Поговорите с ним! Немного терапевтического

- Поговорите с ним, верните мне его!!!! Сделайте что-нибудь! Я не могу сама справиться!!! Я уже не знаю как, помогите!

И тут же взрослое:

– Да, я понимаю, что вы не должны, что вы не можете, что это я сама должна...

И тут же:

- Но я не могу!  - и слезы градом горячие и отчаяние такое бесконечное!.

Такое детское бессилие и отчаяние. Не научили. Не додали: «мама, возьми меня на ручки, мне плохо», не додали «поиграй со мной», не дожалели, не догладили, не доподдержали, когда «мне страшно, там медведь страшный на шкафу!», недобаюкали, когда подушка то горячая, то холодная, когда одеяло колючее, когда лопатку любимую отобрали в песочнице, когда любимую игрушку-свинью пушистую протертую до дыр потеряла навсегда, потеряла, как часть себя и орала белугой на весь вокзал!

Так хочется прижаться и обрести покой, но когда ты маленький нет возможности, нет сил, нет права настоять. Насильно требовать тепла? Криком добиться? Опыт неважный – криком. И приходится из себя как-то тепло для себя же, на себя полагаться – на фантазии, на книги, фильмы, олимпиады по математике – лишний повод получить похвалу и внимание-суррогат. И это не то – хочется же не на себя полагаться! Хочется от близкой и самой родной, любимо-отвергающей, нежно-страшной, выжато-холодной получить все! Получить то, без чего силы кончаются, без чего жить просто сложно-невозможно!

И так и живешь – в поиске выхода, в поиске наиболее подходящего суррогата, замены. И заранее ненавидишь его.

И в терапии находишь теплого, принимающего, чем-то заменяющего, но снова суррогатного. И снова кричишь, кричишь:

- Помогите же мне! Вы же видите – я страдаю! Остановите, верните, сделайте же хоть что-нибудь! Вы же ничего не делаете - вы тоже бессильны!

Конечно не все, но сделаю. Перетерпим вместе все это, этот ураган, это бессилие, этот крах всего – то что было тогда в детстве – вместе перетерпим. И новое найдем. Вместе найдем. Все переживем, все переживем, все переживем…