Неон, она и не он. Рецензия

       Ниже приведена рецензия Дмитрия Якимчука на роман "Неон, она и не он"


       В какое странное время мы, однако, живем: при очевидном и остром дефиците добротной художественной литературы мы не только разуверились в ее реинкарнации, но и с недоверием относимся к появлению текстов, которые сполна удовлетворяют всем ее требованиям. Может, потому что авторы не на слуху у суетливого литературного «бомонда», похоронившего само понятие «художественная литература» и подчинившего вкусы читающей публики своим неразборчивым коммерческим интересам? А может, потому что тексты эти и есть образцы возрожденного художественного метода, который для приверженцев постмодернизма и прочих деструктивных литературных практик словно осиновый кол для вампиров? Хочу рассказать об одном из таких текстов - о романе Александра Солина «Неон, она и не он». Вот как представляет его сам автор:
       «Роман этот не о любви, а о ее клинических проявлениях, о ее призраке и погоне за ним по той сильно пересеченной местности, которой является современный мир, о той игре чувств, что разгораясь подобно неоновым фонарям, своими причудливыми переливами и оттенками обязаны, главным образом, неисправимому подземному электричеству российских общественных недр. Автор исходит из того факта, что любовь на необитаемом острове совсем не та, что на обитаемом, тем более если этот остров – Россия. Именно поэтому так любопытна для нас та густая, нелепая тень, которую страна отбрасывает, если можно так выразиться, сама на себя, принуждая ее жителей из числа теплолюбивых искать, как это издавна у нас принято, другие звезды, иные небеса»
       Как видим, тут нам и историческое пространство, и время, и среда обитания, и движущие пружины действа. Остается только во все это погрузиться и во всем разобраться.
       История с виду проста: перед нами отношения мужчины и женщины с разными темпераментами, с грузом прошлого и планами на будущее. Согласитесь, нет в литературной практике материала более избитого и заезженного, чем этот. Но в том-то и заключается мастерство писателя, чтобы сделать из такого материала шедевр. И А.Солин делает это - делает, говоря его же словами, «начистоту, с бесстыдной наготой и несдержанной откровенностью, но без мстительного пристрастия и всяких там постмодернистских скоморошьих подъелдыкиваний». Благодаря богатому литературному языку и виртуозному владению им обыденная история проникнута недюжинным художественным психологизмом, и в этом главное достоинство романа. Можно сказать, этот роман - образец современной изящной словесности, соединивший реалистическую традицию с новаторскими изысками. Всё в нем оправдано и уместно: и отстраненная, задающая философскую тональность прелюдия, и ненавязчивая, умело вмонтированная в повествование ретроспектива биографий героев, формирующая две параллельные прямые, которые в один прекрасный день октября 2007 года пересекутся в одной точке, чтобы подчиняясь человеческим законам притяжения и отторжения продолжить совместный, причудливо извилистый путь. Вот как описан момент встречи героев:
       «Проникнув в парк, он огляделся. Белое, без единой кровинки солнце заливало аллеи, трогало черные скелеты деревьев, трепало по щекам румяные клены, обнажалось в голубом зеркале озер. Еще минута и грянет роковое свидание, и вколоченным одним махом гвоздем скрепит помост его благополучного прошлого с будущими испытаниями. Уже учтен закон случайных ошибок и рассчитана точка встречи, и пусть невыносимо хорош прохладный воздух, но судьбоносная встреча не ведает предвкушения, не помечена в календаре и, как всякий внезапный ожог, способна поначалу причинить боль. Никто не знает, отчего приходит ее время. Может, супружеская чета света и тени (ибо, что такое тень, как не преданная супруга света) своей расчетливой игрой оживила в душе нечто глубокое, лазурное, негаснущее, полное покоя и благого обмана. Или пятнадцать его отвергнутых любовниц, замешав колдовство на запахах от Ив Роше и Рив Гош, сообща приговорили его к пытке безответной любовью. А может, виноват вчерашний дождь, что начертил на стекле расплывчатый маршрут их соединения. А может, это не так, и Повелитель всего, знавший за миллионы лет о его рождении, знал и все остальное, потому что так предначертано»
       С этого, собственно говоря, и начинается для героев их совместный поиск ответа на вопрос, созданы они друг для друга или нет. При этом обстоятельства и события, среди которых им приходится действовать, профессионально и художественно осмыслены, что делает повествование убедительным и полнокровным. Это особенно важно, учитывая, что кроме них («она и не он») в романе есть третий, чрезвычайно важный персонаж «Неон», олицетворяющий собой все то, что мы зовем российской действительностью. Она в некотором смысле одушевлена, с ней невозможно не считаться, и именно она заставляет героев принимать судьбоносные для них решения. Вот как определяет ее значение сам автор:
       «Взвешивая осадок прошлых лет (наша ли в том вина, что он оказался горьким? конечно, наша!) следует заметить между прочим, что поскольку здесь пишется не история страны, а история возникшего в ней чувства, не упомянуть о вышесказанном нельзя, как нельзя не брать в расчет качество воды того аквариума, в котором плавают наши золотые рыбки»
       О норове «Неона» можно судить по следующим ремаркам автора:
       «Тем временем страна, жившая своей жизнью, преподала будущим правоведам очередной урок правового нигилизма: в Москве люди, лишенные любви и страсти, с помощью танков делили власть, а поделив, отдали побежденных на препараторский стол Фемиды. Что ж, власть в нашей новейшей истории – такой же коммерческий проект, как прочие, а история России – это история власти и станет историей общества только тогда, когда общество станет властью. Пока же у подслеповатого правосудия не весы, а карманы, и от того, кто и что в них подбросит, зависит его полновесный вердикт…» 
       «Страну выставили на торги. То было время плохих новостей, шальных денег и ошарашивающих слухов. Они (герой и его друзья - прим. авт.) шли по зыбкой трясине того болота, в которое стремительно погружалась страна вместе с ее почтой, телеграфом, вокзалами, банками, мостами, Зимним дворцом и кремлевскими мечтателями»
       «Через полтора месяца страна зашлась в затяжной падучей по имени дефолт. Казна, погрязшая в долгах, не имела даже средств, чтобы платить по процентам, и люди у руля, успевшие привыкнуть к формуле "что нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие деньги" не стали ломать голову, а решили действовать испытанным способом: где не помогут жертвы, помогут большие жертвы. Деньги, жадность, азарт и беспризорная власть – какая пошлая страница российской истории! Добавим ради красного словца, что в отличие от вещей, политические системы мы ремонтировать не умеем, мы их просто выбрасываем, и потому история России за последние сто лет - это сумбур вместо музыки. Несмотря на попытки отдельных композиторов добавить ей стройности и гармонии, нынешние достижения пока скромны: осветить страну неоном – не значит прогнать  тьму. Всё включено, а все равно темно»
       «Когда миллионам граждан были вдруг предложены новые правила игры, то всё оказалось очень похоже на то, как если бы честных людей, желающих выиграть, заставляли бы жульничать и воровать, заведомо зная, что они на это не способны. Отсюда недалеко до подозрения, что правила эти писались людьми, приятно возбужденными представившейся возможностью пролезть в историческую щель с целью отнять всеобщее добро и поделить его между собой. Не их ли темными усилиями в очередной раз, говоря словами многоязычного изгнанника, "крошились границы России и разъедалась ее плоть"?»
       «Очевидно, что попытки отдельных начальников, вполне, кажется, искренних и порядочных, не смогли этому помешать. Удивительно ли, что объявленный ими путь лежал на самом деле не к праздничному пирогу, а к мешку с сухарями. Страна оказалась в руках не созидателей, а разрушителей, и нет ничего странного в том, что изрядное число современных граждан привязано к ней не чувством, не корнями, не будущим благополучием, а исключительно нищетой» 
       И так далее. Неудивительно, что такое поведение страны порождает у отдельных ее граждан мысли об эмиграции, особенно если они финансово обеспечены. Это и есть та подспудная тема романа, которая начинается с невинного замечания и, постепенно разрастаясь, становится такой же судьбоносной, как и тема любви. По сути, роман при всей его любовной подоплеке именно о том, как лояльные поначалу представители российского среднего класса приходят к выводу, что им «ни капли не жаль покидать страну, которая, растеряв былое могущество, все более превращается в анфиладу полупустых запущенных губерний с беспризорным, теряющим признаки одушевленности населением, в этакую проложенную с запада на восток трубу, по которой в обратном направлении набирает тягу сквозняк иноземной, иноязычной, инородной, похожей на оккупацию миграции»
        Кто виноват в том, что умный, успешный, русский до мозга костей гражданин образца 2007 года вынужден констатировать:
       «В нашей стране слишком много внутренних органов, но нет главного – сердца. Это от того, что здесь привыкли иметь дело с расстояниями, а не с людьми. Сети закона у нас дырявые, а правовая система построена только до того этажа, откуда не видно, как воруют и убивают. Если бы мне сказали, что через пять-семь лет здесь будет по-людски, я бы, возможно, подождал. Но не будет, кто бы и что бы ни говорил. Ни через пять, ни через десять. Никогда! А потому проще уехать туда, где уже давно живут по-людски…»
       Соглашаться с ним или нет - право читателя, но нельзя не признать, что при нынешнем размахе эмиграции, художественное осмысление ее причин имеет важное общественное значение.
       В остальном А.Солин верен себе. Он как всегда наблюдателен и точен. Помнится, В.Набоков писал, что слишком многим «не удается словесно оформить свои переживания». И с этим у А.Солина все в порядке. Именно его способность описывать переживания и их оттенки превращает чтение его сочинений в настоящее эстетическое наслаждение.
       Как всегда хороши описания природы. Например, такое:
       «На небе среди клочьев, перьев и хлопьев толпились в утомительных перестроениях, как новобранцы на плацу кучевые, слоистые, лысые, рваные, волокнистые, белокаменные бастионы легче пуха и воздуха, тише молчания и выше гор. Солнце, устав укрощать их земную ересь голубыми прорехами божьей истины, стушевалось, ретировалось, и стало ясно, что ясность никого больше не устраивает и что пришло время очиститься от пыльного благодушия. Едва они успели покинуть пляж, как небо заволокло черной мутью, и разразился настоящий южный ливень с концом света, глухим громовым ворчанием и гневным сверканием поднебесных очей»
       И конечно любовные сцены – чувственные и целомудренные, в описании которых А.Солину нет равных. Как например вот эта:
       «Он освободил пространство над ними от шипящих струй, истово и воздушно нанес на ее кожу гель, взбил пену и, проникаясь семейным значением сцены, принялся оглаживать ее драгоценный рельеф, призывно потискивая культовые места и утверждая стерильность с прозрачным и скользким намеком. Собственно, в напускном утаивании очевидных намерений и состоит замирающая суть совместной двуполой помывки. Повернув ее к себе спиной и придерживая за живот, он особое внимание уделил бедрам. Время их санобработки далеко превзошло необходимое, а его вкрадчивые, проникновенные движения заставили ее обмякнуть. Наконец он смыл пену и принялся поцелуями и покусываниями проверять блестящую упругость ее кожи. Он даже встал перед ней на колени, и она в ответ возложила взволнованные руки на его потемневшую от воды макушку»
       Таких сцен в романе много, но даже в весьма рискованных чувство меры никогда не изменяет автору. Необходимость же их он объясняет следующим образом:
       «Возможно, кто-то скажет, что эротические ощущения наших героев - это совсем не то, чем следует забавлять читателя, когда трещит по швам мировая финансовая система, а блаженная Организация Объединенных Наций пытается объединить землян вокруг картофеля, языков и санитарии; когда отдельные страны переживают за лягушек, крокодилов и снегирей, пекутся о запущенном здоровье нации и возбуждают интерес к математике; когда новоизбранные президенты сходятся на меже, чтобы померяться вооруженными силами на виду у их будущего чернокожего коллеги и партнера; когда европейская цивилизация, дождавшись своего часа, вбивает албанский клин в балканский вопрос, а всемирная сеть дрожит от общественного резонанса; когда значение спортивных подвигов далеко превосходит значение подвигов нравственных, а практичный цинизм во всем мире побеждает бесхитростное любовное чувство, когда падают самолеты, сталкиваются поезда, переворачиваются автобусы, когда, когда, когда… Любителям классических запятых мы скажем так: на самом деле, именно тогда, когда такое происходит, героям ничего не остается, как уединиться в маленькой, уютной лаборатории страсти, чтобы совершать там открытия во имя обреченной человечности и беззащитного эгоизма любви»
       Нелишне заметить, что автору не надо ничего придумывать: действие романа и отдельных сцен катится по рельсам внутренней логики, и стрелки коллизий – не прихоть автора, а естественное продолжение маршрута. Важно, что автор не скрывает своего присутствия, он рядом с читателем, о чем напоминает своими ремарками, как, например, эта:
       «Положение беспристрастного летописца требует от нас подмечать и по возможности точно живописать не столько сами события, сколько их место на бугристом стволе экзотической связи наших героев, их, так сказать, плодородную, как у почки способность, их растительный или, напротив, разрушительный ресурс. Что любопытного в гладком однообразии железнодорожных путей? Гораздо интереснее их стыки – места, где один рельс вырастает из другого. Иными словами, из всех событий, в которые, как в насыщенный раствор погружены чувства наших героев, для нас важнее те, что обладают внутренней строительной силой. От них зависит, в какую сторону растет кристалл их отношений, будет ли он прочен и станут ли симметричны его грани»
       Ну, и конечно, финал – бурный, неожиданный и одновременно закономерный. Нетерпеливым читателям советую не заглядывать в конец истории, чтобы не лишать себя удовольствия шаг за шагом подойти вместе с героями к развязке их непростых отношений друг с другом и со средой обитания.


       Дмитрий Якимчук