Моя бабушка

      Редко люди пишут о бабушках. Чаще всего о мамах, друзьях, семье. А я хочу написать о своей бабушке. Не о вкусных  пирожках, ни о заботах  о внуках. У моей бабушки этого не было. Не  пекла она пирожков, а внуки просто приезжали раз в году в гости. Но когда внуки приезжали, она вместо пирожков пекла чёрный, вкуснейший хлеб! И ещё, у неё было три дочки и сынок, который родился за несколько лет до войны. Да, была война. И моя бабушка пережила её. Пережили и дочки – мои тётушки и моя мама, а вот мой дядя – Валентин, умер в лесу, и неизвестно, где лежат его косточки.
            
       После войны бабушка поселилась в деревне «Полянка», Гомельской области, Житковичского района, так как дом, в котором они жили до войны, фашисты сожгли.
             
       Когда фашистов прогнали с нашей земли, бабушке с детьми негде было жить, и их приютил дед Антон.
            
       Дед Антон был одиноким, никогда не имел семьи, и всегда жил один.
            
       Узнав, что у бабушки нет жилья, он пригласил её к себе в хату, огородил себе угол с койкой двумя шкафами, а всё остальное было в распоряжении бабушки и дочек. Потом дочки выросли, повыходили замуж и уехали. А бабушка осталась в деревне.
            
        Мои тётушки и моя мама очень любили бабушку. В войну они долго скрывались от фашистов в лесах. И от фашистов, и от бандеровцев.
         
        Когда мы приезжали в гости к бабушке, это был настоящий праздник! Так, как моя мама и тётушка Надя были замужем за офицеров, то отпуск они старались взять летом, в одно время. Тётя Тоня училась в институте, потом преподавала учительницей, и у неё таже была возможность летом встретиться и с сёстрами, и с мамой.
       
         Я прекрасно помню эти времена, когда бурная встреча заканчивалась, и поздно вечером тётушки, вместе с моей мамой, стелили постели постель прямо на полу, потому что в хате было только три кровати: одну традиционно занимал дед Антон, вторую – бабушка, которая, когда мы приезжали, упорно требовала, что б на ней спали дочки. Но все спали на полу. А перед сном, они вспоминали войну, бедствия. Они рассказывали и рассказывали, часто повторяя одни и те же эпизоды из своей нелёгкой жизни, а я, тогда ещё ребёнок, впитывал эти рассказы как губка.
      
        Да. Я тогда был ребёнком. И тогда их рассказы воспринимал по-детски, не всерьёз. А мои тётушки и мама пережили эту войну по- взрослому. Они чудом выжили.
    
        Моя мама была старшей дочерью. Она родилась в 1933-м году. Тётя Надя была на два года младше, тётя Тоня – ещё на полтора, а их братик Валентин был самым маленьким. Когда началась война, ему исполнилось всего три года.
    
        До войны, вся семья проживала в Турове. Когда началась война, мой дед ушёл в партизаны. Бабушка осталась с детьми. Немцы школу не закрыли, и бабушка преподавала там уроки. Она была хорошей учительницей, её любили и уважали. Кажется, ничего не предвещало беды, но однажды, вечером, к ней, на улице, подошла переводчица с комендатуры и тихо сказала:
          - Мария Адамовна, бегите! Вас занесли в «расстрельный» список. Завтра вашу семью расстреляют!
         
          Моя бабушка тут-же собрала детей и бежала в лес.
    
      
         Два года бабушка со своими детьми пряталась в лесу. Целых два года!
      
         Жили в заброшенных землянках, которые оставляли партизаны в лесу, когда переходили на новые места.
      
         Партизаны не разрешали бабушке с детьми оставаться с ними, так как они сковывали их передвижения. И даже дедушка, – бабушкин муж, не мог им помочь: это было запрещено.
      
        В сёла и деревни бабушка заходила редко и ненадолго: если бы их поймали немцы, то расстреляли бы не только их и тех, кто осмелился их приютить, ведь бабушка и дети были преступниками (по фашистским понятиям). Поэтому бабушка оставляла детей в лесу и ходила одна в деревни, что попадались им по пути. Узнав, что там были немцы, или полицаи, уходила, ничего не попросив из еды, а если врагов не было, добрые люди давали им есть и, очень редко, переночевать.
    
       Из некоторых деревень бабушка возвращалась очень быстро, без еды, хватала детей и бежала в глубь леса. Уже потом бабушка рассказала своим детям, что в этих деревнях все были убиты, даже младенцы в люльках были зарезаны. Это делали бандеровцы. Они не щадили никого. Детей брали за ноги и с размаху били головой об угол дома. Взрослых людей иногда привязывали за ноги к нагнутым вершинам берёз, а потом отпускали. Берёзы выпрямлялись и разрывали людей на части. Фашисты тоже зверствовали, сжигали людей живьём. Всех сжигали, никого не жалели. Окружали деревню, всех людей загоняли в амбары или сараи, обкладывали соломой и поджигали. Кто пытался вырваться из огня, обстреливали из автоматов, если матери выбрасывали детей в окна, пытаясь их спасти, закалывали штыками и швыряли обратно в огонь.
      
       Бандеровцы действовали по -другому: они входили в хаты, всех убивали, потом… выносили комнатные цветы(!) и только потом поджигали дома.
   
        Бабушка больше боялась бандеровцев, чем фашистов.
   
        Однажды они была в деревне, когда нагрянули каратели. Они вывели всех людей на улицу и стали загонять в амбар. Понятно было, что их будут жечь. Люди были обречены. Поднялся дикий вопль, а немцы деловито обкладывают стены амбара соломой, поливают бензином. Бабушка начала успокаивать детей, но они уже понимали, что их будут жечь живьём. И вот когда немцы уже штыками начали загонять людей в амбар, неожиданно на дороге появился немецкий офицер на белом коне.
      
        Немцы увидели его и остановились. Он подъехал к старшему из карателей и что-то сказал ему.
      
        Тот растерялся и подал команду остановиться. Немцы были в замешательстве, были в замешательстве и жители деревни.
       
        - Люди, вы свободны, - на чистом русском языке сказал офицер.
         
         Люди бросились к нему, начали целовать его сапоги.
         
          Кто это был?
       
         (Каждый раз, когда мы приезжали в деревню, и ложились спать, и бабушка, и моя мама и тётушки за долгими разговорами, часто вспоминали этот эпизод и сами себе всегда задавали этот вопрос, и не находили на него ответ).
      
         Зимой убили моего дедушку – мужа моей бабушки.
      
        В партизанском отряде дедушка был подрывником, - пускал под откос фашистские поезда.
    
        Однажды он попал в засаду и немцы схватили его. Потом расстреляли. Бабушка узнала, где его расстреляли, пришла на это место с детьми, разгребла снег. Дети ей помогали. Они нашли своего папу с пулевым отверстием во лбу, и похоронили его. Маленькие дети. Они видели своего отца убитым и, как рассказывали, половина черепа сзади была снесена. Наверно пуля была разрывная.   
      
         Моя бабушка. Как она пережила эту войну, как выдержала, как детей спасла? Как это ей удалось?
      
         Уже в мирное время она тяжело болела. Мы приезжали всегда неожиданно, без предупреждения, и иногда заставали бабушку в постели: высокое давление подкашивало её  силы, не давало двигаться, но она всё – равно вставала с кровать и шла готовить нам угощение. Остановить её было невозможно. Бедная, как ей тяжело доставались эти встречи с нами! И когда мы уезжали, она упорно шла нас провожать.
      
         До поезда идти было далеко, километров пять. Всегда её старались уговорить не провожать нас, она упорно шла с нами: «До груши».
      
         Дикая груша. Огромное дерево с мелкими, кислющими плодами, стояла на берегу канала, вырытым помещиком сотню лет назад для осушения болот. Через этот канал или, как его называли: «канава», был переброшен небольшой мостик, по которому мы и шли к своему проходящему поезду. Бабушка доходила до груши, опиралась на неё рукой и грустно смотрела нам вслед. А мы торопились быстрее скрыться с её глаз, чтоб она долго не стояла.
      
        Бабушка, милая бабушка! Как тебе было тяжело в войну, сколько ты пережила и вынесла! И уже в мирное время, когда все сёстры собрались вместе, и неожиданно умирает тётя Тоня – самая младшая из дочерей, тебе пришлось пережить и это горе!
    
        Бабушка, бабушка! Как ты заботилась о нас всех, как переживала! Не жалела себя, своё сердце! Оно у тебя всё чувствовало. И даже когда я пошёл в армию и попал в ВДВ (что от тебя скрывали), ты потребовала, чтоб я прислал тебе фото. Я прислал, и ты поинтересовалась у моей мамы: - А почему у него погоны голубые?
      
          И это на чёрно – белой фотографии! И снимок во весь рост! Там погон-то не видно!
      
         Мама не знала, что ответить. Она не хотела волновать бабушку...
      
         Бабушка, бабушка… Ты всё прощала, ты никогда не настаивала на своём, если это было не в твоих силах. И когда появилась возможность получить от государства какие – то льготы для участников войны и их семей, ты просила меня помочь в этом деле. Ты написала записку с данными о моём дедушке (кем он был, в каком отряде воевал, как погиб), и протянула эту записку мне, а я…  Я её даже в руки не взял! Мне лень было помочь ей, хотя в то время жил в Минске! И ты не настаивала. И… я до сих пор не могу себе простить, что не сделал это!!
   
        Милая бабушка. Пришло время, когда тебя не стало. Мы приехали на твои похороны. Моя мама с тётей Надей рыдали всю ночь возле твоего гроба. Много людей пришло на похороны, из соседних деревень, даже с города. Её многие знали и уважали. Она ведь учительницей была, и многие её ученики помнили её и любили. А ведь ей тяжело было вести уроки, ведь вела она сразу два класса в одном(!) помещении, третий класс и четвёртый! И мне тоже пришлось сидеть на её уроках, потому что тоже пришлось там учиться некоторое время.
      
         Утром колхоз выделил телегу для похорон.
      
         Поставили гроб на телегу и повезли мою бабушку в последний путь.
    
         Кладбище было за канавой, и везли мою бабушку по той дороге, по которой мы многие годы добирались до поезда.
      
         Идём на кладбище.  Начало лета. Всё цветёт. И первый раз за все годы, не провожает нас бабушка. Её провожают.
    
         Впереди идут мама с тётушкой, за ними умная лошадь сама тянет телегу с гробом, потому что знает, куда идти, потом идут люди. Много людей.
   
         И когда телега поравнялась с грушей, я вижу, как неожиданно порыв ветра срывает с цветков лепестки и белое облако опускается на мою бабушку.
   
         В это мгновение мама поворачивает голову:
   
        - Надя!! Груша с мамой прощается!!!
   
       Оглянулась тётя Надя, схватилась за голову, зарыдала. Встали обе, обнялись, рыдают. Лошадь остановилась, люди встали. А белое облако из лепестков накрыло всю мою бабушку, как белым покрывалом.
   
       Милая, родная бабушка!! Даже дикая груша любит тебя, прощается с тобой!!