Блок. Черная кровь. Вступление

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «
     Впервые образ "черной крови" в близком смысловом контексте возник у Блока еще в раннем стих. "Безмолвный призрак в терему ... " (1902): "Я – черный раб проклятой крови" (т. 1 наст. изд.). Непосредственно образ-метафора "черная кровь" впервые появляется осенью 1911 г., когда Блок работал над поэмой "Возмездие"; ср.: "И черная, земная кровь ... " (т. 5, 1 глава, наст. изд.). Позднее это выражение возникает в дневниковой записи от 25 марта 1913 г. в связи с одной из знакомых Блоку драматических актрис: "Фетисова, как всегда, пленяющая (черная кровь)".
     Метафора присутствует и непосредственно в самом цикле, в его первом стихотворении – "Вполоборота ты встала ко мне ... " (2 янв. 1914 г.): "Нет! Не смирит эту черную кровь // Даже – свидание, даже – любовь!".
     На языке Блока "черная кровь" – это нечто противоположное "желтой крови", являющейся синонимом пошлости, безволия, всего того, что исключает "борьбу и страсть"; ср. записи в дневнике от 14 и 21 ноября 1911 г. Образ "черной крови" связан с мотивами земной любви-страсти, темной чувственной стихии, разгула потаенных "играющих сил".
     [
     Нет, конечно. “Желтой” – азиатской – крови у Блока противостоит “пурпурная” – арийская – кровь. А о "желтой", как противостоящей  “чёрной” ни в той, ни в другой записи нет ни слова. То есть, эта фраза – домыслы Редакции. И сравните:
    «
    14 ноября [Дневник 1911 года]
    …Так и мы: позевываем над желтой опасностью, а Китай уже среди нас. Неудержимо и стремительно пурпуровая кровь арийцев становится желтой кровью. Об этом, ни о чем ином, свидетельствуют рожи в трамваях, беззаботный хохот Меньшикова (ИУДА, ИУДА), голое дамское под гниющими швами каракуля на Невском. Остается маленький последний акт: внешний захват Европы. Это произойдет тихо и сладостно внешним образом. Ловкая куколка-японец положит дружелюбно крепкую ручку на плечо арийца, глянет «живыми, черными, любопытными» глазками в оловянные глаза бывшего арийца.

     21 ноября
     Днем заехал к Пясту и поехал с ним на лекцию Вл. В. Гиппиуса.
Прекрасная лекция. Кровь не желтеет, есть и борьба и страсть. Под простой формой, под скромными словами, под тонкостью анализа пушкинского пессимизма – огонь и тревога.
     … От Феодосия Печерского до Толстого и Достоевского главная тема русской литературы – религиозная. В нашу эпоху общество ударилось в «эстетический идеализм» (это, по моему определению, кровь желтеет).
     »

     А что противостояло для него черной крови? – высокое небо? ясный свет? заповедные белые лилии?
]

     А. Белый, касаясь реальной жизненной подоплеки "Страшного мира", так писал об этом: «И вместе со страстью звучит тема   к р о в и,  новая для А.А. ( ... )С т р а с т ь    и   к р о в ь   господствуют в мире: впечатление жути рождается от созерцания этого мира; он – "страшный мир"» (Белый, 4. С. 97); «Зори обертывались в Блоке  к р о в ь ю;   з о р и    для него оказались взвеянною под небо землею». (Там же. С. 100). 
     «Любовь-страсть людей "страшного мира" (в  основном  – мира Города), – отмечает З.Г. Минц, –  чувство дисгармоническое, разорванное. "Низкая страсть" отрицает все духовное. Любовь-единение превращена в губящую, убивающую страсть. Из чувства, максимально выявляющего человеческое в человеке, она становится отрицанием человека, его смертью и убийством» (Минц, 4. С. 59-60 [Минц, 1-4 – Минц З.Г. Лирика Александра Блока. Тарту, 1965, 1969, 1973, 1975.Вып. 1-4.]).
     Тема эта, безусловно, воспринималась Блоком как "демоническая". «Демон Блока, – подчеркивает, например, А. Горелов, – это декадентский дух "страшного мира" ... (   ... ) Ведь и вампиризм "Черной крови" связан с декадентством (прежде всего имеется в виду стих. "Я ее победил, наконец ... ". – Ред.) (. .. ) Демонизм "страшного мира" – проклятие, отрицание гармонии бытия. Стихия любовной страсти изуродована демонизмом времени и в этом надругательстве над истинно человеческим – обреченность демонизма» (Горелов Анат. Гроза над соловьиным садом. Л., 1973. С. 356).
     »

     А, вот, со всем этим я практически согласен. Разве что, советские авторы, если не говорят прямо, то намекают, что «мир Города», «демоны» – это «символизм», «декадентство», «метафоры», а не нечто для Блока вполне реальное.

     Из той же дневниковой записи от 14 ноября:
     «Сегодня пурпурноперая заря.
      Что пока – я? Только – видел кое-что в снах и наяву, чего другие не видали».

     Или из статьи «Ал. Блок. «О современном состоянии русского символизма»:
     «…За себя лично я могу сказать, что у меня если и была когда-нибудь, то окончательно пропала охота убеждать кого-либо в существовании того, что находится дальше и выше меня самого; осмелюсь прибавить кстати, что я покорнейше просил бы не тратить времени на  непонимание моих стихов почтенную критику и публику, ибо стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним.
     Если "да", то есть если эти миры существуют, а все описанное могло произойти и произошло (а я не могу этого не знать)…»

     Или из письма Андрею Белому от 6 июня 1911 года по поводу этой статьи:
     «…Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить темные силы – и уронил их на себя…»

     По поводу адресата строк данного цикла.
     Конечно, это не одна единственная женщина. Достаточно посмотреть на даты написания стихотворений
   (– 2 января 1914;
    – 22 марта 1914;
    – 30 января 1914;
    – Февраль 1912;
    – 29 января 1914;
    – 2 января 1914;
    – 27 декабря 1913;
    – Октябрь 1909;
    – 13 марта 1910.)
Но, если говорить об основной комплексе стихотворений из конца 1913 года по начало 1914 г., то…

     Л.Д. Блок. «И быль и небылицы о Блоке и о себе»:
     «…Даже К.М.С. не сыграла той роли, какую должна была бы сыграть; и она более, чем "Урания", чем нужно было бы для такой первой встречи, для того, чтобы любовь юноши научилась быть любовью во всей полноте. Но у Блока так и осталось -- разрыв на всю жизнь. ДАЖЕ ПРИ ЗНАЧИТЕЛЬНЕЙШЕЙ ЕГО ВСТРЕЧЕ УЖЕ В ЗРЕЛОМ ВОЗРАСТЕ  В 1914 ГОДУ[выделено мною. Л.В.В.]  было так, и только ослепительная, солнечная жизнерадостность Кармен победила все травмы и только с ней узнал Блок желанный синтез и той и другой любви…»
     Других источников об этой «значительнейшей его встрече» я не нашел. Судя по дальнейшей фразе: «…и только…» – Дельмас случилась позже, а судя по датам некоторых стихотворений – едва ли не одновременно с той.