Из записок профессора НЕ Безошибочного Часть 18

- Хватайте его!!! – истерично вопил Хотам, отдавая приказание своим амбалам-охранникам относительно изрядно надоевшего ему уже Улю-лю, при этом он властно указывал на своего обидчика жирным пальцем.
Чтобы не смущать послушных ему слуг, он на время принял привычный для многих, благообразный облик. 
Да, не ожидал он от столь слабого на вид соперника такой прыти. И вроде бы ничтожнейшая совершенно личность, бесхребетное существо! Раздавить бы его, казалось бы, одним пальцем! Он даже даром перевоплощения, пожалованным ему, за шпионство и фискальство, между прочим, не смог пока как следует воспользоваться. Одно слово – неудачник. А всё руки, наделённые магической силой, доставшиеся от покойного колдуна. Последний при жизни своей натворил невесть что своим колдовством. А после смерти, видите ли, решил покаяться. И потому продал наделённые немалой властью пальцы, воображая, что этим он избавляется от грехов.

Меж тем упомянутые части тела вновь начали шалить, ввиду того их новый хозяин во многом видоизменился, оказался вдруг одетым в чёрный монашеский балахон, а магические руки его засветились ярким светом. И в то время, когда преданная охрана бросилась со всем усердием выполнять приказ господина, а Улю-лю, спасая свою жизнь, бегал по помещениям замка с необыкновенной прытью, пальцы колдуна оказали ему новую услугу.
Пытаясь защититься, бывший неприкаянный взмахнул руками. От них же изошёл энергетический шар, разрастающийся по мере движения в сторону противников. Он окутал их с ног до головы, а преследователи вдруг начали чихать и покрываться сначала прозрачной и гибкой, а потом всё более твердеющей плёнкой. От чего все без исключения охранники, вынуждены были сначала просто застыть на месте без всякого движения, а потом и вовсе превратились в гипсовые статуи.
Наблюдая эту сцену, Хотам буквально побледнел от душащего его гнева, глядя на вдохновлённого этой сценой Улю-лю.
- Ну что, торжествуешь, гадёныш!!! – завопил он, - Не рано ли? А теперь сразись со мной!
 
При этих словах он снова принял образ огромной змеи. И не без успеха попытался загипнотизировать противника своими немигающими глазами. Улю-лю же взмахнул руками в надежде на колдовство… Но нового чуда не произошло. Далее он стоял совершенно, как парализованный, застыв, словно деревянный под взглядом оборотня-мутанта.
 
- Вот так, так. А теперь подойди ко мне, подойди бли-ж-ж-же, - шипел змей.
В первую секунду Улю-лю было почувствовал, что совершенно не имеет сил сопротивляться приказам своего врага. Но потом, быть может от отчаяния, вдруг напрягся весь… и стал прозрачным. Что любопытно, он готов был буквально поклясться, что колдовские руки его, потерявшие на время силу под гипнотическим взглядом змея, здесь совершенно не причём. А значит заработал наконец его дар превращений. Оттого-то он и стал невидимкой.
Змей же от неожиданности вздрогнул, сила его гипнотического взгляда ослабла, а его жертва, бросившись со своего прежнего места, затерялась в пространстве помещения, будучи по причине прозрачности практически неразличимой на фоне окружающей обстановки. 
«Трудновато ему теперь будет меня найти», - твердил сам себе невидимка, желая успокоиться.

- И не надейс-с-с-с-ся! – будто угадав его мысли зашипел Хотам. – Разве проведя с-с-с-столько времени в библиотеках, ты не уз-з-знал, что зрение для змей – это ещё не с-с-с-самый важный из органов чувств. Наш-ш-ши глаза как раз не с-с-с-столь ос-с-с-стры, как, к примеру, у хоббитов. Они от рождения покрыты тонкой, кож-ж-ж-жистой, прозрачной плёнкой. Она, по сути, представляет с-с-с-собой с-с-с-сросшиеся веки. И это мешает проникновению на с-с-с-сетчатку с-с-с-световых лучей. Хотя именно эта плёнка придаёт представителям змеиного рода кажущуюся холодность и неподвижность и наделяет нас гипнотической силой. Да, наше зрение в сравнении с другими земными тварями не самое острое. Зато змей нельзя назвать глухими. Правда звуковые вибрации мы улавливаем совсем не ушами. Нам помогает в этом раздвоенный язык.
«Так вот почему во время разговора с кем-то наш Несравненный старается как можно дальше высунуть, всё время подрагивающий, чтобы уловить малейшие вибрации, раздвоенный язык. Ну да… ну да. Чтобы лучше слышать. Как же я раньше не догадался?» - думал в это время про себя Улю-лю.
 
- И ещё змеи имеют тепловое зрение. Потому найти тебя, теплокровный невидимка, для меня не составит особого труда, - продолжал далее змеюка. – Тем более, к тому же, двигаться бесшумно ты, несчастный, так и не научился.
«Да, похоже промахнулся я опять. И фокус с прозрачностью мне вряд ли чем-нибудь поможет, - судорожно соображал в это время про себя Улю-лю. – Надо бы попробовать превратиться в кого-нибудь или чего-нибудь ещё. Только не получается. О-о-о-о! Так и хочется стать чем-то очень маленьким, чтобы шустрить по углам или забиться в какую-нибудь щель словно МЫШЬ».
И только Улю-лю мысленно произнёс про себя последнее слово, как стал именно тем, о чём и подумал, потому что, видимо, очень хотел. Несколько секунд после этого от полнейшей неожиданности он соображал: что именно произошло? Но поняв, попытался стремительно скрыться.
Однако его задержка помогла вникнуть в суть ситуации и Хотаму, потому он в мгновение ока превратился в кошку, которая со всей присущей данному животному ловкостью бросилась преследовать лакомый для себя, слегка попискивающий от страха, маленький объект.

Продолжение здесь http://proza.ru/2022/11/02/245