Маска, маска я тебя не знаю. Часть 1

"За ради красного словца
не пощадит он и отца"

Оскар Уайльд
в переводе
Юстаса Земляникина



Часть первая

КУРРИКУЛЮМ ВИТЭ*

1. ОДНАЖДЫ НА МОСТУ

По парку, над которым цинично и глумливо носился и бодался с полувековыми дубами Балтийский дух осени и с холодным сердцем рвал с клёнов барочную парчу, а с лип их золотые фижмы и рыжие парики, оставляя на дрожащих веточках тоскливое подобие ёлочных украшений, быстро, почти бегом, шла юная, прекрасная – скажем  женщина?  – добавим ей лишние тени на лицо;  скажем девушка - сразу заведём читателя в романтический тупик пера Стендаля.
Скажем красотка  – так и вовсе ничего не скажем!

Давайте так: каждый вообразит себе нечто удивительное, нежное и сияющее, прекраснее чего просто не может случиться на белом свете. Ну, скажем, юную царицу Нефертити, в возрасте шоколадницы Жана Этьена Леотара, но уже с биографией, просвечивающей в тенях под ресницами.

А кто видел полуобнажённую фигурку Нефертити украденную англичанами, а потом присвоенную французами? Ту, что припрятана в Лувре, в хрустальном шкафу галереи Сюлли, под лампочкой, которая так нескромно позволяет каждому заглянуть вглубь хрусталя и ойкнуть от потрясения, произведенного прелестными бёдрами этого кусочка песчаника ростом в несколько невинных сантиметров.

Это молодое, чистое существо расцветало именно в те годы, что совпали с испытаниями, с адской лихорадкой, сотрясшей страну, когда вся эта страна, как обобранная, брошенная любовником вдова, подступила к самому краю бездны и ужаснулась видением собственного будущего - того что должно было свершиться со страной берёзок и Березовских, белых грибов, рыжих чубов и пляшущих президентов. А тем временем край бездны понемногу зарастал лопухом, аптечной ромашкой и снытью; кто мог уехать - уехал, кто смог помереть - помер, и неотвратимо приближался такой КУРРИКУЛЮМ ВИТЭ**, где всё хорошее сменилось на всё плохое, плохое - на худшее, и так далее, до самого дна, которого нет по определению.

------------------------------------------------------
** Curriculum vitae (лат) - "ход жизни", сокращённо CV

Проклятье времён стократно перекрывало и тихую радость, присущую материнству - украшение жизни юных мамочек, неизвестным им самим образом произведшим на свет ещё одного человека и постепенно влюбляющихся в него. Оставляя мало надежды на то, что вопрос: "что мы будем жрать завтра?"  получит надёжный, легитимный ответ.

И юное существо взбежало на мостик. Мостик в осеннем парке - это не мост через Неву, Сену или там Гудзон. Это мостик с одного бережка на другой.  Никакого эпоса, просто вода, которая с равнодушным всплеском приняла небольшой, быстро ушедший на глубину дар - подношение реке. Или это не дар? Может это булькнул револьвер, которым был застрелен враг номер один – Страх Голодной Смерти?

Мне кажется, мы близки к истине, даже не устанавливая жучок прослушивания чужих мыслей. Впрочем, а какая разница? Если концы чего-то хотят спрятать в воду, то наше дело не попасть в лишние свидетели. Пройти мимо бесшумной походкой Оле Лукойе, чуть скосив глаз еще раз полюбоваться молодой женщиной в самодельном, из-под машинки Зингер, наряде, продуваемом балтийским пассатом сквозь ватин и ситцевый подклад. Но молодое существо уже сбежало с мостика будто и не замечая ветра и холода.
И, возможно голода.
И быстрым шагом направилась домой.

Красавица с серо-голубым взглядом на жизнь имела земной адрес:
Галактическая нить Персея-Пегаса, галактика Млечный Путь, рукав Ориона, Солнечная система, третья от Солнца планета Земля, Россия, Санкт-Петербург,  Павловск, улица Красных Зорь, дом 9, первый этаж, коммуналка, жуть.
Если кто интересуется.

2. PANASONICUS

Ещё был муж. Назовём его как-нибудь. Например, Самоделкин.
Славное имя, но уже занято. Тогда - Юстас. Пусть будет немножко австрийского-прибалтийского акцента в акустическом облике героя.
Он тут лицо второстепенное.
Фамилия: Земляникин. Стробэрри Филдс** - так иногда называли его девушки студентки, когда Земляникин ставил в зачётку именно то, что им хотелось, чтобы он поставил. Итак, муж Юстас Земляникин.

----------------------------------
** Strawberry Fields Forever - "Земляничные поляны навсегда" - название песни The Beatles, автор Джон Леннон при участии Пола Маккартни.

В тот вечер Юстас притаранил с работы телефон PANASONICUS с дополнительной отдельной трубкой, которую можно брать с собой постель. Которую можно положить возле тарелки с супом, когда семья обедает, а не бегать в коммунальный коридор, чтобы ответить на недовольный стук в дверь. Её можно даже брать с собой улицу, чтобы не прерывая важной  беседы, выгулять добермана. Впрочем, собаки не было. Радиус действия радиотрубки позволял дойти практически без помех до самого мусорного бака. Мусорное ведро тоже следовало время от времени выгуливать.

Соседи по коммуналке отнеслись к смене дискового аппарата времен коминтерна на новомодный панасоникус равнодушно. Потому что для уверенности, оба телефонных аппарата уместились на антикварном табурете, изготовленным на уроке труда ещё Алёшей Поповичем. Или самим Михайло Ломоносовым. Новый высвистывал заграничную трель, другой выдавал панихидный звон. Зато дополнительная радиотрубка, как и многие девушки в стране, на базу возвращалась только ночевать.

Вечером того дня, как юная жена что-то швырнула в реку, а муж, закончил с телефонными проводами и ушел в глухую, в тёмную ночь, зажав кулаке последнюю условную денежную единицу, в доме раздался звонок.

Прелестная юная женщина, одной рукой водя утюгом по детской простынке, второй нажала на кнопку ON на трубке.
Там, внутри японской электроники пискнул полупроводниковый комар и сквозь прибой Атлантического океана женский голос эфира, с лёгким шотландским акцентом, предрёк:
- С вами сейчас будет говорить Микеланджело Буонаротти, из Америки.

Итак, молодая женщина, продолжая механически разглаживать складки байковой простынки с черепашками и рыбками, сказала:
- Я вас слушаю.

Эфир перемагнитился на мужской и властный:
- Это Микеланджело. Фамилия моя Буонаротти, если это вам о чём-то говорит.
- Говорит.
- А с кем я лично имею связь?

И красавица Жена, опершись о раскалённый утюг, отвечала тихим нежным голосочком, от которого ёкнуло бы сердце у самого Аль Пачино.

Она сказала:
- Я жена.
А он сказал:
- Так зовите же вашего мужа, любезная жена!
- Юстаса?
- Именно его, Юстаса.
- Юстаса нет дома. Юстас ушел в магазин.
- Я надеюсь, ваш хасбэн* пошел не за водкой, - сказал Буонаротти с подчеркнутой антишутливой интонацией, будто бы говоря: да как он смел учесать в магазин, когда ему лично звонит  Микеланджело!
- Нет, он пошел за молоком и за сигаретами "Космос". Что ему передать?
- Ну так передайте ему, красавица, передайте вашему мужу (а скайпа тогда не было даже в порядке самообольщения! а таки учуял красавицу!) - передайте ему, что курить вредно! Особенно космос! А то не станет космонавтом.
- Передам!

А когда Муж наконец вернулся, сигареты детям он принёс а себе молока, кроткая красотка подала ему трубку. Она улыбалась трубке как сомнамбула, как сопрано Амина в первом акте Беллини.**

----------------------------------------------------
* муж (англ)
** речь идет об опере Винченцо Беллини «Сомнамбула»

И она сказала:
- Это звонит Наполеон Бонапартович! Ой, Леонардо ди Микеланджело!
Ой, он просто Буонаротти! Из Америки.

Панасоникус изрёк не суетно:
- Здравствуйте Юстас! С вами говорит Микеланджело Буонаротти. Зовите меня просто Алекс.
- Здравствуйте, Алекс.
- Юстас, берите билет до Нью-Йорка и срочно дуйте ко мне.
Деньги я вам тут же вышлю. Привет вашей очаровательной Жене. Я мог бы сказать, берите с собой и супругу, но, боюсь, я  случайно ее соблазню и рухнет ваша крепкая советская семья.
 
И он подождал, когда кто-нибудь засмеётся. И на той стороне беспроводной связи женский голос опозданием засмеялся, не пряча шотландский акцент.
- Это была шутка. С женщинами и с вином вход запрещен! 
Как в монастырь. Или в армию.

Юстас почему-то сразу поверил, что ему звонит не отпетый мошенник под видом охранника из Русснарод банка, а именно Микеланджело Буонарроти.
Сам Алекс. Он был кумиром его студенческой поры.
Юстас пытался подражать Алексу в припадке юношеского эпигонства, позволяя на холстах разгуляться чему-то беспричинно-карнавальному, такому, чтобы все немного присели и ахнули. Или купили.
Или присели, ахнули и купили.

Рядом стояла жена такой нестерпимой красоты, что смотреть на нее просто так было невтерпёж. Глаза мужа заслезились и образ Жены расплылся на фоне зелёных обоев рыжеватым облаком.
- Хорошо, - ответил Юстас Алексу, - куплю.
И кстати, давайте и мы станем звать Микеланджело - Алексом.
А то буквы так и летят, как цифры электрического счётчика.
Попробуем немного сэкономить на знаках.

3. BOEING 747

И Юстас вылетел в Америку на Боинге, полное имя которого Boeing 747 Jumbo Jet -  Воздушный Титаник, который не падает на землю исключительно благодаря горячему дыханию тысячи пассажиров и их молитвам Небесам.

Юстас первый раз сидел на борту смеси двухпалубного парома и четырёхмоторного дирижабля. Он вёз в багажном отделении чемодан. Чемодан – громко сказано. Так, котомка пилигрима. В сумке была уложена скрученная в объёмный жгут кожа свиньи. Русской свинки, за какие-то прегрешения или, напротив, заслуги премированной поездкой в Америку, в штат Нью Йорк, городок Росслевилл (Roessleville), округ Олбани штата Нью-Йорк.

Ходить по салону, огромному, как старомодный концертный зал, сидеть в матерчатом кресле, исследовать подробности расположения заклёпок на алюминиевом крыле Джамбо Джетта, учить наизусть узор перистых туч - всего этого было явно недостаточно для заполнения 12 часов перелета. А спать в туловище алюминиевого кита не получалось. Для этого нужно было заново родиться Человеком Стальные Нервы.
Особенно после того как, ещё на полосе во Франкфурте, немка-стюардесса с хмурой улыбкой в нарисованном лице, растолковала, как пользоваться индивидуальным плотиком, фонариком, сухим пайком и ракетницей. Всё это предполагалось, как позволил мне мой английский, скормить акуле. И уже будучи наполовину съеденным ею, отсалютовать ракетницей Небесам, чтобы побыстрей раскрывали Врата в Райские Поля.

Когда гигант Джамо Джет наконец коснулся темы снижения, многим,
в том числе и Юстасу, показалось, что любая твердь, пусть Франца Иосифа, пусть Огненная – всё лучше, чем в 2000-й раз пытаться задремать в затёкшем, сбившемся твёрдыми комками самолётном седалище, и когда дремота наконец начинает нашептывать владельцу чугунной головы начало замысловатой сказки, мочевой пузырь решительно выписывает повестку на немедленное посещение туалета.

А там из дырочки приточной вентиляции высовывается дьявол соблазна и сладко искушает распухшее от никотинного голодания горло одной долгой затяжкой и сразу – мухой в салон. Но что-то удерживает большой палец от рывка по колёсику зажигалки.

В Аэропорту им. Кеннеди, имени президента, убитого пулями неизвестного Освальда, тысячи убитых сиденьем в небе вливались в пёстрое тело змеи, длиной с Миссисипи. В змее колыхались и зевали лица стран третьего мира, со скоростью мысли перенесенные воздушными кораблями над пучиной, где ещё боролись за плавучесть галеоны предприимчивых англичан, стремясь восполнить живым товаром вакансии южных плантаций.

Как выразилась Грейс - верная подруга Алекса - власти Америки не смогут воспрепятствовать жить в их стране, но могут помешать в неё въехать.
В Штатах нет закона, который бы заставил человека совершить то, чего он не хочет совершать. Например, валить обратно в Индию, в Пакистан, в Россию, в Афганистан, Сербию - домой. Поэтому на таможне сидят особые чёрноликие люди, которые в своё время прибыли на континент в трюме каравеллы, а теперь чувствовали себя господами богами. С олимпийских высот таможни они глядят на каждого вновь прибывшего, как Кафка на личинку стрекозы.  Как балетный критик на перепуганную
кандидатку в Жизели. И не торопятся выжечь на твоём паспорте клеймо U S A.

Когда я вышел с чемоданом, полным скрученного жгутом свинства, я чувствовал себя как тот обезглавленный капрал, который пробежал мимо строя солдат, прежде чем понял, что ему уже некуда бежать, а главное, не хочется ничего,
как пасть на землю и предаться ей.

4. УЛЫБКА ЧАРЛИ

И тут меня увидел Чарли. И я увидел Чарли.
Чарли показал мне мою фотографию 10х15 и сказал по американски,  что желает на мне женится и утопить меня в счастье или в Гудзоне (я ведь не сразу стал понимать американский диалект языка Шекспира и Уайльда!).

И он улыбался так, что я сразу пожалел, что я не кастинг директор в компании Уорнер Бразерс, где вовсю идут съёмки фильма про бездуховного, но сияющего здоровьем и обаянием гангстера –джентльмена, с безукоризненными манерами английского дипломата Адмиралтейского района.

- Ай вонт ту смоук тен сигаретс ор ай эм сдохну джяст нау, сэр, - сказал Юстас - Чарли и упал в его хрустящие, благодаря  белоснежной рубашке, объятия.
И Чарли донес меня, мой чемодан и скрученную жгутом свинью
в чемодане и свалил в тёмное, надёжное,  с ароматом баунти-тропикана нутро белого, как айсберг, лимузина Кадиллак Гаррисбург. И мы поехали.

Я увидел хрустальную пепельницу на низком столике перед моими коленками. Золушка не обрадовалась бы сильнее при виде хрусталя! Дрожащей рукой Юстас разжег свою первую сигарету на земле команчей.

И тут он сразу увидел её – АМЕРИКУ - за тонированным стеклом Гаррисбурга. Увидел, что Америка сияет и переливается каплями росы, как выкатившаяся из автомойки новая иномарка за один миллион долларов.
 
Америка стелилась под шинами так мягко и так легко, как только и может являть себя первая экономика мира - не тревожа амортизаторов Кадиллака ни колдобиной, ни миллиметровым кантиком крышки люка. Мы не ехали – мы текли по вантовому мосту через Гудзон - поэме из стальных тросов такого совершенства линий, что Юстас не выдержал, подполз к переднему диванчику и постучал в окошко к водителю.

Окошко открылось. В кабине сидел великолепный Чарли.
- Хау а ю?
- Гудзон, - спросил я полуутвердительно, показав на сияющую гладь реки под нами.
- Хадсон, - уверенно и доброжелательно сказал Чарли с чистым американским выговором.
- Гудзон, - не менее уверенно заявил Юстас Чарли, - по-русски Гудзон.  Не дурачь мою голову, Чарли!
- Хорошо, пусть будет Гудзон. Пусть в России все реки называются Гудзонами.
Но здесь, в Америке, в Нью-Йорке, эта большая река всегда называлась Хадсон. И впредь так будет называться. Как бы нам не хотелось, чтобы это был Гудзон, или Волга, или Москва-река.

Миф потёк палёной тушью с ресниц некрасивой девочки, которая ждала кавалера и не дождалась. В первой паре танцевать пошла девица Хадсон.
И Юстас Земляникин посоветовал самому себе не думать о том, что в лимузине имеется бортовой бар у столика, а в баре безбилетными пассажирами приплясывая позвякивают, что малые дети, бутылочки пива, вина вокруг взрослой бутыли виски. И внутри бара горел тёплый огонёк. Но Юстас поступил так, как поступают все русские, русские в пельменной.

5. ПЕЛЬМЕННАЯ НА УЛИЦЕ ЖУКОВСКОГО

Русские пельменные во все времена торговали сваренными вкрутую замороженными пельменями, напоминающими головки пионеров в панамках на прогулке. Они представляли собой блюдо под общим брендом «горячее». К пельменям прилагался бесплатный уксус и черный перец. Особо купеческий вариант - со сметаной. К пельменям шеф-поваром рекомендован компот.
И сразу, по пути к замызганному столу, как будто утоляя каракумскую жажду, с лёгким отвращением выпить напиток, настоянный на святой невской воде и падших сухофруктах.

Взвизгнуть железными ножками стула по прозекторскому кафелю и развернуться таким боком, чтобы сама фрекен Бок за стойкой не смогла бы засечь своими запотевшими от пара телескопами, как стакан вновь наполняется ароматным компотом прямо из кармана.
- Зин, полторы со сметаной, - кричит абсолютно ни о чём не догадывающаяся, ничего дурного не подозревающая, слабо видящая Иоланта Акакиевна в окно кухни, где с 8.10 до 21.00 варятся сорок пачек  пионеров в белых панамках.

Короче, это был вариант антирюмочной,  где духовное  и материальное  соединялось в согласии с числом Фибоначчи: 1,5 порции варёных панамок на 150 грамм золотистого Самтреста. Конспирация была бесплатным приложением и располагала
к галантному поведению, словно поедание  пельменей советскому человеку не только в радость, но и в кураж.
Не всем же вечер трудного дня коротать  в ресторане СТД или Союза Кинематографистов.

С планом ГОЭЛРО в основном было покончено и нужны были новые горизонты – культурное обслуживание по всей территории Империи Добра. Кстати, к пельменям претензий никаких.
К компотно-коньячной теме тоже – всё в рамках ГОСТа.

И разговоры с коллегами по пельменно-коньячному клубу самые задушевные. Без мордобоя и некрасивых татарских слов.
Так как закусил горячим, и компот всосался в организм без революционной ситуации, когда низы уже не могут, а верхи, едва ворочая языком: – надо. Надо Федя.  Вот этого нет.  И все доносят до дому свой практически неповрежденный организм и кое-какой наличный рублевый счёт.


6. БЕЛЫЙ ЛИМУЗИН – ЧЕРНЫЙ ЛИМУЗИН

Я поговорил с Чарли о необходимости регулярного посещения туалета, и он стал притормаживать свои 2,5 кадиллака в самом некрасивом месте Америки, где начинаются бесконечные промзоны и мы осторожно сползли к газолин стейшн.

Я смело потребовал откупорить багажник Белого лимузина.
Кроме чемодана со свиньёй, других трупов в багажнике не было, хотя он и был рассчитан минимум на два, со всеми лежачими удобствами.
Вынув из чемодана, с некоторыми оптическими предосторожностями, весьма плоскую, неприметную на мой взгляд, коньячную фляжку, я направился в туалет походочкой молодого Джона Траволты.

А шикарный Чарли взял нам обоим по картонному стаканчику кофе - настоящий американский американо с молоком. И ехать сделалось не в пример веселее.

Чувствуя себя отчасти Маколеем Калкиным, отчасти лётчиком Чкаловым, повеселевший Юстас готов был затянуть: "во поле берёзка стояла", чтобы более-менее совпасть с Балабановской дилогией, и они не закрывали окно между салоном и кабиной. Вольный ветер Америки через форточку Чарли залетал в остуженный кондиционером бархатный салон Кадиллака и мы летели на разрешенной скорости 80 миль в час.

И Америка с каждым новым поворотом охотно раскрывала всё новые идеальные виды штата Нью-Йорк, которые хотя и напоминали милые русскому сердцу ландскейпы с горками-пригорками, обрамлённые берёзками да клёнами, но только являлись в состоянии, близком к эталону. Так должно быть – говорил каждый погонный километр Америки. Так должно быть везде, так должно быть всегда. Форевер, тугезер, если кто не в курсе, зарисуйте или так запомните: это просто норма.
Это прилично, демократично и гигиенично и по-другому быть никак не должно.

Путешествие на белом лимузине в целом подходило к концу.
Как всякий конец, он знаменовал и начало.
Начало Большого Карнавала.

Потом мне сказали Имеющие Знание Люди, что не все удостаиваются чести прокатится от аэропорта Кеннеди до Росслевилля с лучезарным Чарли на белом Кадиллаке, длинной с трамвайный вагон.

В иных случаях Алекс высылает Черный Лимузин.
Для кого-то это как предпоследнее предупреждение:
- Смотри! В следующий раз тебя будет встречать метла и ступа!
А то и вовсе мотороллер Вятка. Или серый ослик.
И я ни разу не пожалел, что не нарушил неприкосновенность стеклянного бара в салоне Кадиллака, оставил все как есть, как у того же классика: 

       «Девочка красивая
       Лежит в кустах нагой.
       Другой бы изнасиловал,
       А я лишь пнул ногой»
             
       Олег Григорьев

7. ГРЕЙС

Большой карнавал, таким образом, начался.
Белая карета с Чарли форейтором, шурша шинами по дорожке из белого песка, исчезла за контурами поместья и всё стихло, давая место разлитому в воздухе вечернему благонравию.

Из норки в скале вынырнула небольшая огненно-рыжая женщина в чёрном костюме танкиста и, будто Женщина в песках *, и увела за собой Юстаса, увела на самое дно колодца, где жила с Одиноким Императором Наполеоновичем, который позволил называть себя Алексом, пока мы не успели придумать чего получше.

Там, в глубине, на самом дне колодца возвышался дом-замок.
И она повела его по извилистой песчаной дорожке прямиком в этот замок.
- Как доехали? – спросила Грейс с неподражаемым шотландским акцентом. Знала ведь, рыжая бестия, что пересечь планету по экватору на другую сторону планеты Земля и отстоять три часа в очереди за любезным оскалом старого негра (негра! никакой он мне не афроамериканец, к Джефферсону толерантность!), и последние три часа проходить заморозку в дальнобойном лимузине - можно было только в состоянии полной дифракции и эксикоза и полнейшей дегидратации.**

- Выпьете что-нибудь? – такие слова только и могли бы вызвать у Юстаса подобие улыбки и приступ толерантности.
Но эта фигура речи, так полюбившаяся голливудским сценаристам, была жёстко табуирована в данной местности, в этой сказке. Ибо могла разбудить дракона, которого не усмирит ни один Ланцелот или даже Рыцарь Печального Образа.

Эти волшебные слова не сошли с уст Грейс.

А то, что это была именно Грейс, Юстас догадался сразу, так как всё последнее время переговоры о деталях поездки шли при помощи Грейс – премьер-министра Императора Бонапартовича, этого, как теперь выяснилось, хрупкого рыжеволосого эльфа с могучим протестантским стержнем Дэна Маккаферти**

* * "Женщина в песках" - роман-притча японского писателя Кобо Абэ,  где повествуется о том, как некто, по имени Дзюмпэй,  которого на одну ночь пустила переночевать к себе женщина, дом которой находился на дне глубокой впадины в песке. Утром Дзюмпэй обнаружил, что ему не выбраться, так как исчезла лестница ведущая на верх. И он понял, что обречен теперь жить с этой женщиной в песках всю оставшуюся жизнь.
** расслоение, обезвоживание, жажда накатить - термины используемые автором для обозначения душевного состояния, близкого к физическому обмороку
*** Дэн Маккаферти – вокалист шотландской рок-группы Nazareth, славной своими жесткими текстами, железными связками и красивой, несмотря на мощное роковое звучание, музыкой. Мне нравился Назарет и юности. Да и к Грейс со временем Юстас притерпелся и даже поздравлял с 8 марта.

- Спасибо, Грейс. Полет через океан был незабываемым, Чарли - прекрасный водитель, он не разу не превысили допустимую скорость в 80 миль в час.
И спасибо, за лимузин, в нём нашлось всё, что нужно, чтобы протянуть ноги.
- Пожалуйста, - так просто ответила Грейс и повела Юстаса мимо двух китайских львов, скалящих зубатые рты с двух сторон входа в Замок Алекса - Императора метафизических фигур и других нежитей Земли.

8. АЛЕКС

Бонапартович восседал за столом, площадью с штат Оклахома. Штат был завален книгами с картинками обо всем на свете. Было впечатление, что Алекс при помощи книг намерен превзойти в премудрости самого Корнелиуса Агриппу**.
На груди чёрного кителя военного образца представительствовал серебряный крест ордена Розенкрейцеров, возможно купленный на барахолке. Такое на на барахолке? Шутите!

------------------------------------------------------
* Корнелиус Агриппа Неттесгеймский(1486 — 1536) - философ, теолог, астролог, врачеватель, писатель, алхимик, маг и рыцарь тайного ордена Розенкрейцеров.

Взгляд Рыцаря был суров, хитёр, и вместе с тем как будто ласков, в то время как Алекс произносил куртуазную приветственную речь голосом, каким в метро положено объявлять: "Следующая станция "Академическая".

И Грейс и три собаки подошли к сидящей в кресле фигуре Магистра Алекса.
Собаки положили слюнявые головы на колени Рыцарю. Грейс просто стояла в ожидании то ли ласки, то ли наказания.

Рыцарь Алекс потрепал всех по очереди рукой с малозаметным перстнем. И он встал с трона, чтобы поприветствовать гостя.
Ибо на первый раз, на самой первой встрече каждый вошедший был Гость.
Даже если пришел газонокосильщик с сыновьями, собачий доктор или мастер по ремонту крыш.
Рабом, другом, клятым врагом или чеховским героем он становился уже при второй и последующих встречах.

А пока ты ещё не успел ни в чем особенном засветиться, не считая лёгкого коньячного духа. Но натренированный организм Юстаса умел задерживать дыхание на протяжении некоторого времени, связанного с рукопожатиями и другими проявлениями духовной близости, при том, что короткие реплики: - "рад, тронут, благодарен" - он научиться произносить не на выдохе, а на вдохе.

И уже лёжа в постели, которую сам себе заправил свежевыстиранным бельём, Юстас с некоторым подозрением разгладил в голове воспоминания дня:
- А не сон ли это? Вот сейчас я здесь засну, а проснусь дома. Без денег, без шансов вырулить из ямы долгов и отсутствия картошки и курицы на столе. И решил так спать, чтобы не разрушить этот странный, но многообещающий сон.

На прощание Алекс вручил Юстасу сто долларов единой бумажкой и сказал:
- Купите себе там, стейков, хлеба, можете презервативов. Хотя они вам здесь не понадобятся.

В паузе он дождался шотландского смеха Грейс и с удовлетворением продолжил:
- И не берите никакой водки. Здесь у нас монастырь. Или даже армия. Сухой закон и никаких женщин.

Юстал с сомнением покосился на Грейс в костюме юного танкиста.
- Грейс работает на износ, - строго объявил Алекс. - Из окопа не вылезает. Не смотрите так на Грейс. Грейс сама будет за вами приглядывать.

Алекс заговорщицки подмигнул серебряным крестом на кителе.
А Грейс вынесла ключи от дома, где поселится Юстас на самом дне песчаной ямы. и телефонную трубку Панасоникус без шнура. Панасоникус с усиленным радиусом действия.
- Я вам буду звонить. А вы мне нет. И не пытайтесь задернуть штору. Её все равно там нет.

И Юстас побрел к минимаркету на заправке, который он заприметил перед тем, как Чарли свернул с большой дороги к самой усадьбе. И первым делом Юстас купил литровый пузырь страшно дешевой кукурузной водки Мак-Кормик. Ну и немного стейков, и кукурузного масла. и длинные ковбойские сигареты Мальборо Кинг Сайз.

Будто любуясь олеографией на стене, Юстас отступил в дальний угол комнаты, где его не достанет ни один оптический прибор из Замка и даже сам Хаббл, и накатил пол-стакана Мак-Кормика. И уж потом вышел на свет, помахал рукой невидимому наблюдателю и взялся за стейки.

9. МАК КОРМИК СОН

Образ красавицы Жены заполнил смежные поля внутреннего взора Юстаса. И он стал перебирать в размягченном Мак Кормиком мозге подробности красоты своей Жены, нашел её в своих видениях ещё более прелестной, ещё более соответствующей идеалу, навеянному древними шумерским скульптурками богини Инанны и нечаянно заснул, не разглядев совиные лапки и крылышки шумерской богини.

А зря! Не пейте кукурузную водку на ночь, не смотрите альбомы с цветными шумерскими картинками! А пейте пустырник и смотрите цветную фотку своей реальной жены с ребёнком в своём телефоне.

Ах, нет же! Ещё не выдумали таких взбесившихся телефонов, чтобы в нём сконцентрировалась вся публичная библиотека имени поэта в желтой кофте.
 
Ещё думать и думать индусам в кремнёвой долине, как засунуть в сгусток пластика, плазмы и микрочипов, размером с раздавленную пачку сигарет Космос, семейный альбом, телевизор на 200 каналов, радиостанцию, электронный усилитель памяти, переводчик со всех языков на русский и обратно, сам телефон, телеграф, весь Смольный, с его институтом чиновных мужей и благородных девиц и пульт управления роботом пылесосом. Айзек Азимов в своих самых отвязных фантазиях не смог нафантазировать идеальное средство для нарциссов всех полов, назвав это простеньким детским, пришепётывающим словечком: "селфи".

Пока в обиход с дрожью входил такой сомнительный аппарат, как пёйджер. Что-то вроде гонца, пробежавшего олимпийскую дистанцию, чтобы вибрируя гайками, сообщить: «перезвоните абоненту с номером ХХХ-ХХ-ХХ». И пасть замертво.

Сон Юстаса был недолгим.
На дворе американский день нехотя сменился американской ночью.
И в Дом Отшельников вошел Белокурый Молодой Гигант. И привёл огромного чёрного пса-водолаза.
======================================================

10. ПОРТОС

- Портос, жрать! - сказал молодой гигант по-русски гигантской американской собаке водолазу.

А сам пал на койку в соседней комнате и заснул молодым, бесшумным сном.
Наутро Юстас не обнаружил в Доме Отшельников Молодого Белокурого Гиганта, и вообще никого, кроме себя и Большой Чёрной Собаки.
 
Собака могла бы позавтракать намазав Юстаса на бутерброд вместе с его нетвёрдым знанием таблицы умножения, неуверенным английским, несколькими анекдотами про Штирлица и Василия Ивановича, несколькими цитатами из Библии, Корана, Упанишад и Ницше, одной из Данте, и невозвращённым юношеским долгом в 25 рублей одному знакомому архитектору.

Но собака не ела хлеба. Она не не питалась сомнительным мясом неизвестно где и чем откормленного гражданина России, а ела только собачьи сухарики из огромного пакета с картинкой, где была нарисована такая же собака.

Юстас подружился с Большой Собакой. Ей вполне подходило имя Портос. Даже акустически. Русский язык она понимала в совершенстве. Во всяком случае, вполне достаточно для продолжительного разговора о любви, дружбе, бабах и Шопенгауэре.
Так же она (всё-таки Портос - он) прилично владел болгарским, неплохо польским. На команды отданные на американском диалекте реагировал без огонька. При том, что английский понимал, если говорить медленно и не забывать про артикли. Так же знал разговорный французский. Проще говоря - дельфин, а не собака. Доцент, а не пёс. Дюма-отец в теле чёрного водолаза.

Так Юстас делал вид, что беседует с Портосом, а на самом деле дрейфил пересечь ту условную границу, до которой могла бы дотянулась стальная цепь.  Дом пса находился на таком расстоянии от входа в Дом Отшельников, что он полностью контролировал практически весь радиус и почти весь периметр. Был шанс вылезти из окна. Но окно было затянуто противомоскитной сеткой и нужно было стать бактерией, чтобы просочиться сквозь сетку. А так век воли не видать.

И он спрашивал пса с лицом мушкетёра и телом медведя:
- Что скажете, Портос? Вы меня не сразу съедите? Сначала зароете туда, где припрятана мозговая косточка предшественника?
Портос слушал внимательно. Про косточку даже попросил повторить.

Решение было практически принято. Если его визуализировать, то сценарий выглядел так:
тяпнуть для остроты реакции Маккормика, приготовить недожаренный вчерашний стек, написать предсмертную записку Жене (умираю любя, всё твоё, что найдешь) и совершить моментальный бросок стейка в одну сторону, а бренного тела - в другую.
Под крики браво. Юстас почему-то был уверен, что за ним пристально наблюдают в два телескопа Алекс и Грейс из окон замка. И чувствовал себя отчасти Дубровским, переодетым в кофту ДеФоржа, запертым Троекуровым в одной комнате со зверем.
Всё это Юстас честно поведал Портосу. На что Портос ухмыльнулся и зевнул, показав желтоватые саблезубые клыки.  План треснул. Попасть в такую пасть и подпасть под такие клыки - сразу можно выписывать Шопена.

11. ЖОРО

Но тут явился «бог из машины» *.
Из одноэтажного домика с черепичной крышей выбежал маленький человечек.
- Привеееееет! - закричал маленький человечек, - привееееееет Портосик!
И он моментально очутился между Юстасом и собакой.
В руке он держал завернутый в газеты сверток.
- Есть нож? - спросил человечек.
Юстас попробовал было заступиться за Портоса, а человечек весело рассмеялся.
___________________________________________
** Deus ex machina (лат) – « бог из машины».
В античном театре чудесное спасение героя.

- Штрак-штрак! и готово! - и без страха и упрека быстро вбежал
по ступенькам в Дом Отшельников.
- Я - Жоро.
- Юстас.  Очень приятно!  Вы очень кстати, Жоро!
Юстасу было не то, чтобы приятно видеть Жоро,
а  очень,  очень,  очень приятно его человеческое присутствие.
Как,  впрочем,  и самому Дюма-псу.

- Какво*? - возмутился Жоро, - какой глупак пьёт таю дрянь? - Жоро схватил бутылку Мак Кормика с таки видом, словно тут же намерен был вылить всё содержание в дыру мойки.
- На Болгарии это не пьёт даже последний просяк!**
Так мы познакомились с Жоро, помощником Магистра Алекса, выписанным много лет назад из солнечной Болгарии.
________________________________________________
* Какво  – «что за фигня?» - (болг)
** просяк (болг) - нищий, попрошайка.

Жоро был незаменим во всём. Он очень быстро бегал, однако не суетился;
работал споро, но очень обстоятельно и добротно.
К тому же имел весьма примечательный русско-болгарский словарь, который лёг в основу местного диалекта. Передразнивать Жоро вошло в неискоренимую привычку всех обитателей Гогенфлю, и даже мэтр Алекс не чуждался некоторым устойчивым идиоматическим конструкциям чудо-болгарина.

Жоро всегда имел в тайниках бутылку ракии и любил ею угощать. Единственное условие, ракию нужно было смаковать, и больше нюхать, чем потреблять внутрь, хвалить и соглашаться, что на Болгарии всё только самое лучшее. В том числе и ракия, перцы, лечо и сам Жоро.

В свертке Жоро нёс огромный кусок варёной говядины.
- Ты смотри, нюхай. Какой добрый кусок мяса Грейс отдала для Партосика. Давай поделимся с Партосиком. Он же не знает, сколько мяса дала Грейс. Нюхай! Хорошее мясо. Пойдем, я угощу ракией, и мы поедим такого вкусного мяса. Ничего, что оно пролежало неделю в холодильнике Грейс и Алекса. Подумаешь!
И все отдать собаке. Я скажу, что отдал Портосу. И ты тоже скажи. А чтобы мы не краснели, давай поделимся с Партосиком.
Где у тебя нож? Штрак-штрак. На, Партосик! Жри, пёс!

Жоро всё делал быстро, как будто опаздывал на поезд.
Они забежали в коморку Жоро, которая была запрятана в глубине одноэтажного домика, определённого Алексом под библиотеку. Среди фолиантов и редких альбомов по искусству, Жоро угостил Юстаса своей ракией.

И они стали жить-поживать и жевать отнятое у Портоса варёное до состояния торта мясо. Посверкивая отличными зубами,  Жоро поведал Юстасу,
что у него на Болгарии осталась жена и двое сыновей.
И он хлопочет, чтобы вызвать жену в Америку. Алекс не пускает его на Болгарию уже который год. Но даже если бы и отпустил,
- тай,  таки много-много работа! он бы и сам не поехал.

Он, Жоро, уже никак не может без женщины. Скоро он будет бросаться на живых людей. Штрак-штрак!  А его тут же упекут в американскую тюрьму. Тут, в Америке, с этим очень строго. Однажды он покупал в овощном морковь и шутил с продавщицей. Продавщица была совсем не в его вкусе, но она любила смеяться, смеялась. А потом подала на него в суд. Так долго он выбирал и гладил морковку, глядя на продавщицу в овощном.
И если бы не Грейс, сидел бы сейчас Жоро в американской тюрьме.
А как же иначе? Это же Америка!

Юстас посочувствовал Жоро. И ракия была не в пример благороднее и забористее Маккормика. Особенно если учесть, что на дворе всё ещё было утро.  А Жоро наливал ракию в такие крошечные рюмочки, что казалось,  будто ракия в бутыли не убавляется, а, наоборот, чуть прибавляется.

- Я понимаю тебя, Жоро, - сказал Юстас и закусывая крошечную рюмочку изрядным куском собачьего мяса. – Я уже вторые сутки без жены, а мне кажется, что я уже начинаю по ней скучать, как будто я не видел её пол-года.

- Ты говоришь красивая? Срочно ей звони!  Женщине надо звонить каждый день и спрашивать,  как она скучает по тебе. Так и знай, у тебя под балконом уже ходит ухажер. Или много ухажеров. И  они только и ждут, чтобы ворваться в твой дом,
лечь в твою постель, есть из твоих тарелок и пить из твоих рюмок и целовать...
 
- Жоро! Она не такая!
Жоро накатил рюмочку и оттёр слезу.
- Да, - сказал он, - моя тоже не такая. Но ухажёры  -  вот они такие, так и ходят вокруг, так и облизываются на чужую жену.
- Жоро,  к тебе приедет твоя женщина и вы будете неразлучны много дней и ночей - целую неделю, сколько захочешь.
Жора посмотрел на Юстаса как на неразумное дитя, удел которого сосать леденец и подглядывать за девчонками ясельного возраста сидя на горшке.
- Что говоришь ты! Здесь нет женщин! Няма жени, няма! Бесконца!
В Гогенфлю нельзя жена. И Росслевиль нельзя.
Только на Нью Йорк сити, только на выходные.

Вопрос ребром, - сообразил Юстас, - ребро Адамово ноет и спасть не даёт.
Он уже кое-что слышал об этом Законе Гогенфлю.
Непосредственно селиться в Гогенфлю гостей призывать нельзя. Это тайное место, как дом Ихтиандра и доктора Сальватора.
В Рослевилле или в городке Олбани встречаться тоже не положено.
То есть можно, но не нужно.
Так как это ставило бы под сомнение гостеприимство Мэтра Алекса, выставляло бы его в нехорошем свете.
А он не такой! Совсем не такой!
Просто Закон Такой.

И чтобы не нарушать Закон и чтобы Мэтр в глазах гостя и его собственных не выглядел зловредным падишахом, все обитатели Гогенфлю ездили встречаться с женами и с друзьями в Нью-Йорк.
Что происходило крайне не часто и потому устраивало всех.
Так же Юстас однажды воспользовался правом выходного дня в Нью-Йорке, где просидел со своим Учителем Великим Мэтью, таращась на небоскребы Манхэттена и закусывая водку виноградом.

И они накатили ещё по три капли ракии.
И съели ещё по куску холодной собаки.
- Я тебе напишу секретный код и ты сможешь звонить по трубке
на Россию. А потом купишь за тэн долларс такую же карточку.
Надо набирать 33 цифры подряд и ты можешь говорить целый час. Расскажи, как ты её любишь. Красивая? Бери сразу две карточки, тебе сделают скидку. Будет по девять долларов. Что такое девять долларс?
За девять долларов в китайской обжорке можно съесть столько еды, что не добежишь до дома. Так прохватит. Впустую можно потрать найн долларс! Это же Америка! А звонить будешь - два часа говори.

Мы накатили по последней и Жоро задвинул бутыль на полку и подпёр увесистым томом Макиавелли.
- Только ты сам не говори ничего - молчи, пусть жена твоя говорит. Грейс на пульте всё слышит, скажет Алексу. Алекс ничего не скажет, но ты сам поймешь, что болтать не надо. Здесь не надо много болтать.

- Жоро, я знаю одно место, где нельзя женщин, нельзя алкоголь
и там сидят за анекдоты – не сходится.
Жоро засмеялся и погрозил пальцем.
- Что говоришь ты! Это все знают! Здесь деньги, больше чем на Болгария и на России.  Здесь надо работать. А хочешь женщин, хочешь ракию, хочешь трепать языком - билет, самолет, родина.



12. ЕВРЕЙСКИЙ ЛЕВ

Жоро оставил Юстасу геометрически исчерпывающие инструкции в роде тех,
что в своё время получил библейский прародитель Ной.
Задание с виду было не сложным: приготовить обед из американских баклажанов по всем канонам поварского искусства Болгарии. Завершив предварительные гастрономические эволюции  у Жоро в библиотеке, отнести в Дом Отшельника, поместив в камеру большой американской печи, которой оборудован Дом отшельника, и которой нет
и не может быть в библиотеке, занятой Жоро под спальню. Дать блюду потомиться
в печи в течении срока четырёх минут, сорока секунд в режиме light, соответствующем
94 градусам Цельсия или 201 градусу Фаренгейта. Алгебра!
Точность  в кулинарном деле важнее, чем в ракетостроении.
Ракета либо взлетит, либо не взлетит.
А вечер может быть испорчен навечно.

Вдыхая ядрёный чесночный аромат, набрать все 33 цифры секретного кода, выйти
на связь с красавицей женой и проговорить с нею оставшееся на карте время,
ликвидировав лимит Жориной карты и поддержав репутацию красавицы жены.
Сам он сегодня звонить никак не может,  у него горит работа,  штрак-штрак!

Между этими основными этапами по пути к совершенству, были легализованы две творческие пятиминутки по три капли ракии каждая. Для вдохновения и душевного подъёма. И не сметь думать о кукурузной водке Маккормик.

Юстас высчитал, что 11.30 утра в Гогенфлю - это полседьмого вечера дома. И с третьей попытки сумел набрать все 33 цифры на одном дыхании. Ему ответила красавица Жена. Юстас в основном молчал, прислушиваясь к похрюкиванием эфира и встревоженному голосу Жены, сплюснутому расстоянием и часовыми поясами.

- Хорошо, - мямлил Юстас, понимая, что "хорошо" он сказал уже три раза, "нормально" - четыре раза и один раз  "О,кей" - мол, говорит Америка. Жена тревожилась. В её голосе стала прорываться мисс Марпл и покашливать доктор Фрейд. А дело шло уже на третий круг.

Жена тревожилась. В её голосе стала прорываться мисс Марпл и немного доктор Фрейд.
И дело шло уже по второму кругу.
- Скажи лучше, как ты? как наш Ребёнок?
- Сначала скажи, что у тебя там случилось?
- Ничего. Абсолютно ничего. А ты помнишь фильм Форда Копполы "Разговор"? **

** Фильм Френсиса Форда Копполы "Разговор" 1974 г.
Детективная история об эксперте по прослушке телефонных разговоров, Гарри Коуле.


Этот фильм мы смотрели лютой зимой, когда моя Жена ещё не была женой, а просто первой красавицей города.

- Не помню.
- В Доме кино.
- Не помню. А про что?
- Ну там ...
- А в чём я была?
- Была зима. Холодно. На тебе было то чёрное жуткое каракулевое пальто. Мы заскочили погреться. Шёл фильм Копполы "Разговор". И ты сказала, что у тебя болит горло и надо выпить коньяку. И мы пошли в буфет. А потом смотрели фильм, а ты спала.
- Вспомнила.

Пауза, сыплется песок из невидимой воронки.

- Я тебя поняла.
- Мне тут подарили карточку на час или на два разговора. Она завтра сгорит, если её не договорить сегодня.
- У тебя который час?
- Одиннадцать утра. У нас был красный рассвет.
- У нас шесть вечера. У нас не было ни рассвета, ни заката. И никогда не будет. Как ты уехал, идёт дождь. Скоро мы утонем.
 
(Песок, галька, свист ветра в дюнах)

- Расскажи ещё что-нибудь.
- Что?
- Ну спой.
- Сам пой.
- Расскажи историю про еврейского льва. Ты начала рассказывать в аэропорту, но объявили посадку.
- Першинг уезжала в Америку насовсем.
- Кто такой Першинг?
- Ты забыл, кто такая Першинг?
- Ракета с ядерной начинкой.
- Да это Соня, еврейка. Она вышла замуж за Джерома. Джерома, того самого.
- Сэлинджера? Ясно. Пусть будет Першинг.
- Перед отъездом она меня позвала. Она говорит, бери себе что хочешь. Я не хотела ничего брать, но зачем-то схватила бронзового льва. Он страшный, как атомная война. Взяла на чёрный день, сдать на цветмет.
- Ясно. Лев. За него дали бы максимум два жетона на метро.
- Там оставалась масса всякого такого, из хорошей еврейской жизни. Но страшнее всего был этот медный лев. Я засунула его в комод и забыла про него. Однажды вспомнила, вытащила из комода, ужаснулась и поняла.
- Что поняла?
- Что я его ненавижу! Что это он приносит мне несчастья, одно за другим.
- Несчастья?
- Да. Это еврейский медный лев. Из-за него у нас вечно нет ни денег, ни работы!
- Денег нет во всей стране.
- У нас нет даже запаха денег.

- Я слышал, деньги не пахнут.
- И тогда ещё я ревновала тебя к твоей чёрной армянской девке.
- Наринэ? Это же моя студентка!
- Я хотела её убить, носила с собой столовый нож.
- Он же тупой.
- Я бы пилила её тупым ножом.
- Ты же знаешь, со студентами у меня не может быть никаких неуставных отношений, тем более с армянками.
- Она говорила с тобой, как будто вы уже сто лет вместе спите.
- Это она, как староста курса, набивала себе цену в женском коллективе.
- Я увидела этого страшного льва и поняла, что ни секунды он не должен оставаться в ломе. И побежала выбрасывать его прямо в реку. В этот же день вечером позвонил Алекс. И прислал нам немного денег.

К шипению песка в паузе прибавились крики чаек и далеко - пение грегорианского хорала.

- Представляешь?
- Представляю. кстати, первое, что я здесь увидел, не считая пары мелочей, были два огромных бронзовых льва с мерзкими рожами. Они стоят прямо перед входом.

Связь в последний раз хрюкнула и разорвалась.


Часть вторая

САД НЕЗЕМНЫХ НАСЛАЖДЕНИЙ


Продолжение: "САД НЕЗЕМНЫХ НАСЛАЖДЕНИЙ"
http://proza.ru/2022/11/15/1579