Блок. Вновь у себя Унижен, зол и рад... Прочтение
5. «Вновь у себя… Унижен, зол и рад…»
Вновь у себя… Унижен, зол и рад.
Ночь, день ли там, в окне?
Вон месяц, как паяц, над кровлями громад
Гримасу корчит мне…
Дневное солнце – прочь, раскаяние – прочь!
Кто смеет мне помочь?
В опустошенный мозг ворвется только ночь,
Ворвется только ночь!
В пустую грудь один, один проникнет взгляд,
Вопьется жадный взгляд…
Всё отойдет навек, настанет никогда,
Когда ты крикнешь: Да!
29 января 1914
– «… Унижен, зол и рад.» – рад, что вырвался, зол, что прогнали, унижен, потому что женщина ему отказала.
– «…над кровлями громад…» – подтверждение, что действие цикла происходит не в нашем мире: откуда в Питере начала века «громады» зданий – не Нью-Йорк, чай – пятиэтажки больше… Это – его «всемирный град»:
«…Ещё немного – цепи фонарей станут мутно-синими, и… громада в виде тёмной усечённой пирамиды – жертвенник-дворец-капище – выступит из мутной лунной тьмы. Это – Петербург нездешний, невидимый телесными очами, но увиденный и исхоженный им: не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешествиях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, – но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам инфра-Петербурга.»
Даниил Андреев. «Роза Мира». Книга X. Глава 5. «Падение вестника»
– «В пустую грудь…» – в грудь без сердца. Может, именно этим отличались его двойники от него самого? – пустыми грудными клетками?
– «…один проникнет взгляд» – героя, которого в своей комнатушке коробит от отказа и трясет от неутоленного желания, находит взгляд той женщины, он чувствует его и…
– «Когда ты крикнешь…» – и она уже рядом, в его комнате.
– «Да!» – он такой, какой ей нужен – униженный, злой, забывший об всем кроме нее, который не будет бормотать об «астартизме», для которого сейчас наступит «никогда».
«… кто-то из мелких демониц внушал ему всё большее и большее сладострастие, показывая ему такие формы душевного и телесного – хотя и не физического – разврата, какие возможны в Дуггуре – и нигде более.»
Даниил Андреев. «Роза Мира». Книга X. Глава 5. «Падение вестника»
В Примечаниях к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока Даниил Андреев не упоминается (среди источников его вообще нет), есть другое:
«С. Бобров в рецензии на сб. "Седое утро", процитировав ст. 9-10, так охарактеризовал их содержание: "слово-бряцание и бумажные драконы" (Печать и революция. 1921. Кн. 1. С. 147).»
«С.Бобров – Родился в семье чиновника министерства финансов П. П. Боброва. Мать — детская писательница Анастасия Ивановна Саргина.
Учился в Катковском лицее и Училище живописи, ваяния и зодчества (1904—1909). В
1911—1913 годах был вольнослушателем в Московском археологическом институте. Работал в журнале «Русский архив», изучал творчество Пушкина и Языкова.
В 1920—1930-е годы работал в Центральном статистическом управлении. Был репрессирован, сослан в Кокчетав.
Умер в 1971 году.
В 1913 году возглавлял постсимволистскую группу «Лирика», с 1914 года — группу футуристов «Центрифуга»; его ближайшие литературные сподвижники — Борис Пастернак, Николай Асеев и Иван Аксёнов.
Бобров активно выступал как теоретик своих групп и критик-полемист (в 1920-е — в журнале «Печать и революция» под разными псевдонимами), тон его выступлений был обычно чрезвычайно резок.
В литературных кругах сложился ряд мифов, кочующих по мемуарным публикациям и делающих фигуру Боброва одиозной: якобы он до революции был черносотенцем, а после неё — чекистом; якобы во время выступления Александра Блока незадолго до его смерти он крикнул, что тот «уже мертвец», и т. п. Современные исследователи показывают несоответствие этих историй действительности.»
Википедия
Свидетельство о публикации №222103000947