Ностальгия о Перми -6. Мечты не всегда сбываются

 Я  забрал  у Валентины  ее тяжелую ношу и мы направились на улицу Островского, в квартиру  моего товарища, где должна была  состояться наша  первомайская  вечеринка. Идти-то  всего     было  несколько  кварталов,  и всю дорогу я  переживал,   что сниму  пальто и буду очень «бледно» выглядеть  рядом с  моей празднично одетой  подругой.

Я похвалил  ее новые  вещи, отметил  ее   хороший вкус в выборе праздничного наряда и, конечно, рассказал о случившемся  курьезе  с  моими новыми брюками.

Я  пытался  это  рассказывать с  юмором, но Валентина, на  мое  удивление,  не поддержала юмор и сказала, что хорошо понимает мое  настроение.
Она   представляет,  как бы она  себя чувствовала, если  б вдруг, сняв  с  вешалки новое   пальто, оказалось  испорченным   дырой  на  самом  видном  месте.   Одежда не  главное в  наших отношениях.

Ее  слова сделали свое дело: –   груз досадных мыслей    свалился  с  моих плеч, настроение улучшилось, а еще укрепилась мысль,  - хорошая, добрая  душа у  моей подруги.

Мы шли,  разговаривали, а  в  голове   у меня крутилась мысль, как я объясню  потерю брюк своей  маме?!

Еще вчера она  вместе  со мной радовалась  этой  обновке, была горда, что к  празднику  сумела  на  свою учительскую зарплату у  частного  портного сшить брюки сыну из настоящей  английской шерсти.
 
Причем,  даже не из  отреза, а  из распоротых по щвам, неновых,     поношенных,  но   огромного размера брюк, неизвестного  нам  толстяка-англичанина. 
 Эти огромные штаны оказались в   посылке,  присланной в СССР и Англии   для   помощи нуждающимся   жителям  страны-победительницы.

Трагизм  моего  положения  сможет понять лишь тот, кто рос во время  войны  и взрослел  в  послевоенные годы! 

Наше поколение, как только  вырастало  из довоенных детских  матросок  и пальтишек,  - все  свои школьные  годы и далее,     носило  одежду из обносков.  Рубах и костюмов,  перешитых  и  перелицованных  из вещей наших, забранных   войной,  отцов  и родственников.



Лично я    в обычные учебные дни был одет в солдатскую гимнастерку и брюки   тоже  из солдатского  х/б,  пошитые клешами. 
 Клеши  тогда считались модными, но совершенно не держали стрелку,   их приходилось  гладить по несколько раз в день.
Среди моих соучеников только один был одет несколько лучше, – его родители работали за границей.

Дом, в котором мы собирались компанией, был  двухэтажный, бревенчатый с двором засаженным  березами и разросшимися кустами сирени – типичный дом  старой  Перми.  Из окон первого этажа уже звучала музыка, но мы  поднялись на  второй  этаж и оказались  в кругу  своих друзей и их подруг.

Я быстро успокоился, ни кто  из присутствующих  не обратил внимания на  мой  внешний  вид, а вот  Валентина  произвела  должное  впечатление на  мужскую половину собравшихся. И,  конечно, все оценили  набор   принесенных нами дефицитных, на то время,  грампластинок.

Ну а  вечеринка шла  своим  чередом:  сели за  стол, выпили  за праздник, за товарища Сталина,  закусили  немудреной   закуской, много шутили, танцевали под  радиолу,  кто-то рассказывал анекдоты, забавные случаи   из нашей учебной жизни, много пели, все чувствовали себя свободно и весело.

После полуночи наше  веселье  стало затухать, кое-кто перебрал и устроился спать, большинство  просто устали, почти никто за весь праздничный  день, как говорится, не  присаживался.

В этот паздничный день  пришлось нам    пройти с  демонстрацией из Мотовилихи в  центр города,  потом  вернуться  домой в общежитие, и все это  пешком,  (трамваи  не ходили),  а    вечером   еще  отплясывать ,   могла позволить себе   только наша жизнерадостность и юность.

Стали расходиться, договорившись  завтра  собраться  к обеду снова, принеся  с  собой   закуски, кто что сможет. Мы  с Валентиной  не стали забирать  свои грампластинки  и налегке, в прекрасном  настроении пошли по ночному городу  в свою Мотовилиху.

У моста через Егошиху,  где Валентина могла  свернуть на  свою тропинку к  дому, я сделал все, чтобы этого не  произошло. 
 Уговорил,  что  не нужно будить ее домашних, лучше подняться  в гору в   мое  общежитие, посмотреть,  как я живу, отдохнуть, а потом  зайти к  ней, познакомиться  с  ее  мамой  и уведомить  ее, что  пойдем  еще гулять, чтобы забирать  пластинки.

Я   чувствовал, что Валентине  вечеринка понравилась,  наверное,  ей не хотелось  со мной  расставаться,  и она согласилась.
Не прошло и полчаса, как мы,  перейдя мост, поднялись по улице  Степана Разина к общежитию техникума   и, прошмыгнув мимо дремлющей  вахтерши, оказались в  моей комнатке.

Помню, как  нам  было приятно после долгой  прогулки по ночному  городу оказаться    в теплой  и уютной  комнате.

Я вскипятил  чайник,  и мы попили чаю с  конфетами,  а потом  я  предложил  прилечь   поспать, расправив одну из кроватей.

Я вышел из комнаты, чтобы  Валентин улеглась, а потом  и сам забрался  под одеяло  другой  кровати, заметив, что красивое ее  платье сложено на стуле, а значит, она под одеялом  осталась в нижнем  белье.

Спать я, конечно, не  мог – все мои действия  предпраздничной недели были направлены  для достижения этой цели, что бы Валентина после вечеринки оказалась   рядом  со мной  в  этой комнате.  Все получилось, как я хотел, а  вот как действовать дальше я не знал.

Усталость взяла  свое, я задремал,  а   проснулся, -  за окном наш двор  уже освещен  солнцем!
На  соседней койке под одеялом мирно посапывает во сне моя  подруга.  И в голове бьется  мысль: сейчас или никогда!

Как лунатик преодолеваю  пространство между  койками, пытаюсь залезть под  ее  одеяло,  но   тут же оказываюсь на полу!  Надо мной  нависает разгневанное  лицо Валентины, а   и  слова больно  бьют по самолюбию  ...!

Валентина выпроводила меня из комнаты , оделась  и собралась было уйти,  хлопнув  дверью,  но необходимость вернуть пластинки   в магазин заставило ее  остаться.

Мы,  почти не разговаривая,  шли пешком   за пластинками,  настроения продолжить  празднование   в  собравшейся  компании  уже не было, и   я, также молча неся  довольно тяжелый  сверток  с пластинками, проводил  Валентину к  ее дому.

Расставание для  меня было тягостным, я понимал, что  в дальнейшем встреч  не будет, мать Валентины   вряд ли разрешит ей  общаться со мной.
Я был уверен, что Валентине  сильно влетит от матери, ведь она впервые не ночевала дома.  А  от вахтерши я уже знал, что  мать Валентины в эту  ночь  была  в общежитии   и искала  нас.

Да, больше у нас  встреч  не было.  Я написал  Валентине  письмо, где  извинялся  и  сожалел о сделанной глупости,  а  в ответном письме   она  вскользь  намекнула, что все могло быть по-другому, будь я  умней и ласковей.

Помнится,  я даже был рад, что мой план  не увенчался успехом  не был я  еще готов к  серьезным отношениям с девушками.
 Вот такой получился  мой  «первый интимный блин» - комом!
Прошло  лето, я учился  уже на следующем  курсе, но каждый раз, переезжая  через Егошихинский мост,   я терзался  угрызениями совести по отношению к хорошей  девушке, которая год назад согласилась стать, в моей юности,  первой подругой.
Продолжение слеует.