Мои женщины Январь 1965 Вот такая история

Мои женщины. Январь 1965. Вот такая история…

Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)

Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.

Иллюстрация из сети Интернет. 1962 год. Учебник для 5 класса «История Древнего мира». Ф.П. Коровкин. Иллюстрация «Жизнь первобытных людей» на странице 8. Этот рисунок вдохновил меня на вот эту историю…

История как предмет программы обучения в 5 классе мне полюбился с первого же мгновения, когда я взял в руки потрёпанный учебник Истории древнего мира Ф.П. Коровкина издания 1962 года. На обложке учебника я увидел рисунки первобытных людей – сцена охоты лучников на оленей, рисунок древнего пахаря-египтянина, рисунок древнегреческих кузнецов и древнеримских воинов, устанавливающих штандарт Римской империи. На обратной стороне обложки учебника была фотография огромных древнеегипетских статуй фараонов, вырезанная в крутом горном склоне. Этот учебник был удостоен 1-й премии на открытом конкурсе учебников по истории.

В 4-м классе мы изучали историю СССР, историю Великой Октябрьской социалистической революции и Коммунистической партии СССР. Теперь нам предстояло изучить историю Древнего мира.

На первом же уроке мы узнали, что история – это не вымысел, не художественное произведение, а хроника и описание фактических событий, произошедших в прошлом, что история – это наука, что история народов мира с древнейших времён до наших дней – это всеобщая или Всемирная история. В голове не укладывалось, что наша история, история народов мира, в том числе русского народа, исчисляется сотнями тысяч лет…

Не знаю, как другим ребятам, а мне Всемирная история или История Древнего мира сразу же легла на душу, заинтересовала меня, захватила, как приключенческая книга. Первая же картинка в учебнике – два археолога, сидя на земле, скребками и кисточками очищают от породы человеческий скелет древнего захоронения – вдохновила меня и зада тон всей дальнейшей учёбы по истории. Я тоже хотел, как эти археологи, докапываться до истины прошлого, до настоящей фактической и действительной истории прошлого.

Большинство наших ребят и девчонок в нашем 5 «А» классе относились к предмету История древнего мира, как к другим учебным предметам, то есть, как к обязанности их изучать, но без особого интереса. Ну, история, ну, древнего мира, ну и что? История как история, от неё не холодно и не жарко. Только времени требует много, да ещё даты надо запоминать, фамилии всякие…

Да, изучение истории в нашем классе было поставлено таким образом, что нам чаще всего учительница на уроках истории читала и перечитывала главы и статьи в учебнике. Она требовала, чтобы мы запоминали даты и точно называли фамилии и имена деятелей прошлого, учёных-историков, точно пересказывали суть и содержание исторических событий. Это было больше урок по развитию нашей памяти, но не урок истории…

Недаром в моей памяти не задержалась фамилия и имя отчество нашего учителя по истории, кроме Александра Васильевича Тимонина – учителя истории и бывшего директора Суворовской средней школы №1. Александр Васильевич был мужем нашей Нины Андреевны Тимониной, учителя русского языка и литературы. В данное время (60-е годы XX века) он работал учителем истории в Суворовской средней школе №2.

Александр Васильевич Тимонин иначе преподавал нам историю: он рассказывал нам историю страны и советского народа как очень захватывающую приключенческую повесть, в которой были, жили и творили реальные, фактические и действительные люди – герои, руководители, простые люди. У него тоже были даты и фамилии, но они были кстати, легко запоминались, потому что были зримыми, понятными, близкими нам.

Историю Древнего мира мы должны были учить наизусть, потому что нас всё время «стращали» будущими беспощадными контрольными и экзаменами. Из-за этого многие из нас ненавидели историю, боялись её, всё время путались в датах, в событиях и фамилиях.

Вот почему я избрал для себя другую «методу» изучения истории. Во-первых, я учился истории древнего мира сам, практически без помощи учительницы, потому что мне не хотелось на слух воспринимать то, что я точно вдумчиво и не торопясь прочитаю в учебнике. Во-вторых, я изначально для себя самого начал в большой толстой общей тетради записывать в хронологическом порядке события прошлого с датами и фамилиями их открывателей. В-третьих, я стал зрительно представлять себе картины из истории Древнего мира, потому что в учебнике было много иллюстраций, и я ещё рисовал свои картинки, схемы и чертежи орудий Древнего мира.

Таким образом, моё почти самостоятельное изучение истории Древнего мира было предметным, глубоким и обширным, потому что я ещё вдобавок брал в школьной и городской библиотеке книги по истории древних времён, читал художественные произведения по истории, например, прекрасный исторический роман «Саламбо» французского писателя Гюстава Флобера о событиях в Карфагене во время восстания наёмников около 240 года до н.э. и книга советского писателя Ивана Антоновича Ефремова – «Великая дуга», состоящей из двух частей: «Путешествие Баурджеда» и «На краю Ойкумены». В этой книге рассказано о героях древних цивилизациях Древнего Египта, Древней Греции и центральной Африки.

Ну, как я мог равнодушно пройти мимо таких приключений?! Конечно же я представлял себя героем древних времён, охотником и воином, сильным, смелым, ловким и умным, и в этих представлениях я любил и был любим прекрасными и верными женщинами.

Мои внутренние голоса моих друзей – деда «Календаря» из деревни Дальнее Русаново и Феи красоты и страсти – только поддерживали меня в этом увлечении историей Древнего мира. Даже мой друг и наставник – Великий Змей из детского санатория в Чекалине – не был против, он тоже помогал мне в моих воображаемых исторических приключениях.

Практически всю зиму и раннюю весну 1965 года я провёл в этих исторических и приключенческих грёзах и снах, в этом упорном и увлекательном изучении истории Древнего мира. Я был отличником по истории…

В учебнике было написано, как надо готовить уроки про истории. Сначала надо было по оглавлению найти параграфы и части материала по домашнему заданию. Потом надо было рядом с учебником положить карты-иллюстрации из приложения к учебнику. Потом надо было вспомнить, что говорила на уроке истории учительница. Затем надо было прочить весь параграф целиком, а потом обратить внимание на текст, выделенный письменным шрифтом (курсивом). Потом внимательно рассмотреть рисунки к параграфу. После этого мысленно ответить на вопросы, заданные в учебнике и только после этого надо было подготовить свой устный мысленный рассказ по теме домашнего задания. При этом учебник советовал проговорить свой рассказ про себя вслух и в этом рассказе привести факты, события, даты, имена и другие данные истории. Так я и делал…

Каждый раз, готовясь дома к урокам по истории Древнего мира, я сочинял в уме свои истории и рассказы, переселяя моих друзей, товарищей по учёбе и себя самого в те далёкие первобытные и древние времена. Я как в «машине времени» перемещался вдруг в ту древнюю историю, мысленно представлял себя в ней, в тех событиях, играл в героев древних времён, и мне было жутко интересно это делать…

Я был первобытным героем-охотником, мастером по изготовлению каменных орудий труда и боя, сильным, ловким и быстрым, но никогда я не был в моих представлениях вожаком или вождём, но зато я боролся с злыми и жестокими вожаками, боролся с ними, отбивал у них прекрасных женщин и защищал детей. Я был «Одиноким волком», охотником-одиночкой, которого всегда сопровождал верный товарищ небольшого роста.

Вот одна из таких историй, которую я сочинил в течение многих дней и ночей, а потом однажды рассказал на уроке истории в нашем 5 «А» классе и меня слушали, не перебивая и затаив дыхание…

… Это было много-много лет тому назад, 600, а может быть, 700 тысяч лет назад. Я тогда, как и все мои товарищи по нашей стае, был почти диким, грубым, некрасивым, не таким, как сейчас.

Тогда я носил на себе куски шкур убитых и умерших животных и вместо штанов у меня были обмотки вокруг ног и ступней, а спину и плечи я покрывал большим куском мохнатой шкуры.

В нашей стае были самцы и самки разного возраста. Те, что постарше, были нашими учителями, те, что помоложе, учениками, потому что мы очень рано становились почти взрослыми. Почему? Потому что нам некогда было долго учиться, надо было жить, добывать пищу себе и другим, осваивать приёмы охоты и боя, изготавливать каменные, роговые и деревянные орудия труда.

Мы все уже могли работать своими руками: хватать, ловить, бросать, бить, метать, копать, скрести, резать и ударять, но не все могли делать это хорошо. Когда мы были детьми, то больше всего времени мы проводили с нашими мамами в местах стоянок, в пещерах или в простых вырытых в земле норах. Иногда мы делали из костей мамонтов и других больших животных, которые находили на просторах той земли, в которой мы обитали, простые убежища пещерного типа.

Нашими каменными орудиями, которые мы делали, обрабатывая ударами камней другие куски камней, трудно было рубить деревья, поэтому мы чаще всего собирали ветки, павшие стволы деревьев и тащили их к себе в места стоянок, чтобы там из них делать свои убежища.

Убежища нам были нужны, чтобы спрятаться от непогоды, ураганов, гроз и холодных вьюг, чтобы спрятаться от хищников и наших врагов, таких же как мы или более диких, настроенных к нам очень враждебно. В убежищах мы теснились, жались друг к другу, чтобы согреться и располагались так, чтобы ближе в выходу-входу в убежище были самые сильные среди нас, чтобы мы могли защитить наших самок и наших детей.

Кроме этого в наших пещерах и убежищах мы хранили наши запасы еды, шкур, орудий, оружие и сырье для их изготовления. Вот почему мы их оберегали и защищали, не щадя своей жизни, своих животов. Почему животов? Потому что, бросая острые камни или деревянные колы-копья, легче всего проткнуть тонкую кожу на животе зверя или такого, как мы. Вот почему все мы на поясе носили кожаные фартуки, прикрывая ими свой пах. Почему пах? Потому что мы очень дурно пахли, ведь мы были ещё совсем дикие…

В этом месте моего рассказа ребята и девчонки нашего 5 «А» класса сильно обрадовались и развеселились. Учительница даже прикрикнула на некоторых слишком «диких» учеников. Я продолжил свой рассказ…

Однажды молнии грозы без дождя подожгли сухую траву в саванне, начался пожар. Все звери в ужасе бежали от огня куда глаза глядят. Бежали и мы, пока не добежали до широкой реки. Мы забежали и погрузились в воду по горло и переждали ужасный дикий пожар. Когда огонь стих и стало возможным вылезти из горячей воды, мы осторожно вернулись к нашему убежищу.

Повсюду горели угли, стволы и ветки деревьев и кустарников, валялись обгоревшие трупы животных. Запах горелого мяса распространялся вокруг. Мы долго пробыли в воде, были голодны, поэтому многие из нас попробовали вытащить из пепла и углей полу сгоревших животных и птиц.

Жареное и запечённое в углях мясо оказалось вкуснее и лучше сырого. Мы набрали много мяса, обгорелых шкур и костей, притащили всё это в наше полу сгоревшее жилище в земле и закопали всё ещё глубже в землю. Потом мы поправили покрытие нашего жилища, набросав на него камней и земли.

Вечером и ночью на пожарище стало сначала прохладно, а потом холодно. Мы опять жались друг к другу, чтобы согреться, а в это врем на пожарище вокруг всё ещё дымились и вспыхивали огоньки. Я лежал с краю у выхода в убежище, смотрел на эти огоньки и думал, что вблизи от места горения очень тепло, что этот огонь уже не такой страшный, как во время пожара.

Я вылез из убежища, пошёл к одному такому огоньку, а по пути поднял полусгоревшую ветку дерева. Эту ветку я сунул в огонь и немного погодя она загорелась. После этого я принёс эту горящую ветку в наше убежище и у входа в него поджёг ещё несколько веток. Так у нас появился наш ручной огонь и костёр.

Теперь мы не боялись огня, приручили его, подпитывали и кормили его собранными ветками и хранили его в углях костра, окружённых горячими камнями. Хранительницей огня и очага была одна из наших самых опытных и пожилых самок. Другие самки и дети разного возраста теперь бегали вокруг и собирали хворост, ветки и стволы деревьев, чтобы поддерживать огонь вблизи от нашего убежища.

На ночь мы перекатывали ветками горячие камни внутрь убежища, чтобы согреть в нём воздух и спать в тепле. Более того, теперь мы жарили, пекли и тушили мясо добытых нами на охоте животных, зверей и птиц в огне костра, научились делать его то сильным, жарким, то слабым, тёплым, но всё равно жгучим. Мясо животных стало намного вкуснее и питательнее, наши дети и мы сами стали сильнее, мощнее и умнее…

- Суворов, - спросила и перебила меня учительница. – Вы сами всё это придумали или где-то прочитали? Почему вы рассказываете об этом как о себе самом?
- Потому что я представил себе, как бы я был и что бы я делал в таких обстоятельствах, - ответил я. – А что? Я что-то не то или не так рассказываю?
- Да нет, - сказала учительница. – Всё так и было, как вы говорите. Продолжайте…

В нашей стае были разные самцы и самки: одни высокие и сильные, другие – не очень; одни развитые и умные, другие – опять не очень: одни красивые, а другие – снова «не очень», но каждый был на своём месте и каждый действовал по своим силам и возможностям. Мы общались друг с другом, мы зависели друг от друга, мы помогали друг другу, но мы и соперничали друг с другом.

Всё что мы добывали на охоте или собирали в окрестностях, мы приносили в место нашей стоянки, нашего убежища. То, что могло испортиться, мы съедали сразу, а то, что можно было хранить глубоко в холодных ямах или вялить на солнце и ветру, мы хранили в полумраке и в прохладе пещер и гротов. Кроме этого мы всё время занимались изготовлением каменных и иных орудий труда и выделкой звериных шкур.

Сначала мы просто подбирали камни с округлыми боками и острыми краями, которые удобно было держать в руке. Потом кто-то из нас от нетерпения и боли ударил таким камнем о большой камень и он раскололся на части, которые имели очень острые края. Потом мы начали сами колоть камни на части, чтобы получить настоящие каменные орудия труда.

Этими камнями с острыми краями мы быстро научились отрывать куски мяса, резать шкуры, жилы, рубить суставы и кости. Этими камнями с острыми краями мы научились соскабливать с костей и шкур мясо и жир, нарезать из мяса тонкие полосы и вешать их на ветки, чтобы они завялились на солнце и ветру.

Потом многие из нас начали путем отбивания кусочков от камней делать орудия разной формы. Так, например, я сделал себе большое тяжёлое ручное рубило, несколько рубил поменьше, а потом и несколько тонких острых сколов, которые стали моими первыми каменными лезвиями. Единственно, что мешало и вызывало неудобство, - это была сильная отдача в руку, в ладонь, после удара каменным рубилом.

Бить камнем по камню было трудно, потому что удар не всегда был точным, сильным и давал необходимый результат, но всегда удар ручным рубилом был болезненным для руки. Кто-то из нас попытался применить для обработки камня толстую ветку дерева. Он бил ею по острому камню до тех пор, пока ветка не раскололась. Камень застрял в расщепе. Тогда он поднял ветку с камнем в расщепе и ударил им по черепу животного. Череп от удара раскололся и стал виден головной мозг – наш любимый деликатес…

- Деликатес? – иронично спросила меня учительница.
- Да, - ответил я. – Мы тогда ещё не знали этого слова, потому что мы тогда вообще ещё не знали никаких слов, но зато мы знали, что нежный головной мозг из черепа – это самое вкусное, что есть в убитом животном.
- Знали?
- Знали…
- Пусть он дальше рассказывает! – нетерпеливо воскликнул кто-то из ребят в классе и учительница замолчала.

Я заметил то, как сильно ударила ветка с камнем в расщепе. После этого я уже сам своим ручным рубилом расщепил толстую ветку, вставил в расщеп плоский острый камень, а потом обмотал концы расщепа сухими кишками убитого животного, да ещё смазал их древесной смолой из полусгоревших в песке под костром коры веток деревьев. У меня получилась крепкая тяжёлая дубинка с острым камнем на конце, которым я теперь без боли в руке мог рубить, колоть, бить и убивать.

- Убивать?! – с тревогой опять перебила меня учительница. – Кого убивать?!
- Да кого угодно, - смело ответил я с дрожащими от волнения коленками. – Тогда, в те дикие времена только так можно было добыть для себя и для всех в стае и в убежище еду, пищу.
- А что? – опять спросил кто-то из ребят. – Сейчас не то же самое? Мы что? Не убиваем коров, свиней, телят, кур?
- Мы об этом не говорим вслух, - примирительно сказала учительница. – По крайней мере не в пятом классе...
- Нет, - поспешил я исправить положение. – Мы палками, например, выкапывали съедобные корни растений, сбивали плоды с деревьев, собирали птичьи яйца, но чаще всего, мы всё же добывали разных зверей, птиц и животных.
- Только мы, самцы-охотники, всё же должны были с палками-копьями, дубинами и ручными рубилами охотиться на разных животных, убивать их. Иначе мы бы все не выжили в это суровое дикое время. И наша история закончилась бы в Древние времена. Ведь так?
- Ладно, - разрешила учительница. – Рассказывай дальше. Посмотрим, куда ты нас заведёшь в своих древних воспоминаниях…

С такими орудиями как дубинка, ручное рубило, кол-копьё, метательные камни можно было охотиться на крупных животных. Только нападать на сильных и здоровых зверей и животных было очень опасно, потому что приходилось бороться с ними не на жизнь, а на смерть врукопашную, в непосредственной близи, как это нарисовано на рисунке в учебнике. Поэтому мы вынуждены были придумать, как нам охотится стаей или группой.

Одни из нас криками пугали животных и гнали их на нас, затаившихся в засаде в высокой траве, за камнями и в кустарнике. Другие готовили метательные камни и копья-колы. Как только животное или зверь оказывались вблизи, они метали колы-копья, стараясь попасть в мягкое подбрюшье. Остальные метали камни со всех сторон, чтобы зверь или животное потеряло ориентировку.

От боли и растерянности зверь или животное ещё больше зверело и нападало на всех, кого видело рядом, поэтому кто-то из нас вольно или невольно вступал в рукопашную схватку с ним. Вот тут-то и возникали обстоятельства личного и коллективного геройства…

Кто был смелый, сильный, ловкий и решительный, тот не отступал перед зверем или животным, боролся с ним. Кто был ловким, но недостаточно смелым, нападал и наносил удары зверю или животному. Те, кто был вовсе ещё не готов для смертельной схватки, ждал своего момента и был наготове.

- А где был ты, Суворов? – спросил меня один из наших самых сильных и ловких спортсменов.
- Я был рядом и следил за боем, - ответил я.
- А чего так? – с ехидцей спросил друг и сосед по парте спортсмена. – Боишься?
- Нет, - спокойно и твёрдо ответил я. – Я руководил охотой и ждал удобного момента, чтобы подойти к зверю и ударить его по черепу своей дубиной с острым камнем в расщепе.
- Я был в сторонке, чтобы спокойно всё видеть, понимать и сделать. Что я и сделал…
- А что было потом? – уже другим тоном спросили ребята.

А потом мы разделали тушу добытого в бою зверя или животного, сняли с него шкуру, завернули мясо в шкуру, положили всё добытое на колья-копья, подняли и понесли к себе в стойбище как на носилках.

В стойбище нас встретили наши самки и дети. Все радовались успешной охоте и тому, что все наши остались живы. Быстро развели огонь, набросали в огонь хвороста и начали готовить еду. По традиции добытое мясо делила самая опытная среди нас, добрая и справедливая самка, которую мы про себя называли «Мама Оя». Все в классе обернулись и посмотрели на Зою Конькову, которая тут же стала с пунцовыми щеками.

Потом все жарили мясо на костре или запекали его в угольях, выкладывали жареное мясо на листья и камни, приправляли мясо травами и плодами. Все кушали, веселились, а молодые охотники в лицах криками и воплями, мимикой и движениями показывали, как происходила охота, как вели себя охотники и зверь.

- Мы все были очень молодыми, - сказал я завершая свой рассказ. – Потому что многие из нас погибали на охоте от клыков зверей или рогов животных. Многие калечили себе руки и ноги, падая со скал или с деревьев. Многие из наших погибали от холода, голода и болезней, потому что не всегда охота и собирательство были успешными. Вот почему у нас в стае было много детей…
- Каких детей? – опять встревожилась учительница. – Откуда у вас были дети?
- Всё оттуда! – уже не скрываясь за соседей по парте, вскричал Колька Движков (Движок) – Аист приносил в клюве!
- Да нет, - сказал я, дрожа от волнения. – Наши дети рождались у нас в стае. Для этого мы имели и берегли своих самок.
- Кого конкретно?! – вдруг неожиданно вскинула голову молчавшая до этого Валя Антипова. – Кто эти самки?

Я молчал и не отвечал. Волнение у меня «зашкаливало», я уже и сам был не рад, что затеял этот рассказ. Я не знал, как его продолжить и чем закончить.

- Кто кто! – пришёл мне на выручку мой школьный друг и товарищ Славка Юницин. – Вы те самки и есть! Вы наши самочки, а мы ваши охотники…
- А наш класс – это наша стая! – весело подхватил Колька Движков (Движок). – Даёшь охоту и шашлыки!

После этого в классе начался такой гвалт, ор, крик, суета и общее хаотичное движение, что урок пришлось прервать. Учительница пыталась навести порядок в классе, утихомирить учеников, но у неё ничего не получалось. Все веселились, играли в первобытных охотников, дразнили и задирали «самочек». Девчонки не уступали ребятам и всеобщий шум и гам достиг предела.

Валя Антипова сидела на своём месте за партой молча и не оборачивалась. Она не участвовала в шумном обсуждении моего рассказа и не отвечала на заботу своей верной подруги Тони Корнеевой. Тоня уже зло на меня посматривала и что-то шептала на ухо Валентине.

Я сел на своё место, а через минуту в класс ворвалась наша учительница и завуч. Они приказали мне срочно идти домой и пригласить в школу кого-либо из моих родителей. Я это сделал, рассказал о бо всём, что случилось маме, которая отдыхала дома после ночного дежурства и она побежала на почту звонить папе. Сама она идти в школу отказалась.

Я вернулся в школу. Через полчаса приехал на мотоцикле наш папа и меня вызвали в учительскую. Там меня обвинили в срыве урока истории и заставили пересказать вкратце мой рассказ. Учителя, завуч-директор Татьяна Николаевна Фёдорова и мой папа меня внимательно выслушали, потом задали мне несколько вопросов и отпустили. После меня обо всём рассказывала наша учительница по истории.

В классе шёл другой урок, но у дверей учительской меня ждали несколько человек из нашего класса. Были: Зоя Конькова, Лида Игнатова, Валька Антипова, Тоня Корнеева, Сашка Каргин (Кога), Вовка Корнеев (Ганс, Адольф, нация) и Вовка Муравьёв (Мурочкин, Мура). Они спросили меня, что было в учительской, потом мы по очереди тихо крались к дверям, чтобы подслушать, но слышно ничего не было.

Через несколько минут из учительской, как из парной в бане, выскочили с красными распаренными лицами учителя и мой папа. Мой отец хмуро посмотрел на меня, потом ободряюще усмехнулся и приказал мне и всем нам идти в наш класс. Мы торопливо пошли в класс, а учителя и мой папа продолжили спор в коридоре школы.

После этого в классном журнале и в моём дневнике появилась «пятёрка» по истории. Уроки продолжились, но теперь меня до конца учебного года, на зависть всем, к доске не вызывали и ни о чём не спрашивали. Теперь по истории я был всё время «отличником»…

Всё равно, история стала моим любимым предметом в школе, и я занялся историей всерьёз. В классе ещё некоторое время девочек называли «самками» или «самочками», а Валя Антипова упорно не хотела оборачиваться в нашу со Славкой Юнициным сторону и всякий раз опускала голову и взгляд, когда мы случайно с ней встречались в коридоре, в школе или в классе. Славка Юницин меня ревновал к Валентине точно так же, как Валентину ревновала ко мне её подруга Тоня Корнеева. Что-то у нас у всех назревало…
 
Вот такая история.