Письма дедушке - Письмо 1-е

Начало: http://proza.ru/2022/10/05/382


Письмо первое

«Здравствуй, мой дорогой, любимый, родной и милый дедушка! Мой родненький и ненаглядненький дедулечка! Мой самый прекрасненький и слатенький деда Сеня! Ой. не слатенький, а сладенький! Мой самый лучший на всём белом свете дедулька! Мой самый добрый! Мой самый честный! Мой самый смелый! Мой самый умелый! Самый-самый! Самый хороший! Это правда! Честно-честно говорю! Пишет тебе твой внучик…»

Тут Венька резко застопорился, зажмурил глаза и в который уже раз почесал свой гудящий лоб, поправил лохматый чуб, потёр нос, затем отчаянно поскрёб затылок.

Уши его опухли и покраснели, щёки тоже огнём запылали. Где-то далеко внутри живота едко зажгло, а в висках сдавило, словно в тиски голову зажало.

Он был в некой прострации, он не знал, как правильно написать это слово.
В его голове крутились разные варианты написания, но ему было неведомо, какой из них применить в данном конкретном случае.

И это его очень тяготило. Ему было до слёз обидно, что он этого отчего-то не знает.

Как быть? Как поступить? Как правильно написать? Он никак не мог определиться.

Ужас на Веньку навалился. Мальчишка тяжело вздохнул, нервно поёрзал на стуле, лихорадочно пожал худенькими плечами, как бы прося прощение сам у себя, от злости резко помахал ногами, словно кого-то пиная, что-то обидное и неприятное с досадой прошептал в свой адрес, опять задумался, наморщив при этом горячий, как чайник на печке, свой лоб толоконный.

Про толоконный лоб ему дедушка любимый как-то говорил. Учил его уму-разуму. Давно это было. Очень давно. Когда сказки интересные сказывал. Деда Сеня много ему сказок разных рассказывал, много он их знал.

Оказывается, есть такие лбы у некоторых людей. А ещё есть медные… А ещё оловянные… А ещё деревянные… А ещё чугунные… А ещё другие всякие разные…

Венька сжался весь. А у него толоконный! Ох и ах… Да ещё чугунный!

Малыш прикоснулся ладошкой к голове. И тут же отдёрнул её в сторону.
Ого! Раскалённый, как утюг, гудящий на все лады… палящий лоб…
Ого! У него самый настоящий чугунный лоб. Да ещё какой-то толоконный…

А может…
А может…
А может…

Да! Может, и такой… Вот он какой… изрядно гудящий… 

Лоб у него действительно гудел. И снаружи, и изнутри. Внутри ещё и шипело.

Было ясно видно, что Венька мается и не знает, как поступить.

Через какое-то время мальчик вдохнул-выдохнул, задержал на миг дыхание, снова вдохнул и решительно написал подряд через запятую: «внучек, внучечек, внучичик».
После недолгого колебания он уточнил – «твой внучонок через букву «о», а в скобках указал (внучёнок) через «ё».

Затем снова вздохнул глубоко, кашлянул в кулачок, как деда раньше кашлял, и закончил строчку:
«В общем, это я – твой Венька, твой любимый внук Веня, Венечка, Венюша».

Перечитав написанное, кисло скорчил физиономию, в который уже раз потрогал лоб, провёл пальцем по носу, по губам, щёлкнул ногтем по зубам пару раз, потрепал себя за подбородок, махнул рукой и продолжил:

«Во-первых строках моего небольшого письма, я прошу тебя, дедушка, мой миленький деда Сеня, – забери меня отседова. Один одинёшенек остался я. Да! Один!

Папанька вроде бы рядом, маманька тоже, а я вот один. Всегда я один. Завсегда, сказал бы ты. Так тоскливо мне. И горько. И больно. И скучно. И тебя… и тебя, моего родненького, не хватает…

Силов моих больше никаких нет. Как же я устал от всего этого.
И тошнит почти всегда.

А как тошнить не будет, когда врут все. Напропалую врут.
И вокруг одни только вруны и нечестные люди.
Глаза мои не смотрели бы на них на всех.
Говорят, деда, они одно, а делают совсем другое.
Врут на каждом (кажном, сказал бы ты) шагу.
Словно сговорились все между собой.
И пакость какую-нибудь так и норовят сделать друг другу.

Житья нет никакого! И выхода нет. И по тебе соскучился! Как же я соскучился по тебе, мой дорогой. Часто тебя вспоминаю, особенно в последнее время. Житья мне здесь никакого нету. И осточертело всё. Не знаю, как мне быть. Как жить дальше.

Постоянно тебя вспоминаю. Смутно, конечно. Но помню!! В глазах ты стоишь.

Как нам было хорошо. Обоим. И тебе. И мне. Давно это было. Ох, как давно…

А как раньше мы с тобой жили!.. Как в лес ходили!.. Как ягоды собирали!.. Грибы… Как у костра с тобой сидели. Дымом дышали. Как рыбачили! Окуней ловили. Сорогу… Ершей… Гольянов…

Я хоть и маленьким совсем был, но ты брал меня с собой, старался приучить меня к хорошему и полезному. Я это всё помню. Ты не думай. Ты не переживай. Я никогда тебя тут не подводил. Никогда-никогда. Честное слово. Верь мне.

Дедуля, ты прости меня, что я так долго тебе не писал. Но я всегда помнил тебя. Ей богу! И помню. Особенно в последнее время. Забери меня, пожалуйста! Поскорее…

Я давно хотел тебе написать, но у нас тут всё так закрутилось и завертелось… С тех самых пор, как мы приехали сюда. Как покинули тебя. Так и вертится до самого последнего часа. Времени свободного совсем нету. То одно, то другое, то третье…
Вот сейчас, пока все спят, нашёл минутку, спрятался в своей комнате на втором этаже, сижу в одиночестве и пишу.

Хотел гусиным пером тебе написать – порадовать тебя, ведь ты же мне делал ручку из гусиного пера. Давно это было. Я ещё в школу тогда не ходил. Хорошая была ручка-пёрышко. Знатная. Первые каракули пером тем и писал. Помню я это хорошо. Да и ты, наверное, помнишь. Но где его взять-то сейчас? Перо-то… гусиное? Нету. Не нашёл. Ваще нигде нету. Ой, ни ваще, а вообще. Приходится Паркером писать. А больше у нас и ручек-то никаких нет. Одни Паркеры с золотыми перьями. Беда одна, дедушка… Не знаю, что делать. Но ничего. Я думаю – ты не обиди(е)шься…

Дедуля! Миленький мой! Я всё хочу спросить тебя. А велик мой трёхколёсный живой ещё? Ну, тот, который в двухколёсный можно быстро переделать. Ты его ещё лисапетом называл… Я частенько о нём вспоминаю. И все подробности помню. Как ты купил мне его на свои последние деньги. Как тащил его домой на горбу своём – не хотел колёса марать о землю. Боялся меня расстроить. Жалел ты меня. Я всё помню.

Как ты учил меня на нём кататься во дворе нашем. А как я упал с него однажды?.. Ты помнишь?.. Я ещё губу разбил себе… И нос… И коленку… Я помню хорошо. Особенно сейчас… В глазах моих всё это стоит…

Папаня с маманей мне Бугатти детский недавно купили. Это почти как тот лисапет, только на четырёх колёсах и на бензине работает. Вот бы нам его с тобой. Мы бы с тобой всех обогнали и первыми к финишу примчались. Мы бы всех победили. Мы же такими с тобой были… бойкими, сильными и смелыми…

Ты же сам меня этому учил, когда я совсем маленьким был, когда под стол пешком ходил, когда кашу манную ел из миски.

Теперь я подрос и в школу уже хожу. В элитную школу, деда, не в простую. А в такую, которая для нас, для избранных детишек специально сделана. Для тех, которые из богатых и обеспеченных семей. Для нормальных детей, родители которых к высшему сословию относятся. К элите нашего общества. Которые в высшем свете вращаются. Которые во властных структурах работают. В общем, школа у нас специальная. Учителя для нас тоже специальные. Одни из Гарварда. Другие из Эдварда. Ой, деда, не так сказал. Прости. Из головы вылетело. Не из Эдварда, а из… этого… как его… Вот! Вспомнил! Из Кэмбриджа! Это такие специальные английские училища, в которых всему наших бестолковых людей учат. Разным наукам. А они потом нас тут учат и воспитывают.

А дома мама с папой меня теперь воспитывают вместо тебя. И любят меня безумно. Ведь я же один у них. Нету ни братика, ни сестрёнки у меня. Сам же знаешь.

Поэтому они и любят меня. Обожают. Даже Бугатти на день рождения подарили. И права водительские подарили. Специальные права. Детские. Езжу, куда хочу и как хочу.

А меня вообще на дороге никто не останавливает. Мигалка у меня на крыше стоит. И звучалка. Крякалка! Как утка крякает! Чтоб все знали, кто едет. И чтоб дорогу уступали. И талон специальный у меня есть! Который даёт мне право ездить где я хочу и с кем хочу, где сам пожелаю и в любое время. С кем хочу и как хочу. Могу боком ехать, могу задом. На любой скорости. На какой хочу. Могу с глушителем. Могу без него. Гаишники, увидев такой талон, мне честь отдают! Такие, деда, дела у нас тут творятся. Специальные!

Живём… как у Христа за пазухой. Это мама с папой меж собой так всегда говорят.
Ну и мне иногда талдычат, когда я не слушаюсь. Мол, чего тебе, Венечка, ещё надо? Молока птичьего? Или мёда заморского? Будет! Достанем! Вынем! И положим!

Всё, деда, у нас есть. Всего полно. Если Луну с неба захочу, то мне и её достанут.

А мне, дедуля, тебя не хватает. Особенно сейчас… в последнее время… Ноет где-то внутри… под ложечкой… Щиплет там… Скучаю по тебе сильно-сильно…

Поэтому родители, чтоб не скучно мне было, всё покупают. Даже Бугатти купили.

А до этого я на Феррари ездил, но он сломался – в столб въехал.
Ну, точно, как тогда на лисапете нашем.

Ты не забыл? Я нет! Я сразу вспомнил тебя, когда со столбом этим проклятым поцеловался на улице. Ну и смеху же было… Ха-ха-ха… Ха-ха-ха…

Мы же всегда с тобой смеялись, дедуля мой родненький!.. Ты весёлый был… И я с тобой такой же.

Я бы многое отдал, чтобы опять с тобой встретиться и посмеяться.

Даже этот… Бугатти отдал бы…
Ага. Отдал бы. Запросто. На кой он мне… Если надо, второй купят.

Ещё часто в последнее время вспоминаю, как мы в походы с тобой ходили. Как в походах тех икру с тобой ели – ложками. Или на хлеб её намазывали – толстенным таким слоем… Вкусотища!!! (или вкуснотища). Но всё равно вкусно!

Забыл, как она, икра-то, та называлась – то ли кабачковая, то ли баклажанная, то ли ещё какая. Это из какой рыбы икра была?.. Дедуля, ты не помнишь?..

Наверное, кабачки какие-нибудь краснопёрые. Или бакланы хвостатые…

Бычки помню, в томате были… А вот кабачки чё-та не припомню.
Мы с тобой такую и не ловили никогда.

Мы же сорогу ловили, ельца, окуня, гольяна… На удочку.

Ты мне удилище вырезал из ветки толстой. Леску привязывал. Крючок цеплял. Грузило. Поплавок. Сидели с тобой на речке и рыбу удочкой ловили (удили).

На озеро Тихое тоже два раза ездили. Ёрш нам ещё там попался.
Отменная уха получилась, наваристая…
А ты помнишь, мой милый дедушка?

Ты ещё и пил его, ерша-то. Помнишь? Я-то помню…

Но не того ты пил ерша, которого мы поймали. Ты пил ерша, которого сам делал. По своему рецепту. Наливал из двух разных бутылок в одну кружку и пил всё это!

Крякал и приговаривал: «Ай, как скусно!.. Хорош, ёршик…»

А мне не давал. Даже попробовать не давал. Говорил, что маленький я ещё…

А я, деда, и не маленький вовсе был. Это тебе казалось, что я маленький.
Когда ты за дровами в кусты ходил, я тоже попробовал маленько – фу! бяка… Больше и не хотелось. Даже пробовать.

А тебе ёршик тот нравился!..

Ладно. Про это потом поговорим. Когда за мной приедешь.

Как ты щас-то живёшь, деда?.. Ой, не щас, а сейчас. Я же переучиваюсь с плохих слов на хорошие. Но не всегда у меня получается. Поэтому поправляться приходится.

Ты-то ходишь ершей ловить?
Нет, наверное. Да и с кем ходить-то?.. Меня-то нет с тобой.

Ты, это… деда, ерша своего много не пей! Времена-то сейчас… – сам видишь какие… Страшные… жуткие… ужасные…

Упекут куда-нибудь… Загребут с концами. Или уснёшь где-нибудь… замёрзнешь под забором… или помрёшь, чего доброго…

Вот когда мы с тобой вдвоём будем, тогда я лично за тобой присмотрю, покараулю, когда выпимши ты будешь. Ой, выпивши. Договорились?

Честное слово даю, что смотреть за тобой буду. Обещаю! Вот те крест!

На этом заканчиваю своё краткое письмо.
Желаю тебе всего хорошего. Не болей. Не простужайся.

Я тебя помню. И люблю! Очень и очень…
Скучаю по тебе, дедуля мой милый, сильно! И к тебе хочу!

Приезжай, деда, быстрее!! Забери меня скорее к себе отседова. Ой, отсюда.
Жду – не дождуся. Ой, не дождусь. Извини, пожалуйста.
Ну пока. До встречи. Всегда твой… Венька.»


Начало: http://proza.ru/2022/10/05/382

Продолжение: http://proza.ru/2022/10/08/271

Начало: http://proza.ru/2022/10/05/382