные установления служат целям власти в  управления социумом. Для последнего варианта и характерно наличие целей, направленных на подчинение людей, но это уже не право. )

Фиксация целей и средств, а также соблюдение правовых процедур способствует признанию нормы правовой. В данном случае нормы законодательства должны соответствовать следующим процедурным правилам: общий характер предписаний правовой нормы, официальное опубликование, отсутствие обратной силы, ясность, непротиворечивость, стабильность, возможность исполнения, целесообразность применения правовой нормы. Соблюдение данных правил создает режим «процедурной законности», в рамках которого процедурные правила налагают ограничения на осуществление политических целей государством, в том числе на основе закона. В частности, правило об официальном опубликовании законов предполагает, что закон становится обязательным не только для граждан, но и для государственных органов. Фактически в данном пункте представлена критика различных концепций юридического позитивизма, в которых обосновывается «тезис разделения» права и морали.

( Снова повторяется история  использования противоречивых  значений права и его элементов. Надо сказать о постоянном использовании термина права для обозначения  властных отношений, А далее за властными отношениями закрепляются элементы правовых отношений. Как читать   и понимать противоречащий смысловым значениям текст. От искажения понимания значения права рушится и  всё понятийное объяснение. Пусть, процедурные правила принимаем, принимает государство и как он станет ограничивать свою политическую деятельность. Если само в выборах не участвует, то служит частно-властному неформальном и неконституционному партнёрству – выполняет его решения. Разделение права и морали – обратная сторона – результат такого положения. )


Л. Фуллер полагает, что категории «цель» и «средство» характеризуют взаимодействие процессов управляемости и приспособляемости в обществе. Тем самым целевой и инструментальный характер правовых норм способствует реализации моделей «должного» развития правовых отношений в фактических социальных отношениях, то есть в правовой сфере нет существенных различий между «сущим» и «должным». «Любая форма социального порядка содержит свою собственную внутреннюю моральность» .

В этом смысле на основе процедурного подхода Л. Фуллер обосновывает взаимосвязь форм морали (естественного права) и «процедурной законности». Прежде всего он проводит различие между «моралью обязанности» и «моралью стремления». Мораль обязанности предполагает наличие минимальных требований, необходимых для обеспечения социального порядка, за несоблюдение которых субъект подлежит наказанию. Мораль стремления характеризует меняющиеся общественные идеалы о хорошей и успешной жизни, о полной реализации человеческих сил. В этом смысле внутренняя моральность права в большей степени мораль стремления, но не менее важным условием является осуществление принципа законности, который отождествляется Л. Фуллером с эффективностью действия законов и легитимностью власти. В данном случае легитимность – это моральное право на осуществление власти, а эффективность – результат действия легитимного государственного принуждения. С точки зрения процедурного подхода Л. Фуллера именно режим процедурной законности позволяет превратить моральные ценности в правовые принципы и правила, а соответствие деятельности правовых институтов принципу законности гарантирует в определенной степени реализацию «внутренней моральности» права . То есть нарушая правовые принципы и нормы, государство неизбежно утрачивает легитимность.

*Интересная схема: мораль выступает институтом, утверждаемая государством, т.е она  возникает не как результат осмысливания множества нравственных позиций людей, а как утверждённая позиция государства, выраженная в нормах властных законов. Снова потеря, на этот раз- морали, а потом ищем и найти не можем)

Специфика естественно-правовой концепции Л. Фуллера состоит в том, что естественное право становится внутренним элементом позитивной правовой системе, оно характеризует разумность в правовом порядке и внешне проявляется в правовых принципах и процедурах.

(Это выражение, обратно смыслу установленного порядка. Если есть какая-то разумность властного установления для самой власти, то для права её нет, ибо совсем пропадает мораль, нравственность зависает в воздухе, общество забыто. Если говорить о праве, то его тут нет, соответственно нет и общественного порядка и права по существу. Собственно, такой вывод подтверждается и текстом нижеследующего абзаца)

Однако очевидны и недостатки этой концепции. Реализация принципа законности может свидетельствовать лишь об эффективности законодательства и не иметь никакого отношения к морали. Кроме того, Л. Фуллер смешивает политическую эффективность и эффективность права как регулятора социальных отношений. Ведь государство может эффективно добиваться поставленных целей с нарушением и правовых норм и моральных стандартов (нацистская Германия). В этом смысле процедурный подход абстрагируется от содержательных характеристик естественного права как ключевой категории в правовом натурализме. Этот недостаток попытается устранить Джон Финнис.

 «Материальное естественное право».

Дж. Финнис , раскрывая содержание понятия «естественное право»,  формулирует принципы практической рациональности, которые позволяют более четко сформулировать цели и средства правового регулирования, а также обосновать идею «общего блага» в политическом сообществе.

Естественное право представляет собой «совокупность основных практических принципов, которые определяют основные формы человеческого процветания в качестве благ, полученных и реализованных» .

Тем самым естественно-правовая теория определяет перечень основных благ и направляет людей к более эффективному удовлетворению потребностей в основных благах.

 Практические принципы в данном случае информируют о возможностях участия в обеспечении основных благ, а практическая рациональность позволяет определить, какие действия являются действительным участием в обеспечении одного или более основных благ. Отсюда следует, что общие моральные стандарты формулируются исходя из понимания природы практической рациональности и сущности основных благ, к которым относит: семь основных благ, в получении которых заинтересован каждый член общества: жизнь, знание, игра, эстетический опыт, социальность (дружба, общение), практическая рациональность и религия.

( Можно предложить другой состав: 1)Жизнь как абсолютное благо; (2)Наличие условий для жизни, работы;    3)Наличие возможностей человека-образование, опыт;  4)Материальные условия и достаток;   5)Семья, здоровье;  6)Социальное признание и положение. 7)Безопасность. Эти блага выступают как  элементы жизненного мира людей, как цель  и результат жизненного проявления человека, но право – регулятор социальных отношений в мире существования и проявления этих категорий блага.)

В концепции Дж. Финниса подчеркивается различие между онтологическим и гносеологическим аспектами естественно-правовой теории. Онтологический аспект состоит лишь в указании на самоочевидность и сущность основных благ, а практическая рациональность при применении к основным благам формулирует и обобщает моральные правила. В этом смысле практическая рациональность выступает и одним из основных благ, и средством получения других благ, что противоречит исходным положениям концепции Дж. Финниса. Тем не менее практическая рациональность включает в себя следующие методологические требования: формулировка рационального плана жизни (с сохранением ценности всех основных благ); недопустимость переоценки тех или иных основных благ; «золотое правило» нравственности; беспристрастность; неравнодушное отношение к другим людям; участие в обеспечении общего блага через эффективность собственных действий по реализации основных благ; недопустимость поддержки действий, направленных против одного или более основных благ; признание общего блага и участие в его обеспечении для себя и для других; осознанность действий. Указанные методологические правила рациональности образуют моральные стандарты поведения. В концепции Дж. Финниса проявляется и влияние этики И. Канта. В частности, обосновывая способы рациональных действий, Дж. Финнис полагает, что любой осознанный выбор должен соотноситься с волей всех людей. В этом смысле справедливое действие – это действие, которое не ограничивает отношение другого к основным благам.

(Дж. Финнис из онтологического анализа и практической рациональности формирует моральные правила, формирует для людей, но мораль, прежде всего, - дело общественное., вариант умозрительный. )

Другой аспект его теории – критика постулатов классических теорий естественного права, в которых дается оценка позитивных законов в соответствии с принципом lex injusta non est lex. Несправедливый закон, по мнению Дж. Финниса, всегда является юридически действительным.

( Сначала отторгается основа формирования права. На её месте размещает модель морали, и происходит то, что и должно было случиться  - исчезает само право. )

 В 1980-е гг. концептуальный натурализм подвергается критике не только в неопозитивизме, но и в правовом реализме из-за необоснованности и отсутствия эмпирического подтверждения множества исходных положений. В это время наблюдается постепенный переход от натурализма к реализму в интерпретации ключевых философско-правовых проблем. Особенностями такого перехода являются инструментальная трактовка права как средства социального контроля и достижения социально значимых целей, апелляция к судебной практике как источнику эмпирического подтверждения формулируемых утверждений, анализ процедур интерпретации правовых норм и процесса принятия судебных решений.

(Интерпретация  - это не решение проблем права, среди которых центральное место занимает проблема формирования самого права, всех условий для его возникновения. интерпретация даёт виды и представления, но не решение проблем.



 ни чего  из этого не появляется. Собственно, о том и речи нет.¬ Хотя, на этом пути свои  теории и на них придётся посмотреть)

«Теория справедливости».

 Совершенно иную стратегию избрал американский политический философ Джон Ролз, труды которого, прежде всего книги «Теория справедливости», «Политический либерализм» и «Право народов», оказали и продолжают оказывать важное влияние на дискуссии последних лет, возродив уже почти забытую теорию общественного договора и связанные с ней проблемы, вроде проблемы гражданского неповиновения.

Ролза нередко называют современным Кантом. Действительно, этих двух философов объединяет этический ригоризм, опора на разум, в том числе коллективный, и нелюбовь к утилитаризму. Кроме того, Ролз возродил казалось бы оставленную в современной философии права концепцию «категорического императива». Правда, новый категорический императив отличается от кантовского «поступайте так, как если бы принцип, которым вы руководствуетесь, имел силу универсального закона».

По мысли Ролза, универсальны два принципа справедливости: «Первый принцип: каждый человек должен иметь равные права в отношении наиболее обширной схемы равных основных свобод, совместимых с подобными схемами свобод для других. Второй принцип: социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы: (а) от них можно было бы разумно ожидать преимуществ для всех, и (б) доступ к положениям (positions) и должностям был бы открыт всем»

(Категория свободы проявляется  через сочетание условий и возможностей. Для свободы нужны условия в принципе и в реальности – это одна сторона вопроса, другая  - в способности самого человека  использовать типовые ил особенные условия. К этому состоянию человек выходит в результате учёбы и работы, всей реализации своей способности думать, работать, проявлять себя, приносить полезность. Можно сказать, что свобода – это оборотная сторона  возможности приносить одну полезность, чтоб получать другую, но такой возможности, которая выбирается самостоятельно. Предположу, что дело не в неравенствах, а как раз в разной возможности приносить полезность. Другой вопрос в том, что есть неравенства, обусловленные исходными условиями жизни человека, но для права  они   не аргумент. А принцип Канта, его универсальный закон, наиболее близок  к на исходной стадии формирования права. )

Ролз понимал, что разумного решения еще не достаточно для того, чтобы принцип воплотился в жизнь, он неустанно развивал свою концепцию коллективного разума (the public reason), отстаивал идею универсальности ценностей либеральной демократии и верил, что право может быть справедливым лишь в том случае, если оно морально, а государство – только если оно подчинено такого рода праву. Нельзя быть одновременно нравственным человеком и законопослушным гражданином несправедливого государства.

( Коллективный разум проявляется с этапа  формирования морали.  Она формируется как свод нравственных правил  и получает вид коллективного положения о правилах жизни, любой деятельности, разных отношений. Коллективный разум выражается «живущими на земле» правоведами. В этой среде и  проявляются те правоведы, что способны приносить полезность в части организации правого регулирования, функционального развития права, за которым и закрепляются проведение  методологических работ и выработка проектов правовых норм. Сами   правовые нормы принимаются на основе их обсуждения всем составом отраслевых и территориальных правоведов. )

Размышляя над идеалом справедливого социального устройства Ролз возвращается к модели времен эпохи просвещения – «общественному договору». В отличие от Гоббса или Руссо (и во многом в согласии с Локком) Ролз не стремится построить генетическую модель возникновения социальных институтов из «естественного состояния». Для него «первоначальное положение» – это не событие, случившее в древности, а чисто гипотетический мысленный эксперимент, который может быть проведен в любом месте и в любое время. Ролз считает, что любая группа безупречно разумных людей, собравшаяся в одном месте и принявшая несколько простых правил ведения дискуссии, в результате обязательно придет к тем выводам относительно справедливого социального устройства, которые он формулирует в качестве двух принципов справедливости. Каждый предпочтет жить в обществе, которое защищает своих членов, при этом минимально ущемляя их личную свободу.

(  Эти группы – не что иное как  территориальные и отраслевые институциональные общественные организации. Они формируют основы права, они живут с ним, работают, отвечают по нему. Такое право – основа жизни людей. Для упорядочивания права оно проходит этап законодательной институционализации. )


Итак, каждая человеческая личность обладает безусловной ценностью, и интересы общества в целом не могут превалировать над интересами отдельной личности. Вопреки базовому постулату утилитаризма, увеличение коллективного «блага» не может достигаться за счет ограничения свободы отдельных людей. Люди согласны добровольно ограничить свою свободу лишь для того, чтобы помочь обездоленным, насколько это возможно компенсируя их неблагоприятное исходное положение. Так, по мысли Ролза, реализуется модель универсальной «справедливости как честности»: установив честные правила, люди честно по ним играют.

( Уже говорилось  о том, что свобода – взаимообусловленная категория, основанная, с одной стороны, на возможности человека создавать большую полезность. В принципе такая  возможность не должна ограничиваться. Другая сторона в том, что для неё нужны условия , а они имеют социальную базу и общественный характер. Фактически, как весь социум, так и каждое конкретное общество всегда заинтересованы в повышение результативности  деятельности  любых социальных организаций, которые к тому же формируют доходность. В общем, для социальной свободы нет ограничений. Общество заинтересовано в пассионарности, несущей социальную полезность. )

В своей последней книге «Право народов» Ролз попытался найти принципы, которыми могли бы руководствоваться как либеральные, так и нелиберальные общества в своих отношениях друг с другом.

Для этого он различает базовые права человека и права членов либеральной конституционной демократии и обращается к самому трудному политическому вопросу современности: вопросу о том, при каких обстоятельствах либеральное общество может вступить в войну с «обществом неправа» (outlaw society) с тем, чтобы помочь людям, которым выпало жить в нелиберальных обществах, обремененных неблагоприятными политическими, социальными и экономическими условиями.

(Вопрос не простой. Он в том, что Ролз исходит из того, что демократическое общество является правовым.

Однако для реализации такого качества нужно и соответствующее общественное устройство в форме новой организации социума и общественного порядка вместе с новой правовой системой. Либерализм же  такого устройства ещё не рассматривал. Да,  он же расширял пространство политических и экономических прав и свобод, но само право в его сущностно-содержательном формате осталось не созданным, хотя  определённые успехи в строительстве  были достигнуты. Дело не в абстракции права и демократии, а  в том насколько они полезны, как они могут служить целям социального развития в современном мире в целом.  А вот здесь возникла историческая заминка. Главная же её причина как раз в замедлении процесса становления права, включения его в процесс социального, общественно-правового развития, необходимого для всего социального и культурного развития, для мобилизации этого процесса в рамках субстанциональной  революции, частью которой является цивилизационная революция.

Мир подошёл к новой границе цивилизационного развития, к переходу от Властного уложения со всеми его общественно-экономическими формациями к Правовому уложению, основанному уже на самодеятельной общественной реализации коренных интересов населения. Наступает время бесконечно воспроизводимой мобилизации населения на участие в процессе субстанционального преобразования мира. Для тех, кто думает  о своих частных интересах, о своём деле любого масштаба можно сказать, что новый общественный порядок в разы умножит эффективность всего экономического процесса, его результаты. И произойдёт это на линии нового раскрытия прав, мобилизации социального настроения людей, ориентированного на ускоренное развитие и территорий, как сфер проживания, так и всех видов экономической и культурной деятельности. Между прочим, в итоге, вместе с правом - его существом, появится и действительное право собственности, с общественным характером обеспечения. Это качество права  вместе с непрерывным ходом субстанциональной революции позволит вопрос подготовки и участия в войнах окончательно снять с повестки международного взаимодействия. Представьте, что значит  такое утверждение, если в мире сегодня идёт пятьдесят пять войн, а вот о своей программе завершения всех войн говорит лишь одна партия.  Не открою секрета – это  партия одного человека, партия –проект цивилизационной революции, партия нового общественного порядка идеологии кореньвистизма с новой правовой системой.

Демократия просто ещё не может обеспечить полноформатное становление права – его  общественного формата. Либерализм сделал большой шаг в развитии, свобод и прав человека, государственного их обеспечения, что достигается и через действие конституции, соблюдение её положений. )

Ролз говорит, что он сознательно предпочитает рассуждать о праве «народов», а не «государств» или «наций», поскольку считает права народов как сообществ индивидов чем-то отличным от прав «наций» и тем более «государств».

(Ролз правильно задумался о праве народов. Действительно надо различать  институт государства от института страны.  Последний, хоть институционально  не обозначен, но он существует в виде страны как территории  вместе с населением. А вот государство – это институт властвования на территории  страны и в социальной сфере населения, проживающего на территории. Государство – это институт властвования, в этом качестве оно не может обойтись без силового компонента, без вооружений, без содержания вооружённых сил, без подготовки к войне, без войны, в итоге. )

В книге рассматривается вопрос о том, как содержание права народов может быть разработано на основании либеральной идеи справедливости, более общей, но подобной той идее, которую он называет справедливость как честность. Основная задача Ролза остается неизменной: он стремится утвердить приоритет прав каждого отдельного человека над гипотетическими общими благами; однако некоторые положения книги вызвали недоумение как критиков, так и сторонников его теории. Достаточно предсказуемыми являются осуждение военных действий цивилизованных стран, которые приводят к жертвам среди мирного населения. Безусловно негативно Ролз оценивает бомбардировку японских городов во время второй мировой войны – что не удивительно, так как он сам это видел. Узнаваем портрет идеального мудрого государственного политика (не обязательно либерального демократа), который смотрит в будущее и не подвластен влияниям текущего момента. Однако в некоторых вопросах Ролз встает на новые позиции. Интересна его разработка проблемы экономической помощи. Казалось бы, в соответствии со вторым принципом справедливости суровые естественные условия и недостаток природных ресурсов одних народов должны компенсироваться за счет тех народов, которые в меньшей степени обделены природой. Однако теперь Ролз настаивает на том, что такая помощь может быть оказана лишь в одном случае: если без этой помощи то или иное государство вынуждено будет чрезмерно ограничить права своих граждан ввиду сложной экономической или природной ситуации. И эта помощь должна прекратиться сразу же после того, как политическая ситуация нормализовалась а общество вернулось к тому состоянию, которое он называет «обустроенным». Примечательно, что эта идея Ролза перекликается с аналогичным положением, высказанным одним из его непримиримых критиков, Р. Нозиком. Каждый (отдельный человек, семья или целый народ) должен жить по средствам и не рассчитывать на дополнительные блага, созданные трудом других. По убеждению Ролза, национальное богатство определяется не материальным благосостоянием, а человеческим капиталом и политической культурой страны. Их необходимо увеличивать и сохранять, в то время как накопление материальных благ на некотором этапе должно неизбежно прекратиться, а задача экономического роста – смениться задачами рационального использования природных ресурсов и культурного развития.

(Независимо тот социальных форм организации бытия, разного устройства государств,  всей истории развития  само человечество жило  за счёт использования ресурсов природы – такой порядок сохраняется и сейчас. За двести лет население планеты увеличилось в восемь раз, тогда как материальное и энергетическое потребление возросло в разы на каждого человека. Соответственно, в значительной степени  на человечество, на его жизнь и развитие стало оказывать ресурсно-энергетический фактор, наличие природных ресурсов на территории страны, состояние промышленности.

В рамках сложившегося развития бизнеса эти отношения жизни уже не отрегулировать, поэтому и необходимо глубинное понимание природы совместной жизни людей, в первую очередь права, как основного регулирующего фактора.  Казалось что обычные отношения между людьми   понятны и их можно легко регулировать с помощью такого институтов власти и государства. Они же сами по себе, каждое в отдельности и их отношения  между собой, даже изначально с момента своего появления, приобрели колониальный характер. Он же проявляется и до настоящего времени. Вопрос управления большими массами людей, вопрос  обеспечения условий жизни приобретает всё более острый характер, требующий более эффективных решений. Хоть и развивается наука, техника производство, но этого недостаточно для целей удовлетворения возросших потребностей. Пришло время  затребования нового революционного прогресса,  как в области материального производства, таки в области устройства социальных отношений.

Откликаясь на эти требования времени, проблемы развития и сохранения мира и возникла идеология кореньвистизма с новым общественным порядком, с революциями нового типа: субстанциональной -  в областях материального и культурного производства и цивилизационной - в  области  организации социальных отношений.  Перед миром встала старая дилемма в новом виде: или  война за передел мира и установление нового формата колониальных отношения с вероятным уничтожением большой части населения мира, и или предлагаемые проектом Партии 2017 г революции.  Они и являются сегодня  единственным ресурсом сохранения и развития мира. )