Улыбка Чарли

Миниатюра не является самостоятельным произведением,
а только главой из новеллы "МАСКА МАСКА Я ТЕБЯ НЕ ЗНАЮ"
Целиком новелла:
http://proza.ru/2022/10/26/1217
===================================================

Предыдущая "Боинг 747":
http://proza.ru/2022/11/01/725
===================================================

И тут меня увидел Чарли. И я увидел Чарли.
Чарли показал мне мою фотографию 10х15 и сказал по американски,  что желает на мне женится и утопить меня в счастье или в Гудзоне (я ведь не сразу стал понимать американский диалект языка Шекспира и Уайльда!).

И он улыбался так, что я сразу пожалел, что я не кастинг директор в компании Уорнер Бразерс, где вовсю идут съёмки фильма про бездуховного, но сияющего здоровьем и обаянием гангстера –джентльмена, с безукоризненными манерами английского дипломата Адмиралтейского района.

- Ай вонт ту смоук тен сигаретс ор ай эм сдохну джяст нау, сэр, - сказал Юстас - Чарли и упал в его хрустящие, благодаря  белоснежной рубашке, объятия.
И Чарли донес меня, мой чемодан и скрученную жгутом свинью
в чемодане и свалил в тёмное, надёжное,  с ароматом баунти-тропикана нутро белого, как айсберг, лимузина Кадиллак Гаррисбург. И мы поехали.

Я увидел хрустальную пепельницу на низком столике перед моими коленками. Золушка не обрадовалась бы сильнее при виде хрусталя! Дрожащей рукой Юстас разжег свою первую сигарету на земле команчей.

И тут он сразу увидел её – АМЕРИКУ - за тонированным стеклом Гаррисбурга. Увидел, что Америка сияет и переливается каплями росы, как выкатившаяся из автомойки новая иномарка за один миллион долларов.
 
Америка стелилась под шинами так мягко и так легко, как только и может являть себя первая экономика мира - не тревожа амортизаторов Кадиллака ни колдобиной, ни миллиметровым кантиком крышки люка. Мы не ехали – мы текли по вантовому мосту через Гудзон - поэме из стальных тросов такого совершенства линий, что Юстас не выдержал, подполз к переднему диванчику и постучал в окошко к водителю.

Окошко открылось. В кабине сидел великолепный Чарли.
- Хау а ю?
- Гудзон, - спросил я полуутвердительно, показав на сияющую гладь реки под нами.
- Хадсон, - уверенно и доброжелательно сказал Чарли с чистым американским выговором.
- Гудзон, - не менее уверенно заявил Юстас Чарли, - по-русски Гудзон.  Не дурачь мою голову, Чарли!
- Хорошо, пусть будет Гудзон. Пусть в России все реки называются Гудзонами.
Но здесь, в Америке, в Нью-Йорке, эта большая река всегда называлась Хадсон. И впредь так будет называться. Как бы нам не хотелось, чтобы это был Гудзон, или Волга, или Москва-река. Миф лопнул.

Миф потёк палёной тушью с ресниц некрасивой девочки, которая ждала кавалера и не дождалась. В первой паре танцевать пошла девица Хадсон.
И Юстас Земляникин посоветовал самому себе не думать о том, что в лимузине имеется бортовой бар у столика, а в баре безбилетными пассажирами приплясывая позвякивают, что малые дети, бутылочки пива, вина вокруг взрослой бутыли виски. И внутри бара горел тёплый огонёк. Но Юстас поступил так, как поступают все русские, русские в пельменной.

5. ПЕЛЬМЕННАЯ НА УЛИЦЕ ЖУКОВСКОГО

Русские пельменные во все времена торговали сваренными вкрутую замороженными пельменями, напоминающими головки пионеров в панамках на прогулке. Они представляли собой блюдо под общим брендом «горячее». К пельменям прилагался бесплатный уксус и черный перец. Особо купеческий вариант - со сметаной. К пельменям шеф-поваром рекомендован компот.
И сразу, по пути к замызганному столу, как будто утоляя каракумскую жажду, с лёгким отвращением выпить напиток, настоянный на святой невской воде и падших сухофруктах.

Взвизгнуть железными ножками стула по прозекторскому кафелю и развернуться таким боком, чтобы сама фрекен Бок за стойкой не смогла бы засечь своими запотевшими от пара телескопами, как стакан вновь наполняется ароматным компотом прямо из кармана.
- Зин, полторы со сметаной, - кричит абсолютно ни о чём не догадывающаяся, ничего дурного не подозревающая, слабо видящая Иоланта Акакиевна в окно кухни, где с 8.10 до 21.00 варятся сорок пачек  пионеров в белых панамках.

Короче, это был вариант антирюмочной,  где духовное  и материальное  соединялось в согласии с числом Фибоначчи: 1,5 порции варёных панамок на 150 грамм золотистого Самтреста. Конспирация была бесплатным приложением и располагала
к галантному поведению, словно поедание  пельменей советскому человеку не только в радость, но и в кураж.
Не всем же вечер трудного дня коротать  в ресторане СТД или Союза Кинематографистов.

С планом ГОЭЛРО в основном было покончено и нужны были новые горизонты – культурное обслуживание по всей территории Империи Добра. Кстати, к пельменям претензий никаких. К компотно-коньячной теме тоже – всё в рамках ГОСТа.

И разговоры с коллегами по пельменно-коньячному клубу самые задушевные. Без мордобоя и некрасивых татарских слов.
Так как закусил горячим, и компот всосался в организм без революционной ситуации, когда низы уже не могут, а верхи, едва ворочая языком: – надо. Надо Федя.  Вот этого нет.  И все доносят до дому свой практически неповрежденный организм и кое-какой наличный рублевый счёт.

Продолжение "Белый лимузин чёрный лимузин":
http://proza.ru/2022/11/01/714

______________________________________________________
Все персонажи и события являются вымыслом автора.
Все совпадения с действительными людьми и фактами - случайность.
АС