Тиффани

     Весёлый шофёр лихо вёл ПАЗик, пассажиры не были против быстрой езды, всем очень хотелось поскорее попасть в город: кому на базар, кому в учреждение, кому в больницу. Васильеву надо было в Автолюбитель – забрать мотоцикл. Из транзистора с потрескиванием лилась Moon River – его любимая песня из любимого фильма, всё самое хорошее сегодня, один к одному.
     На автовокзале Васильев отвлёкся только на газированную воду – кинул копеечку, приготовленную ещё в автобусе, выпил стакан шипящей воды, лопающие пузырьки долетали до носа – смешно и щекотно, и хотя пить хотелось ещё, не стал – быстрее в магазин. Во-первых, в приглашении указанно время, во-вторых – столько ухарей вокруг, особенно на вокзалах, обчистят – не заметишь. В-третьих, уже и домой хотелось очень сильно, Лиля беременная ждёт.
Зайдя в магазин, Васильев попал в рай, но не расслабился, перед магазином стояли кучки парней и мужичков, все подозрительные, наверное, и в магазине могут быть воришки и спекулянты. На его счастье около продавщицы стоял милиционер
     – Здравствуйте, девушка, а как мотоцикл забрать? Вот у меня есть такое, – протянул приглашение и паспорт.
     Сержант улыбнулся: – Из деревни?
     - Да.
     Как догадался? На Васильеве была белая ковбойка, новые болгарские джинсы и белые тенниски с голубой подошвой, купленные в Саратове, в прошлом году они на теплоходе Георгий Жуков с Лилей до Астрахани плавали.
     - Мужчина, паспорт в газету городские не заворачивают, - сержант улыбался недоумению Васильева.
     Это всё Лиля, аккуратница, «Чтобы не истрепался».
     Быстро оформил документы, деньги в кассу (фуууу, избавился), с новыми бумажками бегом на жд станцию, на склады. По пути три раза попил щекотной газировки, сейчас без кучи денег можно и останавливаться.
     Летел домой быстрее ПАЗика, без очков, без шлема, расстегнув единственную пуговичку на ковбойке. Он хотел зелёный цвет, но получил голубой ИЖ, даже не голубой, а с каким-то морским что ли, оттенком. Красивый. Всё самое хорошее сегодня, один к одному.

                ***

     Лиля собирала сына в город, специально громко и протяжно вздыхала, может сын одумается.
     Василь не был дурачком в принятом людьми смысле для отсталых детей. До двадцати он был обычным, даже с музыкальными способностями, на гитаре очень хорошо играл очень сложные песни, как эта из «В мире животных». Но после пожара, где отец, спасая телят, вышел из коровника в горящей, искусственной кожи, куртке, и сын, видя этот страх, потупился. Одна радость от этого - в армию не забрали, а тем ведь Чечня. А не женился - и ладно, на глазах всё время, с работы домой, рядом с папкой.
     А рядом с отцом надо было быть, хоть иногда помогать, он ослеп после геройства, будь оно трижды проклято! И с работой поначалу разладилось, кто будет ждать из больницы слепого зоотехника, да ещё когда совхоз разваливается? Мало ли что он герой, война что ли? Ладно, подарили телёнка, думала, с мясом будут на зиму, но Васильев его на убой не дал. Назвал чудно – Варжак, местные Вожаком звали, головой крутили – видимо после огня оба головой тронулись, и сын, и отец.
     Варжак, огромный бычара, латвиец, шикарного серого цвета, на фоне деревенских белоголовых костромских коровёнок, выглядел пришельцем. Васильев его чистил с регулярностью раз в три дня, без праздников и выходных, и бык точно знал, что сегодня будет и сам становился около ворот. Любили друг друга, дружили друг с другом, Варжак стал и для Василя младшим братом.
И вот надо на фоне этой идиллии (Васильев знал и употреблял много неизвестных для Лилии красивых слов и выражений) напала блажь на Василя, захотел мотоцикл. Свой, отцовского Ижа мало ему. Да – старый, да – потёртый, но ведь ездит! А тот три года копил, а отец не слова поперёк! Да ещё и сам денег давал, она подсматривала в окно, видела.
     Вот услышал по радио рекламу и собрался, а где этот Заводской проезд, дом 15, строение 7?! Да и люди, какие там? Столько жулья, столько жулья!.. Может пирожки черничные, папины любимые, в дорогу дать?
     Выйдя с маршрутки на автовокзале, Василь твёрдо, по отцовской памяти, повернул налево и пошёл к большому заводу с трубами. Папа всё ему рассказал (Васильев мучился, вспоминал, как мог, где это Заводской проезд, когда был там последний раз двадцать пять лет назад) и он всё запомнил. Он всё запоминает, что папа ему рассказывает. Помнит, что папа из ссыльной семьи, прямо в ссылке родился. Поэтому и деда с бабулей только одни, мамины. Почему нельзя съездит в ссылку, Василь не понимал, а спросить стеснялся, да и дед с бабулей есть же, можно и без вторых. Ещё помнит хорошо, что папа очень любит кино, а поступил в сельхозинститут, чтобы уехать из родительской ссылки. Папа сам ходит на работу, его Варжак водит, а вот в сельсовет кино смотреть (там космическая тарелка есть) папа его берёт, Василь хорошо картинки описывает.
Так, завод прошёл, а где железная дорога? Дороги не было, было поле. Вон мужик идёт, спрошу. Василь закинул рюкзак (там деньги и пирожки) за левое плечо и грозно спросил у проходящего: – Скажите, а Заводской проезд где?
Мужик махнул рукой: – Там, пошли.
     Чёта боязно стало, мужик хоть и в возрасте, но здоровый и лысый. И футболку снял, спина вона какая, и блестит. Василь понял, что и ему жарко и душно. Шли по шпалам, «Ага, вот здесь была железная дорога», мимо новых ангаров, в которых жужжало и стучало. На одном ангаре увидел табличку «Заводской проезд, 3Б», полегчало. Начал звонить телефон, Moon River, значит папа. Не вынимая телефон из кармана, сбросил звонок, может мужик телефон отнимет, но тот шёл впереди, сунув в уши маленькие, беленькие, без проводов, наушники. Опять звонок, сбросил, опять!!!
     - Да, папа.
     Старался говорить басом.
     - Иду, по Заводскому проезду. Всё хорошо, один к одному.
Повернули к большой дороге, полегчало окончательно, везде люди, мужики курят с девчонками. Провожатый вынул один наушник и спросил: - А тебе чего надо на Заводском?
     - Велосипеды и мопеды («Только не говори никому, зачем приехал»).
     - Мм, в моей стороне не знаю таких салонов, иди по центру, да по вывескам ищи.
     И ушёл направо, натягивая футболку, конечно, неприлично ходить полуголым.
     Василь шёл по тротуару, от вывесок и плакатов рябило. Постоял, посмотрел на небо, успокоился, вспомнил рекламное «дом 15, строение 7», начал смотреть только на адресные таблички. Увидел «Заводской, 15» на противоположной стороне, от радости чуть не побежал, но вспомнил автошколу, нашёл пешеходный переход (знак 5.19.1 и 5.19.2), посмотрел налево, потом направо, медленно перешёл (быстро только на тот свет бегают).
     Увидел железный ангар с окнами под крышей, строение семь. В груди зажегся огонь, как перед Лидией Сергеевной, учительницей новой, дыхание остановилось. Чтобы сбить волнение, достал, и съел пирожки, сок потёк по шее. Достал платочек, вытерся, он же не Варжак, у того слюна может висеть целый день.
     Зашёл и попал в рай, в глазах зарябило и дыхание снова встало. Велосипеды, самокаты (и даже электрические!), мопеды, запчасти, покрышки! И – мотоциклы!!! Много, разные!!! Не обмануло радио. Дыхание вышло из-под диафрагмы, Василь закрыл глаза, надо запомнит и картинку, и запахи!!! Потом расскажу папе, без подробностей он не поверит, что может быть такой чудесный магазин.
    - Чего хотел?
     Парень у кассы отвлёкся от смартфона (Опять деревня...) и смотрел на Василя.
     - Мотоцикл хочу купить.
     Вспомнил, что папа за своим мотоциклом в очереди стоял, а здесь и нет никого, повезло.
     - А, ну выбирай. Только сегодня принимаем только наличку, интернета нет.
     И, слава богу, а то он не любит карточкой платить, не видно, есть там деньги или нет.
     Пошёл к рядам мотоциклов. Шестьдесят тысяч, девяносто две, ого! – сто сорок пять тысяч!!! Ничего себе!!! Кто же покупает такое дорогое?
Так, вот этот за сорок шесть. Китайский, красный, «Великий орёл». Хорошо, а этот? Выбор превратил Василя в ценителя, знатока и эксперта. Он вспомнил все автожурналы, которые прочитал вместе с папой, все заключения всех статей про мотоциклы. Он поднял на поверхность все нюансы, которые особенно ценил в мототехнике. Повернувшись к продавцу, хотел было спросить, есть ли мотоциклы с линзами в передней светотехнике, но увидел под железной лестницей его.
С горбиком бензобака, как верх шеи у быка, с торчащим хромированным глушителем, коричневым сиденьем с латунными клёпками, и главное – выдающийся бирюзовый цвет! И никак у папы – матовый, а блестящий! Даже под лестницей и в пыли, он был великолепен!
     - На хрен он тебе нужен? Даже не китайский, индийский!, бензобак маленький, колёса разные, такую марку и не возим больше, этот последний. Где запчасти будешь брать?
     Пять минут препирательств, привели к тому, что продавец (Послал же Бог идиота!) пошёл считать деньги (Сорок девять тысяч, ещё шесть осталось!) и оформлять документы.
     - Покрышки брать будешь? Свечи? Масло? Фильтры есть на твой.
Василь ничего не слышал, он смотрел на свой мотоцикл, который не зря назывался Hero, явно ведь Герой!
     Ладно, избавившись от неликвида и сумасшедшего покупателя, продавец полез дальше в сеть.
     Василь вспомнил, что папа говорил про городских гаишников, сбегал на стройку и украл («Маме не скажу! Ведь, вот – нашёл») оранжевую строительную каску. Заехав на заправку, «Шесть литров, пожалуйста», вспоминал, куда и как ехать. Обрадовался, вспомнив папино: – Выезжай в сторону Москвы и первый поворот направо, там табличка будет с названием райцентра.
Застегнув все пуговицы, затянув каску, Василь летел, разрешённые мамой 60 километров в час. Плохо затянутые лямки и рюкзак елозил от ветра по спине туда-сюда, как будто сам Василь на спине Варжака. Но останавливаться не буду! Сбитое на всю неделю дыхание, зажжённый, на месяц,  огонь в диафрагме, всё самое лучшее, всё один к одному!
     По деревне Василь проезжал римским императором. Чтобы все его узнали, перед околицей остановился и снял каску.
     Мама ждала у ворот, Варжак тряс башкой, аж рога ходили ходуном, «Брат вернулся!».
     Папа в костюме, «Ух ты, видимо сегодня и праздник какой-то!», вышел на крыльцо, услышав рокот. Обошёл вокруг мотоцикла, потрогал руль, сиденье и сказал: - Какой прекрасный бирюзовый цвет!


__________________
*
Цвет Тиффани – бирюзовый с голубоватым оттенком.
Уникальный цифровой код Tiffany - #0abab5.
В палитре Pantone этому тону присвоен номер 1837.