Венская опера

Мне повезло - проездом из санатория в Словакии я смогла на несколько дней задержаться в Вене и попала на "Орфея" Монтеверди. Мне до этого не доводилось слышать этот шедевр Клаудио Монтеверди, которому уже 415 лет. История любви, перед которой даже смерть отступает, положена в основу более 20 музыкальных произведений. Среди них оперы «Сошествие Орфея в Ад»  Шерпантье, «Орфей и Эвридика» Глюка, опера-буфф «Орфей в Аду»  Оффенбаха, балет «Орфей»   Стравинского, а также зонг-опера «Орфей и Эвридика»  Журбина. Но Монтеверди был первым. По сути, он стал "отцом" оперы, поскольку «Орфей» - одно из первых произведений в этом жанре, которое пережило века и, безусловно, является самой старой оперой в действующем репертуаре.

Либретто оперы принадлежит перу Алессандро Стриджио, который был вдохновлен греческим мифом об Орфее и Эвридике, но автор внёс некоторые изменения в классический сюжет. В мифе Эвридика - жена Орфея, в опере - невеста; в первом акте  певец готовится к свадьбе, и пастухи призывают Гименея. Во втором акте, узнав о смерти Эвридики от укуса змеи Орфей, в сопровождении Надежды, отправляется в подземный мир, чтобы умолять самого бога смерти Плутона об освобождении Эвридики.  Это еще одно отступление от мифа - в оригинале Орфей отправляется в опасное путешествие один. Концовка тоже изменена - в опере присутствует бог Аполлон, который, в итоге, забирает горюющего Орфея на небо. В "Метаморфозах" Овидия, Орфей, второй раз потеряв Эвридику, семь дней и ночей сидел на берегу Стикса, проливая слезы скорби, а потом вернулся во Фракию.

Музыка меня потрясла. Это не была классическая опера, с её лёгкостью, а настоящая драма о страданиях и трагической судьбе Орфея, о бессмертной красоте искусства, выраженная музыкально. Я не смотрела на сцену - пестрота костюмов, суета певцов мешали мне вникать в это удивительное музыкальное повествование. Поскольку сюжет разворачивается в совершенно разных местах — прекрасной солнечной Фракии и зловещем и темном царстве мертвых — музыка искусно переходит от лёгкости и воздушности струнных и клавесина к тяжеловесности духовых.   Непривычно было слышать вместо привычных арий, где главное не столько смысл и содержание, сколько красота голоса и аккомпанемента, длинные поэтические ламентации, в основном в минорной тональности, больше похожие на хорал.  Но этот незнакомый музыкальный язык очень выразителен, гармонии звучат поразительно современно, особенно благодаря своим диссонансам, и все в целом производит глубокое впечатление.

Классическая оркестровка предполагает удивительную коллекцию инструментов: 2 клавесина, двойная арфа,  2 киттароне, 2 басовые цитры (очень большие лютни), 3 басовые виол да гамба (предшественниц контрабаса), 2 органа с деревянными трубами и 1 с язычковым (регаль), 2 скрипки пикколо, 12 виол различных размеров,4 тромбона, 2 корнета, 2 высоких блокфлейты, 1 высокая труба (кларино) и 3 засурдиненных трубы.  Критики пишут, что в наши дни практически невозможно заполучить такую коллекцию инструментов и собрать музыкантов, хорошо владеющих ими. Поэтому думаю, что хотя в афише это не было указано, оркестр Венской оперы использует транскрипцию партитуры для современных инструментов. Дирижер из Испании, Пабло Эрас-Касадо, дирижировал и играл на клавесине. Смотреть на него было одно удовольствие - просто Мистер Элегантность. Я сидела в ложе бенуара близко к сцене и наблюдать за оркестром мне нравилось больше, чем за певцами.

Объясню почему - хотя критики называют костюмы и сценографию (Анна Флейшле) "гениальными", у меня был когнитивный диссонанс: опера искусство условное и многие оперы не привязаны к времени и месту, но здесь мы имеем дело с Древней Грецией и Орфей, в розовых штанах и голубеньком пиджачке в цветочек и нимфы и сатиры с разнообразными рогами, кокошниками и веночками с ленточками (привет Украине?) вызывали у меня активное отторжение. Глаза б мои не глядели...

Певческий ансамбль, в отличие от оркестра, не произвел на меня сильного впечатления. Партию Орфея исполнял не тенор, а баритон, Георг Нигль, местный, австрийский талант. Хотя Орфей, судя по биографии на сайте оперы, его коронная роль, кое-где он явно не дотягивал, в частности в сцене, где он заклинает Харона перевезти его на тот берег Ахеронта — реки, отделяющей мир живых от мира мёртвых. Но, отдаю ему должное, в сцене с известием о смерти Эвридики он поднимется до высокой трагедии. Монолог Орфея: «Tu se’ morta, mia vita, ed io respiro?» («Ты мертва, моя жизнь, а я еще дышу?») спет и сыгран Ниглем безукоризненно. 

К сожалению, в последний момент были произведены замены и партию Эвридики, за которую очень хвалили Славку Замечникову, исполнила румынская певица, сопрано Илеана Тонка. Мне показалось, что с ролью она справилась, но без особого блеска. Её чистый тембр хорошо подходит для роли Эвридики, но внешне она не столь эффектна как Замечникова. Другая замена, венгерское меццо-сопрано Сильвия Вёрёш, пела двойную роль посыльного и Прозерпины (представленных в этой постановке как двойники). Мощный бархатный, хотя порою c металлическими нотками, голос очень подходит как к роли вестника печали, так и роли жены владыки царства мертвых. Бас Плутона, Андреа Мастрони, прекрасно сочетается с голосом Вёрёш.
 
Американка Кейт Линдси исполнила тройную роль Музыки, Надежды, и Эха просто великолепно. Её обаятельное меццо-сопрано звучит ровно во всех регистрах, она артистична и элегантна. Интересно, что весной этого года она исполняла роль Орфея в опере Берлиоза в Вашингтонской концертной опере. Критики называют ее лучшим меццо ее поколения. К сожалению, в основном она выступает в Европе.

Из второстепенных персонажей, хочется отметить контратенора Юрия Юшкевича(пастух), который своим кристальным голосом создает мечтательную атмосферу.

Если говорить об общем впечатлении от спектакля, то мне кажется, что постановщики из кожи лезли вон, чтобы удивить и даже эпатировать публику, хотя материал к этому, по-моему, не располагает. Музыка сама по себе настолько мощна, что не нужны ухищрения в виде видеоэкрана с нацарапанной "в стиле серийного убийцы" надписью "«Оставь надежду, все, кто сюда входит», буйные танцы на свадьбе, когда улюлюкающие свадебные гости прыгают и акустически разрушают музыку Монтеверди, и уже упомянутые эклектичные костюмы.

Режиссер Том Моррис очевидно хотел устранить разделение публики и сцены - занавеса нет, второстепенные персонажи появляются на сцене задолго до начала спектакля - с ними можно сфотографироваться. Дирижер проходит к оркестру через середину зала под барабанную дробь. "Гости" на свадьбе появляются в разных концах зала или спускаются со сцены. Это всё необязательно, но не мешает. Одно нововведение понравилось: Кейт Линдси в роли «Mузыки» пела на немецком и английском языках, прежде чем пастух продолжил на итальянском.  Остальная часть оперы была строго на итальянском, но такое вступление заставило задуматься о том, каким интересным был бы вечер, если бы каждый персонаж продолжал петь на том языке, на котором он чувствовал себя наиболее комфортно. В постановках русских опер в Мете у меня было отчётливое ощущение, что большинство певцов совершенно не понимают о чём поют. В наше время, когда у всех зрителей есть доступ к субтитрам традиция петь только на языке оригинала кажется устаревшей. В Венской опере субтитры демонстрируются на индивидуальных маленьких экранах и можно выбрать язык перевода.

Но несмотря на досадные мелочи и жутко неудобные стулья, главное впечатление - гениальная музыка Монтеверди, знакомство с несомненно талантливой Кейт Линдси, и вечер, наполненный удивлением, восхищением, потрясением, радостью и слезами.