Жозе-Мария де Эредиа Марсий

Марсий

Не пламенем лесов, что внемлили руладам,
Сожжён несчастный не в огне костров.
Растёрты кости  и в долину его кровь
С  Фригийских гор стекает  с  водопадом.

Ревнивец Кифарист  - краса небес Эллады,
Порушил плектром флейту, чтобы вновь
Не обучал бы птиц, не укрощал бы львов,
Певцу Селены - это высшая награда.

Живьём содрали с музыканта кожу.
На тисовом стволе - лоскут кровавый. Боже!
Ты так жесток! О нежный голос, где ты?

Нет, не услышишь больше поутру,
На берегах  Меандра вздохов флейты...
Ибо  сатира кожа бьётся на  ветру.


Marsyas

Les pins du bois natal que charmait ton haleine
N'ont pas brule ta chair, o malheureux ! Tes os
Sont dissous, et ton sang s'ecoule avec les eaux
Que les monts de Phrygie epanchent vers la plaine.

Le jaloux Citharede, orgueil du ciel hellene,
De son plectre de fer a brise tes roseaux
Qui, domptant les lions, enseignaient les oiseaux ;
Il ne reste plus rien du chanteur de Celene.

Rien qu'un lambeau sanglant qui flotte au tronc de l'if
Auquel on l'a lie pour l'ecorcher tout vif.
O Dieu cruel ! O cris ! Voix lamentable et tendre !

Non, vous n'entendrez plus, sous un doigt trop savant,
La flute soupirer aux rives du Meandre...
Car la peau du Satyre est le jouet du vent.