Аркадия. Повесть отложенной любви. 29

                29.
   
     Солнечное благоцветие обложено черными облаками.
     Накрапывает дождь.
     По распоряжению Учителя инициация в куполе-шатре.
     Свисающие на нитях фигурки неведомых божков, кукол-марионеток, слоников, птиц, талисманов и цветов по всему пространству помещения. Там-сям курятся благовония.
     В центре вчерашнее кресло-трон с раскинутым под ним пледом. Вокруг на подстилке из сена сидячие, коленопреклоненные, стоячие  п р е д а н н ы е  дисайплы и претенденты на посвящение. Из расставленной по стенам аппаратуры льется непрерывный речитативный перепев об-оженных имен Хари-Кришны-Кришны-Харе, сопровождаемый барабанным боем, звоном бубенцов и колокольчиков. Родной индусам и безбашенным американцам, но неординарный для русского уха, однако  воспринимаемый рассевшейся под голубым сводом рассейской публикой с упоением.
          ...
     Почему? Когда она повелась на чуждую ритуальную экзотику, за сладко-звучием которой, как за ширмой, "брат" вместе с мистером "...оулом"-Броулом творят свои черные дела, грозящие его. с у ж е н о й.  и их сыну? Вопросы, подвигали Виктора Петрович на схватку, где не будет ничьей.
     Здесь и сейчас. Откладывать нельзя.
     Или-или.
     Или развенчание – жесткое!– американца с «братом»-Шаранти, их криминального тандема перед лицом Гуру, разоблачение преступного бизнеса на людях, беззащитных детях, что потрясет, – а как вы хотели! – это подшатровое благообразие.
     Или низвержение его – лже-претендента на вояж в Нью-Йоркский ашрам, не представившего анкет, «девятнадцатилетнего сына», ночного шпиона, выскочке-полемисту, дерзко возражавшего самому «Абсолюту»! С последующим изгнанием из под шатра-купола, крахом его спасительного рейда, утратой любимой, ребенка. И… торжеством кришнаизма в недавнем форпосте советской цивилизации, а теперь заброшенном пионерлагере.
          ...
     Готов?
     Нужно только выбрать подходящий момент. Чтобы ударить наверняка, уложить наповал.
     В горле пересохло. В висках молотобой. Спину покрыл озноб.
     Помоги, Боже, дай мужества.
     Семейная пара, заметив его: к нам, к нам!
     Протолкался. И, скрывая за воссиянностью супругов отчаянный раж неотвратимой драчки, принялся пытать их про навязчивое «Харе-Кришна-Харе-Рама», мешочки на руках, принятые им за кобуру с пистолетом, косички, индо-одеяние.
     О! «Харе Кришна, Харе Рама…», – они ему, пылко, – великая маха-мантра, сам бог явленный в звуке, вибрациями озонирующем Вселенную. Мешочки – не кобура (ха-ха!) –  гомуки для четок, перебираемых учениками при совершении молитвенных кругов (круг – повторение всего цикла мантр на каждую из ста восьми бусин, с поворотом на сто девятой назад) чтобы скрыть действо от досужих глаз: сейчас многие используют для этого специальную машинку. Дхоти – ткань, обертывается мужчинами вокруг бедер с пропусканием между ног виде юбки-запашки как свидетельство преданности Гуру, у женщин это сари. Хвостик на макушке – шикха – позволяет удерживать энергию в верхних чакрах и сосредотачиваться на восхождении к богу.
          ...
     К богу? К "Абсолюту"? Через звуковую связь и молитвенные «круги»? Не черезчур ли просто для погрязших в грехах смертных? Может, – в орбиту опирающегося на палочку экстрасенса-гипнотизера, пригрезившегося богом? – Не удержался, выплеснул воинственный запал, рискуя сломать настрой его трапезных приятелей, добрых выручателей.
     Нет-нет! Там много еще всего. Сами услышите, узнаете… А вот и Гуру!
          ...
     Громогласные приветствия, многоголосый вербальный туш.
     Махарадж смуглоликий, лоб, переносица в белой раскраске – усаживается на престол в нежно желтых тонов одеянии, босой, из-за чего еще более свойский, доступный, испускающий сияние… Тотчас на его шее оказывается венок из символических лилий.
     А где свита? Где неизменный американец и «брата»-Шаранти? Где они? Шарят в его «боксе»? Устанавливают аутентичность будущего ученика Нью-Йоркского ашрама? Чтобы, вычислив, наверняка вершить свое грязное дело? А что с Сашей, с сыном?
          ...
     Его лихорадило.
     Молниеносная тишина.
     Секунда, еще, еще. И негромкий, но отчетливо различимый в бездыханной немоте, исполненный доверительного тепла спич небесного наставника.
     Легко, с лета, явно не впервые, подхваченный переводчиком.
     Сегодня у нас будет простая церемония, только инициация. Жертвоприношение, установление кармической связи с богом Кришной, прежде всего, духовной, но и материальной, через несколько дней. Да, и материальной. Мы живем в реальном мире, где нужно есть, пить, носить платье. Это неизбежное следствие, но ни в коем случае не суть посвящения. Суть инициации – беззаветная преданность богу Кришне, активное включение в духовную, трансцендентную практику. Ученик принимает Учителя равным богу. Учитель берет на себя ответственность за ученика, делает все для приобщения его к Сознанию Кришны. Ученик обязуется строго выполнять установленные для   п р е д а н н ы х предписания и требования Гуру, помогать ему в его служении, смысл которого – забота об учениках, молитва о них повсюду: здесь, в Санкт-Петербурге, где его уже ждут, в Америке, которую, как вы знаете, ее президент намерен снова сделать великой и куда мне в ближайшее время надлежит возвращаться. Поможем ей стать великой! Да? Русские ученики готовы сделать в это?
          ...
     О г о!  З а я в о ч к а. Без обиняков, напрямую! Никто не возразит, не возмутится? Никого против? 
     Куда! Громовое да-урра! Купол-шатер, не рухни!
     Тогда против будет он, профессор философии, православный христианин.
     Не сейчас? Когда кончится его спич. А лучше – весь спектакль. 
     - Вы будете нести духовный смысл, проводить трехчасовые лекции в престижных университетах, создавать посты на «Фейсбуке» или его вашем аналоге «Контакте».
     Манко. Знает, чем завлечь!
     - Вот вся моя лекция. Теперь начнем наше священнодейство. Которое преобразит вашу жизнь и судьбу. – Вознесение сложенных ладоней ко лбу, поклон, волной возвращенный Учителю заполнившим купол людом.
     - Приглашаю к инициации Шараши, моего Нью-Йоркского неверного в е р н о г о, неугомонного поборника модернизации церемоний и обрядов, ставящего под сомнение традицию присвоения ученикам духовного имени, предлагающего отменить бритье головы, шикху, ношение сари.
          ...
     Возникший ниоткуда – прятался за спинами? – американец в метре от Учителя-бога.
     - Так Шараши? – В очах гуру веселые искорки.
     Ироничный посыл ученику старательно воспроизведен интонациями переводчика.
     - Он отбывает в посольство, – Гуру к собравшимся – с документами на визы дисайплов, выезжающих со мною в Соединенные Штаты. Пусть поделится своими новациями, и получит посвящение первым.
     Покорноглавый «…оул»-Броул, одной рукой придерживая шляпу, другой – подбородок, опускается на колено.
     Образец покорности и послушания!
     - Непревзойденный Учитель, воплощение великого Бога Кришны, я не хочу и не могу превзойти, оспорить вас, нет. Только раздвинуть рамки, привлечь в наше движение прозябающих в безверии, неопределившихся, – американец устами переводчика.
          ...
     Стоп, мистер лгун! Мне ты говорил другое: Гуру устарел, в тупике.   
     Уличить лжеца? Огорошить аудиторию?
     Рано.
     Переводчик знаками американцу: продолжайте.
     - Мы не запрещаем обнажать голову, стричь волосы, носить шикху и сари как символы преданности богу Кришне.
     Пауза для переводчика.
     - Мы кротки душой, Учитель, в знак чего прикрываем не бреем наши головы, а покрываем их белоснежными шляпами, беретами, бейсболками и платками,  такое практикуют другие религии, например, мусульмане и иудеи.
          ...
     Остановка, испытующий взгляд на всеведающего «Абсолюта»: отвергнет, примет?
     - От каких вечных правил вы не откажетесь никогда и будете соблюдать в своем ашраме? – тот, строго.
     - Не есть мяса, рыбы, яиц, не принимать одурманивающих веществ – алкоголя, наркотиков, никотина, не играть в азартные игры, не заниматься незаконным сексом.
     - Сколько молитвенных кругов будете совершать на ваших четках?
     - Не менее шестнадцати, Учитель.
     - Литературу просвещенных продолжите воспринимать иронически?
     - Аналитически, посланец Всеверховного Разума. Творчески…
          ...
     В руках «Абсолюта» переданные кем-то из   в е р н ы х   четки мистера Броула, Учитель, шевеля губами, шепотом творит молитву, перебирая одну за другой сто восемь костяшек. Заканчивает. Протягивает владельцу.
     - Я рад принять вас официально вторично инициированным учеником. Я сделаю все для того, чтобы вы и ваш ашрам, обновляясь, оставался воплощенным сердцем бога Кришны. Со своей стороны, вы сделайте все, чтобы вернуться вместе с вашими сторонниками еще в этой жизни домой, к богу. Ваше духовное имя Шараши – означающее "кристалл истины" – сохраняю.
     Поклон  в е р н о г о «…оула»-Броула-Шараши – одна рука придерживает белоснежную шляпу, другая касается земли.
     - Да? – обращение Учителя к созерцающим священнодейство дисайплам.
     Восторженное, дружно-оглушительное одобрение под шатром-куполом. На плечи инициированного набрасывается гирлянда роз. С которой тот, продолжая кланяться, все также придерживая одной рукой головной убор, другой нижнюю челюсть, удаляется.
          ...
     И все? Готово? Притворщик, заговорщик, торговец детьми инициирован, возведен в ранг святого?
     Осадить? Пригвоздить разоблачением к позорному столбу? Нет. Пусть затребует  бумаги для посольства. Обнаружит незаполненные листы, и…
     Инициированный Шараши осмотрелся. Заметил кандидата в ученики Нью-Йоркского ашрама, уже готового к обличительному филиппику, жестом – подойди.
     Да, пожалуйста. И – к американцу с файлом, раскрытие которого – сигнал к атаке. Дабы послать его… подальше. Открыто. Я дома, в России. Поступаю так, как нахожу нужным. Ты – гость. Умойся, утрись и знай себе езжай… в посольство. А потом в свою Америку, которую ваш президент хочет снова сделать великой…
          ...
     Протиснулся сквозь плотину кришно-тел, вынул из-за пазухи пластиковую папку  с девственно чистыми анкетами. И с ухмылкой: вот! Протянул мистеру «…оулу»-Броулу-Шараши. Приняв ее, не рассматривая, тот устремился к выходу.
     Откроет за стенами шатра-купола? Вместе с убийцей-«братом»? Чтобы тут же ворваться и…?
     Валяйте! Я готов.
     Раздвигая руками сидящих кришнаитов, вернулся на место, обернулся, бросил взгляд на удалявшийся «кристалл истины», затем на Махараджа.
          ...
     У ног гуру распластанный мужчина в оранжевом с вытянутыми вперед руками, лицом, обращенным вниз, в траву. Плечо лежащего почти касается пальцев смуглых ног Учителя, увенчанных белесыми ногтями. Он принимает переданные ему полоску бумаги и четки инициирующегося. Быстро перехватывая пальцами бусины, беззвучно шевелит губами.
     Заканчивает. Вопросы те же, что и американцу: о правилах обязательных к исполнению, повторенных уже вставшим на колени дисайплом слово в слово: о мясном,  дурманящих веществах, азартных играх, незаконном сексе; о количестве молитвенных кругов – тоже шестнадцати; чтении духовной литературы.
     Зачитывание с протянутой бумажки присвоенного инициированному духовного имени, объяснение его сокровенного смысла.
     Согласны? – совет «Абсолюта» с заполнившим шатер-купол народом? Громоподобное выражение всеобщего восторга и одобрения.
     Откуда безудержное подобострастие?
          ...
     Перед Учителем женщина в сари. Поклон до земли с соединенными ладонями, слава богу, не падение навзничь, лишь поза лотоса перед сидящим на троне.
     Повторение предыдущего диалога один к одному.
     Затем еще, еще, еще.
     Вновь и вновь бисируемые отчеты об обязательных к исполнению правилах с фундаментальным отказом  от мясной, рыбной пищи, яиц, от курения, азартных игр и незаконного секса, а также о каждодневном совершении непременных шестнадцати кругов на четках и чтении духовной литературы.
          .,,
     Теперь пред его очи девочка в темно синем свитере, надетом на детское сари, усаженная на колени кришно-мамой, судя по облачению, в е р н о й  ученицей.
     Хоть для нее-то исключения будут, или и ей про мясо-рыбное, наркотики, азартные ристалища, «незаконный секс»? Слава богу, распрос о возрасте – двенадцать; кто привел – мама; где она – рядом.
     - Ты любишь бога Кришну? – приравненный ко Всевышнему сиделец не троне девчушке. Неуверенный взгляд дочери на родительницу, которая поспешно-утвердительно ей: да-да.
     Девочка плачет, стыдливо опустив голову.
     Зачем этот детский дивертисмент? Кому нужно насилие матери над дочерью?
     Учитель – сам отец родной! – утешает младокришнаитку и «за слезы сердца», дарует ей «самое сладкое имя», которое означает «сияющая радость».
     - Ты будешь ею отныне и навечно.
     И вновь обращение к аудитории:
     - Мы приобщаем «сияющую радость» к божественному сознанию Кришны?
     Оглушающее да-да-да!!! Мама набрасывает на дочь снятую со своей груди гирлянду цветов, девочка, поднимается и скрывается за спинами сидящих.
     Махарадж аплодирует ей вслед, вызывая ответный шквал рукоплесканий.
          ...
     И никто не видит дикости творящегося, принуждения невинного чада к любви? И кого? Старо-образного, раскрашенного старика в светло-желтом, сидящего на кесле-троне под осанну неведомого заоблачного Кришны…
     Непременно вменить ему, всем им это. Открыто, по-русски!
     Прямо сейчас. Дождавшись тишины, даже в отсутствие американца и «брата».
     Но под куполом шатра торжественный голос Махараджа, обращенный к внемлющей каждому его слову аудитории. 
     - На духовное поприще господа Кришны просит представить свою сестру организатор нашего становища и этого божественного храма – широкий жест Учителя рукой – мой  в е р н ы й  ученик Шаранти. Мы хотим увидеть и услышать их? – вопрос сонмищу дисайплов.
     Да-а-а!!! – хор сотни голосов.
     Сашу сейчас, сюда?
          ..,
     Вот он – момент истины! Генеральное сражение!
     Кулаки «шпиона»-спасителя, страдальца-возмутителя, – нет, не профессора с седой лысеющей головой, но готового до конца стоять за правое дело, за свою любовь воина, – сжаты до ломоты в суставах.
     Вот начало и конец. Победа или поражение.
     Ну, явитесь! Ну, же!

                (Продолжение следует)