Птицы, которые летают к Богу

   
Иногда кажется, что с годами многое стирается из памяти или нечто более важное скрывает это, погружая глубоко во внутренние сферы, однако груз живых светлых образов выявляется по мере надобности, благодаря какой-то ситуации.
Вот и на этот раз, когда завязался разговор о Боге, память уплыла в теплый приморский, вечер, и долго бродила по прибрежным тропам..
 
Вечереет. Ветер доносит запах моря, рыбы и смолистого дыма. Легкие ажурные цветы пронзают вечер своим густым волнующим ароматом.
От дверей дома вьется вверх по холмам разукрашенная  розмарином тропинка.
Отсюда видны горы, апельсиновая роща, пустошь, искрящееся в лучах заходящего солнца море и уходящее в бесконечность небо. И кажется, что ты одновременно везде в горах, на море и в благоухании цветущих деревьев.

То отдаляясь, то приближаясь сыплется стрекотня цикад. Вдали чернеет силуэт пастуха. Его козы разбрелась по долине, и слышно, как пастуший пес лаем собирает стадо воедино.

Вечная пленница неба и моря, иду, вбирая в себя ароматный воздух упоительного вечера. Море бесконечное и прозрачное не отпускает взгляд.
На берегу стайка мальчишек, в мокрых рубашках и шортах чертит зигзаги вокруг лодок. Пишут слова на песке и рисуют какие-то узоры. А море легкой волной уносит слова и рисунки в свои глубины.

Приняв на себя закатное сияние, зажигаются свечи агав. Вечер кутается в вечность, и расцвеченный закатными красками венчает уходящий день.
И это едва различимое кружение света: розового. золотистого, лимонного, багряного, словно преображение жизни, её непредсказуемость.
Какая роскошь! Это дороже золота и бриллиантов и других мирских благ. Это приют души. Здесь стремление к божественному.

Подхожу все ближе, и теперь кажется: единственное, что есть в мире - это сверкающая, безбрежная гладь воды, в красках света и причудливых  розовых облаков, похожих на огромных рыб, которые плывут между небом и морем.

Неожиданно мой взгляд, занятый морем привлекает смуглая девочка лет двенадцати,   в линялой кофте и цветной юбке, с пунцовой камелией в волосах, Она сидит на ступенях ведущих к морю. Легкий ветер вечера играет в ее черных волосах.
Она что-то бормочет, и следит глазами за чайками, которые без конца кружатся вдоль берега, то взмывая, то падая вниз в своем полете.
Одной рукой, словно единственную привязанность она прижимает к груди маленького черного щенка, другой нежно гладит его по шелковистой шерсти.
Какая-то неимоверная грусть сквозит во всем ее облике.

Тихонько подхожу ближе, и она ловит меня  взглядом. Её глаза похожи на два бездонных омута искренности, сверкающие на щедро позолоченной южным солнцем коже, и я чувствую, как тону в них.
И всё её лицо подобно сияющей лампаде, что горит перед  священным алтарем.
Она смотрит внимательно, и молящим голосом спрашивает
                - Скажите, это правда, что чайки могут летать к Богу?
                - Конечно, могут.-  отвечаю без малейшей заминки.
И словно в подтверждение моих слов, откуда не возьмись белая чайка пролетает над лестницей, и садится на перила.
Вместо грусти  на лице юной испанки зажигается чистая радость, и она улыбается так светло, как могут улыбаться только маленькие дети. Это завораживает, и побуждает к разговору.
             - Ты хочешь передать через них какое-то послание?
             - Да.- оживилась девочка, еще  сильнее прижимая к себе щенка.

Осторожно глажу ее маленького друга. Вечернее солнце ласкает его оживленную мордочку, и он с нежным доверием смотрит мне в глаза, словно  ощущает себя в безопасности. Чувствую, как стирается между нами граница понимания. Быть может встретились друзья и узнали друг друга.
Не решаюсь спрашивать о сокровенном, но собеседница предвосхищает вопрос словами;
               - Хочу попросить о том, чтобы мама не сердилась на отца, когда он возвращается с моря домой усталый и без улова.
Еще хочу, чтобы мальчишки не бросали камнями в моего Чико.
У меня защемило сердце, а щенок взглянул на меня, потом на девочку, и вдруг так жалобно заскулил, словно разделяя боль.

В это время колокол возвестил о начале  вечерней мессы, и девочка продолжила:
                - Они считают меня сумасбродкой, не понимают моих мыслей, а сами  одевают красивые одежды, и идут в церковь, а едва выходят за её порог, как снова ссорятся и обижают друг друга. Постоянно фальшивят.
 Все: и моя мама, и эти жестокие мальчишки. Как  же я не люблю их вежливые жесты и деланные улыбки.
И когда время идти в храм, мы с Чикой прячемся здесь, под лестницей.
Потому, что в церкви нет Бога. Они там такие серьезные, и даже злые. Там нельзя смеяться, нельзя улыбаться.
                - А где же  тогда есть Бог?- и я сажусь рядышком,  все больше проникаясь светлым чувством к маленькой испанке, а в памяти всплывают стихи Эспронседы:
…Есть тайный голос, и его напевы
доступны только душам одиноких…
 А она звонким, словно струйка фонтана голосом говорит:
                - Бог живет  моей солнечной комнате, когда на стене пляшут золотые блики, и когда в окно заглядывают цветы граната.
Его дыхание во всех цветах, когда они танцуют под музыку утреннего бриза и плачут  хрустальными капельками росы.
Когда цветущие  деревья пронзают синеву неба, и пение птиц оглашает всю округу своими дивными звуками - это Он. Неизменяемый, неотделимый, всеохватывающий.

Не двигаюсь завороженная её словами, понимая что и в душу этой юной испанки забрел Бог.
                - А еще бывает Бог в человеческом обличье. - продолжает она, улыбаясь светло и доверчиво..
                - Неподалёку отсюда, в прибрежной пещере живет целительница Аймара. Она знает тайну любви, и это помогает ей исцелять людей .
На мой вопрос в чем заключается для Аймары тайна любви, девочка отвечает:
                - Она говорит, что любовь заключается в служении. Все, что она делает- это не ради признательности и славы. Иначе душа лишится крыльев.- и помолчав    добавляет:
             - А еще она говорит: когда люди любят друг друга между ними устанавливается телепатический ток.  И это правда, когда  отец сильно повредил ногу, я чувствовала его боль. Знала: что-то случилось.
Он долго мучился, а потом мы узнали об Аймаре, и она вылечила отцу ногу.
С тех пор я ношу ей полевые цветы и фрукты из нашего сада. И мы подолгу беседуем с ней...
                - О чем же вы говорите?
                - Обо всем: о душе, о жизни и смерти и о любви.
           - Правда. Бог во всем и все в Боге, и он говорит через все сущее на свете.  -говорю я, задумчиво глядя на этих двоих.

Теперь бескрайнее море отсвечивает в черных глазах юной испанки, что делает её еще страннее и светлее, словно это одна из морских нимф, которых рисовали художники:
                - Я говорю с Богом, и он мне отвечает.
                - Как?- спрашиваю, проявляя все больший интерес.
                - Иногда , это легкое касание ветерка, или едва ощутимое прикосновение ветвей деревьев в саду. Иногда, птица, сидящая на апельсиновой ветке, возле моего балкона.
Её слова вплетаются в самое сердце. Думаю о том, какое обаяние и дар речи даны этой незнакомке.
Хочу еще о чем-то спросить, но в это время появляется силуэт лодки на розовом закате, и девочка  восторженно восклицает;
                -Это отец!
Она с легкостью птички вспархивает  со ступеньки, и улыбаясь глазами- бусинками из под черно-угольных бровей, говорит "спасибо", и легко перескакивая через прибрежные камни мчится в ту сторону берега, где должна причалить лодка.
Отпускает Чику, и он, поймавший её радость весело нарезает круги.
Затем она на мгновение оборачивается, и шлет мне воздушный поцелуй, и тряхнув копной черных волос вприпрыжку мчится дальше. Тоненькая и стройная. Гибкая, как тростник.

Оставшись наедине с самой собой, вслушиваюсь в свое сердце. Чувствую - стала добрей, покойней и тише.  Думаю о том, откуда у юной девочки столько мудрости, душевной чуткости и силы космического магнита в сердце. Она словно проблеск света на грубой реальности. Такая глубокая натура, невинность и откровение. Пламенная душа, которая освещает все вокруг светильником своего сердца.

Иду, ощущая себя в  состоянии какой-то странной бесплотности.
На мгновение вижу, как вдоль берега  появляются три силуэта. Юная испанка держит за руку отца, Чико весело кружит от одной лодки к другой.
Но вот медленно отдаляясь, они  исчезают, растворяясь в  глубокой синеве предвечерья.

В вечернем воздухе еще слышится звонкий смех неожиданно  сменившийся удивительной россыпью  птичьих трелей. Нежные и мелодичные они  отзываются глубоко  внутри,  и вспоминается библейское:

"Взгляните на птиц небесных; они не сеют. не жнут, не собирают от житницы. И Отец ваш небесный питает их. Вы гораздо ли лучше их?"

Какие разумные слова! Не копят птицы небесные деньги, не хранят  пожитки. Не поклоняются слепо кумирам, в  готовности служить им.
Веселые и легкие в свободном полете, не различают праздники и будни. Их Бог- голубое бездонное небо, которое они обнимают своими распахнутыми крыльями. Конечно, они могут с Ним говорить.

Сквозь кипарисовую рощу уже просвечивает луна, и как последний аккорд в музыке заката, розовое облачко отдаляется от ночного светила, и тает вдали.
Нежность вечерней прохлады приятно ложится на плечи. Звон колокола плывет в темноту моря, возвещая окончание мессы. Голос воды  звучит вздохом, и затихает.   Разбредаются после службы прихожане, успокоив сердца очередной исповедью.  Влюбленная пара щелкает семечки, сидя на каменном парапете, который отгораживает набережную от пляжа. Издали плывет восторженный лай Чико.

И вот уже на темном небе рассыпался бисер звезд. На пирсе зажегся маяк. Его луч убегает  от неба к морю и возвращается обратно. И глядя на это свечение так хочется дарить лучи света, сияния идущего изнутри.

Теперь ночь неподвижна и высока. Стало совсем пусто и тихо. И только  ярко освещенная Мадонна дель Кармен - заступница моряков и рыбаков, в окружении серафимов удерживает своим завораживающим взглядом, и пение святых ангелов отзывается в душе, словно  обещает своё благословение.
                - Пусть  Мадонна принесет удачу отцу юной испанки, и, словно прекрасная звезда морская проведет ее саму сквозь трудные воды жизни.- говорю, ненадолго остонавливаясь возле величественной статуи.

Она снилась мне, потом - прекрасное создание, дитя  южного побережья.
И  в этой путанице  грез и  видений, казалась призраком иного мира и другого времени, лучшего, если такие бывают. Хрупкая и изящная, как статуэтка. Воздушная и эфемерная,  с глазами полными блеска небесного света. Держит под мышкой своего Чико, и о чем- то поёт, глядя в бесконечность. Зрелая душа, черпающая вдохновение в небесах, а может птица или странствующий ангел.
И кажется, вместе с ней почти что прикасаюсь к законам и тайнам бытия, в отражениях прозрачных вод и звездных небес. Вижу цвет земли пронизанный светом неба, но, вдруг теряю всё из виду, и захлебнувшись сном, уплываю в рассвет.
   
  .