Юбилейный сборник

1
Российская академия наук. Институт географии
Международная академия регионального
развития и сотрудничества
Экономико-географическая секция
ФГБОУ ВО «Ярославский государственный
педагогический университет имени К.Д. Ушинского»
КОНЦЕПЦИЯ ПОЛЯРИЗОВАННОЙ
БИОСФЕРЫ: НАУЧНЫЕ ИСТОКИ,
МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ КОНТЕКСТ
И ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ СОЦИАЛЬНО-
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ
Ярославль
2022
2
УДК 91;332.1 Печатается по решению редакционно-
ББК 65.04 издательского совета ЯГПУ им. К.Д. Ушинского
К 65 Утвержден к печати ученым советом Института
географии РАН
Рецензенты:
Горохов Станислав Анатольевич, доктор географических наук, доцент, ведущий
научный сотрудник Лаборатории географии мирового развития Института географии
РАН; профессор кафедры экономической и социальной географии имени академика РАО
В.П. Максаковского Московского педагогического государственного университета;
Агирречу Александр Антонович, кандидат географических наук, старший науч-
ный сотрудник кафедры экономической и социальной географии России Московского
государственного университета им. М.В. Ломоносова.
К 65
Концепция поляризованной биосферы: научные истоки, междисци-
плинарный контекст и значение для социально-экономической геогра-
фии : сборник научных материалов / под научн. ред. А. В. Стариковой,
Т. Ю. Кондаковой ; отв. ред. В.Н. Стрелецкий. – Ярославль : РИО ЯГПУ,
2022. – 147 с.
ISBN 978-5-00089-575-7
В сборник вошли материалы XXXVII ежегодной сессии Экономико-
географической секции Международной академии регионального развития и
сотрудничества (МАРС), состоявшейся в г. Ярославле в июне 2021 г. на территориальной
площадке Ярославского государственного педагогического университета имени
К.Д. Ушинского. Конференция была посвящена концепции поляризованной биосферы,
разработанной и сформулированной российским географом Борисом Борисовичем
Родоманом полвека назад, и ее значению для социально-экономической географии.
Данная научная концепция, предполагающая гармоничное сосуществование природных
зон и деятельности человека, сыграла чрезвычайно важную роль в развитии
отечественной географической науки. Статьи сборника научных трудов, подготовленного
по результатам конференции, сгруппированы в трех разделах. В первом разделе рассмат-
риваются теоретические вопросы концепции поляризованной биосферы / поляризованно-
го ландшафта и историко-научные аспекты ее формирования. Второй раздел посвящен
феномену поляризации социально-экономического пространства в контексте формирова-
ния и трансформации культурных ландшафтов. В третьем разделе представлены статьи, в
которых излагаются результаты исследований участников сессии Экономико-
географической секции МАРС по более частным вопросам, рассматривавшимся на кон-
ференции.
Книга адресована не только географам, но широкому кругу специалистов в разных
областях смежных с географией естественных, социальных и гуманитарных наук.
УДК 91;332.1
ББК 65.04
ISBN 978-5-00089-575-7
© ФГБОУ ВО «Ярославский государ-
ственный педагогический университет
им. К.Д. Ушинского», 2022
© Российская академия наук. Институт
географии, 2022
© Авторы материалов, 2022
3
Russian Academy of Sciences Institute of Geography
International Academy of Regional Development
and Cooperation
Economic-Geographical Division
Yaroslavl State Pedagogical University named after K.D.
Ushinsky
THE CONCEPT OF A POLARIZED BIOSPHERE:
SCIENTIFIC ORIGINS, INTERDISCIPLINARY
CONTEXT AND SIGNIFICANCE FOR HUMAN
GEOGRAPHY
Yaroslavl
2022
4
Approved for Printing
by the Academic Council of the Institute of Geography, Russian Academy of Sciences
Reviewers: Prof. S. Gorokhov
Dr. A. Aguirrechu
The Concept of a Polarized Biosphere: Scientific Origins, Interdisciplinary Context and
Significance for Human Geography / Ed. by Alexandra Starikova, Tatiana Kondakova, Vladimir
Streletsky. Yaroslavl, 2022. 147 p.
ISBN 978-5-00089-575-7
The book contains the conference proceedings of the 37th Session of the Economic-
Geographical Division of the International Academy of Regional Development and Cooperation
held in Yaroslavl in June 2021 at the territorial site of the Yaroslavl State Pedagogical University
named after K.D. Ushinsky. The conference was devoted to the concept of a polarized biosphere
developed and formulated by the Russian geographer Boris Rodoman half a century ago,
and its significance for human geography. This scientific concept, which implies the harmonious
coexistence of natural areas and human activity, has played an extremely important role in the
development of Russian geographical science. The scientific articles are based on the reports
prepared by the participants of the conference; all papers are collected in three chapters of the
book. The first chapter discusses the theoretical issues of the concept of a polarized biosphere /
polarized landscape and the historical and scientific aspects of its formation. The second chapter
is devoted to the phenomenon of socio-economic space polarization in the context of the formation
and transformation of cultural landscapes. The third chapter includes articles that present
the results of research by the participants in the Session of the Economic-Geographical Division
of the International Academy of Regional Development and Cooperation on more specific issues
discussed at the conference.
The book is addressed not only to geographers, but to a wide range of specialists in various
fields of natural, social and human sciences related to geography.
ISBN 978-5-00089-575-7
©Yaroslavl State Pedagogical University
named after K.D.Ushinsky, 2022
© Institute of Geography, Russian Academy of
Sciences, and the authors, 2022
© Аuthors, 2022
5
ОГЛАВЛЕНИЕ
Стрелецкий В. Н. Борис Борисович Родоман и поляризованный ланд-
шафт (Вместо введения)
7
Раздел I. Концепция поляризованной биосферы / поляризованного ландшафта Б.Б.
Родомана: теоретические и историко-научные аспекты
Каганский В. Л. Поляризованная биосфера Бориса Родомана: 51+ аспект
51 год спустя
15
Шупер В. А. Теория экономического ландшафта А. Лёша и концепция
поляризованного ландшафта Б.Б. Родомана
27
Полян П. М. В. П. Семёнов-Тян-Шанский и Б. Б. Родоман: переклички и
преемственность
33
Белорусец А. С. Культурный ландшафт как медиатор персоногенеза 37
Ткаченко А. А. Несколько слов о Борисе Борисовиче Родомане 46
Раздел II. Культурные ландшафты и поляризация социально-экономического про-
странства
Дружинин А. Г. Поляризация в аква-территориальных социально-
экономических структурах: основные факторы и особенности
52
Волкова И. Н., Крылов П. М. Трансформация расселения Московской
агломерации сквозь призму концепции поляризованного ландшафта Б.Б.
Родомана
58
Савченко А. Б., Бородина Т. Л. Культурный туризм и культурный ланд-
шафт как факторы поляризации в депрессивных регионах (на примере
Плёса)
63
Самбуров К. В. Возникновение внутренней периферии под влиянием
пассажирского железнодорожного транспорта дальнего следования
79
Камкин Г. Г. Влияние барьерности на развитие городов на Волге 85
Раздел III. За рамками основного проблемно-тематического «поля» конференции:
Научные сообщения участников сессии экономико-географической секции МАРС
Пилипенко И. В. Концепция кластеров в Российской Федерации: прошлое,
настоящее и будущее 90
Васильев А. П. Пространственные особенности трансформации системы
департаментов во Франции
97
Кондакова Т. Ю., Брагин П. Н. Формирование образовательной сети
Ярославской области как фактор стабилизации системы расселения (на
примере Пошехонского муниципального района)
105
Кулаков А. В., Селищев Е. Н. Устойчивые тенденции модернизации эко-
номического пространства Ярославского региона
114
Дугарова Г. Б. Современные проблемы Иркутской и Улан-Баторской
городских агломераций
119
Тихий В. И. Региональная аграрная политика как основа устойчивого
развития сельского хозяйства России
124
Тархов С. А. Сергей Борисович Шлихтер (1931–2010) 128
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ 146
6
CONTENTS
V.N. Streletsky. Boris Rodoman and the Polarized Landscape: Introduction 7
Chapter I. The Polarized Biosphere / Polarized Landscape Concept by B.B. Rodoman:
Theoretical and Historical-Scientific Aspects
V.L. Kagansky. The Polarized Biosphere of Boris Rodoman: 51+ Aspect 51
Years Later
15
V.A. Shuper. The Theory of the Economic Landscape by A. L;sch and the
Concept of the Polarized Landscape by B.B. Rodoman
27
P.M. Polian. V.P. Semenov-Tian-Shansky and B.B. Rodoman: Connotations
and Continuity
33
A.S. Belorusets. Cultural Landscape as a Personogenesis Mediator 37
A.A. Tkachenko. A Few Words About B.B. Rodoman 46
Chapter II. Cultural Landscapes and Polarization of Socioeconomic Space
A.G. Druzhinin. Polarization in the Aqua-Territorial Socioeconomic Structures:
Main Factors and Features
52
I.N. Volkova, P.M. Krylov. Transformation of Settlement of Moscow Agglomeration
and Its Relationship with Concept of Polarized Landscape of
B.B. Rodoman
58
A.В. Savchenko, T.L. Borodina. Cultural Tourism and Cultural Landscape as
Factors of Space Polarization in a Depressed Region (the Case Study of
Plyos)
63
K.V. Samburov. The Emergence of the Domestic Periphery Under the Influence
of Long-Distance Passenger Rail Transport
79
G.G. Kamkin. Impact of Barriers on the Development of Volga Cities 85
Chapter III. Beyond the Conference’s Main Problem-Thematic Field: Scientific Reports of
the Participants of the Session of the Economic-Geographical Section of the International
Academy of Regional Development and Cooperation
I.V. Pilipenko. The Concept of Clusters in the Russian Federation: The Past,
the Present, and the Future
90
A.P. Vasilyev. Transformation of System of French Departments: Spatial Patterns
97
T.Yu. Kondakova, P.N. Bragin. Formation of the Educational Network of the
Yaroslavl Oblast as a Factor of Stabilization of the Settlement System (the
Case of Poshekhonsky Municipal District)
105
A.V. Kulakov, E.N. Selishchev. Sustainable Trends in the Modernization of
the Economic Space of the Yaroslavl Region
114
G.B. Dugarova. Modern Problems of Irkutsk and Ulaanbaatar Urban Agglomerations
119
V.I. Tikhii. Regional Agrarian Policy as a Basis for Sustainable Development
of Russian Agriculture
124
S.A. Tarkhov. SERGEY B. SHLIKHTER (1931–2010) 128
7
УДК 911.5/.9
В. Н. Стрелецкий1
Борис Борисович Родоман и поляризованный ландшафт
(вместо введения)
Вводная статья к сборнику научных трудов XXXVII сессии Экономико-
географической секции Международной академии регионального развития и
сотрудничества, состоявшейся в Ярославле в июне 2021 г. по теме «Концепция
поляризованной биосферы: научные истоки, междисциплинарный контекст и значение
для социально-экономической географии». Подчеркиваются первостепенное значение
научных идей Бориса Борисовича Родомана о поляризованной биосфере /
поляризованном ландшафте для развития отечественной географической науки в целом и
теоретической географии в частности, а также возможности их практического
использования в конкретных областях социально-экономической географии.
Ключевые слова: Б.Б. Родоман, поляризованная биосфера / поляризованный
ландшафт, культурный ландшафт, расселение, географическая наука, теоретическая
география.
V. N. Streletsky
Boris Rodoman and the polarized landscape: Introduction
Introductory article to the collection of scientific papers of the 37th session of the Economic-
Geographical Section of the International Academy for Regional Development and Cooperation,
held in Yaroslavl in 2021 on the topic “The concept of a polarized biosphere: scientific
origins, interdisciplinary context and significance for human geography”. The paramount
importance of the scientific ideas of Boris Rodoman on the polarized biosphere / polarized landscape
for the development of Russian geographical science and the possibilities of their practical
use in specific areas of human geography are emphasized.
Keywords: B.B. Rodoman, polarized biosphere / polarized landscape, cultural landscape,
settlement pattern, geography, theoretical geography
В июне 2021 г. в Ярославле прошла очередная 37-я сессия Экономико-
географической секции Международной академии регионального развития и
сотрудничества (МАРС). Сборник научных трудов, предлагаемый вниманию читателей,
подготовлен по результатам состоявшейся конференции и имеет название, совпадающее с
темой 37-ой сессии: «Концепция поляризованной биосферы: научные истоки,
междисциплинарный контекст и значение для социально-экономической географии».
Соорганизаторами сессии были Международная академия регионального развития и
сотрудничества, Институт географии РАН (г. Москва) и Ярославский государственный
педагогический университет имени К.Д. Ушинского.
Концепция поляризованной биосферы/поляризованного ландшафта, разработанная
и сформулированная российским географом Борисом Борисовичем Родоманом и
предполагающая гармоничное сосуществование природных зон и деятельности человека,
сыграла чрезвычайно важную роль в развитии отечественной географической науки. 37-
ая сессия Экономико-географической сессии МАРС была приурочена к двум
замечательным юбилеям: автора-разработчика (в преддверии конференции, в мае 2021 г.
Борису Борисовичу исполнилось 90 лет) и самой концепции. Основные научные
постулаты последней были сформулированы Б.Б. Родоманом в 1970 году, поэтому
первоначально 37-ая сессия планировалась на июнь 2020 г., к полувековому юбилею
1 © Стрелецкий В. Н., 2022
8
концепции поляризованной биосферы; однако ввиду пандемии коронавируса
конференция была перенесена на год.
Разным аспектам поляризованной биосферы и поляризованного ландшафта
посвящено много статей Б.Б. Родомана; наиболее значимые из них представлены в
сборниках статей, вошедших в трилогию «Теоретическая география и культурный
ландшафт», а именно: в книгах «Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической
географии» [Родоман, 1999], «Поляризованная биосфера» [Родоман, 2002] и «География.
Районирование. Картоиды» [Родоман, 2007]. В наиболее же системном, обобщающем
виде представления ученого о поляризованной биосфере и поляризованном ландшафте
изложены в вышедшей в 2021 г. статье Б.Б. Родомана «Поляризованный ландшафт:
полвека спустя» в журнале «Известия РАН. Серия географическая» [Родоман. 2021] и ее
англоязычной версии в журнале “Regional Research of Russia” [Rodoman, 2021]. В эту
статью вошли, в том числе, и основные положения фундаментального научного доклада
Б.Б. Родомана, которым 9 июня 2021 г. и началась 37-я сессия Экономико-
географической секции МАРС.
Научная концепция, предложенная мэтром отечественной теоретической
географии, известна под двумя названиями – поляризованной биосферы и
поляризованного ландшафта. Во многих конкретных научных работах два этих термина
легко могут взаимно заменять друг друга, однако в понимании Б.Б. Родомана они не
являются полными синонимами. В его концепции поляризованная биосфера – более
общее понятие, характеризующее глобальный спектр зон в планетарном масштабе, в то
время как поляризованный ландшафт – более локальная система, сформированная и
пронизанная транспортной сетью [Родоман, 2021, с. 467]. При этом поляризованный
ландшафт относится к числу так называемых «идеальных объектов» научного познания:
он предполагает оптимальную территориальную структуру культурного ландшафта – с
целеполаганием достижения гармоничного сосуществования человека и природы.
Главный постулат такого целеполагания – представление о равнозначности и
равноценности двух полюсов географической среды: дикой, нетронутой природы и
урбанизированных пространств (которые, в свою очередь, также сильно поляризованы за
счет высокой концентрации важнейших видов человеческой деятельности в крупнейших
городских агломерациях и других больших городах). Оба полюса одинаково важны и
релевантны для человека и биосферы. Между ними – огромное множество
промежуточных в функциональном отношении зон, различающихся по плотности
населения, транспортной доступности, интенсивности и характеру землепользования и
природопользования.
Важно подчеркнуть, что генезис научной концепции автора, формирование его
представлений о поляризованном ландшафте неразрывно связаны с образом жизни
самого Бориса Борисовича. Как писал Б.Б. Родоман в своей заметке «Моя жизнь в единой
географии» [Родоман, 1999, с. 238–251], еще в детстве ландшафт ему заменял кино и
художественную литературу, самостоятельное восприятие ландшафтной реальности
представлялось ему интереснее любого вымысла; в географию его привела любовь к
путешествиям и карте. Ежегодно, на протяжении многих десятилетий, Борис Борисович
систематически путешествовал по Подмосковью (а потом и по другим регионам),
проходил за день до 30 км пешком. Подобно тому, как Вальтер Кристаллер (1893–1963),
выдающийся немецкий географ, автор теории центральных мест, впервые
опубликованной в 1933 г. [Christaller, 1933], «подглядел» свои центральные места в
хорошо знакомой ему и детально изученной им Южной Германии, концепция
поляризованного ландшафта Б.Б. Родомана в огромной степени навеяна личным
повседневным опытом исследователя-географа и путешественника-наблюдателя на
материалах «перехоженного вдоль и поперек» Подмосковья. Именно в Подмосковье с его
многоуровневой сетью городов, окруженных буферными функциональными зонами и
периферийными территориями (с пониженной плотностью населения, а то и почти
9
незаселенными вовсе) Борис Борисович впервые и наблюдал «поляризованный
ландшафт».
Огромный вклад Б.Б. Родоман внес в разработку языка и правил составления
картоидов. Б.Б. Родоман определяет географические картоиды (геокартоиды) как
чертежи, изображающие ту или иную реальную или вымышленную территорию
упрощенно, без обязательного соблюдения всех правил классической картографии
[Родоман, 2007; 2010]. Картоидами буквально испещрены работы Бориса Борисовича по
поляризованной биосфере и поляризованному ландшафту. В известном смысле это как
бы «визитная карточка» данной концепции: у читателей, хорошо знакомых с нею, она в
первую очередь ассоциируется именно с картоидами. В понятийно-терминологической
системе Б.Б. Родомана картоиды представлены двумя разновидностями:
индивидуальными и типологическими [Родоман, 2010, с. 89]. Первые схематично и
обобщенно (но при этом неметрически и с неизбежными искажениями очертаний)
изображают конкретные реальные местности, вторые – передают некоторые классы
идеальных, воображаемых объектов, синтезирующие в себе элементы и многие черты
разных реальных географических объектов. Строго говоря, такого рода научные
картографические модели (но их тогда не называли картоидами) применялись учеными и
в XIX в. [Тюнен, 1926], и в прошлом столетии (В. Кристаллером, А. Лёшем и др.). Важная
заслуга Б.Б. Родомана – масштабное и органичное внедрение картоидов как
эффективного инструмента интерпретации и репрезентации географической реальности
сквозь призму разработанной им концепции поляризованной биосферы / поляризованного
ландшафта.
Одно из стержневых звеньев концепции поляризованного ландшафта – особый
взгляд Б.Б. Родомана на взаимосвязь транспорта, расселения и окружающей среды.
Транспорт, по Родоману, это не просто отрасль хозяйства, занимающаяся перевозками
грузов (товаров), перемещением людей, энергии, информации от места к месту, от района
к району, от страны к стране. В концепции поляризованной биосферы транспорт – это
важнейшая ипостась жизни социума, по Родоману – «кинематическая сторона бытия»
[Родоман, 2021, с. 468], всеобъемлющая и вездесущая. Но транспорт и расселение
неразрывно связаны. Один из ключевых постулатов Б.Б. Родомана – при одинаковом для
людей суточном ритме жизнедеятельности людей формы и размеры поселений есть
функция от способа передвижения; здесь налицо определенная перекличка с научными
идеями Г.А. Гольца (1933–2009), еще одного глубокого и незаурядного мыслителя,
ученого с уникальной широтой научных интересов, простиравшихся от изучения
транспортных систем и геоурбанистики до истории, демографии, социологии,
макроэкономики, писавшего об изохроне доступности городского центра для всех
жителей города [Гольц, 1981].
По Родоману, в поляризованном ландшафте происходит как бы интерференция
двух основных транспортных систем – дорог утилитарно-прагматического использования
(перемещение людей и грузов) и естественных путей движения диких животных. В
людских же транспортных потоках важно различать две главные мотивации движения в
пространстве: утилитарную (повседневное вынужденно перемещение) и рекреационную
(для получения удовольствия и отдыха в процессе передвижения). И именно
рекреационная составляющая находится в данном случае в фокусе приоритетного
внимания Б.Б. Родомана; вообще вклад Родомана в развитие отечественной
рекреационной географии, на мой взгляд, явно недооценен.
Мировоззренческая амбивалетность, взятая за методологическую основу
концепции Б.Б. Родомана («равнозначность» крупного города и дикой природы в
поляризованном ландшафте) имеет колоссальное значение для развития отечественной
географии, в которой два «крыла» географической науки традиционно отличались
большей автономностью друг от друга, по сравнению со многими зарубежными
научными географическими школами. Важным следствием такой амбивалентности
10
выступает своего рода комплементарность пространственных структур разного типа. Так,
углубление социально-экономической поляризации пространства всегда порождает
шлейф острейших проблем для общества. Но сквозь призму поляризации культурного
ландшафта данный процесс может оцениваться и в другой системе координат. Усиление
социально-экономических диспропорций может параллельно создавать новые
возможности для периферийных пространств с экологической точки зрения, давать
перспективу естественному восстановлению ландшафтов, заброшенных земель и др.
Концепция поляризованной биосферы Родомана, к сожалению, сравнительно мало
известна за рубежом, даже среди профессиональных географов; большинство авторских
публикаций в этой области вышло на русском языке. В нашей же стране к настоящему
времени она уже получила широкое и заслуженное признание, во всяком случае в
научном сообществе географов, в том числе и благодаря усилиям прямых учеников и
последователей Б.Б. Родомана, в частности, В.Л. Каганского [Каганский, 2001; 2012].
Однако проблемное и теоретико-методологическое поле данной концепции априори
междисциплинарно. Конференция, приуроченная к полувековому юбилею концепции
Б.Б. Родомана, преследовала цель дальнейшего продвижения в осмыслении самого
феномена поляризованной биосферы и процессов поляризации ландшафта именно с
междисциплинарных позиций.
Статьи, вошедшие в данный сборник, написаны на основе сделанных их авторами
научных докладов на состоявшейся конференции. К сожалению, далеко не все вопросы,
обсуждавшиеся на сессии, отражены в статьях, представленных ниже; некоторые из
докладов так и не материализовались в написанных статьях; ряд статей был опубликован
в академических и других научных журналах. Несмотря на это, подготовленный сборник
статей, в целом, дает общее представление о научных результатах конференции.
***
Книга, подготовленная по результатам прошедшей конференции и предлагаемая
вниманию читателей, состоит из трех разделов. Первый раздел сборника, посвященный
теоретико-методологическим и историко-научным аспектам концепции поляризованной
биосферы и вкладу Б.Б. Родомана в ее формирование, включает пять статей.
Открывает его статья, написанная последователем и учеником Бориса Борисовича,
инициатором (автором идеи) прошедшей конференции и ее идейным вдохновителем –
В.Л. Каганским (Институт географии РАН, Москва) и носит название «Поляризованная
биосфера Бориса Родомана: 51+ аспект 51 год спустя». Статья, написанная в жанре
методологического эссе, фокусирует внимание на основных выявленных аспектах
поляризованной биосферы в ее трактовке Б.Б. Родоманом и фиксирует широчайший
спектр возможностей ее дальнейшего развития. При этом самим автором статьи
предложено немало радикально новых интерпретаций данной концепции. Как
справедливо подчеркивает В.Л. Каганский, именно концепция поляризованной биосферы
кратко и красиво резюмирует, воплощает, иллюстрирует и прокламирует ландшафтно-
экологическую теоретическую географию Б.Б. Родомана и его творческие свершения.
В статье В.А. Шупера (Институт географии РАН, Москва) проведено сравнение
концепции экономического ландшафта, разработанной еще в первой половине прошлого
века выдающимся немецким экономистом и географом Августом Лёшем (1906–1945), и
концепции поляризованного ландшафта Б.Б. Родомана. Концепция экономического
ландшафта была системно изложена немецким ученым еще в первой половине прошлого
века в его фундаментальной авторской монографии «Пространственная организация
хозяйства» [L;sch, 1940], впоследствии переведенной на русский язык [Лёш, 2007]. В
экономическом ландшафте А. Лёша спонтанно образуются секторы богатые и бедные
городами, что вытекает из разного размера рыночных зон для различных товаров и услуг,
вызывающих их различную ориентацию. Поэтому пространство фундаментально
анизотропно, оно обладает разными свойствами по различным направлениям. В
поляризованном ландшафте пространство изотропно. Однако, по мнению автора статьи,
11
возможности серьезной реконцептуализации научного наследия А. Лёша во многом уже
исчерпаны, в то время как концепция поляризованного ландшафта, напротив, имеет
благоприятные перспективы дальнейшего развития. Кроме того, как отмечает В.А.
Шупер, описываемая в концепции Б.Б. Родомана реальность не изменилась
принципиально за полвека после её разработки, а в современном обществе есть
очевидный запрос на выражаемые ею ценности и цели.
В небольшой статье П.М. Поляна (Институт географии РАН – НИУ Высшая школа
экономики, Москва) прослеживаются переклички и преемственность в научном
творчестве Вениамина Петровича Семёнова-Тян-Шанского (1870–1942) и Бориса
Борисовича Родомана – двух ярчайших представителей теоретико-географической мысли
в нашей стране, которых, как подчеркивает автор, смело можно назвать геософами.
Научное наследие В.П. Семёнова-Тян-Шанского, и прежде всего, его капитальные
антропогеографические труды «Город и деревня в Европейской России» [Семенов-Тян-
Шанский, 1910] и, особенно, «Район и страна» [Семенов-Тян-Шанский, 1928], оказало
огромное влияние на формирование географической картины мира у Б.Б. Родомана как
ученого и мыслителя. И хотя в области теоретической географии В.П. Семёнов-Тян-
Шанский и не оставил прямых учеников, он, как отмечает П.М. Полян, обрел в лице Б.Б.
Родомана превосходного продолжателя своего теоретико-географического направления.
А.С. Белорусец (НИУ Высшая школа экономики, Москва) рассматривает
культурный ландшафт в качестве медиатора персоногенеза. Автор, отталкиваясь от работ
Б.Б. Родомана, приходит к выводу, что на фоне утраты классическими медиаторами
единства телесной формы, функции и смысла культурный ландшафт продолжает
оставаться уникальным и доступным для диалога носителем такого единства. Автором
рассматриваются качества культурного ландшафта в их схожести со свойствами сознания
и личности и выдвигается гипотеза, в соответствии с которой эти свойства могут
усиливаться в ходе интериоризации ландшафта.
Завершает первый раздел книги биографическая заметка А.А. Ткаченко (Тверской
государственный университет, Тверь), написанная в жанре эссе, в котором он делится
своими соображениями о том месте, какое Борис Борисович Родоман занимает в
отечественной географической науке, и рассказывает об огромном влиянии его личности
и научных идей на становление автора как географа и ученого.
Объект рассмотрения во втором разделе книги – культурные ландшафты и
поляризация социально-экономического пространства (сквозь призму концепции
Б.Б. Родомана). В нем также представлено пять статей.
Раздел открывает статья А.Г. Дружинина (Южный федеральный университет,
Ростов-на-Дону – Институт географии РАН, Москва), посвященная феномену
поляризации в аква-территориальных социально-экономических структурах, ее основным
факторам и особенностям. Автором, с опорой на научные идеи Б.Б. Родомана, осмыслены
и интерпретированы основные проявления и последствия воздействия «фактора моря» на
поляризацию социально-экономического пространства (главным образом, на материалах
нашей страны); выявлено семь ключевых аспектов аква-территориальной поляризации.
В статье И.Н. Волковой (Институт географии РАН) и П.М. Крылова (Московский
государственный областной университет, Мытищи, Московская область)
рассматриваются процессы трансформации структуры Московской городской
агломерации с середины 1980-х до начала 2020-х гг. в контексте теоретических
построений Б.Б. Родомана. Авторами проанализированы сдвиги в системе расселения в
пределах столичной агломерации и их отражение в культурном ландшафте в условиях
произошедших за этот период кардинальных социально-экономических и социально-
политических изменений, дается их экспликация сквозь призму концепции
поляризованного ландшафта.
Предмет исследования А.Б. Савченко (Российская академия народного хозяйства и
государственной службы при Президенте РФ, Москва) и Т.Л. Бородиной (Институт
12
географии РАН, Москва) – культурный туризм и культурный ландшафт как факторы
поляризации социально-экономического пространства малого города. Конкретное
исследование проведено на материалах г. Плёс в Ивановской области, градостроительная
композиция которого в решающей степени предопределена Волгой и сложным сильно
пересеченным рельефом. Авторами выявлены значимые рыночные факторы
эффективного вовлечения в различные типы культурного туризма исторического
наследия и культурного ландшафта этого знаменитого города, зародившегося еще в
средние века и одного из самых маленьких по размерам в Центральной России в наши
дни; в их ряду – маркетинговые, институциональные и инвестиционные факторы.
К.В. Самбуров (Центр экономики инфраструктуры – Институт географии РАН,
Москва) в своей статье обращается к теме, глубоко разрабатывавшейся в научных трудах
Б.Б. Родомана, – роли транспорта в формировании внутренней периферии. В данном
случае автор рассматривает понятие «внутренняя периферия» относительно
транспортных районов, выделяемых на основе зон тяготения железнодорожных узлов,
обслуживающих дальнее сообщение. Автором сделан вывод, что важными факторами,
влияющими на формирование периферийных зон, выступают количественные
характеристики пассажиропотоков на железнодорожном транспорте. Одним из
практических результатов исследования К.В. Самбурова стало выделение
«железнодорожных пассажирских районов» нашей страны.
Завершает второй раздел статья статья Г.Г. Камкина (Большая российская
энциклопедия – Институт географии РАН, Москва), в которой анализируется специфика
внутригородских барьеров в волжских городах. Автором показано, что влияние
внутренних барьеров на социально-географическую дифференциацию городской среды в
наибольшей степени прослеживается при высокой плотности городского населения вдоль
самих барьеров.
В третьем разделе книги представлены статьи, посвященные разным тематическим
сюжетам. Некоторые из этих статей лишь отчасти связаны с теоретическими
разработками Б.Б. Родомана, но косвенное влияние его научных идей отчетливо
прослеживается в каждой из них.
В статье И.В. Пилипенко (Научно-исследовательский институт
конкурентоспособности и интеграции, Москва) проведен анализ научных исследований
по концепции кластеров в России за первые два десятилетия XXI в. Процессы
кластеризации резко усиливают территориальную неравномерность социально-
экономического развития и тем самым способствуют поляризации географического
пространства, что неизбежно отражается и в культурном ландшафте. В этом отношении
данная проблематика представляет несомненный интерес и в дискурсе концепции
поляризованного ландшафта.
В фокусе внимания А.П. Васильева (Институт географии РАН) –
пространственные особенности трансформации системы департаментов Франции за
период 1790–2020 гг. Автором выявлено, что территория и границы большинства
департаментов этой страны за 230 лет их существования оставались сравнительно
устойчивыми. Это было обусловлено, в первую очередь, исторически рано сложившейся
и устоявшейся системой расселения и структуры административно-хозяйственных связей.
Высокая степень поляризации пространства страны по линии центр-периферия
сохранялась при этом после Великой французской революции на протяжении более двух
столетий.
В двух статьях рассматриваются процессы поляризации социально-
экономического пространства на материалах Ярославской области как типичного
староосвоенного региона Центральной России. Предмет исследования Т.Ю. Кондаковой и
П.Н. Брагина (Ярославский государственный педагогический университет им.
К.Д. Ушинского, Ярославль) – формирование образовательной сети Ярославской области
как фактор стабилизации системы расселения (на примере Пошехонского
13
муниципального района). Их статья имеет подчеркнуто историко-географический
характер, его временные рамки охватывают период с первой половины XIX в. до наших
дней. А.В. Кулаковым и Е.Н. Селищевым (Ярославский государственный педагогический
университет им. К.Д. Ушинского, Ярославль) проведен синхронный анализ трендов
эволюции отраслевой (в контексте концепции технологических укладов) и
территориальной (в контексте различий центр-периферия) структур хозяйства этого
региона в целом.
Узлами поляризованного ландшафта, как правило выступают крупные города, а в
настоящее время – в еще большей степени – крупногородские агломерации.
Пространственные эффекты последних отчетливо различимы, в частности, в масштабах
их хинтерландов, вписанных в соответствующий поляризованный ландшафт. В статье
Г.Б. Дугаровой (Институт географии им. В.Б. Сочавы Сибирского отделения РАН)
проведен сравнительный анализ современных проблем, а также зон пространственного
влияния Иркутской агломерации (одной из крупнейших в Восточной Сибири) и Улан-
Баторской агломерации (крупнейшей в Монголии), в развитии которых имела место
определенная синхрония в смене исторических этапов; отмечается также определенное
сходство их территориальных структур и проблем развития. Как показано статье, при
прочих равных условиях, столичная Улан-Баторская агломерация имеет существенно
больше финансовых, социальных, экономических и логистических возможностей
развития, а хинтерланд ее пространственного влияния покрывает фактически всю страну.
Статья В.И. Тихого (Орловский государственный университет им. И.С. Тургенева,
Орёл), сравнительно дистанцированная, к сожалению, от нарратива поляризованного
ландшафта как такового, посвящена современной региональной аграрной политике
России, ее целям, основным направлениям и результатам.
Мемориальная статья С.А. Тархова (Институт географии РАН, Москва), последняя
в этой книге, посвящена памяти знаменитого экономико-географа, одного из корифеев
отечественной географии транспорта Сергея Борисовича Шлихтера (1931–2010). С.Б.
Шлихтер был не только замечательным ученым, но и одним из инициаторов создания в
1983 г. (наряду с А.Г. Аганбегяном, М.К. Бандманом, Ю.Г. Липецом, А.Г. Гранбергом)
Научного совета «Региональные системы» при Комитете по системному анализу
Президиума АН СССР. Именно на базе данного подразделения и выросла после распада
Советского Союза нынешняя Экономико-географическая секция МАРС, в ежегодных
сессиях которой С.Б. Шлихтер принимал в 1990-е и 2000-е гг. самое активное участие.
Прекрасно знал Сергей Борисович и Б.Б. Родомана, которого очень ценил. Особенно
выделял он пионерные идеи Бориса Борисовича, касающиеся роли транспортных
магистралей в формировании поляризованного ландшафта, и акцентировку различий в
пространственных эффектах двух типов транспорта, по Родоману (условно говоря,
«утилитарного» и «рекреационного»).
Надеемся, что подготовленный сборник научных трудов 37-ой сессии Экономико-
географической секции МАРС будет должным образом востребован широким кругом
читателей – в первую очередь социо-, экономико- и физико-географами, а также
представителями смежных с географией направлений естественных, гуманитарных и
общественных наук – экологами, социопсихологами, социологами, культурологами,
культур-антропологами и др.
Финансирование. Статья подготовлена в рамках темы государственного
задания Института географии РАН АААА-А19-119022190170-1 (FMGE-2019-0008).
Библиографический список
1. Гольц Г. А. Транспорт и расселение. Москва : Наука, 1981. 247 с.
2. Каганский В. Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство.
Москва : Новое литературное обозрение, 2001. 576 с.
14
3. Каганский В. Л. Внутренняя периферия: новая растущая зона культурного
ландшафта России // Изв. РАН. Сер. геогр. 2012. № 6. С. 23–33.
4. Лёш А. Пространственная организация хозяйства. Москва : Наука, 2007. 663 с.
5. Родоман Б. Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической
географии. Смоленск: Ойкумена, 1999. 256 с.
6. Родоман Б. Б. Поляризованная биосфера. Сборник статей. Смоленск: Ойкуме-
на, 2002. 336 с.
7. Родоман Б. Б. География. Районирование. Картоиды. Сборник трудов. Смо-
ленск: Ойкумена, 2007. 368 с.
8. Родоман Б. Б. Научные географические картоиды // Географический вестник.
2010. № 2 (13). С. 88–92.
9. Родоман Б. Б. “Поляризованный ландшафт”: полвека спустя // Известия РАН.
Сер. геогр. 2021. Т. 85. № 3. С. 467–480.
10. Семенов-Тян-Шанский В. П. Город и деревня в Европейской России : очерк по
экономической географии. Санкт-Петербург : Тип. В.Ф. Киршбаума, 1910. 212 с.
(Записки Императорского Русского географического общества по отделению статистики.
Т. 10. Вып. 2).
11. Семенов-Тян-Шанский В. П. Район и страна. Москва-Ленинград : Госиздат,
1928. 311 с.
12. Тюнен И. Г. Изолированное государство. Москва : Изд. газ. «Экономическая
жизнь», 1926. 326 с. [Th;nen, 1826].
13. Christaller W. Die zentralen Orte in S;ddeutschland: Eine ;konomischgeographische
Untersuchung ;ber die Gesetzm;ssigkeit der Verbreitung und Entwicklung der
Siedlungen mit st;dtischen Funktionen. Jena: Verlag von Gustav Fischer, 1933. 331 s.
14. L;sch A. Die r;umliche Ordnung der Wirtschaft: eine Untersuchung ;ber Standort,
Wirtschaftsgebiete und internationalen Handel. Jena: Fischer, 1940. 348 s.
15. Rodoman B. B. “Polarized landscape”: half a century later // Regional Research of
Russia. 2021, vol. 11, no. 3, pp. 315–326.
15
Раздел I
КОНЦЕПЦИЯ ПОЛЯРИЗОВАННОЙ БИОСФЕРЫ /
ПОЛЯРИЗОВАННОГО ЛАНДШАФТА
Б.Б. РОДОМАНА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ
И ИСТОРИКО-НАУЧНЫЕ АСПЕКТЫ
УДК 911.5/.9
В. Л. Каганский2
Поляризованная биосфера Бориса Родомана: 51+ аспект 51 год спустя
Жанр статьи – методологическое эссе. Перечислены и (частью) кратко охарактери-
зованы все выявленные / осознанные аспекты поляризованной биосферы Б.Б. Родомана
(более 100). Дано много существенно новых интерпретаций и вариантов развития кон-
цепции поляризованной биосферы. Подход – понимающий развивающий критицизм.
Ключевые слова: концепция, культурный ландшафт, поляризованная биосфера,
поляризованный ландшафт, природный ландшафт, советское пространство, теоретиче-
ская география; Б.Б. Родоман, Россия.
V. L. Kagansky
The polarized biosphere of Boris Rodoman: 51+ aspect 51 years later
The genre of this article is a methodological essay. All identified / perceived aspects of
the polarized biosphere of B.B. Rodoman are elucidated. Many essentially new interpretations
and variants of the development of the concept of a polarized biosphere have been given. The
approach is understanding developmental criticism.
Keywords: concept, cultural landscape, polarized biosphere, polarized landscape, natural
landscape, Soviet space, theoretical geography; B.B. Rodoman, Russia.
Данная статья – методологическое эссе в формате проблемно-тематического спис-
ка сюжетов. Перечислены и (частью) кратчайше охарактеризованы все выявленные на
момент завершения статьи аспекты концепции поляризованной биосферы Б.Б. Родомана
(более 100 сюжетов). Приведено немало существенно и радикально новых интерпрета-
ций, и вариантов развития концепции поляризованной биосферы. Подход – интерпрета-
ций и вариантов развития концепции поляризованной биосферы; его можно охарактери-
зовать как понимающий развивающий критицизм. Важнейшие суждения выделены кур-
сивом. Использовано единственное сокращение ПБ – поляризованная биосфера. Ввиду
необозримости литературы ссылки в основном тексте не приводятся вовсе. Приложение 1
– проблемник круглого стола, проведенного в первый день конференции; Приложение 2 –
основные новые сюжеты, критически дополняющие и обобщающие концепцию ПБ.
ПЕРСОНАЛЬНОЕ: АВТОРОДОМАН
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА РОДОМАНА. В значительном цельном семействе тру-
дов Родомана ПБ – в центре-сердцевине, именно она представляет и творчество Б.Б.
Родомана, и его самого, и всю теоретическую географию ландшафта. ПБ кратко и краси-
во резюмирует, воплощает, иллюстрирует и прокламирует ландшафтно-экологическую
теоретическую географию Родомана и его творческие свершения.
АВТОПОРТРЕТ В ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ КАРТОСХЕМЕ ЛАНДШАФТА.
АВТОГЕОГРАФИЯ КАК АВТОБИОГРАФИЯ?
ЛИЧНОЕ КАРТОИДНО-КАРТОГРАФИЧЕСКОЕ «ЗЕРКАЛО»
2 © Каганский В. Л., 2022
16
ПЕРСОНАЛЬНАЯ УТОПИЯ. Главная жизнь Родомана – именно в полюсах ПБ, в
старых центрах и заповедниках. ПБ – мир желанной жизни Родомана вместе с избранны-
ми коллегами и спутниками изысканных походов, и красивыми девушками. Личный
ландшафтный рай.
ЛИЧНЫЙ КРАЙ – ЛИЧНЫЙ РАЙ…
ЧАСТНЫЙ МИФ ЗОЛОТОГО ПРОСТРАНСТВА. У Родомана пространство и
время едино, и (личный) миф золотого века (времени) совмещен с мифом золотого про-
странства – природа и человек дружны и счастливы, как и сам Родоман и его прайд.
ТВОРЧЕСКОЕ
ПЛОД ТВОРЧЕСКОГО ВООБРАЖЕНИЯ. ПБ – интересный красочный абстракт-
ный узор, пригодный для ландшафтов, полей, полов, потолков, стен, тканей, мебели,
утвари, посуды, естественных и искусственных космических тел etc. Эмпирическая опи-
сательная наука – реалистическое искусство: иллюстративный буквализм ; теоретиче-
ская наука – абстрактное искусство?
ПБ – ОСНОВА ДЛЯ (не только детского) РАСКРАШИВАНИЯ И ВЫШИВАНИЯ,
СОЗДАНИЯ МОЗАИК etc.
ДИЗАЙН-ПРОДУКТ. Дизайн – художественное конструирование, охудожествле-
ние внехудожественного; ПБ – дизайн-продукт теоретической географии. Но и тематиче-
ские классические географические карты сложного комплексного районирования, адек-
ватно многоцветно воплощенные, один из источников теоретической географии – также и
дизайн-продукт. Эстетика ____________хорошей географии…
ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА. Не выставки сделали ПБ произведением совре-
менного искусства. Его атрибуты – сочленение визуального и деятельного начала с почти
тотальной эстетикой и открытыми интерпретациями. Воплощение ПБ сделало бы ланд-
шафт произведением искусства (лэнд-арт), особенно если гео/биоинженерией наделить
зоны цветами картоида. Индивидуальное научно-содержательное – и художественное
видение своего предмета–ландшафта сделала ПБ искусством.
ГРАФИЧЕСКИЙ ЛОЗУНГ / ПРИЗЫВ / ЗАКЛИНАНИЕ? – суггестивность и пер-
формативность.
ПЛАКАТ И ОТКРЫТКА (последнее реализовано в ходе конференции).
ЭМБЛЕМА! ПБ в овале / круге – символ, герб, геральдический знак, аверс ордена и
даже монеты… «Почтительно прошу наградить меня Орденом Поляризованной Биосфе-
ры I степени с правом ношения знака ордена на штормовке и на рюкзаке».
САКРАЛИЗУЕМЫЙ ГРАФИЧЕСКИЙ КОНЦЕПТ – SACRA POLARIZED
BIOSPHAERIAE.
КАРТА ИДЕИ
РИСУНОК ИДЕИ – КОГНИТИВНАЯ ГРАФЕМА. Когнитивная графика – техника
рисования идей. ПБ – семейство взаимосвязанных идей в одном графически лаконичном
рисунке.
КАРТОИД КАК ИДЕЯ. Картоиды – умение рисовать идеи, но сам картоид и
есть идея; биографически (личная история Родомана) именно так.
ИЕРОГЛИФ (комплекс иероглифов) – каждая линия и весь рисунок целостны
осмыслены. Новый сюжет – картографическая иероглифическая каллиграфия!
КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ КАРТА – КАРТОИД. Обычная карта выражает и порождает
«обычное» (обыденное и эмпирическое) знание – картоид делает то же самое со знанием
концептуальным, спекулятивным. Карта – портрет ландшафта, картоид – портрет
теоретически идеализированного ландшафта, его архетипа.
ПОЛНОЕ КАРТОГРАФИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ. Согласованность всех слоев
изображения и осмысленность всех элементов, включая графику и цвет отличает карто-
ид от (обычной) географической карты, где присутствует не вполне семантизированные и
частью несогласованные элементы.
17
АВТОИНТЕРПРЕТИРУЕМОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ. Значительный (варьирующий),
но всегда существенный компонент содержания считывается / понимается непосред-
ственно.
ПОЛИИНТЕРПРЕТИРУЕМОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ – см. настоящую ст. Автоинтер-
претируемость и полиинтерпретируемость – атрибуты именно картоидов и (некото-
рых) видов когнитивной графики.
ГЛАВНЫЙ ТЕКСТ НА «ЯЗЫКЕ» КАРТОИДОВ.
КАРТОИД ПБ –ПРОТОТИП семейства картоидов Родомана (уже не только); кон-
центрат концептуальных и графических особенностей языка картоидов.
ЯДРО СЕМЕЙСТВА КАРТОИДОВ. Единство принципов составления и соотнесе-
ния с классическими картами; связность; общность референта – теоретически обобщен-
ного российско-советского культурного ландшафта. Большинство картоидов Родомана
соотнесены / согласованы с ПБ. В комплексе картоидов ПБ центральна, это сакральный
центр секулярной теоретической географии.
СТРОГИЙ КАРТОИДНЫЙ ОБРАЗ ЛАНДШАФТА. Строгость и (картографиче-
ская) образность – не антитеза, а дополнительность.
КАРТОГРАФИЧЕСКАЯ РИТОРИКА И ПОЭТИКА ЛАНДШАФТА. Настоящее
географическое повествования / описание / дискурс – риторика ландшафтно-
географического смысла.
ОБРАЗНО-(КАРТО)ГРАФИЧЕСКОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ. Полная
семантика форм – и полная семантика согласованной с ними цветовой гаммы.
АРХЕТИП ТЕМАТИЧЕСКОЙ КАРТЫ. Карта классической географии: богатое, не
вполне явное содержание, выраженное оптимальными графическими средствами, боль-
шинство элементов и слоев согласованы и семантичны, особенно цвет. В картоиде ПБ
все элементы согласованы и семантичны! Картоид ПБ – концентрат главных атрибу-
тов классической тематической карты
ИДЕАЛЬНАЯ КАРТА. Карта читается как пучок образов, выражает профессио-
нальное личностное знание; это авторское целостное многоаспектное произведение, а не
«объективное» представление данных или изображение. Обычная карта – изображение
идей а) неявных, б) «загрязненных» обильной эмпирией, в) нетеоретических. Картоидная
картография – изображение «чистых» идей.
ПОЛИСЕМИОТИЧЕСКАЯ КОНСТРУКЦИЯ на основе диалогической дополни-
тельности научного линейно-дискурсивного текста и графически-иконических текстов.
Такова и классическая география.
РАЙОНИРОВАНИЕ И ЗОНИРОВАНИЕ
НЕПРОСТОЕ РАЙОНИРОВАНИЕ.
УЗЛОВОЙ РАЙОН – УЗЛОВОЕ РАЙОНИРОВАНИЕ.
РАЙОНИРОВАНИЕ – РЕАЛИЗАЦИЯ ПОЗИЦИОННОГО ПРИНЦИПА. «Приро-
да», смысл и функция каждого элемента ПБ производны от местоположения в ПБ в це-
лом.
БИПОЛЯРНЫЙ / ДВУДОЛЬНЫЙ УЗЛОВОЙ РАЙОН – узловой район с равно-
правными полюсами-центрами, необычный узловой район.
КОМПЛЕКСНОЕ РАЙОНИРОВАНИЕ. Связь каждого места и списка характери-
стик – районирование. ПБ – районирование: позиционное (районы выделены по про-
странственному положению), б) узловое, в) на нескольких основаниях, г) типологическое
– комплексное позиционно-узловое районирование.
ПАРАДОКСАЛЬНОЕ РАЙОНИРОВАНИЕ. По Родоману районирование: 1. инди-
видуальное (один контур – одна характеристика) и типологическое (более одного контура
– одна характеристика), 2. однородное и узловое. Узловые районы всегда индивидуальны.
Но ПБ – узловое типологическое районирование, где разные выделы узлового района от-
носятся к одной и той же зоне (типу).
ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ЗОНИРОВАНИЕ – простейший аспект.
18
НОМОТЕТИЧЕСКОЕ ЗОНИРОВАНИЕ – закономерный рисунок.
ЗОНИРОВАНИЕ ПО ПОЛЯРНО-ДОПОЛНИТЕЛЬНЫМ ОСНОВАНИЯМ.
ЧЛЕНЕНИЕ ЛАНДШАФТА КАЧЕСТВЕННЫМИ (ПОРОГОВЫМИ) ГРАНИЦА-
МИ
НОМОТЕТИЧЕСКИЙ РИСУНОК ГРАНИЦ – теоретически фундированный и
функциональный; каждый отрезок границы осмысленен, функционален и объясним.
ДАЛЁКОЕ БЛИЗКОЕ. Глубокое взаимопроникновение полярных компонентов
ландшафта с максимумом соседства / удлинением (?) контактных (?) границ.
СХЕМА ОПТИМИЗАЦИИ КОНТАКТНЫХ ГРАНИЦ.
КОМПЛЕКС ГРАНИЦ-ФИЛЬТРОВ. На всех границах в ПБ меняются правила и
стереотипы поведения и даже ценности ландшафта, останавливаются / задерживаются
потоки «вещества – энергии – информации» (выражение Родомана). Не меняется ли при
пересечении границ самоощущение / идентичность обитателей ПБ (у известного мне
близкого круга лиц это именно так).
ГРАНИЦЫ – ПЕРЕКЛЮЧАТЕЛИ СОСТОЯНИЙ ЛАНДШАФТА И ЖИТЕЛЯ.
(КУЛЬТУРНЫЙ) ЛАНДШАФТ
СХЕМА УСТРОЙСТВА – ОБУСТРОЙСТВА? КУЛЬТУРНОГО ЛАНДШАФТА.
Ярко красочно ясно четко компактно представленная.
ЗАМЕНА ЛОСКУТНОМУ ОДЕЯЛУ. Любимая метафора Родомана «лоскутное
одеяло» ландшафта творчески преодолена ПБ. Ландшафт – ковер мест, зон и связующих
линий.
«ВЫКРОЙКА» ДЛЯ ЛАНДШАФТА. В том числе и буквально, тем более что
Родоман использует образ «шитья ткани» ландшафта.
ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ КУЛЬТУРНОГО ЛАНДШАФТА. Согласованное по смыслу и
форме взаиморасположение природного и культурного компонента ландшафта. «Мини-
мальный» законосообразный культурный ландшафт.
ИДЕАЛЬНЫЙ КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ. Ландшафт ПБ идеален вдвойне –
теоретически-идеализирован (правильные / прямые линии и фигуры, симметрии etc) и
предельно-оптимален.
ТОТАЛЬНЫЙ ЛАНДШАФТ. ПБ – схема тотально гармоничного и красивого
ландшафта. Всё нужное – ничего лишнего…
СИММЕТРИЯ КОМПОНЕНТОВ ЛАНДШАФТА. ПБ – концептуальная схема
сущностной, ценностной, позиционной и визуально-графической симметрии природного
и культурного начала.
АСИММЕТРИЯ КОМПОНЕНТОВ ЛАНДШАФТА. В картоиде ПБ антропогенный
компонент выделен, в том числе цветом, графически и позиционно, из антропогенного
ядра исходит 6 радиусов-магистралей.
КАРКАС ЛАНДШАФТА. ПБ – единый каркас природно-культурного ландшафта,
главный рисунок идеального ковра ландшафтов.
ПОЛИСЕТЕВОЙ КАРКАС. (Культурный) ландшафт – ткань, ее каркас – сеть, в
ПБ двойственная, полисеть. ПБ – полисетевой каркас ландшафта.
ПРОСТРАНСТВО ДИАЛОГА. Диалог мест – не метафора. Взаимопронизываю-
щие «цивилизация» и «природа» в ПБ должны быть в продуктивном диалоге. ПБ – тер-
риториальная схема диалога природного и культурного; в обобщении – схема диалога
любых (?) полярных (типов) мест.
ПРИРОДНЫЙ ЛАНДШАФТ – НА НОВОЕ МЕСТО! Обычно историческая, гене-
тическая и позиционная первичность не различены. Если природный ландшафт возник
первым, то он «первичен» во всем. ПБ прямо показала, что в современном ландшафте
природный ландшафт нередко «вторичен» генетически и всё чаще вторичен позиционно,
по месту. ПБ указывает природному ландшафту на его место – закономерное и неприви-
легированное, но достойное и малоуязвимое. ПБ порождает место и условия выживания
природного ландшафта. Фундаментальная инверсия!
19
КУЛЬТУРНАЯ ПОЛЯРИЗАЦИЯ ЛАНДШАФТА
ПОЛЯРИЗАЦИЯ РАВНОЦЕННЫМИ ПОЛЮСАМИ. Обычно же – поляризация
«А – не-А». В ПБ «культура» и «природа» равноправны.
ПОЛЯРИЗАЦИЯ «ИСКУССТВЕННОЕ – ЕСТЕСТВЕННОЕ».
ЦЕННОСТНАЯ ПОЛЯРИЗАЦИЯ.
ПОЛЯРИЗАЦИЯ ВЗАИМОПРОНИКАЮЩИХ АРЕАЛОВ, а не расчленение на
сферы влияния (ср. «биполярный мир»).
БИПОЛЯРНАЯ СЕТЕВАЯ ПОЛЯРИЗАЦИЯ. Обычная поляризация – ареально-
моноцентрическая. ПБ – схема нетривиальной, сетевой поляризации любого ландшаф-
томорфного пространства, в том числе и фазового (признаковые пространства, сети со-
цитирования, Интернет, социальные сети и мн. др.).
КУЛЬТУРНО-САКРАЛЬНАЯ ПОЛЯРИЗАЦИЯ. Ландшафт сплошен и тотален,
поляризация имеет атрибутом и иной ценностный аспект. Ландшафт ценностно полипо-
ляризован, не только «город – природа». Если «традиционные конфессии» заняли города-
центры, то нетрадиционным (язычники, бажовцы, парарелигиозные экологисты и мн. др.)
остался противоположный полюс. Природное ядро ПБ – и центр-полюс «нетрадицион-
ной» сакральности и даже клерикальности.
ДИКТАТУРА ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ ЗОН. Каждая конкретная зона «диктует»
специфичную роль для обитателя. Единственный обитатель локальной ПБ будет менять
роли на границах зон (остров Робинзона Крузо)?
ОБЩАЯ СХЕМА АНТАГОНИСТИЧЕСКОГО ВЗАИМОПРОНИКНОВЕНИЯ –
например, регулярной армии и партизан, власти и оппозиции, колонизаторов и туземцев и
мн. др.; отчасти – восточнославянской колонизации на угро-финском ландшафте.
ТЕМПОРАЛЬНАЯ ПОЛЯРИЗАЦИЯ И ЗОНИРОВАНИЕ. В разных зонах каче-
ственно разное время: искусственно-культурное – обыденное – природное. Во время ре-
креационного маршрута в ПБ меняется само время и его проживание.
ДЕТЕРМИНАЦИОННАЯ ПОЛЯРИЗАЦИЯ И ЗОНИРОВАНИЕ. Культурная при-
чинность – смешанная причинность – природная причинность.
РАЗОРВАННЫЙ ЖИЗНЕННЫЙ МИР – разные формы и автономия утилитарной
и рекреационной сетей и даже компонентов ПБ означают, в сущности, разорванный жиз-
ненный мир особо-активных пользователей (обитателей) ПБ.
СХЕМА ДВУХФРАКЦИОННОГО РАССЕЛЕНИЯ – стабильного (жители отды-
хают там, где живут) и мобильного (принципиально не отдыхают в местах жизни). Тогда
места жизни не могут быть местами отдыха, а места отдыха – местами жизни. Пригово-
ренность к маятниковым миграциям?
ПОЛЯРИЗАЦИЯ «ОБЫДЕННО-ПОВСЕДНЕВНОЕ – ПРАЗДНИЧНО-
РЕКРЕАЦИОННОЕ», осуществляющихся и в разных местах (зонах), и на разных марш-
рутах.
ЛАНДШАФТНАЯ ПОЛЯРИЗАЦИЯ «ЭЛИТЫ» И «НАРОДА». Весьма похоже на
расселение и миграции среднего (и богатого) дворянства в старой России, жившего и в
своих городских усадьбах, и в пригороде и любивших посещать «медвежьи углы» для
охоты; народ жил / работал в средних зонах. Источник – классическая русская литература
XIX века. Общая схема классово-расслоенного общества?
АВТОКОЛЕБАТЕЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО возвратных миграций между полю-
сами ПБ. Тогда подлинная ось ПБ – границы между зонами, относительно которых ко-
леблется население.
ТЕОРИЯ И ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ устройства культурного ландшафта.
НОМОТЕТИЧЕСКАЯ МОРФОЛОГИЯ КУЛЬТУРНОГО ЛАНДШАФТА.
СТРОГАЯ ТЕОРИЯ. Увиденная озарением ПБ строго выводима из постулатов.
«Вначале вижу теорему – потом доказываю». Но не все постулаты столь жесткие, четкие
и осознанные, как конфигуративно-сетевые – общественно-государственное бесхозяй-
20
ственное обладание землей, отсутствие частной собственности, возможность больших
проектов, бедность и послушность населения, неосвоенность территории, лесной ланд-
шафт и мн. др. Но и теория Тюнена содержит скрытые основания. Теории органичнее вы-
ращивать, нежели реконструировать их основания?
ДЕТЕРМИНИРОВАННАЯ КОНСТРУКЦИЯ. «Свободная фантазия» жестко де-
терминирована, обладает абсолютной (теоретической, аподиктической) достоверностью,
а не достоверностью относительной (эмпирической, ассертонической). Такова ли ПБ?
КОНКРЕТНОЕ УНИВЕРСАЛЬНО! Концепции регионоспецифичны – универсаль-
ны; противоречие мнимо. Нередко концепция выращивается на ограниченном материале;
целостность и смысл важнее объема. Теоретическая география Родомана вскормлена
Средней Россией, Большим Подмосковьем, это его особый «портрет» (ср. теорию Тюне-
на). Подмосковье как концепция универсально.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ. Полностью (?) выводимый из постулатов и данный
как теоретически реальный, заведомо лишенный эмпирического обоснования и референта
научный объект – объект идеальный.
ОНАГЛЯЖИВАНИЕ (ВИЗУАЛИЗАЦИЯ) ИДЕАЛЬНОГО ОБЪЕКТА. Классиче-
ская географии с ее эмпиризмом, двойной визуальностью ландшафтов и карт и экспеди-
циями далека от теорий. ПБ – наглядно-видимый и наблюдаемый теоретический объект,
но равно и концептуализация «картинки». Теоретическая наука – личностное знание –
индивидуальное мастерство художника-картографа…
КОМПЛЕКСНО ПРЕДСТАВЛЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ – комплекс выразительно-
изобразительно / риторических средств; продуктивно «дублированы».
ЯДРО ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ ВЕРСИИ РОДОМАНА.
СВЯЗКА ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ И ЭКОЛОГИИ ЧЕЛОВЕКА. ПБ тео-
ретико-географична по методу – экологична по смыслу.
ПОЛЯРИЗОВАННАЯ БИОСФЕРА ИЛИ ПОЛЯРИЗОВАННЫЕ БИОСФЕРЫ?
ЛОКАЛЬНАЯ ГЛОБАЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ? Выросшая на редкой почве Под-
московья концепция ПБ приложима к иным территориям? Насколько? Каким именно и
какого размера приложима каноническая версия ПБ? (Моя оценка – 1-3 % суши Земли).
ДВА ПОЛЯРИЗОВАННЫХ ЛАНДШАФТА. Представлены, но самим Родоманом
неразличены две версии ПБ: 1) в широком смысле на основе принципе двойственности
урбанистической и натуралистической сети без дополнительных конкретизирующих
предпосылок; 2) в узком смысле, поляризованный ландшафт на основе указанного прин-
ципа с учетом структуры советско-российского пространства, структурированного уни-
версальными узловыми и одновременно административными регионами и границами
указанных регионов как антагонистами центров с закономерной приуроченностью к ним
природных ландшафтов. Но список открыт…
ЯДРО РОССИЙСКО-СОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА – концентрация населе-
ния, централизация, множество радикальных осей (без тангенциальных) сочетаются со
значительными природными массивами – уникальная для суши Земли территория; Центр
и Центральная Провинция России / СССР. Частичные аналоги ПБ в Европе возможны
лишь в Периферии – горы, приморье и проч.
ОДНА ИЗ МНОГИХ… Основания ПБ совмещает идеальные фигура теоретическо-
го ландшафта и очень конкретный экологический идеал, а если их развести? Если типов
идеализации и идеалов более одной? Введение новых полюсов не спасает. ПБ Родомана –
одна из многих поляризованных биосфер.
НОВАЯ / ИНАЯ ПБ – инверсия с доминированием природных локусов. Последние в
центре и имеют 6 радиусов природных коридоров.
КУЛЬТУРНЫЙ ПОЛЮС РАЗНООБРАЗЕН – А ПРИРОДНЫЙ? В ПБ антропоген-
ные центры – на стыках однородных природных (частью и культурных районов) и потому
разнообразны, природные центры – ядра однородных однообразных природных районов.
Возможна ли инверсия?
21
ПОЛЯРИЗОВАННЫЕ БИОСФЕРЫ. Постулаты связности двух равноправных вза-
имонезаменимых компонентов ландшафта в пространстве тотальных административно-
узловых районов и порождают ПБ. «Игра» постулатами порождает семейство поляри-
зованных биосфер, в т. ч. и с разным числом полюсов.
НЕУНИВЕРСАЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ. Основа ПБ – универсальные администра-
тивные узловые регионы с четкими спонтанно автоэконетизируемыми рубежами регио-
нов. Однако регионы АТД теоретически могут быть на основе однородных природно-
культурных районов или совсем незначимы. Тогда для ПБ (в узком смысле) нет ниши.
ПБ В СТЕПИ, где города и леса – не позиционные антонимы и далеко друг от дру-
га, а рядом, вдоль рек. Какова конфигурация?
КОНЦЕПЦИЯ ЧАСТНОГО СЛУЧАЯ. ПБ – концепция экспансии урбанизации и
бума «освоения» новых территорий. Однако ныне почти всё наоборот – пространство
«съёживается», быстро растет Внутренняя Периферия с деструкцией транспортных сетей
и расширением «пустот». ПБ для охвативших половину РФ стагнации и «сжатия» ланд-
шафта?
ЭКОЛОГИЧНОЕ РАССЕЛЕНИЕ VERSUS УТИЛИТАРНОЕ ПРОСТРАНСТВО. В
логике Родомана требования к среде у заповедников и разумно организованного расселе-
ния (пронизанная парками и прочими «зелеными элементами» здоровая городская среда)
не столь уж различаются. Совсем иное дело – «грязное» (во многом неизбежно) произ-
водство. Тогда заповедно-городской полюс оказывается парадоксально двуединым, а ему
противостоит производственный. Кстати, это довольно резко сокращает неизбежно эко-
логически неблагоприятные перемещения между «городом» и «заповедником».
НЕОДНОЗНАЧНАЯ КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ КОНСТРУКЦИЯ
ОТКРЫТИЕ ИЛИ ИЗОБРЕТЕНИЕ: – феномен реальности или конструкция для ее
преобразования? Статус мерцает…
ОТ ГЕДОНИСТИЧЕСКОГО ТУРИЗМА К НАУЧНОЙ КОНЦЕПЦИИ
ОТ УТОПИИ К ТЕОРИИ. Умно артикулированная персональная утопия – не
вдруг, а закономерно – обратилась замечательным научным результатом. Жажда жить
только в интересно связанных разных уникальных местах, минуя массовую серую обы-
денную индустриально-селитебную среду породила массу содержания.
ИНФАНТИЛЬНАЯ МЕЧТА ; СТРОГАЯ НАУЧНАЯ КОНЦЕПЦИЯ.
НАРУШЕНИЕ ОСНОВАНИЙ ТЮНЕНОВСКОГО ПОРЯДКА. В центрах ПБ
плотность населения / застройки ниже, чем далее; за счет символически значимых «пу-
стот» доля природных элементов выше (ср. статью Фридмана).
ЯДРО РОССИЙСКОЙ «СПЕКУЛЯТИВНОЙ» (по С.В. Чебанову) ГЕОГРАФИИ
ЛАНДШАФТА, работающей не с эмпирическими, но и не с теоретическими (полно за-
данными) предметами, но с родовыми сущностями-архетипами.
ПРИЗНАННО-НЕПРИЗНАННАЯ КОНЦЕПЦИЯ. Известность и/или популярность
– отсутствие верификации, критики и развития ПБ.
ПРОГРЕССИВНАЯ КОНСЕРВАТИВНОСТЬ. ПБ (была) ориентирована на кон-
сервацию сложившихся структур и их усиление в будущем.
МАТЕРИАЛ ДЛЯ ПОНИМАНИЯ / ИССЛЕДОВАНИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКОГО
ВООБРАЖЕНИЯ И ТЕОРЕТИЗИРОВАНИЯ.
МАНИФЕСТАЦИЯ ЛИЧНОСТНОГО ЗНАНИЯ (М. Полани) И МЕТОДОЛОГИ-
ЧЕСКОГО АНАРХИЗМА (П. Фейерабенд), тем более чистая, что этих доктрин при от-
крытии ПБ еще не было и они и потом не были известны автору ПБ.
ПРОТИВОРЕЧИЯ С РЕАЛЬНОСТЬЮ
ИРРЕАЛИСТИЧЕСКАЯ КОНСТРУКЦИЯ – нет места и ниши для экофобных
компонентов ландшафта, без чего он хозяйственно неполон – промышленность, особенно
горная и грузовой транспорт. Ландшафт без производства. 3-ий - производственный -
полюс?
22
ПРОТИВОРЕЧИЕ ЛОГИКЕ УЗЛОВОГО РАЙОНА. Логика развития антропоген-
ного узлового района ведет к подчинению окружающего ландшафта и его трансформации
в интересах центра. Периферия вторична и несамостоятельна, но именно она в ПБ рав-
ноправный полюс.
ПБ VERSUS ЛОГИКА ТРАНСПОРТНЫХ СЕТЕЙ: транспортные циклы с «пусто-
тами» в средине обречены на дробление новыми линиями (С.А. Тархов). ПБ - исключе-
ние? Процесс не закончен? Неполнота концепции? Действовать вопреки закономерно-
стям? Есть ли теория коэволюции полярно-конфликтующих сетей?
ВМЕСТО РОСТА ПО РАДИУСАМ – РАСПОЛЗАНИЕ АГЛОМЕРАЦИЙ МАС-
ЛЯНЫМ ПЯТНОМ. ПБ предполагает первое, а в действительности имеет место второе.
ИДЕАЛ И КОНЦЕПЦИЯ
ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ.
ЭКОФИЛЬНАЯ ЗАКОНОМЕРНАЯ ДЕТАЛИЗАЦИЯ ЛАНДШАФТА ЗАМЕНЯЕТ:
хаотичная экофобная фрагментаризация пространства.
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ИДЕАЛ.
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ ЛАНДШАФТНО-ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ
КОНЦЕПЦИЯ ЭКОНЕТА, учитывающая (учитывавшая) ландшафтную и обще-
ственно-государственную специфику России – и тем редкая.
ЛАНДШАФТ ДЛЯ ОСОБОГО ТУРИЗМА. Массы сидят в своих ячейках-зонах,
подлинная элита подвижна. У Родомана это элитарные самодеятельные походные тури-
сты- путешественники – именно для них ПБ полна, ясна, детальна.
ЧАСТНАЯ ПБ. У Родоман референтом ПБ – большое общественно-
государственное пространство. Однако четкое функциональное зонирование и строгое
поддержание режима скорее удел большого частного землевладения. Частные капиталы
должного для этого размера ныне в России есть – частной ПБ нет…
УТОПИЯ
УТОПИЯ ЭТАТИСТСКОГО ЭКОЛОГИЗМА. ПБ – утопия, реализуемая в рамках
Большого (во всех отношениях) Государства силами этого государства для экологическо-
го благополучия «природы» и «общества»».
ТОТАЛИТАРИЗМ? ПБ – желаемый ландшафт для человечества, проект гармони-
ческого сосуществования разных полярных типов мест. Без учета адекватности и эколо-
гической вменяемости масс. ПБ теоретически реализуема как тоталитарная утопия – тер-
рор для воплощения эколого-гуманистической схемы. «Умеренная ПБ» – абсолютная мо-
нархия, «зеленая империя», «полная ПБ» – экототалитаризм. Но тоталитарный социум не
способен к осмысленным стратегиям – воплотить ПБ невозможно. Проектов и утопий
должно быть много, диалог утопий – профилактика тоталитарности.
ПРЕСУППОЗЦИЯ ПБ НЕРЕАЛИСТИЧНА – полностью подвластное пространство
/ общество / население, и притом осмысленно-разумное.
АНТИЛИБЕРАЛЬНАЯ УТОПИЯ. Игнорирование частных интересов. Постулат
единства системы ценностей и сводимости их к единому основанию.
ВНЕПРАВОВАЯ УТОПИЯ. Отрицание частной собственности на землю.
ЛАНДШАФТ МЕНЬШИНСТВА. Разные зоны способны вместить разное число
носителей ролей. Миграции / смены ролей применимы лишь к явному меньшинству, ина-
че массы уничтожат природные компоненты ПБ. Демократична ли ПБ?
СОВЕТСКО-РОССИЙСКАЯ ЕВРАЗИЯ
КОНЦЕНТРАТ РОССИЙСКО-СОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА. Гиперцентрали-
зация без частного транспорта и частной земли в большом пространстве узловых админи-
стративных регионов с оттеснением природного ландшафта на их периферию – это со-
ветское пространство? ПБ?
ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ АПОЛОГИЯ СОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА. ПБ открыва-
ет и показывает скрыто-потенциальную экологичность советского пространства в силу
универсальной централизации и дискретности регионов.
23
УПУЩЕННЫЙ ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ШАНС. Родоман видел у СССР огромные
экологические преимущества (я не согласен). ПБ – апология СССР? – нет, это шанс мало-
освоенной среды.
ИДЕАЛЬНЫЙ ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ РОССИИ / СЕВЕРНОЙ ЕВРАЗИИ.
Образ главной эколого-ландшафтной структуры макрорегиона.
ПРОЕКТ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ КОНВЕРСИИ
СХЕМА ДЛЯ АМЕРИКИ, АФРИКИ, АРКТИКИ И АНТАРКТИДЫ
ЭКЗОТИЧЕСКИЕ ПРИЛОЖЕНИЯ И РАЗВИТИЕ
СТРУКТУРА ПРОСТРАНСТВА. Открытая для земного ландшафта ПБ теоретиче-
ски и вне этих рамок – любое пространство – культурное, знаковое, ценностное, про-
странство данных, интернета; космическое пространство, etc.
ЭКЗОТИКА. ПБ – принципиальная схема взаимного пронизывания двух равнозна-
чимых сетевых компонентов обитаемой среды. Но обязателен ли земной ландшафт – а
инженерная конструкция космической станции, поверхность иного небесного тела etc.
При фантастичности сюжета следующие полвека могут показать осуществление ПБ в пу-
стом пространстве, где она реализуема с тотальной полнотой. ПБ имеет технический и
космический смысл, измерение и приложение.
ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ – ДИАГОНАЛЬНАЯ – ВЕРТИКАЛЬНАЯ ПБ. ПБ развернута
в горизонтали, но ничто не мешает ей быть вертикальной / «диагональной», где часть зон
размещены под поверхностью Земли (грязное производства), часть имеет сегменты на
поверхности (утилитарное расселение), а природный полюс целиком на поверхности;
часть элементов вынесена в Космос.
ВОДНАЯ ПБ? В классике ПБ водоемы – меньшинство территории, и даже в
трансформации основного картоида налицо большой базовый континентальный массив.
Но водные поверхности на Земле решительно преобладают – что и как тогда? Был бы –
помимо прочего – интересный картоид.
КОСМИЧЕСКАЯ ПБ?
ПБ ДЛЯ СФЕРЫ ДАЙСОНА? [Прим. 1]
КОНЦЕПЦИЯ-АНТОНИМ ДЛЯ СЖАТИЯ ПРОСТРАНСТВА? В классической ПБ
освоенное пространство расширяется и уплотняется, «наступает» культура – в некласси-
ческой ПБ биосфере «наступает» природа – спонтанная ренатурализация и тем самым
эконетизация приходящего в упадок культурного ландшафта.
КОНЦЕПЦИЯ-АНТОНИМ ДЛЯ НЕОСВОЕННОЙ СРЕДЫ. Принцип двойствен-
ности и поляризация - инварианты. Отличия: 1) первичные исходные ядра – природные
локусы ландшафтного разнообразия, стыки трех разных однородных районов (предпо-
чтительное место для заповедника и осмысленной рекреации), 2) вторичные дополняемые
– «урбанистические» ядра в срединах однородных районов.
ПАТРИОТИЗМ ЛАНДШАФТА, ГЕОГРАФИИ И РОССИИ
ТРУД ПАТРИОТА. Концептуальная апология специфики ландшафта Родины и
культивирование ее научной самобытности – научный патриотизм.
ЕДИНАЯ ОБЩАЯ ГЕОГРАФИЯ. Во время юности Родомана пытались создать
«единую географию» –дополнение / замещение географии неединой, фрагментирован-
ной. Такова география сейчас – «направлений» больше, чем реальных ученых. Но налицо
общегеографическая тематика, проблематика, методы. ПБ вместе со всей теоретической
географией (в моей версии особенно) – одно из немногих реальных воплощений и единой
и общей географии. Теоретическая география – единая общая российская география се-
годня!
КАНОН КЛАССИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ. ПБ – емкое выражение канона класси-
ческой географии + картографии.
ЭПИТАФИЯ КЛАССИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ. Научные направления смертны,
иногда влача жалкое посмертное существование. Классическая география в кризисе, воз-
24
можно терминальном. Долг близких – эпитафия. Вся теоретическая география школы
Родомана – достойная эпитафия.
СВОБОДНАЯ НЕФОРМАЛЬНАЯ НАУКА. ПБ и вся теоретическая география ни-
когда нигде никем не организовывалась, не планировалась, не управлялась, не «коорди-
нировалась», как таковая не финансировалась, не имела в формальной / государственной
науке институциональной ниши. Она __________(нехотя) допускалась или репрессировалась. Но она
вырастила немало открытий и приложений, не только в географии. Стандартная же госу-
дарственная и грантовая «наука» у нее многое почерпнула.
Приложение 1.
КОНЦЕПЦИЯ ПОЛЯРИЗОВАННОЙ БИОСФЕРЫ В НАУКЕ И ЖИЗНИ
Круглый стол. Ведущий В.Л. Каганский (09.06.2021)
1. Что важное о концепции ПБ еще не было сказано?
2. Что дает географии / науке / обществу концепция ПБ?
3. В каком ряду стоит концепция ПБ?
4. Чем именно для Вас лично была / стала эта концепция?
5. Как именно нужно развить / заменить концепцию ПБ?
Приложение 2.
ПОЛЯРИЗОВАННАЯ БИОСФЕРА:
ЗАМЕЧАНИЯ И НОВЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЕ СМЕШЕНИЯ. В последнее время растет научный и обще-
ственно-культурный интерес к «неизвестной России» вне больших городов, в частности, к
«глубинке» и ее роли и функциям в стране и ее ландшафте. Однако при этом имеют место
недопустимые (по крайней мере, нежелательные) смешения; имели место они и на нашей
конференции. Так, нередко смешивались «заповедные ядра» в ПБ и «медвежьи углы»,
«черные дыры у Нефедовой [Нефедова, 2003] и «наша» Внутренняя Периферия [Каган-
ский, 2012]; последняя даже смешивалась с Провинцией; фигурировал и невнятный образ
(не понятие) «глубинки». Дело еще и в том, что эти концепты заданы и прояснены лишь в
своем собственном контексте и в основном имеют разные, но негативные коннотации и со-
держательные идентификации как «неразвитые» не(вне)центральные территории.
ВНУТРЕННЯЯ ПЕРИФЕРИЯ. История выражения неясна; чисто формально
Родоман различил два контура, назвав один «интрапериферия» [Родоман, 1987]. Понятие,
тип культурного ландшафта и его особая зона выделены нами в 1999 г. [Каганский, 2001];
подробная характеристика дана в 2012 г. [Каганский, 2012]. Заслуживает особого внима-
ния: Значительная и быстро растущая; Малоизвестна, несмотря на положение в средине
страны; Слабо отлична от привычной (Дальней) Периферии, но специфична; место но-
вых, неожиданно-противоречивых процессы; Возможности / ресурсы новых экологиче-
ских функций.
Зона теоретически предсказана (были важны и маршруты) как места диссонанса
ландшафтной основы и современного статуса территории, – не морфологически и, тем
более, не конфигурационно. Ее отличает и создает положение внутри Провинции, а не
пространственная удаленность. Внутренняя Периферия располагается рядом с Центром
(как типом ландшафта и конкретным центром); это специфика и отличие от обычной пе-
риферии. Разгосударствление жизни, отказ от искусственного поддержания освоенности,
присущая кризису концентрация населения и производства привели к депопуляции и
снижению уровня освоенности. Ныне зона растет за счет периферизации «советской про-
винции», уже преобладая в центре и на северо-западе Европейской России. Статусно-
пространственное положение зоны предопределяет ее дальнейший социально-
экономический упадок. Современное состояние культурного ландшафта этой зоны про-
тиворечиво. «Одичание», снижение освоенности, разрушение материальной и социальной
инфраструктуры – активная природная ренатурализация ландшафта, естественное само-
25
восстановление лесов в ходе демутационных сукцессий на месте забрасываемых сельско-
хозяйственных угодий, прирост ресурсов эко/геосистемных услуг.
Обычная (Дальняя, Внешняя, «просто» периферия) Периферия лежит вдалеке от
освоенных территорий – Внутренняя Периферия лежит внутри освоенных территорий,
внутри ____________зон: Центр + Центральная Провинция и просто Провинция. Связь зоны с обычной
(классической) Провинцией – периферизованная провинция внутри (полноценной) Про-
винции. (Тогда Внешняя Периферия – недопровинциализированная Периферия). В отли-
чие от природных ядер ПБ Внутренняя Периферия – никак не ядро какой-либо сети. Она
пассивна и производна, вторична – в ПБ «природа», ее местоположение и функции ак-
тивны и первичны. Для «черных дыр» эти аспекты не рассматриваются, как и связь с ПБ
и Внутренней Периферией. Яркий пример периферизации былой Провинции между Цен-
тральной Провинцией и Провинцией – Владимиро-Суздальское ополье [Каганский, 2021].
«Черные дыры» (не вполне артикулированный образ) в общем приурочены к при-
родным полюсам ПБ, совпадая по местоположению, но отличаясь «по сущности» – менее
освоенные / более заброшенные стыки административных регионов; экологических ха-
рактеристик лишены. Близки и «медвежьи углы». Все они предельно далеки от Центра
уровня страны, макрорегиона и региона – это Дальняя (Внешняя) Периферия регионов.
Географические понятия полимасштабны! Собственно же Внутренняя Периферия сосед-
ствует с Центрами разных уровней и даже возникает внутри них. Будучи нередко / во
многом ландшафтно и процессуально сходны, Внутренняя и Внешняя Периферия ради-
кально различаются именно тем, что вторая никак не может возникнуть внутри Центра и
Провинции; это же отличает Внутреннюю Периферию и от ядер ПБ и черных дыр.
Характерная черта Внутренней Периферии, радикально отличающая ее от природ-
ных ядер ПБ и черных дыр – наличие собственных центров (полифункциональные горо-
да). Ранее показано: крупнейшая (глобальная) Внутренняя Периферия – сама России с
центром Москвы; иные примеры – экономический микрорайон Вязьмы между Москов-
ской и Смоленской Провинцией. Район Тотьмы – Внутренняя Периферия на подъеме и
репровинциализации без прежней освоенности (личные наблюдения; Аверкиева, 2018]. В
силу местоположения и наличия у Внутренней Периферии культурного фона, даже при
«сжатии пространства» у нее больше шансов полноценного ландшафта, нежели у Даль-
ней Периферии, особенно при насыщении заповедниками и парками разных типов.
Дадим схематически последовательность зон культурного ландшафта в смешанной
терминологии: Центр – Провинция – Внутренняя Периферия – Провинция – Периферия,
она же черные дыры и природные ядра. Выводы – в концепцию ПБ представление о
Внутренней Периферии не вложимо, она же и природные ядра разделены иными зонами,
природные ядра облегают Внешние Границы моноцентрических районов, а Внутренняя
Периферия имеет осями Внутренние Границы.
СПОНТАННАЯ ЭКОНЕТИЗАЦИЯ РЕК И ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ. По мере утраты
реками и даже железными дорогами роли комплексных осей культурного ландшафта и
запустения прилегающих территорий на них началась спонтанная эконетизация, возоб-
новление растительности и тем самым – появился шанс экологических функций. Дело
дошло до превращения в Москве (!) полуразобранных железных дорог в зоны пикничной
рекреации и организованного туризма; тем более на «бесхозных» узкоколейках. Отчасти
тезис подтверждает и Родоман (устные обсуждения). Эта тенденция институализирована
очисткой соответствующих долин и превращения их в природно-парковые зоны отдыха
вместо зон гаражей, свалок и проч. – например, «Долина реки Сетунь» в Москве. Это сво-
его рода инверсия больших рек, обстраиваемых коттеджами и малых рек, непригодных
для этого. Экзотические варианты для новых ПБ?
ВНУТРИГОРОДСКАЯ ВНУТРЕННЯЯ ПЕРИФЕРИЯ. Налицо и внутригородской
вариант зоны с потенциалом экологических функций. В Москве это территория между
ТТК (третьим транспортным кольцом) и МКАД с основными в городе зелеными масси-
26
вами парков [Каганский, 2018]. Но известная Внутренняя Периферия катастрофического
Детройта, где более благоприятны его пригороды, таких функций лишена.
КОНТР-ЭКОНЕТИЗАЦИЯ ЯДЕР И ГРАНИЦ В ПБ – «коричневение» зеленых
ядер и осей ПБ (цвета канонического картоида ПБ) при «позеленении» бывшей коричне-
вой зоны (Провинция, становящяая Внутренней Периферией). У мест, самим положением
«предназначенных» для экологических функций, ныне почти отсутствует социальный и
иной контроль – варварские рубки лесов, мусорные свалки, застройка ядра Байкальской
природной территории и т. д., и т. п. Увы, именно обширные природные пространства вне
агломераций «притягивают» указанную деятельность. Процитируем (открытое) письмо
С.В. Чебанова Родоману и мне. «Ныне наблюдаемые процессы на разных уровнях (внут-
ренняя сторона границы РФ, границы областей, границы районов областей, границы
частных землевладений, границы садов и парков) демонстрируют, что приграничные зо-
ны, которые в ПЛ предлагается превращать в заповедники, оказываются зонами
наибольшего неблагополучия, поскольку они оказываются безнадзорными и используют-
ся как свалки, зона скопления бурелома, концентрации неотремонтированных участков
дорог, концентрации сорняков, накопления вывозимых с полей валунов и т.д. При этом
наиболее плачевное положение оказывается … в “медвежьих углах”. По моим наблюде-
ниям в Подмосковье (ср. также данные группы АНТИБОРЩЕВИК
[https://www.facebook.com/groups/antiborschevik] именно в подобных местоположениях
концентрируется и борщевик Сосновского, яркий наглядный симптом одичания культур-
ного ландшафта. Административные границы (и иные рубежи) из экофильных контакт-
ных превращаются в экофобные барьерные.
НОВЫЕ ЗАПОВЕДНЫЕ ЯДРА. Учитывая всё это и ряд суждений на конференции
и вокруг в схемах ПБ в широком смысле роль природно-заповедных ядер могут обрести
зоны «вторичного природного ландшафта» – территории давно (порядка десятилетий)
вышедшие из хозяйственной оборота и лишающиеся освоенности. Кстати, немало внача-
ле формально-институционально, а потом и фактически заповедников именно таковы –
например, Керженский заповедник (Нижегородское Заволжье) на месте лесозаготовок и
торфоразработок. Это явный пример Внутренней Периферии в нашем смысле, оказыва-
ющейся заповедным ядром в смысле ПБ Родомана. К таким новым потенциально эколо-
гическим ядрам относятся и долины рек (например, долина Хопра [Каганский, 2006]) и
даже отчасти внутригородская / внутриагломерационная Внутренняя (Зеленая) Перифе-
рия.
Выделение и идентификации территорий как (разных) Внутренних Периферий,
основано прежде всего на их местоположении и специфике современного (перспективно-
го) культурного ландшафта, поэтому обретение ими (природно)-заповедного статуса не
вызывает концептуального возражения. В агломерации Санкт-Петербурга в оптимальном
состоянии находятся ООПТ именно в черте города (видимо – внутриагломерационная пе-
риферия) в силу институциональных преимуществ, а «более природные» ООПТ вдали от
города пребывают в худшем состоянии [Исаченко, 2020]. Это парадокс Григория Исачен-
ко. Типичнейшая Внутренняя Периферия (на уровне региона и Центра России в целом,
каково сейчас Владимиро-Суздальское ополье) приобретает де-факто природно-
заповедно-рекреационные функции для охватывающей его полукольцом конурбации
Москва – Владимир – Нижний Новгород [Каганский. 2021].
Известное прогнозное предположение Б.Б. Родомана о приобретении России роли
и статуса «мирового заповедника» осмысленно и в том случае, если считать эту террито-
рию Глобальной Внутренней Периферией (ее центр – Москва, что принципиально), что
было сделано ранее [Каганский, 2012].
Деструкция и детериорация заповедных ядер и как таковых и в концепте ПБ мо-
жет компенсироваться экологизацией Внутренней Периферии самых разных типов.
27
Финансирование. Публикация подготоавлена в рамках Государственного задания
ФГБУН ИГ РАН № 0148-2019-0007 (НИОКТР АААА-А19-119021990093-8).
Библиографический список
1. Аверкиева К. В. Восток Вологодской области как социально-экономическая и
культурная аномалия // Проблемы развития территорий. 2018. № 6 (98). С. 131–148.
2. Исаченко Г. А., Исаченко Т. Е. Роль особо охраняемых природных территорий в
формировании культурных ландшафтов Санкт-Петербурга // Наследие и современность.
2020. Вып. 3(4). С. 34–51.
3. Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство.
Москва : НЛО. 2001.
4. Каганский В. Л. Внутренняя периферия: новая растущая зона культурного
ландшафта России // Изв. РАН. Сер. геогр. 2012. № 6. С. 23–33.
5. Каганский В. Л. Средний Хопёр // Отечественные записки. 2006. № 6. С. 195–
206.
6. Каганский В. Л. Эксклюзив о московском «Бублике» от теоретика-географа //
«Семь искусств», № 4 (97), апрель 2018. URL : https://7i.7iskusstv.com/2018-nomer4-
kagansky/.
7. Каганский В. Л. Забытые сердца России (азональные ареалы в историко-
культурном ландшафте Европейской России) // Историческая география / отв. редактор И.
Г. Коновалова. Москва : Аквилон, 2021. Т. 5.
8. Нефедова Т. Г. Сельская Россия на перепутье. Москва : Новое издательство,
2003. 403 с.
9. Родоман Б. Б. Экспрессный транспорт, расселение и охрана природы // Методы
изучения расселения. Москва : ИГАН СССР, 1987. С. 44–54.
10. Freeman J. Dyson. Search for Artificial Stellar Sources of InfraRed Radiation
(англ.) // Science : journal. - 1960. - Vol. 131, no. 3414. - P. 1667-1668.
Примечания
1. Сфера Дайсона – гипотетический астроинженерный проект, относительно тонкая сфе-
рическая оболочка радиуса порядка планетных орбит со звездой в центре. Предполагается, что
технологически развитая цивилизация может применять подобное сооружение для максимально
возможного использования энергии центральной звезды и/или для решения проблемы жизненно-
го пространства [Freemann, 1960].
УДК 502.1
В. А. Шупер3
Теория экономического ландшафта А. Лёша
и концепция поляризованного ландшафта Б.Б. Родомана
В экономическом ландшафте А. Лёша спонтанно образуются секторы богатые и
бедные городами, что вытекает из разного размера рыночных зон для различных товаров
и услуг, вызывающих их различную ориентацию. Поэтому пространство фундаментально
анизотропно, оно обладает разными свойствами по различным направлениям. В
поляризованном ландшафте пространство изотропно. Нет оснований смотреть с
оптимизмом на перспективы развития идей А. Лёша. Напротив, перспективы приложения
концепции поляризованного ландшафта существенно более благоприятны – описываемая
ею реальность не изменилась принципиально за полвека после её создания, а в
современном обществе есть явный запрос на выражаемые ею ценности и цели.
3 © Шупер В. А., 2022
28
Ключевые слова: экономический __________ландшафт, поляризованный ландшафт, ноосфера,
охрана природы, рациональное природопользование.
V. A. Shuper
The theory of the economic landscape by A. L;sch
and the concept of the polarized landscape by B.B. Rodoman
In the economic landscape of A. L;sch, the sectors rich and poor in cities are spontaneously
formed, which follows from the different size of market areas for different goods and services,
causing their different orientation. Therefore, space is fundamentally anisotropic, it has
different properties in different directions. Space is isotropic in a polarized landscape. There is
no reason to be optimistic about the prospects for the development of A. L;sch's ideas. On the
contrary, the prospects for applying the concept of polarized landscape look much more favorable
– the reality described by it has not changed fundamentally in half a century after its creation,
and in modern society there is clearly a demand for the values and goals expressed by it.
Keywords: economic landscape, polarized landscape, noosphere, nature protection, environmental
management
С. Валаванис (1927–1958), автор, пожалуй, лучшего краткого изложения теории
экономического ландшафта писал: «Экономика размещения» (в русском переводе
«Пространственная организация хозяйства» [Лёш, 2007] – В.Ш.) принадлежит к тому
классу произведений, создаваемых каждым поколением лишь в очень небольшом числе,
которые не только открывают новую область, но и исчерпывают её» [Valavanis, 1955, с.
637]. Эта характеристика вполне относится и к концепции поляризованного ландшафта
(ПЛ). У каждой из этих теоретических конструкций есть возможности, которые можно
считать прорывными.
В экономическом ландшафте (ЭЛ) А. Лёша (1906–1945) спонтанно образуются
секторы богатые и бедные городами, что вытекает из разного размера рыночных зон для
различных товаров и услуг, вызывающих их различную ориентацию. Поэтому
пространство фундаментально анизотропно, оно обладает разными свойствами по
различным направлениям. Напротив, Б.Б. Родоман всегда полагал, что человек вносит в
пространство неоднородность своим присутствием – точки пространства становятся
разноудалёнными от него в зависимости от его собственного расположения. Таким
образом, в изначальном состоянии пространство для него изотропно.
В то же время ПЛ глубоко отличается от ЭЛ своей «безразмерностью», в нём нет
переменных, привязанных к масштабу. По образному выражению создателя концепции,
ПЛ подобен магниту, который всегда можно разделить на части, причём каждая из частей
всё равно будет обладать северным и южным полюсом. Если в ЭЛ при задании
начальных условий однозначно определяется и всё последующее, то, как сказал Б.Б.
Родоман 9 июня 2021 г. в своём докладе «Поляризованный ландшафт: полвека спустя» на
ХХХVII сессии экономико-географической секции МАРС, материалы которой
публикуются в настоящем сборнике, «для демонстрации этой идеи (принципов,
заложенных в концепцию ПЛ, – В.Ш.) возможно бесконечное количество чертежей».
Один из таких чертежей был предложен нами с Т.В. Бочкарёвой [Бочкарёва, 1979].
Если ЭЛ формируется в идеальных условиях в результате объективных процессов
пространственной самоорганизации, приводящей к равновесной конфигурации зон
снабжения (хинтерландов), то ПЛ может быть создан только в результате
целенаправленного территориального планирования на государственном или
региональном уровне. В этом есть немалая парадоксальность, поскольку сам Б.Б. Родоман
всегда относился к государству как таковому весьма отрицательно и даже выражал
сомнения в его необходимости.
29
ЭЛ – пространственное отображение равновесия спроса и предложения в
рыночной экономике. Назначение ПЛ – установить равновесие между Человеком и
Природой. Как видим, сама задача сформулирована существенно менее чётко, отсюда и
полиморфизм возможных пространственных воплощений. Фактически наиболее
фундаментальный постулат концепции ПЛ – с точки зрения теоретических последствий
при её развитии – это положение о том, что во взаимодействии Человека и Природы
слабой стороной является Природа, которой Человек как сильная сторона должен делать
уступки. Б.Б. Родоман солидаризируется с радикальным экологизмом, постулирующим
право на жизнь не только животных, но даже растений [Родоман, 2021]. Соответственно
__________природу надлежит охранять не для человека, а от человека.
Такая идеология вполне соответствует духу времени, поскольку закат государства
всеобщего благоденствия (Welfare State) требует перехода от экономических методов
контроля к неэкономическим, столь характерным для тоталитарных государств, включая
СССР. Как отмечает С.А. Караганов, счастливый союз капитализма и демократии, когда
неравенство сокращалось, сложился только после войны. С 1980-х гг. возобновился его
рост, на что указывает и Т. Пикетти [Пикетти. 2016]. По его мнению, снижение
неравенства происходит только при высоких темпах экономического роста,
наблюдавшихся в ХХ в. после мировых войн. Однако С.А. Караганов подчёркивает, что
крах социалистической системы и распад СССР привёл к невиданной перекачке ресурсов
на Запад, и это отсрочило примерно на полтора десятилетия возврат к «старой
нормальности» с низкими темпами роста и углубляющимся неравенством.
Соответственно борьба за охрану природы – это тоже борьба за власть, а в случае
углеродного протекционизма ЕС – ещё и стремление переложить колоссальные долги,
накопившиеся в результате пандемии короновируса, на куда менее богатые страны.
Сделать всех виновными в угнетении негров в далёком прошлом, в притеснении женщин,
ущемлении прав сексуальных меньшинств, разрушении и осквернение природы – значит
получить эффективное средство контроля. Недаром Всемирный фонд дикой природы
(WWF) ещё совсем недавно имел обыкновение ежегодно проводить акцию «Права
Земли», в рамках которой следовало повсеместно выключить на час свет (его выключали
даже в Кремле). Затем кто-то додумался, что у Земли такие же права, как и у любой
другой планеты. Соответственно акцию стали именовать «Час Земли», а потом
потихоньку свернули. В 2021 г. Е.А. Шварц, директор по природоохранной политике
WWF России в 2004–2019 гг., создал и возглавил в Институте географии РАН Центр
ответственного природопользования. Разумеется, при этом никто не поинтересовался,
перед кем это природопользование будет ответственным.
Такие вопросы и не следует задавать, ибо честный ответ – перед ЕС. Во-первых,
нельзя считать достоверно установленной причинную связь между антропогенной
эмиссией парниковых газов и наблюдаемым потеплением климата. Весьма многие
естествоиспытатели считают его проявлением природной цикличности и предсказывают
начало очередного похолодания уже в середине века. Во-вторых, с точки зрения
достижения провозглашаемых благородных целей грандиозные затраты на сокращение
углеродного следа – деньги, выброшенные на ветер [Ломборг, 2008]. Академик РАН
Ю.А. Израэль (1930–2014) публично не называл А. Гора жуликом, но всегда подчёркивал,
что не желает с ним иметь ничего общего. Впрочем, причём тут наука, если А.Б. Чубайс
уже провозгласил устойчивое развитие, во имя которого и следует всемерно уменьшать
углеродный след, невзирая ни на какие доводы и затраты, религией XXI в.? [Чубайс
назвал…] Остаётся только с горечью констатировать, что в борьбе за власть
компромиссов быть не может, поскольку делить власть, вероятно, ещё труднее, чем
любовь. Поэтому избежать крайнего ожесточения в борьбе за охрану природы едва ли
удастся.
Приходится признать, что и концепция ПЛ явно не имеет мощного
гуманистического потенциала. Её цель – защитить Природу от Человека. Для этого людей
30
надо сконцентрировать в возможно более компактных городах, застроенных
небоскрёбами, соединить эти города линиями рельсового транспорта с небольшим
числом остановок, всячески тормозить распространение индивидуального транспорта,
препятствовать развитию субурбанизации, рурбанизации, дезурбанизации. Б.Б. Родоман
не пересмотрел этих положений своей концепции и в ходе нынешней пандемии
короновируса, что также вполне соответствует задачам сокращения становящегося всё
более избыточным населения. Если при социализме человек был нужен как
производитель, что объективно заставляло тоталитарное государство давать гражданам
хорошее образование и развивать их творческие способности, то при капитализме
человек нужен как потребитель, у которого явно не стоит развивать критическое
мышление. Трагедия нашего времени в том, что человек перестаёт быть нужным уже и в
качестве потребителя.
Весьма характерно, что, отвечая после указанного доклада на вопрос о
соотношении концепции ПЛ и концепции ноосферы, Б.Б. Родоман сослался на
недостаточное знакомство с соответствующими идеями В.И. Вернадского (1863–1945).
Ничего случайного в этом нет, и это становится вполне очевидным при знакомстве со
статьёй В.И. Вернадского «Автотрофность человечества» [Vernadsky, 1925],
опубликованной на русском в 1940 г. с очень существенными изъятиями. В.И.
Вернадский рассматривал предстоящий, по его мнению, в далёкой исторической
перспективе переход к автотрофности исключительно в эволюционном отношении, как
путь нравственного совершенствования человечества, а не как средство внушить ему
сознание своей греховной сущности для духовного закабаления. Естественнонаучный
подход побуждал В.И. Вернадского вообще отказаться от использования слишком
размытого понятия «жизнь». Он оперировал категорией живого вещества,
характеризуемого массой и энергией.
Совсем другие представления о взаимодействии Человека и Природы, нежели в
концепции ПЛ, положены в основу теории ЭЛ. Это представления не о ничтожестве
человека, который более разрушитель, нежели созидатель, а о его ничтожности во
Вселенной. Нет оснований утверждать, что А. Лёш был знаком с основополагающими
трудами Ф. Ратцеля (1844–1904), хотя это весьма вероятно. Однако в любом случае идеи
Ф. Ратцеля, в том числе представление о том, что человек включается в игру природы, и
окружающая среда является партнером, а не рабом человеческой деятельности, были
впитаны научным мировоззрением эпохи и, вероятно, дошли до А. Лёша как минимум
опосредованно.
В свете идей Ф. Ратцеля само понятие охраны природы совершенно нелепо, ведь
природа – это и радиация, и вирусы, и крысы. Его рационалистический подход
предполагает постановку проблемы рационального природопользования. Столь
распространённое ныне убеждение в необходимости охранять природу основано на
ложной идее, будто научно-технический прогресс ослабляет зависимость Человека от
Природы. В действительности эта зависимость никоим образом не ослабевает, а лишь
видоизменяется. В 1859 г. в результате геомагнитной бури («событие Кэррингтона»)
повсеместно вышла из строя телеграфная связь, а многие телеграфисты получили удар
током. Если подобная вспышка на Солнце произойдёт сейчас, то последствия её будут
ещё более трагическими, чем в случае войны, к которой всё же готовятся, хорошо или
плохо. Нынешняя пандемия тоже могла бы заставить о многом задуматься, но вместо
серьёзных размышлений – оглушительная трескотня об углеродном следе.
Ф. Ратцелю глубокая зависимость человека от могущественных сил природы была
ясна ещё в конце XIX в.: «И, что важнее всего, развитие на нашей планете всегда остаётся в
зависимости от состояния Вселенной, в которой Земля – лишь песчинка, а то, что мы
называем всемирной историей, – не более как мгновение. И за её пределами должны
существовать зависимость и определённые пути к далёким целям. Мы только
предчувствуем существование вечных законов (курсив источника – В.Ш.)» [Ратцель, 2020,
31
с. 56]. Как и В.И. Вернадский, он был мыслителем космического масштаба, однако
существенно менее оптимистичным: «Космические влияния вообще могли бы установить
определённую цель для всей жизни земного шара. Следовательно, и для человека возможен
лишь ограниченный во времени и пространстве прогресс» [Ратцель, 2020, с. 54].
Отмеченные расхождения нисколько не мешали двум великим эволюционистам
быть убеждёнными сторонниками прогресса и считать государство, организующее и
направляющее силы народа, важнейшим его инструментом: «Чем шире и яснее
географический горизонт, тем обширнее политические планы и тем больше становится
мерило. А вместе с этим растут и государства, и народы (курсив источника – В.Ш.).
Народ, работающий на большом пространстве, выигрывает в силе, в широте взгляда и в
свободе; в этом заключается награда за этот самоотверженный труд» [Ратцель, 2020, с.
31]. Здесь ясно виден интереснейший парадокс (назовём его парадоксом Ратцеля):
прогресс требует высокой плотности населения и зависит от неё, однако она находится в
обратном соотношении с размерами пространства, обширность которого позволяет
выигрывать «в силе, в широте взгляда и в свободе». Анализ этого парадокса должен стать
предметом самостоятельных исследований, здесь же отметим, что Б.Б. Родоман ратует за
экологическую специализацию России как основную, поскольку она позволит в
наибольшей степени использовать её природный потенциал. Правда, остаётся
совершенно непонятным, какие занятия при этом сможет себе найти основная часть её
населения и как страна будет выживать во враждебном окружении. По проницательному
мнению Т.В. Бордачёва, все государства одинаковы, неодинаковы их возможности.
Удивительно, сколь близки к позиции Ф. Ратцеля взгляды В.И. Вернадского,
который вряд ли был знаком с его трудами: «Большое государство есть всегда явление в
истории человечества прогрессивное –а свободное большое государство даёт такие
возможности роста и влияния человеческой личности и такие удобства жизни, какие
недоступны мелким формам государственности. По мере роста мировой культуры
значение граждан великих государств будет всё увеличиваться, и их духовная жизнь
достигнет максимально возможного размаха и широты проявления» [Вернадский, 2010, с.
165].
В.И. Вернадский был потомственным противником самодержавия, резко
критиковал советский строй и его идеологию, но всегда оставался убеждённым
государственником и патриотом. Никогда не отождествляя страну и власть, он беззаветно
служил первой. В этом тоже важное совпадение позиций двух великих учёных: Ф.
Ратцель был пламенным патриотом, добровольно вступил в армию во время Франко-
прусской войны и дважды был ранен, однако оставался при этом гуманистом и учёным,
беззаветно преданным истине. Восхищаясь А. фон Гумбольдтом (1769–1859), он всё же
считал своим долгом критиковать великого естествоиспытателя за преувеличение
естественных причин вымирания индейцев и преуменьшение влияния колонизации на
этот печальный процесс. Он был совершенно чужд идеям национального превосходства,
в отличие от А. Геттнера (1859–1941), не обнаруживал ни малейшей русофобии,
рассматривая Россию в духе политического реализма как обыкновенного хищника среди
прочих, такого же, как и Германия.
Ф. Ратцель был любимым сыном Belle ;poque, он не дожил до кошмара Первой
мировой войны и последовавших за ней гражданских войн. В.И. Вернадский писал в 1920
г.: «Никогда в истории не было примера, чтобы мозг страны – интеллигенция не
понимала, подобно русской, всего блага, всей огромной важности государственности. Не
ценя государственности, интеллигенция, несмотря на длительную борьбу за
политическую свободу, не знала и не ценила чувства свободы личности» [Вернадский,
2010, с. 177]. К сожалению, трагические события, вызванные распадом СССР, не
отрезвили многих властителей наших дум, которые так и не оценили государственность,
и, тем более, не стали приверженцами прогресса. Не стал им и Б.Б. Родоман, несмотря на
32
исключительную страсть к путешествиям, особенно дальним. А ведь ещё в тридцатые
годы многие парижане за всю свою жизнь ни разу не пересекали Сену! [Питт, 2010].
В заключение попытаемся оценить перспективы развития и практического
приложения теории ЭЛ и концепции ПЛ. Увы, ничто не позволяет смотреть с
оптимизмом на перспективы развития идей А. Лёша, когда на Западе и теорию
центральных мест объявили устаревшей (автор занимается последней более сорока лет и
берёт на себя смелость утверждать, что у неё есть огромный потенциал развития). Теория
ЭЛ не претерпела интенсивного развития даже в романтические времена «теоретической
революции» в географии в силу причин, указанных в начале статьи. И тогда огромный
интерес к ней почти исключительно ограничивался приложениями. Некоторые надежды
вселяет только «новая экономическая география» П. Кругмана, без которой теорию ЭЛ
тоже с облегчением объявили бы устаревшей.
Действительно, реальность, описываемая теорией ЭЛ, изменилась ещё больше, чем
в случае теории центральных мест. Главная трудность – вымирание Homo Economicus, то
есть рационального потребителя. Манипулирование последним достигло таких
масштабов, что просто лишает смысла положение о способности потребителя делать
рациональный выбор на основе сравнения объективных характеристик товаров и услуг.
Как любил говаривать Л.В. Смирнягин (1935–2016), бедность приучает к геометрической
дисциплине. Соответственно можно ожидать большей рациональности потребительского
поведения от существенно обедневших людей. Однако торговля и обслуживание
стремительно перемещаются в интернет, развитие транспорта и логистики совершенно
преображает представления о расстояниях. Теория ЭЛ в перспективе должна описывать
формирование структур равновесия спроса и предложения в виртуальном пространстве,
но создать такую теорию сможет только учёный масштаба А. Лёша. Откуда взяться ему
после нескольких десятилетий измельчания?
Напротив, перспективы приложения концепции ПЛ выглядят существенно более
благоприятно – описываемая ею реальность не изменилась принципиально за полвека
после её создания, а в современном обществе явно есть запрос на выражаемые ею
ценности и цели. Однако и тут существуют серьёзные препятствия:
1. Пандемия короновируса и ожидание ещё более опасных пандемий в будущем
резко увеличивают запрос на возможно более дисперсное расселение;
2. Территориальное развитие на основе концепции ПЛ требует высоких затрат,
бенефициар которых не очевиден (в отличие от углеродного протекционизма);
3. Создание ПЛ – не на бумаге, а на земной поверхности – требует большой
интеллектуальной честности. Лет 7 или 8 назад автору довелось оказаться за столом с
французским дипломатом, бывшим послом в одной из европейских стран.
Соответственно была предпринята попытка объяснить уважаемому соседу, что
представление о потеплении климата как результате антропогенной эмиссии парниковых
газов – лишь одна из возможных гипотез, наряду с другими, однако почтенный дипломат
отмахнулся от этой темы, как от назойливой мухи: «Да, всё это нужно, чтобы
притормозить Китай и Индию». Россию он из вежливости не назвал. Понятно, что с ПЛ
так не получится, здесь всё должно быть без дураков;
4. В ближайшие 3–5 лет весьма многими серьёзными экономистами
прогнозируется кризис, существенно превосходящий последний (2008–2010 гг.) по
глубине. Понятно, что все «зелёные сделки» пойдут под нож первыми, ведь уже сейчас, в
начале 2020-х годов, в ЕС (особенно в Германии, Нидерландах и Польше) существенно
увеличилось потребление угля в результате роста цен на газ;
5. Во второй половине столетия предстоит стабилизация численности
человечества с переходом к постепенному её сокращению. Существенное замедление
экономического роста, сопровождаемое стагнацией, а то и сокращением потребления,
наблюдается уже сейчас. Это закономерно снизит остроту многих экологических
проблем, ныне беззастенчиво раздуваемых в конъюнктурных целях.
33
Библиографический список
1. Бочкарёва Т. В., Шупер В. А. Возможные пути трансформации картоида
поляризованной биосферы / Новое в тематике, содержании и методах составления
экономических карт. Москва : Моск. филиал ГО СССР, 1979. С. 49–54.
2. Вернадский В. И. Избранные труды. Москва : РОССПЭН, 2010. 744 с.
3. Лёш А. Пространственная организация хозяйства. Москва : Наука, 2007. 663 с.
4. Ломборг Б. Охладите! Глобальное потепление: скептическое руководство.
Санкт-Петербург : Питер, 2008. 203 с.
5. Пикетти Т. Капитал в XXI веке. Москва : Ад Маргинем Пресс, 2016. 592 с.
6. Питт __________Ж.-Р. Франция. Москва : Новый хронограф, 2010. 340 с.
7. Ратцель Ф. Человечество как жизненное явление на Земле. Москва : Книжный
дом «Либроком», 2020. 58 с.
8. Родоман Б. Б. «Поляризованный ландшафт»: полвека спустя // Изв. РАН. Сер.
геогр., 2021. Т. 85. № 3. С. 467–480.
9. Чубайс назвал новую религию XXI века // РИА НОВОСТИ, 10.02.2021.
https://ria.ru/20210210/chubays-1596877471.html (дата обращения: 06.05.2021).
10. Valavanis S. L;sh on Location. A Review Article // American Economic Review.
1955. Vol. 45. No. 4. P. 637–644.
11. Vernadsky W. L'autrotrophie de l'humanit; // Revue g;n;rale des sciences pures et
appliqu;s. 1925. Vol. 36. No.17/18. P. 495–502.
УДК 911.5/.9
П. М. Полян4
В.П. Семёнов-Тян-Шанский и Б.Б. Родоман: переклички
и преемственность
Вениамин Петрович Семёнов-Тян-Шанский и Борис Борисович Родоман – два
ярчайших представителя российской теоретико-географической мысли. Их разделяют
исторические времена проживания и семейные социумы, а объединяют специфические
пространствоцентризм, антропогеографическое мышление и стремление к синтезу
географии природы и общества. Любимым научным детищем и квинтэссенцией
теоретических воззрений В.П. Семёнова-Тян-Шанского стал т.н. «Круг географии», а Б.Б.
Родомана – учение о поляризованной биосфере.
Ключевые слова: теоретическая география, история географии, В.П. Семенов-Тян-
Шанский, «Круг географии», Б.Б. Родоман, поляризованная биосфера.
P. M. Polian
V.P. Semenov-Tian-SHansky and B.B. Rodoman: connotations and continuity
Veniamin Petrovich Semenov-Tyan-Shansky and Boris Borisovich Rodoman are two of
the brightest representatives of Russian theoretical and geographical thought. They are different
on their historical times and family worlds and are united by the specific space-centrism, anthropogeographical
art of thinking and the desire to synthesize the geography of nature and society.
Favorite scientific brainchild and the quintessence of theoretical views of V.P. Semyonov-
Tyan-Shansky was so-called “Circle of Geography,” and the same of B.B. Rodoman – his doctrine
of the polarized biosphere.
Keywords: theoretical geography, history of geography, V.P. Semenov-Tyan-Shansky,
“Circle of Geography,” B.B. Rodoman, polarized biosphere.
4 ©. Полян П. М, 2022
34
Два геософа. Вениамин Петрович Семёнов-Тян-Шанский (далее В.П.) и Борис
Борисович Родоман (далее Б.Р.) – два ярчайших представителя российской теоретико-
географической мысли, которых смело можно назвать геософами.
Не забудем указать и на радикальные социальные различия между В.П. и Б.Р. В
первом случае – благополучный и де факто правящий мир дореволюционного служилого
русского дворянства, с жизненным циклом в виде комбинации зимнего Петербурга, с его
фонарной желтизной, и летней зелёностью родовых усадеб и финляндских дач. У Б.Р. из
сословия советских служащих цикличность детства составляли московские коммуналки
на Смоленской площади и Первой Мещанской и подмосковные «дачи» в комнатах,
каморках, клетушках, снятых у местных жителей.
10 февраля 1942 г., когда В.П. – в роковую блокадную зиму – скончался, Боре
Родоману шел одиннадцатый год, а сам он вместе с родными находился в эвакуации в За-
падной Сибири, в Омске [Прим. 1]. Подобно тому, как в жизни В.П. исключительную
роль сыграла карта полушарий Ильина, аналогичные роли в детстве Б.Р. досталась пере-
водной книжке Уолта Диснея 1937 г. «Три поросенка» с её контурно-фоновыми рисунка-
ми, предвосхищающими будущую поэтику картоидов Родомана [Прим. 2], и настенной –
от потолка в пол – карте Омской области. К ней вскоре присоединилась не менее огром-
ная карта США.
Ещё одна параллель – маленькая, но говорящая психологическая деталь. По при-
меру дарованной П.П. Семенову и его потомству приставки «Тян-Шанский» Б.Р. – за фе-
номенальный однодневный переход через хребет Хамар-Дабан в Бурятии в 1953 г. – так-
же даровал себе приставку к фамилии – «Родоман-Хамар-Дабанский». Правда, за неиме-
нием монарха, он был вынужден сделать это менее формально и самостоятельно, а из
природной скромности пользовался этой почетной фамилией крайне редко.
Как у В.П., так и у Б.Р. были кульминационные эпизоды научной деятельности, то,
что каждый из них по праву называл – или мог бы назвать – своими научными детищами.
Так, осенью 1913 г. 43-летний В.П. – во время разговора с братом Андреем в квар-
тире отца – неожиданно для себя самого совершил свое главное теоретико-
географическое открытие:
«Брат сообщил мне, что в биогеографической комиссии Географического обще-
ства, в которой он был председателем, вскоре будет заседание, где Л.С. Берг сделает
сообщение о предмете и задачах географической науки вообще. Вдруг ни с того ни с сего
точно молния пронзила мое сознание, и я ясно увидел перед собой географический шести-
угольник, вписанный в круг, и все его внутренние связи, проистекающие из его шести ос-
новных элементов.
Брату я ничего об этом не сказал, только слушал его несколько рассеянно. Вер-
нувшись домой, я тотчас же начертил шестиугольник и круг, перенумеровал его внут-
ренние связи, стал над ним раздумывать и убедился, что поймал в них всю географию, и
из моего заколдованного круга никуда не выйдешь, как ни старайся, а это значит, что с
расплывчатостью географии, возбуждавшей сомнения в ее научной самостоятельности,
покончено навеки.
Единственное, что не поместилось в круге — это экономическая и политическая
география. Да зачем же им в нем помещаться? Ведь это география не основная, цепля-
ющаяся наполовину за науки общественные. Так пусть же она и будет синтезом, выте-
кающим из круга в другие сферы» [Семенов-Тян-Шанский__________, 2009, с. 592–593].
Спонтанность тут только кажущаяся, на самом же деле за этим стоит многолетний,
непрерывно шедший в мозгу В.П. процесс синтеза эмпирических географических знаний.
Сам он сравнивал свой круг с периодической таблицей Менделеева и считал его высшим
достижением – венцом – собственной жизни в науке:
«На основании этого круга географии я впоследствии написал (в рукописи) книгу
“Географические законы”, или “Опыт высшей географии”, которую я считаю своим
высшим географическим литературным достижением. География, несомненно, в общем,
35
наука синтетическая. Но для того, чтобы правильно построить этот синтез, необхо-
димо предварительно произвести географический анализ частей, его составляющих. Он
и дается в моей схеме 15 пространственных взаимных связей географических элементов.
Из этого анализа совершенно ясно, что и в какой степени важно и что неважно (типич-
но и нетипично) для правильного построения географического синтеза или ландшафта»
[Семенов-Тян-Шанский, 2009, с. 594].
Он даже мечтал о том, чтобы «Круг географии» был вырезан вместо эпитафии на
его могиле. Для реализации этой мечты – в условиях блокады – возможностей не было,
но потомки В.П., хлопочущие о мемориальной доске на доме, где он жил и умер, заложи-
ли в ее проект, помимо информации о В.П., и «Круг географии».
Главным теоретико-географическим достижением – детищем – Б.Р. является кон-
цепция поляризованной биосферы [Прим. 3]. Эта концепция антропоцентрична, она, в
авторефлексии Б.Р., не что иное, как производная от его активной жизни в Московской
городской агломерации – своего рода синтез московской многоэтажки, университетско-
интеллигентской тусовки и туристского – лыжного, пешего, водного – Подмосковья. И
то, что именно Б.Р. и его юная попутчица стали логотипами такого замечательного про-
екта как «Прожито» [Прим. 4] – глубоко символично и по-своему им заслуженно.
К этому следует добавить и наследие предшественников, и прежде всего В.П.,
много рассуждавшего о зональности, азональности и метазональности географических
объектов.
Известно, что В.П. много и по-любительски рисовал и даже всерьез рассматривал
себя не только географом, но и художником. Вместе с тем орнаментальные картоиды Б.Р.
привлекли к себе внимание галеристов – специалистов по концептуальному искусству.
Оба учёных – авторы ещё и стихотворных опусов на случай. Но проводить на этом осно-
вании между обоими геософами некую параллель по линии и художественного творче-
ства я бы не стал. В любом случае по личностной значимости оно уступало сфере интел-
лектуальной.
Наследие В.П. Семенова-Тян-Шанского и творчество Б.Б. Родомана. В 1979 г.
увидела свет статья В.Л. Каганского, П.М. Поляна и Б.Б. Родомана, посвященная 50-
летию выхода в свет «Района и страны» В.П. и рефлексии на него [«Район и страна»,
1979]. В одном из своих интервью Ю. Самодурову Б.Р. удачно назвал эту статью «архео-
рецензией» [Прим. 5].
Между тем статья вызвала ощутимый резонанс: В.П. как бы вернулся в научный
дискурс, пробудился интерес и к другим произведениям В.П. – прежде всего к «Городу и
деревне в Европейской России», а также к его неопубликованному наследию, особенно к
мемуарам. Одна за другой стали выходить посвящённые ему статьи и публикации его
текстов, как неизданных, включая главы из воспоминаний, так и републикации изданных,
в особенности часто – шедевральной статьи «О могущественном территориальном владе-
нии применительно к России» (cм. подробнее : [Полян, 2020]).
В области теоретической географии В.П. не оставил прямых учеников. Зато в лице
Б.Р. он обрел в потомках превосходного продолжателя своего теоретико-географического
направления [Родоман, 1999; 2007; 2021]. Конечно, считать Родомана, при всей его инди-
видуальности и оригинальности, некоей реинкарнацией В.П. было бы преувеличением, но
и не таким уж большим.
Встреча с текстами В.П., а точнее с «Районом и страной», у самого Родомана со-
стоялась необычайно рано, ещё в студенчестве: «Книгу ВПСТШ "Район и страна" я ис-
пользовал в дипломной работе (заимствованный и переработанный мною рисунок)
[Прим. 6] и в статье 1956 г. (см. [Родоман. 1956]). Эта и другие важные для меня книги
(Геттнер, Бунге, Хаггет) несколько десятков лет имелись в моей домашней библиотеке,
но все куда-то исчезли. Ни одну из этих книг я не прочитал, не изучил целиком; я в них
только заглядывал и что-то выхватывал» [Прим. 7].
36
Но картоиды – все же не главное, что связывает Б.Р. с В.П. как с теоретико-
географом. Тут принципиальнее такой «родовой признак», как установка на синтез гео-
графии природы и общества. Да Родоман и сам не открещивается от такого родства:
«Своим предшественником в России я считаю В.П. Семенова-Тян-Шанского» [Родоман,
1999, с. 244] [Прим. 8].
Как и В.П., Б.Р. являет собой синтез эмпирика-наблюдателя и мыслителя-
теоретика. Оба при этом не зашорены, не догматичны, лишены начётничества, способны
к критической авторефлексии,
В сущности, Б.Р. – единственный из ныне живущих географов, кого можно назвать
классиком этой науки, причём в обоих смыслах этого слова, – и как классического учёно-
го, то есть представителя традиционной парадигмы, и как научное светило, значение ра-
бот которого выходит далеко за рамки узкой идентификации.
Библиографический список
1. Полян П.М. «Круг географии» и судьба антропогеографа: К 150-летию со дня
рождения Вениамина Петровича Семёнова-Тян-Шанского // Известия РАН. Серия
географическая. 2020. Т. 84. № 5. С. 786–800.
2. «Район и страна» В.П. Семёнова–Тян–Шанского: современное звучание и
значение (к пятидесятилетию выхода книги в свет) / В. Л. Каганский, П. М. Полян, Б. Б.
Родоман // Известия АН СССР. Серия географическая. 1979. № 3. С. 122–129.
3. Родоман Б.Б. «Поляризованный ландшафт»: полвека спустя // Изв. РАН. Сер.
геогр. 2021. № 3. С. 467–480.
4. Родоман Б.Б. География. Районирование. Картоиды: Сборник трудов. Смоленск:
Ойкумена, 2007. 372 с.
5. Родоман Б.Б. Способы индивидуального и типологического районирования и их
изображение на карте // Физико-географическое районирование / Вопросы географии, Сб.
39. М.: Географгиз, 1956. С. 28–69.
6. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической
географии. Смоленск: Ойкумена, 1999. 256 с.
7. Семенов-Тян-Шанский В.П. То, что прошло. В двух томах / Сост. М.А.
Семенов-Тян-Шанский. Т. 1.: 1870–1917. М.: Новый хронограф, 2009.
Примечания
1. См. во второй беседе Ю. В. Самодурова с Б.Р., 4 апреля 2013 г., записанной для Фонда
«Устная история». В сети: https://oralhistory.ru/talks/orh-1561.
2. См. в первой беседе Ю. В. Самодурова с Б.Р., 31 марта 2013 г. записанной для Фонда
«Устная история». В сети: https://oralhistory.ru/talks/orh-1554.pdf.
3. Синонимом служит и понятие поляризованного ландшафта.
4. Портал дневников и других эго-документов: https://prozhito.org/.
5. См. в сети: http://oralhistory.ru/talks/orh-1636.pdf.
6. «Способы типологического и регионального районирования и их изображение на карте»
(1955). Надо полагать, что Б.Р. положил глаз на генерализованные картосхемы типов территори-
ального могущества В.П. Эти картосхемы – явные прообразы родомановских «картоидов».
7. Из электронного письма Б.Б. Родомана П.М. Поляну, от 6 апреля 2020 г.
8. Ср. в другом месте: «В.П. Семенов-Тян-Шанский подчеркивал решающую роль “жизне-
творного неравенства” и всякого рода неравномерности для поддержания жизни на Земле»
[Родоман, 1999, с. 79].
37
УДК 911.53
А. С. Белорусец5
Культурный ландшафт как медиатор персоногенеза
Рассматривается утрата классическими предметами-медиаторами единства
телесной формы, функции и смысла. На этом фоне культурный ландшафт продолжает
оставаться уникальным и доступным для диалога носителем такого единства.
Рассматриваются свойства культурного ландшафта (единство телесной формы, функций
и смысла; законосообразность; сплошность; полимасштабность; многоакторность;
позиционный принцип строения и др.) в их схожести со свойствами сознания и личности
(наличие трех образующих образа сознания – чувственной ткани, значения и смысла;
системное, смысловое и динамическое строение сознания; соподчиненность мотивов;
единомножие Я). Выдвигается гипотеза о том, что эти свойства сознания и личности
могут усиливаться в ходе интериоризации ландшафта.
Ключевые слова: культурный ландшафт, персоногенез, медиатор.
A. S. Belorusets
Cultural landscape as a personogenesis mediator
Psychological cultural-historical activity theory regards the human-made objects a person
interacts with (especially instruments for any labor activity) as cultural mediators that introduce
a person into human culture. Been interiorized they form human higher mental functions
(HMF). While the majority of objects that are commonly regarded as such mediators have lost
the triunity of their body shape, function and sense, landscape is still a unique and accessible
example of this triunity. We draw a connection between attributes of the landscape and HMF.
We discuss special qualities of the landscape: it is a triunity of the body, function and sense, it
fits nature low, it is continuous (not discrete), it is multyscale, it’s the result of the actions of
many actors, its locuses are interconnected and affected by their location etc. Speaking about
HMF we point out the entity of 3 components of the conscious image: the sensitive tissue, meaning
and sense; systemic sense-based and dynamic structure of consciousness; hierarchy and
co-ordination of the motives; entirety of the self. We suggest a hypothesis that the mentioned
attributes of consciousness and personality could be developed by interiorization of the landscape.
Keywords: cultural landscape, personogenesis,mediator
Слава Богу, с океаном сделать ничего нельзя!..
Псой Короленко
Принципиальное отличие деятельности человека от
деятельности животного состоит именно в том, что
ни одна форма этой деятельности, ни одна
способность не наследуется вместе с анатомической
материальной организацией его тела. Эти формы
деятельности (деятельные способности) передаются
здесь только опосредованно — через формы
предметов, созданных человеком для человека.
Э.В. Ильенков, Идеальное
Философская энциклопедия, т. 2, с. 219-227
Введение. Афористичная и емкая работа Б.Б. Родомана «Ландшафт и личность: от
присвоения к отдаче», если верить ее автору, создана на основе «личного опыта …
и наблюдений за спутниками и товарищами по туристскому образу жизни, без
5 © Белорусец А. С., 2022
38
использования научной литературы» [Родоман, 2021]. Однако, это никак не помешало
работе оказаться встроенной в мощную научную традицию изучения личности в
культурно-исторической психологии. В статье Б.Б. Родомана (и даже в ее заглавии)
сформулировано, два, кажется, самых принципиальных для этой традиции момента.
Первый: постулируется значимость отношений личность – [культурный]
ландшафт. В культурно-исторической психологии эта рамка шире: рассматривается
отношение личность – культурный предмет. Но ведь ландшафт вполне может быть
рассмотрен именно как культурный предмет или даже система предметов.
Второй: в генезе этих отношений выделяется двунаправленное движение «внутрь –
наружу» (ср. «интериоризация – понимание – поступок»).
Цель нашей работы – предложить новый ракурс рассмотрения того же сюжета, а
именно сформулировать и привести некоторые свидетельства в пользу гипотезы о том,
что именно интериоризация культурного ландшафта как особого культурного предмета
способствует формированию и развитию личности. Иными словами, ключевая для нас
мысль может быть сформулирована так: ландшафт может быть интериоризирован и
обладает рядом свойств, которые делают его интериоризацию инструментом усиления
сознания и личности как субъекта сознания.
Дело здесь в том, что сущностные характеристики культурного ландшафта весьма
близки характеристикам сознания и личности. В культурно-исторической психологии
сознание рассматривается как системное, смысловое и динамическое единство высших
психологических функций. Отдельные функции (например, память, внимание,
восприятие и т.п.) могут быть выдедены лишь условно. Личость понимается как гибкая
иерархическая структура, объединяющая как психологческие (познавательные,
инструментальные) функции, так и мотивационно-потребностные образования. Одним из
классических является определение А.Н. Леонтьевым личности как иерархии мотивов.
Личность, таким образом, может быть понята как субъект сознания. В то же время,
существенной для личности оказывается способность вставать в отношение («к» чему-то
и «с» чем-то) в том числе с самой собой. В.А. Петровский говорит о мультисубъектности
личности и описывает Я через термины «целокупность» и «единомножие».
Проблема интериоризации. В отличие от поведения животных, человеческое
поведение не является производным от инстинктов. Оно не есть продукт созревания
неких первичных программ. Напротив, специфически человеческие формы поведения
конструируются в онтогенезе в совместной деятельности (например, ребенка и взрослого)
и появляются как средства решения задач развития. Эти формы поведения возникают для
решения конкретных задач, а мерой их адекватности может служить точность отражения
условий конкретной задачи, то, насколько точный внутренний эквивалент внешним
условиям получается выстроить у индивида. Однако эти средства не остаются только
средствами по случаю, они генерализуются и в результате составляют не просто
некоторый арсенал решения широкого круга задач, но психологическую структуру,
обладающую системным, смысловым и динамическим строением. По крайней мере,
именно такую картину рисует культурно-историческая психология. Процесс
выстраивания внутреннего эквивалента именуется интериоризацией, психологические
функции, возникшие на основе этого процесса – высшими психологическими функциями,
а их система – сознанием.
Одним из самых загадочных в этой схеме оказывается сам процесс
интериоризации. Что именно и каким образом переходит «внутрь» и по отношению к
чему можно говорить об этой внутренности? Самый общий ответ состоит в том, что
интериоризируется средство решения задачи: своеобразная точка опоры вне задачи,
приложив к которой Аристотелев рычаг, можно добиться решения.
Такой ответ предлагает Л.С. Выготский в ранних работах, однако, развивая
собственную концепцию, он приходит к положению о том, что интериоризируется не
только и не столько внешнее средство, сколько способ оперирования им. Первоначально
39
разделенная между взрослым и ребенком, вращивается (становится доступной ребенку
без участия взрослого, начинает осуществляться в идеальном плане) сама операция, а не
только и не столько предмет-орудие.
Но может ли сам предмет быть носителем операции? П.Я. Гальперин пишет об
этом: «Орудие в качестве не только промежуточной вещи, но и в качестве носителя
определенного типа деятельности, является специфическим отличием человека»
(курсив наш – А.Б.) [Гальперин, 1998]. То есть получается, что в том или ином виде «само
по себе» культурное орудие несет в себе способ оперирования им (ср. «валентность» К.
Левина и «аффорданс» Дж. Гибсона). Вместе с тем, этот способ далеко не всегда может
быть усвоен без объяснения или демонстрации использования такого орудия (для
иллюстрации достаточно вспомнить, как дети раннего возраста орудуют ложкой, или
провести мысленный эксперимент и предложить не владеющему нотной грамотой спеть
по нотам несложную мелодию). Что же в орудии является носителем деятельности? Как
эта деятельность «упакована» в него и в него ли?
С нашей точки зрения, ответ на этот вопрос должен быть разным в зависимости от
того, с каким орудием мы имеем дело. Причем, источник этих различий вполне
объективен: в ходе исторического развития человечества принципиально менялась и
продолжает меняться структура орудий и опрерирования ими.
С древнейших времен само человеческое орудие является единством телесной
формы, функции (общественного способа оперирования, воспринимаемых возможностей
– аффордансов) и смысла (воплощенного в личной активности оперирующего им
человека). Если какой-то из этих составляющих нет, то орудие утрачивает свою
орудийность. Представим себе ту же самую ложку на складе металлолома: она перестает
быть орудием до тех пор, пока кто-то не распознает в ней значение ложки и не станет
использовать ее как ложку.
Любопытно, что практически те же три образующих (чувственная ткань,
общественно-историческое значение и личностный смысл) составляют, согласно А.Н.
Леонтьеву, образ сознания. Это совпадение кажется нам неслучайным: рассматривая в
свете этого факта приведенные выше слова П.Я. Гальперина, получим, что последний
говорит не просто о специфически человеческих орудиях, а об орудиях, оперирующий
которыми оказывается обладателем сознания, пусть изначально и
неинтериоризированного совместного знания, со-знания.
Задумаемся о причинах триединства составляющих орудия. Как вышло так, что
орудие конгруэнтно способу оперирования им? Самое простое объяснение могло бы
заключаться в том, что практика (движение) сама изваяла орудие наиболее удобной
формы, подобно тому, как текущая вода формирует русло реки. Иными словами, в
орудии воплотилась практика, в статичной пластике зафиксировалась динамика
движения. При этом без активности конкретного человека с этим орудием оно мертво,
динамика сама собой обратно из статики не рождается. Только благодаря активности
конкретного человека орудие может исполниться своим значением (которое при этом его
же – орудие – и сформировало).
Итак, логика орудия подобна логике практики. По форме орудия может быть
реконструирована практика. Но можно ли представить их отношения как отношения
означающего и означаемого? Очевидно, нет. Чтобы это было так, во-первых, нужен кто-
то, кто установил бы это соответствие, но такой фигуры нет. Орудие не указывает на
практику, но является ее непосредственным воплощением, как бы резервуаром, слепком.
Это контрформа практики, отмечающая те места, в которых она должна быть дополнена
человеческим движением до целого (метафора “ключ-замок” или даже точнее: предмет -
литьевая форма – копии). Приноравливаясь к логике орудия, создавая его внутренний
эквивалент, человек выстраивает свою новую практику, заново открывает культурно-
историческое значение и наполняет им этот резервуар [Прим. 1].
40
Если мы всё же хотим семиотическим языком описать это свойство орудий
человека быть вместилищем опыта, его воплощением, то точнее всего было бы назвать
этот процесс символизацией, но в соссюровском, а не пирсовском значении (используя
терминологию последнего, здесь можно было бы говорить про иконический знак).
Символ как симболон – явное, хранящее память о неявном. Аутентичность может быть
подтверждена, если дополняющее точно войдет в паз. Релевантным оказывается здесь и
термин аффорданс – воспринимаемая возможность оперирования с собой, которую несет
предмет. Интересно, что первоначально “вычитанный” из одного предмета способ
оперирования может быть перенесен совсем на другой предмет, даже заведомо менее
подходящий. Например, в качестве ложки (функциональное значение которой состоит в
наличии углубления, дающем возможность зачерпнуть что-либо) для относительно
твердых, густых продуктов может использоваться плоская палочка от мороженного. Так
ряд символических подобий может продолжаться бесконечно, будучи при этом все же
ограничен функциональной похожестью вещей. Знание же об этой функциональной
похожести вполне можно считать пониманием (=обобщением).
В описанном случае мы имеем дело с символическим опосредствованием,
отличием которого от знакового является понимание, проявляющееся в возможности
переноса и генерализации. Человеческое орудие символизирует возможную
деятельность с ним. Требуется активность, чтобы понять это, интериоризировать ту
логику человеческой деятельности, которая как в сосуде (ср. Пруст и Мамардашвили)
воплощена в предмете, однако эта логика объективно содержится в предмете, так как
именно ею он и сформирован, и эта логика, будучи интериоризированной, может быть,
экстраполирована на некоторый ряд подобий. Но важно здесь и другое: по нашему
предположению, сама практика освоения такого рода орудий, увязывания значений,
смыслов и форм, усиливает сознание, личность, Я (последние три термина даны в
максимально широком смысле, как синонимы).
История орудий как триединства телесной формы, значения и смысла. Вместе
с тем, сказанное в полной мере верно лишь в отношении доиндустриальных ручных
орудий или орудий, являющихся их прямыми потомками. Выше мы заметили, что ответ
на вопрос о том “где в орудии (и в орудии ли) содержатся его значение и смысл” будет
разным в зависимости от того, орудия какой эпохи мы станем рассматривать. Сейчас
самое время предложить упрощенную периодизацию развития человеческих орудий.
Упрощенную потому, что с появлением новых форм орудий старые вовсе не исчезают, а
продолжают свое бытование, пусть и на вторых ролях.
Мы не ставим себе задачи дать очерк истории развития человеческих орудий, тем
более, что эта работа уже осуществлена (см., например, [Кудрявцев, 1960]). Вместе с тем,
насколько нам известно, именно история развития человеческих орудий как история
взаимоотношений их формы, значения и смысла в ее связи с историей личности до сих
пор прослежена не была. (Близкими по подходу, но не буквально принадлежащими к этой
тематике следует считать класическую работу «Галактика Гуттенберга» [Маклюэн, 2004]
и новаторскую «Конец времени композииторов» [Мартынов, 2002]). Постараемся
наметить эту историю очень крупными мазками.
Предположим, что первоначально форма орудий рождается из самой практики
оперирования ими, подобно тому как ветровая или водная эрозии формируют форму того
или иного участка земной поверхности. Такого рода орудия не имеют автора.
Однако фигура автора не возникает еще и тогда, когда человек осознает единство
физической формы и функции и, наделяет смыслом материал, еще не обретший форму,
после чего обрабатывает его соответствующим образом. Здесь перед нами ремесленник,
воспроизводящий некоторую архетипическую форму, вычитанную им в мире. “На этих
ранних видах орудий можно проследить, как их конструктивная форма определяется
познанными закономерностями природы, диктующими единство конструктивной
формы с технологическим процессом ее использования. (курсив мой – А.Б.) … Так,
41
единство конструктивной формы орудия с технологическим процессом его
использования, определяемое закономерностями объективного мира, познавалось в
трудовой деятельности, которая накапливала материал для последующих обобщений, для
раскрытия за внешними проявлениями наблюдаемых в опыте взаимосвязей их
внутренней, более общей, более глубокой связи, для становления науки как системы
знаний” [Кудрявцев, 1960, с. 15].
Вместе с тем, уже на этом этапе появляется «зашитый» в орудие акт понимания
(=обобщения =выделения существенных моментов), причем такого, которое сразу же
проходит верификацию практикой (вспоминается диалог прораба и рабочего: Понял? –
Понял. – Покажи, как понял). Об этом “понимании в инструментах” пишет А.Н.
Леонтьев: «Употребление топора не только отвечает цели практического действия: оно
вместе с тем объективно отражает свойства того предмета – предмета труда, на который
направлено его действие. Удар топора подвергает безошибочному испытанию свойства
того материала, из которого состоит данный предмет; этим осуществляется практический
анализ и обобщение объективных свойств предметов <...>. Таким образом, именно
орудие является как бы носителем первой настоящей сознательной и разумной
абстракции, первого настоящего сознательного и разумного обобщения» [Леонтьев, 1981,
с. 285].
Авторство возникает в попытках отойти от арехтипического образца и придать
изделию новизну [Мартынов, 2002].
Однако развитие разделения труда, переход от ремесленного производства к
мануфактурному, привели к такому членению операций, что деятельность операторов
орудий стала столь же более производительной сколь и менее осмысленной,
бесчеловечной, не требующей сознания и наоборот, требующей его заглушить. Здесь
показателен рассказ Ю.И. Фролова о своем первом трудовом опыте «накладчиком-
подкладчиком» в правдинской типографии. От него требовалось поднимать с конвейера
стопку бумаги, встряхивать ее и класть обратно. Пришедший за легкими деньгами юноша
проработал лишь одну смену и твердо решил поступать в ВУЗ.
Трансформация орудий пошла еще дальше, когда на передний план вышли такие
их характеристики как автоматизация, унифицированность узлов, возможность быстрой
переналадки и перепрофилирования, особое значение получили не столько сами
исполнительные действия, но транспортная логистика. Технологические линии
многократно сокращались и потеряли не только единство со своим смыслом, но и со
своей функцией. Из самого инструмента функция (значение) ушла в его схему, модель,
которой и стал управлять человек-оператор с помощью АСУ.
Информационное общество принесло новую парадигму орудия: это относительно
универсальный прибор: смартфон или ноутбук, форма которого практически не имеет
связи с тем, что можно с его помощью делать. Характер того, что умеет компьютер или
смартфон, определяется бесконечным количеством программ, которые могут быть на
него установлены. Форма смартфона как современного орудия не воплощает его функции
и смыслы. Решение задач с его помощью вполне возможно и без того, чтобы его
устройство было понято, интериоризировано человеком. Отчасти похожим образом
обстоят дела и с современными автомобилями: если на заре автомобильной эры или хотя
бы полвека назад водитель был еще и механиком, то сейчас для большинства
автомобилистов машина представляется «черным ящиком».
Одним из аргументов в пользу того, что смысл и функция перестали имманентно
содержаться в форме вещи, является появление эргономики, а затем и UI/UX как
отдельной самостоятельной дисциплины, «протезирующей» эти выпавшие содержания.
Специальная разметка, позволяющая вычитывать из вещей их смыслы и функции
(аффордансная разметка) стала самостоятельным слоем, связанным произвольным
образом с тем, как на самом деле устроен инструмент. Так, в пользовательском
интерфейсе персональных компьютеров используется множество метафор: иерархически
42
организованные папки, рабочий стол и др., апеллирующих к нецифровому опыту
взаимодействия с орудиями, но эти метафоры не воплощают реальное положение вещей.
На глазах автора выросло поколение, уверенное в том, что «рабочий стол» содержит в
себе диски с информацией, а не наоборот. Вводятся в оборот и такие метафоры как
“облачное хранение”, отсылающие к такого рода практикам, которые не встречаются в
опыте человека, хотя и могут быть представлены как доступные для некоторых
сверхсуществ или “природы” (закачать в облако, скачать из облака). Но если условное
доиндустриальное орудие было воплощением практики, единством формы, функции и
материала, если индустриальные орудия были построены в логике реализации
технологической схемы, то постиндустриальные орудия не воплощают, не означают, а…
симулируют. То, что они в реальности делают, то какими механизмами обеспечивается их
функционирование, отделено от того, как это функционирование выглядит.
Это существенно изменяет содержание процесса интериоризации как
выстраивания внутреннего эквивалента, понимания логики орудия. Если в
доиндустриальном мире, орудие могло выступить проводником в законы
мироустройства, так как прямо из них вытекало, то орудия постиндустриального
общества не могут выступить в такой роли или чрезвычайно затрудняют этот
процесс.
Обобщая сказанное об эволюции медиаторов человеческой деятельности, заметим,
что ручное орудие воплощает практику или символизирует некоторый фрагмент
мироустройства; его значение имманентно присутствует в форме как контрформа. В
конвейерном технологическом процессе отдельный этап теряет значение, значением
начинает обладать схема технологической цепочки. Причем, именно в этом случае
следует говорить о значении в собственном смысле: о-значении. Технологическая схема
указывает на форму деятельности, выступает ее референтом. В случае же со смартфоном
цепочка означающих и означаемых оказывается настолько длинной, что
среднестатистический человек не в силах ее понять. Означающее теряет свое означаемое,
превращаясь в симулякр. Представленная логика могла бы лечь в основу гипотетического
механизма тех изменений в развитии дошкольников, которые были зафиксированы в
недавних работах Денисенковой и Т. Красило (высокий уровень интеллекта и низкий
уровень сенсорных способностей [Денисенкова, 2019]).
Утрата связи функций, смыслов и форм в высокоурбанизированной среде.
Говоря о предметах и орудиях, мы представляем себе, в первую очередь, вещи, которые
меньше человека: условные стол и молоток или что-то вроде того. В терминах Э. Рош
можно было бы говорить о них как о прототипах – таких членах категории, которые
имеют особый когнитивный статус, а именно стутус «быть лучшим примером» [Лакофф ,
2004, с. 64]. Более крупные окружающие нас вещи (здесь одним из прототипов будет
жилище) чаще именуются средой (environment) или элементами ландшафта, но при этом
по сути они не перестают быть вещами и инструментами. В какой-то степени, наше
повседневное взаимодействие с ними даже активнее, чем с ручными инструментами.
Культурно-исторически с жилищем происходили близкие процессы. Жилище,
сформированное уникальной практикой поколений жильцов (и формирующее схожие
практики новых жильцов), – условный северный дом-двор как часть хутора или деревни
или помещичья городская усадьба уступили место типовым ячейкам многоквартирных
домов, к тому же очень часто меняющим хозяев. Форма такого жилища (орудия жизни)
как будто бы почти никак не связана с осуществляемой внутри практикой, за
исключением совсем уж «грубых» случаев, когда по запросу инвалида-колясочника
лестница комплектуется пандусом. Городское пространство условного спального или
офисного района не формируется практикой его жителя. Но также как и орудие
Гальперина, оно формирует эту практику. Однако в отличие от орудия, о котором писал
Гальперин, оно не является единством телесного, функционального и смыслового либо
является таковым лишь в отношении практики некоторого условного мета-субъекта:
43
государства, строительной компании и т. п., но практика этих субъектов не имеет ничего
общего с практикой конкретного жителя.
Квадратно-гнездовая форма помещений, домов, участков, кварталов является
нарочито стандартизированной (“безобразно, но единообразно”). Она не имеет никакой
внутренней связи с практикой жизнедеятельности в ней, плохо подходит под форму
движения [Родоман, 1999], неоптимальна практически для любого рода деятельности.
Она принципиально бессмысленна по отношению к любому ее содержанию. Вместе с
тем, именно такая форма пространства максимально ярко воплощает идею дискретности
– пиксельности – и идею жестких границ.
Городской [Прим. 2] житель усваивает логику этих объектов. Логику, которая
утверждает отсутствие внутренней связи тел, функций и смыслов, если не разрушая, то
уж точно не помогая выстраивать систему высших психологических функций,
именуемую сознанием.
На этом фоне все чаще можно услышать о диффузии самоидентичности или иначе
утрате “Я”, описывая которую, Е.Т. Соколова даже задается вопросом, не является ли
таковая новой культурной нормой [Соколова, 2014]. Действительно, феномены ролевого
поведения, трудность (или наоборот чрезмерная легкость) в принятии решений, отвечать
за которые придется не в рамках роли, а в рамках всей жизни – один из основных
запросов при обращении за профессиональной психологической помощью. Безусловно,
деконструкция Я обусловлена, в первую очередь, принятыми социальными практиками,
такими, например, как высокая стандартизация деятельности (даже в медицине, где
исторически ценилось эвристичное клиническое мышление, жесткие протоколы лечения,
следуя которым, врач, в общем-то утрачивает чувство агентности). Однако не менее
веской причиной деперсонализации есть основания считать и описанные выше изменения
в структуре и форме орудий-медиаторов и городской среды.
Сущностные свойства культурного ландшафта и их персоногенетический
потенциал. Что же может выступить альтернативной таким медиаторам
(интериоризирующимся опосредствующим звеньям)? – Культурный ландшафт, являющийся,
по определению В.Л. Каганского, единством тел, форм, функций и смыслов [Каганский,
2021]. Ученый фиксирует ряд важнейших свойств культурного ландшафта, которые, по
нашей гипетезе, не теряются в процессе интериоризации и, переходя во внутренний план,
становятся свойствами самого субъекта познания, усиливающими его личность:
Согласно В.П. Семёнову-Тян-Шанскому, культурный ландшафт формируется
деятельностью людей и отражает ее пространственные закономерности, а равно и
пространственные закономерности природы. Культурный ландшафт Земли не
релятивистичен, он подчиняется определенным закономерностям. Вместе с тем, он
плюралистичен: человеческая практика может очень по-разному осмыслять эти
закономерности и опираться на них. В образах мира людей разных культур различные
существенные аспекты ландшафта могут артикулироваться и выбираться в качестве
основания для деятельности. Это может рождать как конфликты, так и сравнительно
мирное проживание разных групп на одной территории, но в «параллельных мирах» –
умвельтах или экологических нишах. Однако как бы там ни было, длительное
проживание «поперек» законов природы невозможно.
Культурный ландшафт может быть представлен как пересечение нечетких
множеств, в каждом из которых есть более или менее центральные элементы. Эта
нечеткость свойственна, как правило, и границам ландшафтных районов. Конкретные
границы одного и того же района по разным критериям могут быть проведены несколько
по-разному, но это не меняет его принципиальной конфигурации, так как она неслучайна
[Каганский, 2009]. Это полная противоположность жизни в городских блочных домах,
границы в которых столь же случайны, сколь и жестки (вероятно, потому и жестки, что
случайны) и проходят по кубическому периметру квартир. Жизненное пространство
44
культурного ландшафта простирается за собственную границу и приобретает атрибут
сплошности, а не дискретности.
Культурный ландшафт полимасштабен. В зависимости от выбранного масштаба
могут быть выделены различные закономерности, фрагменты, практики и смыслы,
однако феномен культурного ландшафта состоит в их непротиворечивом сочетании.
Также непротиворечиво (но не всегда бесконфликтно) ландшафт сочетает в себе следы
воздействий множества акторов. Эта полиакторность сродни фольклористичности.
Особую роль для понимания культурного ландшафта играет позиционный принцип
[Родоман, 1999]: ландшафт конкретного места «встроен» в систему отношений с другими
местами так, что его собственное содержание (строение, функции и смыслы) во многом
зависит от позиции по отношению к ним. Причем, эти взаимозависимости и
взаимоопределения актуальны в различных масштабах. (Как здесь не вспомнить о принципах
системного, смыслового и динамического строения сознания Л.С. Выготского и А.Р. Лурия).
Таким образом, в своих существенных свойствах культурный ландшафт
оказывается фундаментально противоположен тому, что мы наблюдаем в современном
городском расселении. Мир спального района дискретен и хаотичен, мир культурного
ландшафта сплошен и законосообразен. В мире спального района пересечение ареалов
нежелательно и вызывает конфликт, в то время как для культурного ландшафта такое
пересечение – обязательное условие существования (еще одна особенность культурного
ландшафта, по В.Л. Каганскому, – единство разнородностей).
Путешествия по ландшафту и практика созидания личности. У читателя
может возникнуть закономерный вопрос, о том почему выбирается такое странное
противопоставление: спальный район vs культурный ландшафт. Ответ мог бы быть
таким: спальный район выбран как характерное место с квинтэссенцией анти-
ландшафтных черт, к тому же такое, в котором в современных российских реалиях
проживает значительное число людей. Несмотря на противопоставление, спальный район
может быть рассмотрен и как часть культурного ландшафта, но только в том случае, если
мы включаем его в больший контекст и выходим за его пределы. Отчасти необходимость
этого выхода за пределы отражена в самом наименовании: спальный район – место, куда
приезжают спать и откуда, следовательно, уезжают бодрствовать. Однако, особенно в
последнее пандемийное время дистанционных технологий, происходит известное
замыкание не только в рамках района, но и в рамках квартиры. В ячейку для сна
тромбуется все жизненное пространство.
Вместе с тем, именно практика путешествий по культурному ландшафту [Прим. 3]
могла бы стать формой его активного постижения (а значит и интериоризации его
свойств и тех операций, которые сформировав в свое время ландшафт, до сих пор
остаются доступны для вычитывания из него). Благодаря своим характеристикам,
ландшафт может быть рассмотрен как уникальный медиатор, мета-орудие человеческой
деятельности, который, в отличие от ручных орудий, с одной стороны обладает
общедоступностью и обязательностью присутствия в жизни каждого человека, а с другой,
сохранил в своих формах имманентное присутствие функций и смысла. Деятельное
постижение законов мироустройства через диалог с ландшафтом не только помогает
справиться с трудными жизненными ситуациями или преодолеть стресс (см. обзор
исследований, показывающих такое влияние даже не двигательного, а просто
визуального контакта с ландшафтом [Капцевич, 2021]), но и «собирает» сознание
субъекта и его личность. Единомножие ландшафта становится единомножием личности.
Заключение. Единомножие ландшафта, усмотренное, нарисованное и описанное Б.Б.
Родоманом в его модели поляризованной биосферы – редкий пример полной траектории
пути от присвоения к отдаче. Выше мы писали о том, как свойства ландшафта могут быть
неявно присвоены субъектом и трансформироваться в свойства личности. Внимательный
теоретик Б.Б. Родоман сумел эти свойства ландшафта и личности эксплицировать и
изобразить в форме картоидов, сделав их тем самым доступными и для других.
45
Рассмотрение культурного ландшафта как интериоризирующегося медиатора
(заметим, что интериоризация, в отличие от интроекции – процесс, активно
осуществляемый субъектом) персоногенеза – ход, равно продуктивный как для
психологии, так и для географии человека. Для последней оно могло бы стать
эвристичным гипотетическим объяснительным принципом применительно к проблеме
географического детерминизма.
Библиографический ____________список
1. Белорусец А. С. Динамика эго-структуры личности в процессе Ландшафтной
аналитики : дисс. магистра психологии / Белорусец Арсений Сергеевич. Москва, 2018.
2. Гальперин П. Я. Психологическое различие орудий человека и
вспомогательных средств у животных и его значение // Психология как объективная
наука / под редакцией А. И. Подольского. Москва : НПО «МОДЭК», 1998. С. 37–94.
3. Гумбольдт В. О различии организмов человеческого языка и о влиянии этого
различия на умственное развитие человеческого рода. Санкт-Петербург : Изд-во
Енукеева, 1859. 480 с.
4. Денисенкова Н. С., Красило Т. А. Развитие дошкольников в эпоху цифровой
социализации // Современное дошкольное образование. Теория и практика. 2019. Т. 3. С.
50–57.
5. Каганский В. Л. Культурный ландшафт: основные концепции в российской
географии // Обсерватория культуры: журнал-обозрение. 2009. № 1. С. 62–70.
6. Каганский В. Л. Очерк феноменологии культурного ландшшафта //
Одушевленный ландшафт. Санкт-Петербург : Алетейя, 2021. С. 26–52.
7. Капцевич О. А. Визуальная среда природы и города // Одушевленный
ландшафт. Санкт-Петербург : Алетейя, 2021. С. 52–63.
8. Кудрявцев П. С., Конфедератов И. Я. История физики и техники: Учебное
пособие для студентов педагогических институтов. Москва : Государственное учебно-
педагогическое изд-во министерства просвещения РСФСР, 1960. 507 с.
9. Лакофф Д. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам
о мышлении. Москва : Языки славянской культуры, 2004. 792 с.
10. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. Москва : Изд-во МГУ, 1981. 584 с.
11. Маклюэн М. Галактика Гутенберга. Сотворение человека печатной культуры.
Киев : Ника, 2004.
12. Мартынов В. И. Конец времени композиторов. Москва : Русский путь, 2002.
388 с.
13. Потебня А. А. Теоретическая поэтика. Москва : Высшая школа, 1990. 344 с.
14. Родоман Б. Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической
географии. Смоленск : Ойкумена, 1999. 256 с.
15. Родоман Б. Б. Ландшафт и личность: от присвоения к отдаче // Одушевленный
ландшафт / под редакцией А. С. Белорусец, С. В. Березин. Санкт-Петербург : Алетейя,
2021. С. 80–82.
16. Соколова Е. Т. Утрата Я: клиника или новая культурная норма? //
Эпистемология & философия науки. 2014. Т. 3. С. 191–209.
Примечания
1. Отдельного обсуждения требует вопрос точности этого открытия, эвристичности недопо-
нимания, афористично формулируемый В. Гумбольдтом – «разумение ... в то время есть недоразуме-
ние, и согласие в мыслях и чувствах – в то же время и разногласие» [Гумбольдт, 1859, с. 62] и А. По-
тебней –«всякое понимание есть вместе непонимание, всякое согласие в мыслях –вместе с тем раз-
ногласие» [Потебня, 1990, с. 138].
2. Отдельного обсуждения заслуживает вопрос о том, правомерно ли по отношению районам
интенсивной типовой застройки употребление понятия «город», так как идея города как целостности
46
в них фактически утрачивается. Отсутствие единства пространственных тел, функций и смыслов по
определнию лишает эти территории статуса ландшафта.
3. Речь здесь не только о ландшафтной аналитике – психотерапевтическом методе, предло-
женном С.В. Березиным и Д.С. Исаевым и состоящем в специально организованном путешествии
группы по загородному ландшафту в сопровождении психологов, предполагающем специальные
упражнения, направленные на интенсификацию постижения ландшафтка как метафоры жизни. Эм-
пирически показано, что степень интегрированности эго-состояний личности растет не только у
участников специальных психотерапевтических путешествий, но и у современных нерелигиозных
пилигримов, прошедших путем св. Иакова [Белорусец, 1918].
УДК 911.5/.9
А. А. Ткаченко6
Несколько слов о Борисе Борисовиче Родомане
Статья, посвященная Борису Борисовичу Родоману и его научному вкладу в разви-
тие отечественной географической науки, представляет собой краткое эссе автора, на
становление которого как географа труды этого выдающегося ученого повлияли в
наибольшей степени.
Клюевые слова: Б.Б. Родоман, российская географическая наука, теоретическая
география.
A. A. Tkachenko
A few words about B.B. Rodoman
The article dedicated to B.B. Rodoman and his scientific contribution to the development
of Russian geography is a short essay by the author, whose formation as a geographer was most
influenced by the works of this outstanding scientist.
Keywords: B.B. Rodoman, Russian geography, theoretical geography.
Решение написать эти заметки вызвано тем, что я отношу Бориса Борисовича к
числу людей, в наибольшей степени повлиявших на мое становление как географа. При
этом лично с ним я почти не знаком. Не уверен, помнит ли он меня, а если и помнит, то
идентифицирует ли мою физиономию с моей фамилией, которая иногда встречается в
наших географических изданиях. Общались мы очень мало, всего несколько раз за почти
50 лет, прошедших с того времени, когда я узнал о нем и впервые его увидел. Во время
моего пребывания в аспирантуре мы однажды вместе дежурили в ДНД (т.н.
«Добровольной народной дружине»). Борис Борисович тогда интересовался, бывают ли
случаи, что разные группы дружинников дерутся стенка на стенку. После моей
кандидатской предзащиты в связи с чьим-то замечанием он посоветовал мне «нарисовать
побольше кружков на картах». В дальнейшем иногда сталкивались на конференциях или
других географических тусовках, в том числе на нескольких МАРСах, но настоящего
общения так и не случилось. Влияние, о котором сказано выше, связано с лекциями и
трудами Родомана.
***
Мне, как и всей нашей группе экономгеографов СССР (геофак МГУ) выпуска 1977
года, очень повезло. На втором году обучения (1973–1974 учебный год) Б.Б. Родоман
читал нам два спецкурса: в осеннем семестре – «Теоретические проблемы географии», в
весеннем – «Элементы общего науковедения». Когда я читаю автобиографическую
статью в первой из его книг издательства «Ойкумена» [Родоман, 1999; Приложение], мне
6 © Ткаченко А. А., 2022
47
кажется, он не помнит, что был такой год, когда его дважды «выпустили» к одной группе.
Оба курса были не велики по числу часов. «Теоретические проблемы» шли встык с
курсом И.В. Никольского «Теоретические основы (или проблемы?) экономической
географии», то есть читались примерно полсеместра. В головах второкурсников плохо
увязывались две дисциплины с почти одинаковыми названиями и абсолютно разным
содержанием. Науковедение в объеме 10 часов было встроено в курс Н.Я. Ковальской
«Методика экономико-географических исследований». Оба спецкурса были
исключительно полезны, но по-разному. Теоретические проблемы – в профессиональном
плане. До этого о теоретической географии я даже не слышал. Науковедение – больше
для общего развития.
Ни по одному из курсов Бориса Борисовича ни экзамена, ни зачета не было,
поэтому «учить» ничего не требовалось. Но почти сразу мне стало понятно, что лекции
Родомана – это совершенно особая материя, в корне отличающаяся от всего остального.
Лекции были необычны и по форме, и по содержанию. В теоретических проблемах
постоянно присутствовал автор, что вполне естественно для создателя и тогда вообще
единственного представителя теоретической географии в нашей стране. В науковедении
наоборот, насколько помню, автора как бы не было. Несмотря на сложность материала,
лекции были абсолютно понятны.
***
Неожиданным было правило Бориса Борисовича снабжать студентов раздаточным
материалом – программой, планами лекций, списками литературы. Получили мы и
обширный список публикаций самого Родомана. Все это было отпечатано на пишущей
машинке на папиросной бумаге для всех слушателей (в 30 экз.!). На каждом листке
указывались дата и число экземпляров. Возможно, ошибаюсь, но, по-моему, с подобным
за все пять лет обучения больше не сталкивался.
***
Некоторые из моих одногруппников отзывались о лекциях Родомана
неодобрительно, большинство же понимало, что перед нами серьезный ученый и что
излагаемый им материал крайне необычен и содержателен. Но, честно говоря, у
большинства он особого интереса не вызывал. А один великовозрастный студент
(выпускник рабфака), даже позволил себе весьма грубую реплику в адрес лектора, на что
Борис Борисович прореагировал очень спокойно. Не без удовольствия вспоминаю, как
через некоторое время этот человек был группой серьезно наказан, правда, за другие свои
деяния. Подобные, глупые отзывы доходили до меня и от некоторых слушателей ФПК
преподавателей вузов. Людям, рассматривавшим в качестве основного источника для
своих лекций материалы очередного съезда КПСС, ни теоретическая география, ни
науковедение нужны не были.
***
Вскоре после того, как наша группа прослушала «Теоретические проблемы», на
факультетском празднике «День географа» (5 декабря) была впервые показана
знаменитая первая эпопеоза [Прим. 1] «Экономгеография – Суперзвезда», где в арии
Научного руководителя были слова: «… Хагерстранд, …, Моррилл, …, Бэ.Бэ. Родоман,
Бунге, Лёш. Сладкий туман …» [Прим. 2]. Родоман оказался единственным
отечественным ученым, упомянутым среди светил мировой географии.
***
Многие знания и представления, которыми я пользуюсь на протяжении всей своей
профессиональной жизни, получены из лекций и выступлений Бориса Борисовича.
Отдельные мысли из его лекций живут у меня в голове почти 50 лет. Приведу несколько
примеров. На первой лекции в 1973 г. понял значение пространственной концентрации.
Идею равномерного размещения он назвал тогда «теорией манной каши». Я отношу
пространственную концентрацию к числу «начал» территориальной организации
общества [Ткаченко, 2009]. На одной из следующих лекций речь шла о самоорганизации
48
и квазиестественных ____________процессах. Последний термин сейчас приписывают другому
ученому. Из выступления Родомана на теоретическом семинаре кафедры весной 1977 г.
мне стала ясна суть гуманизации экономической географии. На его лекциях узнал об
идиографическом и номотетическом направлениях, впервые услышал о картоидах. Но
главное, слушая и переваривая лекции Родомана, понял очень важную вещь, что
география – это серьезная наука, а не бесконечное множество фактов о городах, районах
и странах. И цель этой науки состоит в познании пространственных закономерностей
устройства земного мезомира, то есть мира, соразмерного человеку. У некоторых
преподавателей в лекциях иногда рассматривались отдельные теоретические модели, но
они были только необязательными довесками к обильному фактическому материалу.
Родоман вообще обходился без такого материала, он раскрывал общие свойства
пространственных сетей, систем, структур. Благодаря ему, со временем пришло
понимание, что теоретическая география – это высшая форма научного географического
знания.
***
Кроме лекций по спецкурсам, я слушал выступления Бориса Борисовича на
научных семинарах на факультете и на различных заседаниях в МФГО (Московском
филиале географического общества). Хорошо помню заседание, посвященное 200-
летнему юбилею И. Тюнена в декабре 1983 г. В отличие от большинства выступавших,
Родоман говорил о Тюнене не как о знатоке сельского хозяйства, а как об
основоположнике теоретической географии. Это выступление перекликается с
запомнившимся мне со второго курса рассказом Бориса Борисовича о том, как в
Прикаспийской экспедиции А.Н. Ракитников продемонстрировал своим спутникам
тюненовскую (по Родоману, квазитюненовскую) зональность на примере вытоптанной
территории вокруг колодца. Рассказ произвел на меня сильное впечатление, и я
неоднократно повторял его в своих лекциях.
***
На мой взгляд, Борис Борисович не совсем правильно оценивает восприятие своих
лекций студентами. Мы (точнее, некоторые из нас) обсуждали услышанное и были очень
довольны тем, что нам читаются такие сложные и важные вещи. На «зарубежников», у
которых он не преподавал, мы в связи с этим смотрели свысока. Помню, как в коридоре с
гордостью показывал кому-то из них Родомана.
Не соглашусь и с чрезмерно скромной оценкой Борисом Борисовичем значения
своей деятельности для отечественной географии. Из разговоров с коллегами из разных
российских городов знаю, что многие отечественные географы формировались под
влиянием его работ. Например, он пишет, что статью «Основные процессы
пространственной дифференциации» [Родоман, 1970] никто не оценил. Это – заблуждение!
Я неоднократно читал ее и в журнале, и в книге «Территориальные ареалы и сети»
[Родоман, 1999]. Не думаю, чтобы был одинок в этом… Основную схему этой работы
зрительно помню еще со второго курса. Сейчас с удивлением обнаружил тот сложный
рисунок, полностью воспроизведенным в моем студенческом конспекте. Правда, за сорок c
лишним лет своей преподавательской работы ни разу даже не пытался изложить эту схему
на лекциях по теории СЭГ, поскольку был уверен, что она слишком сложна для моих
студентов. Статья об узловых районах [Родоман. 1971] в 88-м сборнике «Вопросов
географии» (1971) долгое время была одной из самых моих любимых [Прим. 3].
***
Для меня как убежденного хоролога важны высказывания Бориса Борисовича об
А. Геттнере и хорологической концепции. Как всегда у Родомана, они точны и
оригинальны. В учебном пособии «Введение в социальную географию» (1993) он пишет:
«Неблагодарные советские географы … предавали анафеме своего, в сущности, учителя,
немецкого географа А. Геттнера … за его хорологическую концепцию» [Родоман, 1993, с.
19]. В статье, напечатанной в 1990 г. в журнале «Вопросы философии», сказано, что эта
49
концепция логично соединяет материю с пространством и временем, позволяя двигаться
«вдоль разных профилей одного и того же бытия» [Родоман, 1990, с. 37].
***
Наука не может успешно развиваться без научных школ. Одна из проблем нашей
географии человека (она же – СЭГ) заключается в крайне малом числе и – будем
откровенны – слабости ее школ [Ткаченко, 2011]. Очень жаль, что не сложилась школа
Родомана. Официальных учеников у него никогда не было, но некоторые ученые
называли, а, возможно, и сейчас называют себя его учениками. Насколько помню, в конце
1970-х–начале 1980-х гг. о такой школе иногда говорили.
***
Как и многие выпускники геофака, я люблю свой факультет, мне приятно
сознавать, что связан с ним почти полвека. За это время было два случая, два черных
пятна в истории факультета, за которые мне стыдно, хотя сам не имею к ним ни
малейшего отношения. И оба связаны с судьбой Б.Б. Родомана. В 1973 г. Ученый совет
факультета (тогда еще не было ни специализированных, ни диссертационных советов)
провалил его первую докторскую диссертацию. Это описано в автобиографической
статье Бориса Борисовича [Родоман, 1999]. А в 1985 г. он был изгнан с факультета в связи
с обвинениями в нарушении трудовой дисциплины. Решение было принято, несмотря на
положительное заключение кафедры. Очевидцы рассказывали, что нескольким коллегам,
собиравшимся выступить на заседании Совета в поддержку Родомана, как и ему самому,
слова не предоставили. Большое впечатление на многих – и не только среди географов –
произвела напечатанная вскоре после этого в «Литературной газете» статья Б.С. Хорева
«К переизбранию не рекомендован» [Хорев, 1985].
И, если первое из этих событий еще можно как-то оправдать, тем что большинство
членов Совета не разделяло (читай – не понимало) мыслей Родомана, то второе никаких
оправданий не имеет. По словам О.Э. Бухгольц, очень хорошо знавшей и понимавшей
всё, происходившее на кафедре и факультете, причина изгнания была следующей. Борис
Борисович говорил о том, о чем думали многие члены кафедры, но вслух никто, кроме
него, не произносил – о падении научного уровня кафедры после смены ее руководства.
Относительно причины неудачной защиты думаю, что она (защита) не была
должным образом подготовлена. Как пишет Борис Борисович, на кафедре все были
уверены в успехе, «Ю.Г. Саушкин ликовал заранее» [Родоман, 1999]. Но выносить такую
необычную работу на общефакультетский Совет, не заручившись поддержкой
большинства, было просто нельзя, тем более, что, по словам Бориса Борисовича, физико-
географы имели зуб на Саушкина после неудачной защиты А.Е. Фединой.
***
Отечественная география очень много потеряла из-за неадекватного восприятия
трудов Родомана некоторыми людьми, занимавшими ведущие посты в советских вузах и
в Географическом обществе [Прим. 4]. На одной из лекций по науковедению Борис
Борисович сказал: «Не надо убеждать противников, это бесполезно, надо собирать себе
последователей, противники просто вымрут со временем» (дословная цитата из конспекта
от 5 марта 1974 г. – А.Т.). Ярые критики Родомана, включая академиков и других научных
«тузов», как и те, кто провалил его защиту или добился его удаления с факультета, в
основном уже забыты, сам же он по праву считается корифеем нашей науки.
***
Мне кажется странным, что в посвященном 100-летию Баранского 115-м сборнике
«Вопросов географии» (1980) не оказалось статьи Бориса Борисовича [Прим. 5]. Я не
понимаю, почему в Большой Российской энциклопедии нет статьи о Родомане. 28 том,
где бы ей следовало быть, вышел в 2015 г., когда уже всем давно было ясно, какое место
он занимает в отечественной географии. По всей видимости, не нашлось человека, кто бы
такую статью пролоббировал.
50
И уж совсем абсурдным выглядит отсутствие какого бы то ни было упоминания
Родомана в изданном в 1987 г. 540-страничном обзоре путей развития и состояния
отечественной СЭГ. В трех абзацах, посвященных теоретической географии
[Экономическая и социальная география … , 1987, с. 39], не названо ни одного ее
представителя, но зато уважительно поименованы противники.
***
По свидетельству Е.Е. Лейзеровича, Н.Н. Баранский говорил, что из своих
учеников (речь, видимо, шла о 1950-х гг.) более всего ценит Б.Б. Родомана («… у
Родомана голова по-особенному устроена») [Лейзерович, 2012]. От Лейзеровича я
слышал, что Баранский за глаза ласково называл Бориса Борисовича Родоманчиком.
Кстати, так же называл его и мой шеф – С.А. Ковалев. Сам же Лейзерович, по словам его
коллеги по ЦНИИП градостроительства, В.Ш. Юровского, говорил о Борисе Борисовиче
не иначе как «Великий Родоман» и при этом поднимал руку к потолку.
***
Осенью 1973 г. во время одной из лекций по теоретическим проблемам Борис
Борисович сообщил, что им написано несколько монографий, тексты которых лежат в
папках на полках и, скорее всего, никогда не будут опубликованы. Признаюсь,
понимание смысла и значения этой мысли пришло не сразу. Сейчас приятно сознавать,
что в данном случае Родоман частично ошибся. Однако важнейшие, по его оценке,
произведения – «Принципы географического описания» и «Формы районирования»
[Родоман, 1999; Приложение] – в виде отдельных книг так и не были изданы. Об этом
нельзя не сожалеть. И еще мне очень жаль, что Борис Борисович не создал ни одного
вузовского учебника. Если бы у нас были, например, «Районирование», «Теоретическая
география», «Методология и теория географии» или другие написанные им пособия,
преподавание географии в наших вузах имело бы значительно более прочную научную
базу и могло бы вестись на более высоком, чем сейчас, уровне. Эта мысль появилась
после знакомства с ранее мне не известными текстами Родомана, размещенными на сайте
«Проза.ру». Хорошо понимаю, что сказанное относится к области фантастики.
***
Издательство «Ойкумена» (Смоленск) и его директор А.А. Ольховатый имеют
немало заслуг перед российской географией, но издание трех книг Родомана [Родоман,
1999; 2002; 2007] – бесспорно, главная из них. Выход этого «триптиха» – одно из
важнейших событий в отечественной географии постсоветского периода.
***
На мой взгляд, Борис Борисович Родоман – самый выдающийся географ не только
из всех, кого мне довелось видеть и слышать, но и из всех отечественных географов, кого
я могу считать своими современниками [Прим. 6]. Данный текст есть знак глубокого
уважения и признательности, которые я испытываю по отношению к этому
замечательному ученому.
Библиографический список
1. Гохман В. М., Родоман Б. Б. Некоторые направления развития теоретической
географии в СССР // Вопросы географии. Сб. 100. Перспективы географии. Москва, 1976.
С. 51–61.
2. Лейзерович Е. Е. О Николае Николаевиче Баранском // Региональные
исследования. 2012. № 3. С. 4–11.
3. Родоман Б. Б. Введение в социальную географию: Курс лекций. Москва : Изд-
во Рос. откр. ун-та, 1993. 78 с.
4. Родоман Б. Б. География, районирование, картоиды : сборник трудов.
Смоленск : Ойкумена, 2007. 368 с.
5. Родоман Б. Б. Основные процессы пространственной дифференциации //
Вестник МГУ. Сер. 5. География. 1970. № 5. С. 22–30.
51
6. Родоман Б. Б. Поляризованная биосфера : сборник статей. Смоленск : Ойкуме-
на, 2002. 336 с.
7. Родоман Б. Б. Территориальные ареалы и сети: очерки теоретической
географии. Смоленск : Ойкумена, 1999. 256 с.
8. Родоман Б. Б. Узловые районы // Вопросы географии. Сб. 88. Теоретическая
география. Москва, 1971. С. 97–118.
9. Родоман Б. Б. Уроки географии // Вопросы философии. 1990. № 4. С. 36–47.
10. Ткаченко А. А. Некоторые элементы общей теории территориальной
организации общества // Социально-экономическая география: традиции и современность
/ под редакцией А. И. Шкириной, В. Е. Шувалова. Москва-Смоленск : Ойкумена, 2009. С.
215–224.
11. Ткаченко А. А. О научных школах в современной отечественной географии
человека // Социально-экономическая география : история, теория, методы, практика (к
100-летию со дня рождения Ю.Г. Саушкина). Смоленск : Ойкумена, 2011. С. 283–287.
12. Хорев Б. С. К переизбранию не рекомендован // Литературная газета. 20 марта
1985. № 12. С. 11.
13. Экономическая и социальная география в СССР: история и современное
состояние / Ю. Г. Саушкин [и др.]. 2-е изд., перераб. Москва : Просвещение, 1987. 540 с.
Примечания
1. Эпопеоза – особый вид музыкального спектакля, придуманный в 1973 г. аспирантами
географического факультета. По форме близок к оперетте, по содержанию – к географии.
2. Приношу извинения за неполноту цитаты и благодарю за подсказку профессора геогра-
фического факультета А.И. Алексеева.
3. Интересно, что хотя сборник называется «Теоретическая география», этому названию, по
моим сегодняшним представлениям, соответствуют только 2 или 3 из 11 его статей. Остальные
относятся либо к методологии, либо к количественным методам.
4. Еще больше, избавившись от Родомана, потеряли кафедра и факультет.
5. В 100-м сборнике (1976), изданном к проходившему в Москве XXIII Международному
географическому конгрессу, теоретическая география представлена его статьей в соавторстве с
В.М. Гохманом [Гохман, 1976].
6. Н.Н. Баранского своим современником не считаю. Когда он умер, я учился во 2 классе.
52
Раздел II
КУЛЬТУРНЫЕ ЛАНДШАФТЫ И ПОЛЯРИЗАЦИЯ СОЦИ-
АЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА
УДК 330.3
А. Г. Дружинин7
Поляризация в аква-территориальных социально-экономических
структурах: основные факторы и особенности
Универсальный процесс поляризации (включая и его социально-экономическую
составляющую) обретает особую причинность и специфику на «стыке» суши и моря в
процессе формирования и развития аква-территориальных структур. В статье (с опорой
на научные идеи Б.Б. Родомана) осмыслены и акцентированы основные проявления и
следствия воздействия «фактора моря» на социально-экономическую поляризацию (с
фокусом на российскую специфику). Идентифицировано семь аспектов аква-
территориальной поляризации: 1) по природному рубежу (полосе контакта суши и моря);
2) между «океаническими» и «внутриконтинентальными» территориями; 3) между
непосредственно приморской зоной и сопредельными участками суши; 4) между
участками (центрами) побережья; 5) трансграничная циркумакваториальная поляризация
(вокруг относительно обособленного морского бассейна); 6) между приморской зоной и
доминирующим «внутриконтинентальным» центром; 7) межакваториальная поляризация
(между морскими бассейнами).
Ключевые слова: поляризация, аква-территориальные структуры, приморские
зоны, социально-экономическое развитие.
A. G. Druzhinin
Polarization in the aqua-territorial socioeconomic structures: main factors and
features
The universal process of polarization (including its socioeconomic component) acquires
a special causality and specificity at the “junction” of land and sea in the process of formation
and development of aqua-territorial structures. The article (based on the ideas of B.B. Rodoman)
comprehends and focuses on the main manifestations and consequences of the impact of the
“sea factor” on socioeconomic polarization (with a focus on Russian specifics). Seven aspects of
aqua-territorial polarization have been identified: (1) along the natural boundary (the contact
zone of land and sea); 2) between “oceanic” and “intracontinental” territories; (3) between the
coastal zone itself and adjacent land areas; (4) between sections (centers) of the coast; 5) transboundary
circumaquatorial polarization (around a relatively isolated marine basin); (6) between
the coastal zone and the dominant “intracontinental” center; (7) interaquatorial polarization (between
marine basins).
Keywords: polarization, aqua-territorial structures, coastal zones, socioeconomic development.
Введение. «Поляризация» – основополагающая, базовая, повсеместно
проявляющаяся составляющая территориальной организации общества и природы и,
соответственно, одна из ключевых географических категорий, широко применяемая в
научном дискурсе и, при этом, зачастую неоднозначно понимаемая, инвариантно
трактуемая. Изначально её рассматривают прежде всего как функциональную
7 © Дружинин А. Г., 2022
53
сопряжённость полярных явлений в рамках той или иной пространственной дихотомии
(согласно Э.Б. Алаеву поляризация – это «развитие, при котором явления, характерные
для одного участка, функционально, причинно связаны с обратными явлениями,
регистрируемыми на другом или других участках» [Алаев, 1977, с. 66]. Логичным и
наиболее корректным, успешным воплощением данного подхода (основывающегося на
функциональном зонировании территории [Максаковский, 1998]) явилась концепция
«поляризованного ландшафта» Б.Б. Родомана. Культивируется, параллельно, и иная
(навеянная экономико-географическими идеями И. Тюнена, В. Кристаллера, А. Лёша, П.
Кругмана и др.) смысловая грань поляризации, характеризуемая переносом акцента
собственно на один из «полюсов», являющийся системоформирующим, доминирующим
(либо их сложившуюся иерархию), на связанные с ним пространственные эффекты
неравномерности социально-экономического развития, а также его концентрации,
агломерации и метрополизации.
Освоение Человечеством Мирового океана (зримо активизировавшееся
первоначально с рубежа XVI в. [Mahan, 1890], а затем и со второй половины XX столетия
[Горшков, 1976; Дружинин, 2016]), существенно расширяя пространство поляризованных
структур и соответствующих им процессов, продуцирует их всё возрастающую
«многомерность», сложность, требующую концептуализации, учёта, анализа. Цель статьи
– осмыслить и акцентировать важнейшие аспекты, проявления и следствия воздействия
«фактора моря» на социально-экономическую поляризацию (с фокусом на российскую
специфику).
Специфика поляризации в аква-территориальных социально-экономических
структурах. Специфика поляризации в системе (дихотомии) «суша – море»
предопределяется:
1) её масштабом, предельными (в контуре земной поверхности) размерами,
связанными с вовлечением (в том числе и потенциально) в процессы поляризации не
только 148,9 млн км;территории, но и 361,9 млн км;океанических, морских акваторий;
2) исключительной ролью в процессах поляризации именно морских побережий
(линии контакта «суша –море»); их чрезвычайной протяжённостью (около 356 тыс. км;
почти 11% из них приходится на Россию) и разнородностью (природной и общественно-
географической);
3) сопряжённостью с аква-территориальным системообразованием, со
структурированием пространств Мирового океана (как подчёркивает Б.Б. Родоман,
поляризация – это «часть единого процесса формирования ареалов» [Родоман, 1999]), в
том числе по общественно-географическим основаниям;
4) наличием изначальных существенных как количественных, так и (что особенно
важно!) качественных различий (природных, селитебных, геополитических,
инфраструктурных, экономических) между морскими побережьями и морскими
(океаническими) акваториями, объединяемыми в рамках единых «поляризованных» аква-
территориальных структур;
5) трансграничным, транссредовым, трансакваториальным характером
«морской/приморской» поляризации.
Детерминирующие воздействие на поляризацию в аква-территориальных
структурах оказывает, при этом, не только собственно полоса «суша – море», но и иные
(в том числе «наслаивающиеся» на неё) географические рубежи:
– природные, включая орографию (шельф, континентальный склон), литологию,
динамические и термические характеристики (контрастность) морских водных масс
(морские ареалы с повышенной биопродуктивностью или рекреационным потенциалом);
– геополитические демаркации (государственные границы и иные формы
юрисдикции, сферы геополитических интересов, полосы военно-силового
противостояния);
54
– геоэкономические структуры (ареалы добычи минерально-сырьевых и
биологических ресурсов, важнейшие судоходные пути, маршруты круизных судов,
ареалы концентрации яхтинга и т.п.);
– «сухопутные» границы систем расселения (крупнейших городов и городских
агломераций), приморских муниципалитетов и регионов.
Поляризация при этом может фиксироваться как в самих аква-территориальных
структурах, так и между нами (по уровню и характеру морехозяйственной активности,
«ценности» тех или иных акваторий и др.). Особый случай поляризации возникает при
«многовекторности» контакта «Суши» (соответствующего государства, его региона,
группировки государств) с «Морем» (Мировым океаном), что характерно, в частности,
для России (Причерноморье, Балтика, Арктика, Дальний Восток и др.), когда можно
идентифицировать важнейшие «морские фасады» страны, её ключевые «опорные базы
морской активности», говорить о приоритетных (в пространственном аспекте) векторах в
освоении морских и океанических акваторий. При этом в пределах «моря»
поляризованная структура (в отличие от «суши») значительно менее устойчива и в своих
ключевых аспектах (морская логистика, рыболовство) – более «размыта». В ней
присутствуют как линейные (основные морские судоходные пути), так и линейно-
ареальные (полосы «прибрежной» добычи биоресурсов, рекреационной деятельности,
сброса коммунальных стоков урбанистических центров), а также собственно ареальные
(участки акватории с наивысшей биопродуктивностью, места добычи минерально-
сырьевых ресурсов) компоненты, но нет (в «сухопутном» смысле) узловых элементов,
аккумулирующих системы управления, сервиса, воспроизводство «человеческого
капитала» и «морской» культуры, равно как и идеологию освоения Мирового океана.
Поляризованная (в общественно-географическом смысле) структура морской акватории,
в итоге, в сопоставлении с её «внутриконтинентальным» аналогом – и «упрощена»
(«недоформирована»), и усложнена (в том числе за счёт её «смещения» на сушу)
одновременно.
Указанная специфика воплощается во множественности проявлений «морской»
поляризации.
Поливариантность аспектов (проявлений) «морской/приморской»
поляризации. Специфика аква-территориальных социально-экономических структур (их
«земноводность», полимасштабность, иерархичность, инкорпорированность как в
трансграничные морские регионы, так и в пространство той или иной конкретной страны
и др.) предопределяет многообразие присущих им форматов поляризации.
Во-первых, важнейшие (и наиболее рельефно просматриваемые) проявления
поляризации в аква-территориальных социально-экономических структурах порождает
полоса контакта суши и моря (береговая линия) как специфический «рубеж
контрастности» (по терминологии Ф.Н. Милькова [Мильков, 1966]). Основополагающую
роль данной демаркации (разделяющий и, одновременно, объединяющий «разные классы
дихотомического явления» [Родоман, 1999] в «морской» поляризации) предельно
наглядно показал Б.Б. Родоман своей моделью «поляризованного ландшафта» в
прибрежных частях суши и моря [Родоман, 1999, с. 182–183]. Одновременно Борис
Борисович подчёркивал, что «узловые социально-экономические районы и однородные
физико-географические районы полярно противоположны... В идеальных случаях центры
узловых районов располагаются на границах… однородных районов» [Родоман, 1999, с
184]. Именно подобная ситуация наблюдается и в пределах морского побережья,
воплощаясь в общественно-географическом феномене приморской зоны [Бондаренко,
1981; Дружинин, 1916].
Во-вторых, в мегамасштабе, под влиянием геополитических и геоэкономических
структур и процессов, феномен поляризации (в данном случае – предельно
ангажированный, в существенной мере ментальный, благодаря в том числе и идеям А.
Мэхена, Х. Маккиндера, П. Савицкого, А. Дугина и др.) имеет место между «Морем»
55
(океанической экономикой, геополитической группировкой «морских» государств) и
«Сушей» (совокупностью государств и регионов, мыслимых как «континентальные»).
При этом характерно, что внутриконтинентальные (лишённые собственного выхода к
морю) государства (в современном мире их 45) суммарно занимают чуть более 17 млн км;
территории (11,4 % общепланетарной суши), концентрируют около 587 млн чел. (7,6 %
населения планеты), генерируя, при этом, лишь 3,7 % совокупной глобальной экономики
(ВВП по официальному обменному курсу).
В-третьих, эффект поляризации имеет место непосредственно в приморских
зонах между примыкающей к акватории полосой (ареалом) суши (экономически и
селитебно наиболее освоенной) и соседствующими с ней «внутриконтинентальными»
территориями (как подмечал Б.Б. Родоман, «ареал растёт в направлении,
перпендикулярном фронту» [Родоман, 1999]). Приморские эффекты (повышенная
плотность населения и хозяйственной активности, особый функционал экономики,
конфигурация транспортных и иных сетей и др.) с удалением от береговой линии, как
правило, уменьшаются, а затем (на определённой дистанции, не превышающей 200 км
[Дружинин, 2016]) – полностью исчезают.
В-четвёртых, благодаря неизменно воспроизводимой неравномерности
пространственного социально-экономического развития (включая различия в условиях и
способах, собственно, морехозяйственной активности) отношения поляризации
возникают и «вдоль» морского побережья, причём не только между основными центрами
приморских зон, но и между последними и их «рассредоточенной» вдоль береговой
линии периферией. Результирующей подобного рода отношений становится
формирование «цепочки» (сети) особым образом доминирующих (и, при этом, зачастую
сопряжённых, образующих собственную иерархию) приморских городов и их
агломераций, рассматриваемых применительно к морскому порубежью, к
морехозяйственной активности в роли «опорных баз» (в Российской Федерации в
настоящее время в этом качестве можно идентифицировать 14 аква-территориальных
структур, включая 2 формируемые [Дружинин, 2020]).
В-пятых, вся зона контакта «суша – море», «притягивая» к себе хозяйственные
объекты и население, сама по себе являет «рассредоточенный полицентрический полюс»,
состоящий из множества приуроченных к извилистой линии морского побережья его
хозяйственных и селитебных компонент. В относительно «замкнутых» морских
пространствах (наподобие Балтики, Чёрного моря, Средиземноморья, Каспия и др.)
рассредоточенный вдоль побережья полюс обретает циркумакваториальную
(«опоясывающую» водоём) конфигурацию. Зачастую имеющая место в этих ситуациях
общественно-географическая фрагментированность побережья (в политико-
географическом, геокультурном и иных отношениях) придаёт подобному
«рассредоточенному полюсу» полицентрическую структуру. Одновременно наблюдаются
и проявления своеобразной центро-периферийной инверсии, когда «центральная зона»
выстраивается в её «земноводной» среде (фактически периферийной для собственно
морской акватории), оконтуривающей формально «сердцевинные» массивы морского
пространства. Последние же, будучи инкорпорированными в аква-территориальные
социально-экономические структуры, демонстрируют свойства социально-
экономической периферии («внутренней периферии», если применить к рассматриваемой
ситуации концепт, предложенный ранее В.Л. Каганским для анализа сугубо
внутриконтинентальных явлений и процессов [Каганский, 2012]). Подобного рода
инверсия выступает также частным случаем более масштабного и универсального
явления (проецирующегося на поляризацию в аква-территориальных структурах), когда
«Суша» концентрирует расселение, ресурсы освоения, равно как и «запрос» на освоение
морских сред, а «Море» (включая его побережья и шельфовые зоны) – пространственно
превалирующий субстрат и ресурсный потенциал морехозяйственной активности.
56
В-шестых, отношения поляризации способны возникать между приморской зоной
(включая её «опорные базы») и зачастую (как в российских условиях [Дружинин, 2017],
так и в ситуации целого ряда других государств, в том числе европейских [Влияние
близости моря…, 2017]) более мощными, притягательными, организующими
обширнейшие территории «внутриконтинентальными» столичными городами и их
агломерациями.
В-седьмых, проявления элементов социально-экономической поляризации могут
иметь место между целыми морскими бассейнами (аквальными регионами или, иначе,
крупными аква-территориальными системами относительно обособленных, но
интегрируемых геоэкономическими и геополитическими обстоятельствами морей). В их
основе – эксклюзивная локализация сверхкрупных морехозяйственных центров,
значимые различия в уровнях хозяйственного развития тяготеющих к тому или другому
морскому бассейну государств, а также сложившиеся устойчивые геоэкономические и
геополитические зависимости.
Современные российские особенности аква-территориальной социально-
экономической поляризации. Российская Федерация – континентально-морская
держава, вмещающая обширные «земноводные» пространства, чьё освоение, в свою
очередь, в существенной мере зависит от глобальной хозяйственной специализации
страны, её внешнеторговых партнёрств, от позиционирования (в том числе
геополитического) в стремительно меняющейся Евразии. Данное обстоятельство
существенно для формирования и развития российских аква-территориальных структур,
для присущих им отношений поляризации.
Предельно значимое влияние на российскую аква-территориальную поляризацию
оказывает, прежде всего, обширность поляризуемого ареала и его гиперпротяжённость.
В Российской Федерации длина морских границ превышает 46 тыс. км, на морской
шельф приходится свыше 4 млн км;, а размеры исключительной экономической зоны
составляют около 8,5 млн км; [Алхименко, 2005]. Если, ориентируясь на последнюю
цифру, добавить к ней 4,7 млн км; территории приморских муниципалитетов, то
предельный «размер» всей аква-территориальной структуры Морского порубежья России
составит 13,1 млн км;, что вполне сопоставимо со всей территорией страны.
Иная существенная особенность России – выраженная структурированность её
морского порубежья (в бассейновом, административно-территориальном, природно-
климатическом, ресурсно-хозяйственном аспектах), существенно корректирующая,
усложняющая в том числе и архитектуру отношений социально-экономической
поляризации.
Присуща Российской Федерации и выраженная асимметрия между, с одной сторо-
ны, основными полифункциональными приморскими центрами, решающими производ-
ственные, логистические, образовательные и иные морехозяйственные задачи в масштабе
всей страны (Санкт-Петербург, Калининград), либо её крупных макрорегионов (Мур-
манск, Архангельск, Владивосток), а с другой – «вынесенными» в удалённые от них рай-
оны российской Арктики и Дальнего Востока важнейшими сырьевыми (энерго- и биоре-
сурсы) акваториями.
Наконец, для России (её аква-территориального структурирования и соответству-
ющих отношений поляризации) весьма существенна сложившаяся за истекшие три пост-
советских десятилетия интернационализация базовых отраслей морского хозяйства (с его
превалирующей опорой на зарубежные инвестиции, технологии, сервис, сбыт) [9], допол-
няемая спецификой трансграничной «морской» регионализации по всему контуру россий-
ских границ (ни на Балтике, ни в Причерноморье, ни в регионе Японского моря «россий-
ская составляющая» в аквальном регионогенезе не является ведущей, доминирующей),
придающей (в большинстве ситуаций) приморским территориям нашей страны черты
«двойной» и «тройной» периферии.
57
Заключение. Поляризация – это феномен (атрибут) разнородно (контрастных)–
однородных (формирующих целостные пространственные объекты, структуры) сред.
Подобная «контрастность внутренне разнородных целостностей» весьма чётко
просматривается и для социально-экономических «морских» (и «приморских») структур.
Воплощая важнейший аспект (проявление, следствие) континентально-океанической
дихотомии, поляризация в своём аква-территориальном формате – специфична,
характеризуется множественными проявлениями. При этом именно полоса (рубеж)
«суша–море» (чётко вычлененная Б.Б. Родоманом в его «классической» теоретической
схеме [Родоман, 1999]) может рассматриваться как основополагающая, поскольку
порождает предельно выраженные хозяйственные и селитебные контрасты (и
принципиальные различия в природопользовании и расселении). Вдоль этой полосы
формируются важнейшие приморские центры; она же активно «притягивает»
инфраструктуру, население и производственный потенциал, выступая одним из полюсов
(субполюсов) в страновом масштабе. Мера развитости тех или иных приморских зон
существенна в поляризации на макрорегиональном уровне (в пределах трансграничных
«морских» регионов), равно как и в выстраивании иерархии между конкретными
морскими бассейнами. Наличие развитых приморских зон является и непременным
атрибутом (и условием) «центральности» страны в глобальной «океанической»
экономике, равно как и идентификации той или иной державы как «морской».
Библиографический список
1. Алаев Э. Б. Экономико-географическая терминология. Москва : Мысль, 1977.
199 с.
2. Алхименко А. П. Морехозяйственный комплекс России: тенденции развития и
проблемы // Морехозяйственный комплекс России. 2005. С. 5–23.
3. Бондаренко В. С. Экономико-географическое изучение приморских зон //
Вестник МГУ. География. 1981. № 1. С. 36–41.
4. Влияние близости моря на развитие экономики и расселения Калининградской
области / Г. М. Федоров, Т. Ю. Кузнецова, В. М. Разумовский // Изв. РГО. 2017. Т. 149. №
3. С. 15–31.
5. Горшков С. Г. Морская мощь государства. Москва : Воениздат, 1976. 416 с.
6. Дружинин А. Г. «Морская составляющая» российской общественной
географии: традиции и новации // Изв. РАН. Сер. геогр. 2016. С. 10–19.
7. Дружинин А. Г. «Опорные базы» морского порубежья России: экономическая
динамика в условиях геополитической турбулентности // Балтийский регион. 2020. Т. 12.
№ 3. С. 89–104.
8. Дружинин А. Г. Идеи классического евразийства и современность:
общественно-географический анализ. Ростов-на-Дону: Изд-во Южного федерального
университета, 2021. 270 с.
9. Дружинин А. Г. Приморская зона России как общественно-географический
феномен: подходы к концептуализации и делимитации // Балтийский регион. 2016. Т. 8.
№ 2. С. 85–100.
10. Дружинин А. Г. Талассоаттрактивность населения в современной России:
общественно-географическая экспликация // Балтийский регион. 2017. Т. 9. № 2. С. 28–43.
11. Каганский В. Л. Внутренняя периферия – новая растущая зона культурного
ландшафта России // Изв. РАН. Сер. геогр. 2012. № 6. С. 23–34.
12. Максаковский В. П. Географическая культура. Москва : Владос, 1998. 415 с.
13. Мильков Ф.Н. Ландшафтная география и вопросы практики. Москва : Мысль,
1966. 256 с.
14. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Смоленск: Ойкумена, 1999. 256 с.
15. Mahan A.T. The Influence of Sea Power Upon History, 1660;1783. Little, Brown &
Co. Boston, Repr. of 5th ed., Dover Publications, N. Y., 1890.
58
УДК 314.117
И. Н. Волкова, П. М. Крылов8
Трансформация расселения московской агломерациии сквозь призму
концепции поляризованного ландшафта Б.Б. Родомана
В статье рассмотрены некоторые аспекты трансформации расселения
Московской агломерации, соотнесенные как с концепцией поляризованного ландшафта
Б.Б. Родомана, а также с рядом конкретизирующих ее положений, высказанных и
опубликованных им в статьях , написанных в 1984, 1991 и 1998 гг. За прошедшие с
момента написания первой из трех указанных статей 38 лет многое изменилось и в
стране в целом, и в Москве и Московской области, в частности. Такой временной
период представляется вполне репрезентативным для обобщения произошедших
перемен в территориальной организации расселения Московской агломерации, в ее
культурном ландшафте, особенно с учетом резких перемен в социально-политической
системе в стране. Ведь первая из статей была написана Б.Б. Родоманом еще в СССР, в
то время, когда мало кто предполагал, что всего через 7 лет такой страны уже не станет.
Ключевые слова: поляризованный ландшафт, трансформация расселения,
Московская агломерация.
I. N. Volkova, P. M. Krylov
Transformation of settlement of moscow agglomeration and its relationship
with concept of polarized landscape of B.B. Rodoman
The article considers some aspects of the transformation of the settlement of the Moscow
agglomeration, correlated both with the concept of B.B. Rodoman "Polarized landscape," as well
as with a number of specific provisions that he expressed and published in articles written in 1984,
1991 and 1998. Over the past 38 years since the writing of the first of the three mentioned articles,
much has changed in the country as a whole, and in Moscow and the Moscow region, in particular.
Such a time period seems quite representative for summarizing the changes that have occurred
in the territorial organization of the settlement of the Moscow agglomeration, in its cultural landscape,
especially taking into account the sharp changes in the socio-political system in the country.
After all, the first of the articles was written by B.B. Rodoman back in the USSR, at a time when
few people assumed that in just 7 years such a country would no longer be.
Keywords: polarized landscape, transformation of settlement, Moscow agglomeration.
Что же из высказанного в перечисленных выше статьях у Бориса Борисовича
Родомана оказалось пророческим, что пошло «совсем не так», а что реализовалось
частично, и еще есть надежда, что будет реализовано полностью? Попробуем ответить на
некоторые из этих вопросов, опираясь непосредственно на тексты статей, но в иной
последовательности, чем сам автор поместил их в сборник. Это связано прежде всего с
тем, что Б.Б. Родоман писал их в разное время и отвечал в своих статьях на им же самим
поставленные вопросы, а не только на те, что сформулированы нами выше.
Итак, начнем с формулировки Б.Б. Родомана, что же следует понимать под
«поляризованным ландшафтом» применительно к теме статьи: «Экологический рецепт
территориального развития Москвы и Подмосковья … – это линейно-узловое
расселение по принципу «поляризованного ландшафта», когда единая агломерация, без
физических различий между Москвой и подмосковными городами, растет
разветвленными лучами в основном вдоль радиальных железных дорог,; в застроенных
массивах сохраняются разрывы для зеленых клиньев и коридоров, образующих не один,
8 © Волкова И. Н., Крылов П. М., 2022
59
а несколько узких лесопарковых поясов, с функциональной дифференциацией всей
территории по зонам транспортной доступности» [Родоман, 2002а, с. 238–239].
Обращает на себя внимание, что Родоман делал в то время упор на рост расселения
лишь вдоль радиальных железных дорог, как на условие наиболее экологичного
территориального развития в Московской агломерации. Объяснял он это тем, что рост
расселения вдоль автомобильных дорог, которые на момент написания статьи были
значительно менее развиты, чем в настоящее время, неминуемо приведет в будущем к
распылению, «рассеиванию» людей по территории, и прежде всего, в
межмагистральных пространствах и вдоль административных границ [ Родоман, 2002б,
с. 236]. В итоге такого сценария, как справедливо отмечал Борис Борисович,
«полноценные леса сохранить в таких условиях будет гораздо труднее, а малые реки
(будут) обречены на исчезновение» [Родоман, 2002в, с. 236].
К сожалению, этот прогноз сбылся полностью, и взрывной характер роста
автомобилизации, особенно в Москве и Московской области, действительно привел к
таким негативным последствиям [Крылов, 2017]. Автомобильные дороги стали новыми
коридорами – осями развития. Расположенные вдоль автомобильных дорог с
возрастающими транспортными потоками сёла и деревни получили второе дыхание за
счёт развития придорожной торговли и предоставления широкого спектра различных
услуг. Рост спроса и существенное уплотнение застройки вдоль магистральных
автомобильных и железных дорог общего пользования, позволяющих достичь других
городов Московской области с минимальными временными затратами, стал тенденцией
последнего десятилетия. Однако прилегающие к крупным по величине транспортных
потоков автомобильным дорогам территории не могут являться местами комфортного
проживания в силу невозможности на современном техническом уровне полного
преодоления шумового и иных форм загрязнения, ухудшающих качество жизни и
снижающих стоимость земельных участков. По совокупности факторов транспортной
доступности можно выделить наиболее дорогие по рыночной стоимости и удобные по
уровню транспортной доступности территории, имеющие широкие альтернативы
внешних транспортных связей как автомобильным, так и железнодорожным транспортом
(например, «стародачная ось поселений от пос. Томилино до пос. Кратово» на Рязанском
направлении Московской железной дороги).
Кроме собственно автомобилизации, Родоман связывал такой негативный
сценарий с развитием коттеджных поселков, которые «…всё чаще создаются за счет
лесопарков и водоохранных лесов. Красивый природный ландшафт может быть стимулом
для элитарной застройки, но в конечном счете он уничтожается, поскольку земля
интересует новых владельцев только как площадка, подлежащая расчистке. Пестрота и
разномастность построек свидетельствуют об отсутствии внешнего ландшафтно-
архитектурного надзора. Архитекторы и садовники формируют богатым землевладельцам
микроланлшафт между домом и забором, но окружающая среда безжалостно уродуется
самим общим видом новопостроенного поселка» [Родоман, 2002в, с. 236]. Сказано, что
называется, не в бровь, а в глаз. Именно так всё и происходит до настоящего времени.
Однако относится это, к сожалению, не только к коттеджным поселкам, а к любым видам
нового строительства в московской агломерации, да и по всей стране тоже. Не
оправдались и надежды Бориса Борисовича на сохранение и развитие в будущем
выделенных им трех типов сельских ландшафтов Подмосковья со своеобразной
архитектурой [Родоман, 2002б, с. 229]. Так что негативный сценарий не только
реализовался, но и получил гораздо большее распространение, чем предполагал Борис
Борисович.
В этой связи можно добавить и «ложку меда», если можно так сказать. Родоман в
свое время написал, что «выход (из разрушительного напора автомобилизации на
городскую и загородную среду) известен и технически легко осуществим – приоритет
общественного транспорта над индивидуальным…». Сам Родоман в то время считал
60
подобное развитие событий маловероятным, так как, по его мнению, «…это неприемлемо
для господствующей элиты» [Родоман, 2002в, с. 236]. Однако в этом прогнозе он, к
счастью, ошибся. Как показало время, насыщение и даже пресыщение населения
столичного региона частными автомобилями произошло довольно быстро. Нехватка
парковок, гаражей, постоянные пробки, рост стоимости бензина, строгие
административные меры, камеры наблюдения на дорогах и т. д. постепенно привели к
возврату интереса к общественному транспорту в целом, или, по крайней мере, к
совмещению личного автомобильного транспорта с общественным, прежде всего,
железнодорожным, как к более надежному варианту временнОго обеспечения
транспортной доступности «от дверей дома до дверей работы». Усилия региональных и
столичных властей в направлении создания привлекательности для населения
использования общественных видов транспорта постепенно дают положительные
результаты, и есть надежда на «выход в конце этого туннеля», по крайней мере, в
Московской агломерации.
Кроме того, следует, по нашему мнению, учитывать и такой чисто социальный
аспект проблемы автомобилизации, как довольно неожиданно проявившийся у новых
поколений столичного региона интерес к таким формам передвижения, как
использование велосипедов, … и т. д., в том числе, смеем предположить, как следствие
некоего протеста детей против слишком сильного, практически поголовного, желания
обладать личным автомобилем у их предков. Этот феномен отмечен во многих развитых
странах, и часто объясняется лишь приверженностью молодежи к экологическим
приоритетам. Но, по нашему мнению, не последнюю роль тут играет и традиционное
противостояние молодежи ценностям и приоритетам их предков. Предвидеть такой
поворот развития автомобилизации в советские годы Б.Б. Родоман, конечно, вряд ли мог.
Представляется интересным и такое замечание Бориса Борисовича по поводу
коттеджной застройки: «В России увлечение коттеджами в большом городе –такая же
крайность, как и недавнее навязывание селу (совхозным поселкам) многоквартирных
домов» [Родоман, 2002в, с. 237]. Однако следует признать, что концептуально эти два
направления в градостроительстве (или – сельскостроительстве?), всё же совершенно
разные. Если строительство коттеджей в нашей стране – это очередное проявление
подражательства, и прежде всего – американской субурбии (по Родоману), то совхозные
многоэтажки строились под лозунгом «сближения города и села», и не имеют аналогов в
«западных» странах.
В заключение этой статьи Родоман пишет, что «бесцеремонной экспансии и
самозахвату земель должен быть положен разумный предел». С этим, конечно же, нельзя
не согласиться, однако следует отметить, что до сих пор этот «разумный предел» так и не
обоснован. Об этом, в частности, пишут в своей статье [Крылов, 2013, с. 300], М.П.
Крылов и А.А. Гриценко: «Отсутствие критериев «норм допустимости воздействия» для
социокультурных и культурно-экономических систем указывает на недостаточное знание
законов социума, соотношения в нем наследственности, изменчивости, пластичности и
устойчивости, характера и направления эволюции».
Не обосновано также, является ли такая экспансия градостроительста в
культурном ландшафте саморазвитием или это «внешнее воздействие», требующее
внешнего же регулирования, контроля, ограничения. Как считает Б.Б. Родоман, «принцип
саморазвития культурного ландшафта основан на идеях сохранения культурного и
биоразнообразия, а также менее очевидного принципа ландшафтного разнообразия»
[Родоман, 1980, с. 118]. Однако, по мнению М.П. Крылова и А.А. Гриценко [Крылов,
2013, с. 292], «в настоящее время (то есть на 2013 г.) можно предположить, что местному
саморазвитию как саморазвитию культурного ландшафта близки интересы культурных
элит, в то время как безудержный рост или же деградация являются болезненными,
патологическими для данного места явлениями».
61
По мнению Б.Б. Родомана, «земли под сады, дачи, коттеджи должны не отбираться
у фактических пользователей, а в той или иной мере выкупаться, но не за спиной у
населения, не у государства вообще, не у чиновников и директоров, а у объединенных
местных жителей и частых посетителей этих земель. Старожилы должны принимать
новоселов в свои общины (по примеру, в частности, в Швейцарии. – И.В. и П.К.) … на
определенных условиях, а все ущемленные меньшинства получать достойную
компенсацию» [Родоман, 2002в, с. 239].
Эти принципы по-прежнему остаются лишь на бумаге, однако в ряде случаев
именно «объединенным местным жителям» удается буквально отвоевать свое право на
«вето» для агрессивных застройщиков, вопреки коррумпированной местной и
региональной администрации, опираясь при этом на возможности создания и
использования института так называемого ТОС – территориального общественного
самоуправления [Федеральный закон…]. К сожалению, успешных примеров таких
действий в столичном регионе крайне мало, но они всё же есть [Волкова, 2016, с. 15].
В этой связи следует заметить, что в статьях Б.Б. Родомана в таком контексте речь
идет о самозахвате и экспансии прежде всего коттеджной застройки, а также садово-
огородных товариществ. Однако, как ни парадоксально, в настоящее время чуть ли не
большую угрозу для экологичного развития территории Московской агломерации
представляет многоэтажная, сугубо городская застройка, в особенности т. н. «точечная».
Именно против нее чаще всего выступают «на местах» представители «коренного
населения», как в индивидуальном, так и в частном порядке. И именно с такой
застройкой связаны наиболее значительные негативные последствия как для ландшафтов,
так и для существующего расселения. В поисках наиболее выгодных мест размещения
застройщики нарушают все возможные ограничения, застраивая болота, поймы, овраги,
берега малых рек и озер – все те места, о которых как раз и писал Б.Б. Родоман еще в 1998
г. [Родоман,2002в, с. 238]. Кроме того, застраиваются территории между граничащими
давно существующими поселениями, например, в линейной части московской
агломерации, вдоль, прежде всего, железных дорог. Тем самым нарушается принцип
сохранения «зеленых изгородей, или «зеленых коридоров», по Б.Б. Родоману, которые
образуют в рамках поляризованного ландшафта экологическую сеть, или экологический
каркас между урбанизированными территориями [Родоман, 2002а, с. 216].
С точки зрения местного населения, жить в этих новостройках прямо у железной
дороги практически невозможно, что лишний раз подтверждает факт – строятся они не
для улучшения ситуации с жильем у местного населения, а для последующей продажи
мигрантам как из отдаленных районов РФ, так и для мигрантов из стран СНГ. Многие из
этих многоэтажных домов заранее рассчитаны на устройство в них общежитий для
временных мигрантов. А им, по определению, пока не до экологически благоприятной
среды проживания. Кроме ухудшения экологической ситуации, многоэтажная точечная
застройка искусственно увеличивает пришлое, чуждое население дачных пригородов
[Волкова, 2018, с. 59]. Речь же о мнении старожилов – принимать ли новоселов в свои
общины, или нет, вообще не идет. Такой принцип развития расселения пока остается,
увы, утопией.
Что касается административных границ между городом Москвой и Московской
областью, можно отметить, что Б.Б. Родоманом были высказаны интересные
предложения – из-за попеременного чередования во времени двух основных видов границ
– овальной и розеточной, которое им было предложено считать закономерностью,
необходимо, чтобы городская черта Москвы сдвигалась своевременно. По его мнению,
«преждевременное расширение города ведет к расточительству в использовании земель,
запоздавшее же происходит после того, как многие внутригородские лесопарки и поймы
заметно потеснены и блокированы новостройками» [Родоман, 2002а, с. 215]. С этих
позиций Родоманом предлагалось еще в 1984 г., чтобы такие подмосковные города, как
Химки, Реутов и Люберцы были включены в состав г. Москвы раньше, чем будут
62
застроены лежащие между ними лесопарковые и сельскохозяйственные земли [Родоман,
2002а, с. 213]. Однако этого, как мы знаем, не произошло, а лесопарковой зоны Москва в
итоге практически лишилась [Медведков, 2018; Ненарокова, 1993].
В заключении хотелось бы отметить, что все перечисленные в данной статье
работы Бориса Борисовича Родомана насыщены интересными и во многом
реализовавшимися идеями. А те из них, которые не реализованы по той или иной
причине, вполне в совокупности можно считать Планом для осуществления в ближайшем
будущем.
Библиографический список
1. Волкова И. Н. Эколого-географические проблемы муниципальных районов и
поселений и роль территориального общественного самоуправления в их решении //
Муниципальные образования современных регионов: проблемы исследования, развития и
управления в условиях геоэкономической и политической нестабильности : материалы I
Международной научно-практической конференции. Воронеж : ИПЦ «Научная книга»,
2016. С. 12–20.
2. Волкова И. Н., Крылов П. М. Эколого-градостроительные проблемы транс-
формации расселения в постсоветский период (на примере Московской области) //
Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Естественные
науки. 2018. № 3. С. 52–61.
3. Крылов М. П., Гриценко А. А. Саморазвитие культурного ландшафта как
эвристический принцип и как критерий репрезентативности в полевых исследованиях //
Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей,
посвященный 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. Москва : Институт Наследия,
2013. С. 291–307.
4. Крылов П. М. Современные транспортно-экологические проблемы городов
Московской области и пути их решения // Вестник Московского государственного
областного университета. Серия: Естественные науки. 2017. № 4. С. 111–122.
5. Медведков А. А., Ткачев А. Ю. Актуальные приоритеты охраны природы в
Московской области // Вестник Московского государственного областного университета.
Серия: Естественные науки. 2018. № 2. С. 42–50.
6. Ненарокова К. Н. Как нам сохранить лесопарковый защитный пояс //
Проблемы землепользования в связи с развитием малоэтажного строительства в
Московском регионе. Москва : Мособлсовет народных депутатов, 1993. С. 43–48.
7. Родоман Б. Б. Экологические принципы совершенствования территориальной
структуры Москвы и Подмосковья // Родоман Б. Б. Поляризованная биосфера : сборник
статей. Смоленск : Ойкумена, 2002а. С. 210–218.
8. Родоман Б. Б. Региональная архитектура и культурный ландшафт // Родоман
Б.Б. Поляризованная биосфера : сборник статей. Смоленск : Ойкумена. 2002б. С. 227–232.
9. Родоман Б. Б. Субурбанизация Подмосковья: экологические и социальные
аспекты // Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера : сборник статей. Смоленск :
Ойкумена. 2002в. С. 233–239.
10. Родоман Б. Б. Саморазвитие культурного ландшафта и бионические
закономерности его формирования // Географические науки и районная планировка.
Вопросы географии. Сб. 113. Москва : Мысль, 1980. С. 118–127.
11. Федеральный закон от 6 октября 2003 г. N 131-ФЗ "Об общих принципах
организации местного самоуправления в Российской Федерации" С изменениями и
дополнениями от 15 февраля 2016 г. // Российская газета. 8 октября 2003 г. N 202.
63
УДК 338.48
А. Б. Савченко, Т. Л. Бородина9
Культурный туризм и культурный ландшафт как факторы поляризации
пространства в депрессивном регионе (на примере Плёса)
На примере городского поселения Плёс в Ивановской области анализируется роль
культурного туризма в развитии муниципалитетов в депрессивных регионах.
Градостроительная композиция Плёса обусловлена Волгой и сложным сильно
пересеченным рельефом. Уникальное сочетание архитектуры и природного ландшафта
делает город и его окрестности привлекательным для развития культурного туризма.
Отмечена связь развития сфер культуры и туризма в Плёсе еще с начала 1970-х гг. С тех
пор от десятилетия к десятилетию эти сферы постоянно усиливали развитие друг друга.
Выявлен ряд рыночных факторов эффективного вовлечения в различные типы
культурного туризма исторического наследия и культурного ландшафта и превращения
их в ресурс устойчивого развития поселения. Эти рыночные факторы можно свести в три
группы – маркетинговые, институциональные и инвестиционные. Ставка на рыночное и
диверсифицированное развитие культурного туризма, сделанная властями
муниципалитета и региона в 2005 г., к 2020 г. дала существенные позитивные результаты.
Структура культурного туризма в Плёсе качественно изменилась, и значительно выросло
значение событийного и креативного туризма. За последние 4–5 лет туристический поток
кардинально изменился в направлении значительного увеличения доли индивидуальных
и наиболее платежеспособных категорий туристов. Увеличение длительности стоянки
круизных теплоходов и удлинение срока пребывания в Плёсе индивидуальных туристов
обеспечивает увеличение загрузки туристической инфраструктуры в летний сезон, а бум
дорогой дачной недвижимости и расширение предложения услуг видов туризма,
смежных культурному, способствуют выравниванию сезонной загрузки. Вместе с тем эти
успехи имеют и оборотную сторону, когда Плёс оказывается «островом процветания» в
«экономической пустыне» своего депрессивного регионального окружения. Для
Ивановской области Плёс выполняет роль «точки входа» инвестиций в туристическую
сферу, промоутера общероссийских мероприятий в сфере культурного туризма и местом
сбыта продукции местных товаропроизводителей, в том числе изделий всемирно
известных художественных промыслов.
Ключевые слова: культурный туризм, историческое наследие, культурный
ландшафт, муниципалитет, рыночные факторы развития, Плёс, Ивановская область,
Россия.
A. В. Savchenko,T. L. Borodina
Cultural tourism and cultural landscape as factors of space polarization
in a depressed region (the case study of Plyos)
The article analyzes the impact of cultural tourism on the development of municipalities
in depressed regions through case-study of the small town Plyos in Ivanovo oblast of Russia.
The town-planning composition of Plyos is determined by the Volga River and the complex
highly rugged relief. The unique combination of architecture and natural landscape makes the
town and its surroundings attractive for cultural tourism development. The connection between
the development of culture and tourism in Plyos has been noted since the beginning of the
1970s. Since then, from decade to decade, these spheres have constantly strengthened each other's
development. A number of market factors have been identified for effective involvement of
historical heritage and cultural landscape in various types of cultural tourism and their transfor-
9 ©Савченко А. Б., Бородина Т. Л., 2022
64
mation into a resource for sustainable development of the settlement. These market factors can
be summarized into three groups: marketing, institutional and investment. The bet on marketbased
and diversified development of cultural tourism made by the authorities of the municipality
and the region in 2005 has produced significant positive results by 2020. The structure of cultural
tourism in Plyos has changed qualitatively, and the importance of event and creative tourism
has grown significantly. Over the past 4–5 years, the tourist flow has changed radically in
the direction of a significant increase in the share of individual and most solvent categories of
tourists. Increasing the duration of cruise ship stay and lengthening the period of attendance in
Plyos for individual tourists provides an increase in the load of tourist infrastructure in the
summer season, and the boom in expensive seasonal real estate and the expansion of the offer of
services for types of tourism related to cultural, contribute to leveling the seasonal load. However,
these successes have a downside, when Plyos is an “island of prosperity” in the “economic
desert” of its depressed regional environment. There are several ways in which it is possible to
influence the development of a depressive surroundings. For the Ivanovo region, Plyos acts as a
“point of entry” for investments in the tourism sector, a promoter of all-Russian events in the
field of cultural tourism and a market place for products of local producers, including products
of world famous art crafts.
Keywords: cultural tourism, historical heritage, cultural landscape, municipality, market
development factors, Plyos, Ivanovo region, Russia
В ве де ни е. Целью этой работы является выявление того, как историческое
наследие и культурный ландшафт становятся фактором развития туризма и
превращаются в ресурс устойчивого развития поселения.
Небольшой городок Плёс в Ивановской области, расположенный на крутом
волжском берегу (всего 1750 постоянных жителей в 2019 г.) и его окрестности
представляют собой многовековой культурный ландшафт, в котором природные и
рукотворные достопримечательности воспринимаются как единое целое. В случае Плёса
история встраивается в природную среду двумя способами –«реальным», как
исторически сложившаяся архитектурная среда, и «идеальным», как галерея пейзажей,
созданных с середины XIX в. И. Левитаном и другими русскими художниками, которая
составляет Золотой фонд этого вида живописи.
Для того чтобы историческое наследие и культурный ландшафт были эффективно
задействованы в различных видах культурного туризма, и чтобы он стал ресурсом
устойчивого развития небольшого и отдаленного муниципалитета, необходимо
выполнить ряд сложных совместимых условий. С одной стороны, объекты исторического
наследия и культурного ландшафта должны быть включены в туристическую индустрию.
Это необходимо для обеспечения экономической составляющей устойчивого развития. С
другой стороны, необходимо обеспечить их сохранение и развитие, а также интересы
местных сообществ, а в случае с историческим наследием –и более широких сообществ,
для которых эти объекты имеют ценность, познавательное или любое другое
гуманитарное значение. Это необходимо для обеспечения экологической и социальной (и
культурной как ее части) составляющей устойчивого развития. Параллельное выполнение
этих условий возможно только при организации эффективного взаимодействия местных и
региональных органов власти, государственных учреждений культуры, а также бизнеса и
общественности. Успех этого взаимодействия обеспечивает устойчивое развитие
культурного ландшафта.
Особое место среди многочисленных объектов культурного наследия занимают
особо охраняемые природные территории, историко-культурные заповедники,
достопримечательности и исторические поселения. Историко-культурные заповедники и
достопримечательности включают территории, связанные с жизнью великих художников,
писателей, политиков, со значимыми событиями для истории страны, с особо важными
сакральными функциями [Веденин, 2012].
65
Историко-культурные центры должны включать объекты, которые служат
уникальными национальными символами для народа, общества и страны. Это могут быть
как природные, так и созданные человеком объекты или комплексы. В числе первых
следует назвать природные ландшафты, описанные поэтами и художниками; места,
ставшие свидетелями исторических событий, определивших развитие нации, страны,
связанные с национальными святынями [Веденин, 2012]. В России среди них –пейзажи
Пушкиногорья Псковской области, Бежин Луг Тургенева, Плёс Левитана на Волге и др.
[Кулешова, 2018].
Включение понятия культурного ландшафта как объекта наследия в практику
охраны окружающей среды и охраны памятников истории и культуры позволяет
рассматривать различные движимые и недвижимые памятники истории и культуры,
памятники природы, традиционные ценности нематериальной и духовной культуры в
рамках единого и целостного культурно-природного комплекса [Кулешова, 2017; Куль-
турный ландшафт…, 2004].
Необходимо признать особую роль наследия в формировании социально-
экономического пространства, поскольку наследие в настоящее время становится одним
из важнейших факторов регионального развития [Культурное наследие…, 2005].
Экономическая роль наследия как одного из важнейших факторов региональной и
местной экономики особенно заметна в провинции, в малых городах и сельской
местности, где нет развитого промышленного или сельскохозяйственного производства.
Ф ор ми ро ва ни е и ст ор ич ес ко гон ас ле ди я ик ул ьт ур но гол ан дш аф таП лё са
Город Плёс в Ивановской области –самая удаленная от Москвы точка на популярном
туристическом маршруте «Золотое кольцо», в который входят такие города-центры
соседних регионов, как Владимир, Кострома и Ярославль.
Иваново, которое с середины XIX в. до начала рыночных реформ конца XX в.
было крупнейшим текстильным центром страны, не входит в Золотое кольцо. Само
Иваново и вся Ивановская область слабо представлены в современном рыночном
ландшафте страны. Это типичный депрессивный старопромышленный регион, который
стабильно входит в десятку худших регионов России по большинству демографических
показателей, а также по экономическим показателям на душу населения. Так, в 2018 г.
Ивановская область заняла 81-е место среди 85 регионов России по естественной убыли
населения, 80-е место по ВРП и 81-е место по заработной плате. Ивановская область, как
и многие соседние регионы, испытывает сжатие развитого пространства [Аверкиева,
2016; Трейвиш, 2009; Haase, 2014]. Сельские населенные пункты теряют свое население и
многие функции, и большинство городов и поселков также теряют свое население,
причем быстро. Ивановская область известна не только в России, но и за рубежом как
регион с обилием сжимающихся городов. Иваново был включен в качестве примера
российского сжимающегося города в проект «Сжимающиеся города», возглавляемый
архитектором Ф. Освальтом, наряду с такими всемирно известными сжимающимися
городами, как Детройт, Манчестер, Ливерпуль и восточногерманскими городами Лейпциг
и Галле [Аверкиева, 2016; Shrinking Cities, 2005]. Сокращение численности населения
обусловлено как естественной убылью, так и миграционным оттоком. Город Плёс
потерял более половины своего постоянного населения в постсоветский период; его
население сократилось с 3600 жителей в 1989 г. до 1750 в 2019 г. [Прим. 1]. В 2006 г. был
образован городской муниципалитет Плёс (муниципальное поселение Плёс). Помимо
самого Плёса, он включает в себя 22 небольшие деревни, расположенные поблизости, с
общим населением чуть более тысячи человек. В поселении нет никаких промышленных
предприятий. Основными местами приложения труда, кроме музея-заповедника,
являются бывший санаторий «Актер» и психоневрологический интернат.
Также важно отметить удаленность Плёса от всех трех ближайших областных
центров (Иванова, Ярославля и Костромы), от удобных линий связи с Москвой и
удаленное расположение на периферии зоны тяготения к ней. В то же время Плёс
66
расположен на реке Волге, а значит, на пересечении туристических маршрутов
национального и международного значения –Золотого кольца и ряда туристических
маршрутов по Волге.
Истоки бума культурного туризма в Плёсе последних 15 лет уходят в досоветскую
историю. Тогда были созданы основные объекты его исторического наследия –основные
соборы были построены к середине XIX в., как и основные административные здания, а
также купеческие и доходные дома на главной улице –на набережной Волги. Тогда же
сформировался в своих главных чертах культурный ландшафт города и окрестностей
(рис. 1а, 1б).
Рис. 1а. Плёс: вид с Соборной горы (фотография С. Прокудина-Горского, 1910
[Источник dushoi-5d51c636a06eaf00ae17cad3].
Рис. 1б. Плёс: современный вид с этой же точки [Источник –Яндекс].
Его очарование было введено в культурный и бытовой оборот и стало весьма
популярным в России конца XIX–начала ХХ вв. В то время здесь снимали дома и творили
знаменитые деятели искусства, такие как, пейзажист Левитан и певец Шаляпин (рис. 2а,
2б). Покупали загородные дома и состоятельные люди из обеих столиц, например,
министр внутренних дел Плеве.
Большой удачей для современного исторического наследия и культурного
ландшафта стал рельеф местности Плёса. Его особенность –весьма высокие холмы,
очень близко стоящие к реке Волге (местами с перепадом высот до 100 м над уровнем
воды), разрезаемые небольшой речкой и рядом оврагов.
Это было очень удобно для фортификации и способствовало появлению поселения
примерно 700 лет назад как укрепленного пункта Владимирского княжества на Волге, но
67
не давало пространства для крупной торговли или производства, неудобно (особенно
зимой из-за гололеда) для наземного транспорта (рис. 3). Поэтому как заметный торгово-
экономический пункт Плёс утратил свое значение еще к середине XIX в. –здешние
преуспевающие купцы стали переносить бизнес (оптовые склады и производственные
предприятия) в соседние, более удобно расположенные города, например, в Кинешму
несколько ниже по течению Волги. Однако, жить и растить детей предпочитали по-
прежнему в Плёсе.
Рис. 2а. Плёс: Исаак Левитан. Вечер. Золотой Плёс.
1889. Государственная Третьяковская галерея.
Рис. 2б. Плёс: современный вид с этой же точки
[Источник: 5d51c636a06eaf00ae17cad3].
Рис. 3. Плёс. План 1861 г. [Источник: Яндекс].
68
Не пострадали культурный ландшафт и историческое наследие городка в силу
неудобства его рельефа и отдаленного от основных транспортных магистралей
расположения и в советскую индустриализацию. Напротив, в позднюю советскую эпоху
Министерством культуры СССР были предприняты определенные меры по его
сохранению, а также по накоплению в Плёсе культурных ценностей, прежде всего,
произведений пейзажной живописи [Прим. 2].
Здесь следует подчеркнуть генетическую связь между развитием сфер культуры и
туризма в Плёсе в тот период. С начала 1970-х гг., из десятилетия в десятилетие, эти
сферы постоянно стимулировали развитие друг друга, а речной круизный туризм, прежде
всего, по маршрутам «Москва–Астрахань–Москва», «Москва–Ростов-на-Дону–Москва»,
«Москва–Ленинград–Москва» стал в СССР массовым и очень популярным. Для людей
это был предмет престижного потребления –круизы проводились на относительно
комфортабельных теплоходах, часто восточногерманской или венгерской постройки, и
сопровождались насыщенной экскурсионной программой (хотя и идеологически
нагруженной). Для властей такие круизы служили витриной «советского образа жизни» и
наглядно демонстрировали всем, что «Москва –порт пяти морей». Ивановская область
обладает протяженным выходом к Волге. Но к началу 1970-х гг. из всех поволжских
регионов по ходу следования круизных теплоходов она не могла представить значимых
аттракций для посещения туристами.
Поэтому не стало простым совпадением, что в 1972 г. в Плёсе был открыт Дом-
музей И.И. Левитана, основными посетителями которого в летний период стали
экскурсанты с круизных теплоходов. Параллельно в столичных художественных кругах
стало возрождаться восприятие Плёса как «Образца русского пейзажа», сложившееся еще
в конце XIX в. Не удивительно, что в 1982 г. был создан в соответствии с постановлением
Правительства РСФСР Плёсский музей-заповедник –единственный историко-
культурный заповедник в Ивановской области. Его территория охватывает и в настоящее
время большую часть архитектурно-ландшафтного ансамбля Плёса. Охранная зона
распространяется на территорию трех современных муниципальных районов – Приволжского, Заволжского и Вичугского, обеспечивая сохранение культурного
ландшафта, в том числе характера пейзажей (рис. 4).
Рис. 4. Схема зонирования территории: территория музея-заповедника (выделено красным),
территория Плёса, включенная в охранную зону (желтым) и зона охраняемого ландшафта
(зеленым) [Источник: Плёсский государственный историко-архитектурный
и художественный музей-заповедник (http://Plyos-museum.ru/muzey-zapovednik/)].
69
Уровень заботы о сохранении исходных культурных ландшафтов в то время
позволяет оценить следующий факт. Одной из знаменитых работ И.И. Левитана
считается картина «Над вечным покоем» (рис. 5а, 5б).
Рис. 5а. Исаак Левитан. Над вечным покоем. 1894. Государственная Третьяковская галерея.
Рис. 5б. Современный вид [Источник: schastiu-v-mertvyi-sezon-5d906c0ffbe6e700adaa43c8].
Это так называемый пейзаж-настроение, который не изображает конкретный
ландшафт. На картине от Плёса в нём осталась церковь и фрагмент холма, на котором она
расположена. А окружающее озеро и бескрайняя равнина –это пейзаж озера Удомля в
Тверской области. Оригинальная церковь-прототип Петра и Павла сгорела еще в 1903 г.
После создания Плёсского музея-заповедника в 1980-х гг. было принято неординарное
решение (рис. 6а, 6б). Похожее здание Воскресенской церкви 1699 г. постройки из села
Билюково разобрали, перевезли за 100 км и собрали снова на старом кладбище на холме
над Плёсом на месте утраченной 80 лет назад. И в наше время это популярный объект
туристического показа. Подняться с набережной Волги наверх можно по переулкам, а
затем по удобной деревянной лестнице в любую погоду и любое время суток. Заканчивая
советскую предысторию культурного туризма в Плёсе, отметим, что с конца 1970-х гг..
здесь существует Дом отдыха актеров, где отдыхали артисты со всего СССР. Это
обстоятельство имело минимум три положительных результата. Во-первых, создало
значительное по местным меркам число рабочих мест в сфере гостеприимства. Во-
вторых, способствовало круглогодичной загрузке культурных объектов. И, в-третьих,
повышало популярность Плёса в самых широких творческих кругах страны.
С та но вл ен иеП лё сак акц ен тр а с об ыт ий но гот ур из ма. В тяжелое время
постсоветских шоковых реформ 1990-х гг. турпоток в Плёс резко упал. Некоторая
тенденции к его некоторому росту стали заметны только с 1994 г. [Прим. 3] Однако, дело
70
сохранения исторического наследия и культурного ландшафта не было забыто. В 1997 г.
благодаря финансированию Министерства культуры РФ на трехкилометровой набережной
Плёса был отреставрирован единственный трехэтажный особняк постройки конца XVIII в.,
и в нем был открыт первый и единственный до сих пор в России Музей пейзажа. Ядро
экспозиции Музея пейзажа составили полотна классиков русской пейзажной школы –И.И.
Шишкина, В.Д. Поленова, А.М. Корина, А.К. Саврасова, Р.Г. Судковского, а также работы
наиболее известного местного, ивановского художника В. Федорова.
Рис. 6а. Мемориальный дом-музей И.И. Левитана в Плёсе [Источник: Яндекс].
Рис. 6б. Музей пейзажа на набережной Волги в Плёсе [Источник: Яндекс].
В начале 2000-х гг. Плёс посещали в основном организованные группы, которые
приезжали на круизных теплоходах и автобусах. Доминировал туризм, связанный с
культурным наследием. Тогда же, в 2000 г., появился первый, но очень перспективный
проект по созданию туризма –проект «Зеленый шум». Цель проекта –сохранение и
развитие традиций художников русской пейзажной школы. Сейчас, спустя 20 лет, он
реализуется в формате международного пленэра, в котором участвуют художники не
только из России, но и мастера из таких стран, как Италия, Франция, Нидерланды,
Германия и др. За время существования проекта в фондах музея-заповедника «Плёс» была
создана интересная коллекция современных пейзажных картин. В основном это работы,
посвященные Плёсу.
Благодаря частной инициативе, дополняя друг друга, медленно развивались две
сферы бизнеса. Средний и крупный бизнес неместного происхождения налаживал речные
круизы. Малый местный бизнес начинал обслуживать постепенно нарастающий
туристический поток. Параллельно, также с начала 1990-х гг. становится все более
престижным и популярным покупка недвижимости в Плёсе. Эта мода коснулась, в
частности, некоторых из разбогатевших к тому времени на западной популярности
(бывших) советских художников-нонконформистов. Все перечисленные тренды 1990-х гг.
продолжаются и в первой половине 2000-х гг. и подготавливают основу для бума
культурного туризма в Плёсе, запущенного с 2005 г.
71
В 2005 г. в Плесе появился человек, который придал сферам культуры и туризма
новый импульс, в соответствии с новыми, рыночными реалиями. Это был
предприниматель А.В. Шевцов, который стал сначала депутатом совета, а потом и главой
Плёсского городского поселения. Он начал с того, что купил, отреставрировал и превратил
в объекты деловой недвижимости три дома на набережной Плёса. Результат понравился
даже тогдашнему губернатору Ивановской области, придерживавшегося просоветских
взглядов. Именно А.В. Шевцов предложил решение стратегической проблемы развития
всего Плёса. Он удачно провел рыночное позиционирование исторического наследия и
культурного ландшафта Плёса с точки зрения проектов культурного туризма и закрепил
его в бренде этого населенного пункта. Он сознавал, что Плёс –самый дальний от Москвы
город раскрученного еще с советских времен туристического маршрута «Золотое кольцо».
Плёс не может выделиться особенными архитектурными памятниками среди более
значимых и древних входящих в «Золотое кольцо» городов, вроде Владимира или
Ярославля. Поэтому Плёс в туристической стратегии не должен делать ставку на
культурный туризм наследия. Туристический продукт Плёса –это показ русского
искусства жить, привлекательная демонстрация асимметричного дополнения различным
европейским «art de vivre». Так пришел образ Плёса как символа настоящей России,
русской провинции, который был закреплен в бренде «Потаенная Россия». Такой бренд
рассчитан уже на другого, более развитого потребителя, которого интересует возможность
самостоятельно, но с комфортом знакомиться с жизнью настоящей России [Шевцов, 2011].
Из принятия такого бренда следовал ряд стратегических выводов. Во-первых, о
необходимости диверсификации экскурсионного туризма наследия в направлении
событийного туризма и арт-туризма. Туристическая специализация должна стать
комплексной и диверсифицированной. Она должна включать не только собственно
культурный туризм в его разных типах, но также смежные виды туризма, например,
досуговый, что способствует более равномерной загрузке туристической инфраструктуры в
течение всего года. Из этого следует, что, во-вторых, важно развитие необходимой
инфраструктуры разных типов: не только собственно «гостеприимства» –отелей,
ресторанов, торговли и досуга, но также и транспортной, и инженерной [Шевцов, 2011].
Рис. 7. Отель-ресторан «Частный визит» –популярный объект культурного
и гастрономического туризма в Плёсе [Источник: Маньенан, 2011].
Тогдашний губернатор Ивановской области М.А. Мень, сменивший
прокоммунистического главу региона, такой стратегический подход поддержал минимум
по трем важнейшим направлениям. Он стал активно софинансировать из областного
бюджета проекты развития транспортной и досуговой инфраструктуры Плёса. Он стал
проводить в Плёсе областные фестивальные и конгрессные мероприятия, в том числе и
72
федеральной направленности. Наконец, он способствовал вовлечению Плёса в сетевые
федеральные и международные туристические проекты и программы, включая
информационные и выставочные. Именно в период 2008–012 гг. была проведена
масштабная реставрация с элементами реконструкции основных объектов Плёсского
музея-заповедника [Мень, 2011].
В то же время был принят генеральный план Плёса, в котором на нормативном и
административном уровне были приняты необходимые меры по сохранению
исторического наследия и культурного ландшафта в процессе их туристического и
связанного с этим использования.
Результатом конструктивного взаимодействия бизнеса и власти стало
качественное изменение туристического потока в сторону значительного увеличения
доли индивидуального туризма, а по видам культурного туризма –доли событийного и
креативного туризма. Кроме того, происходит выравнивание сезонной нагрузки на
туристическую инфраструктуру.
В настоящее время музей-заповедник «Плёс», по словам его директора Аллы
Чаяновой, ежегодно посещают около 150 тыс. человек (по статистике купленных билетов
и забронированных экскурсий, что почти в 100 раз больше, чем постоянное население
Плёса), а работают в нем до 80 человек.
Музей-заповедник охватывает большую часть архитектурно-ландшафтного
ансамбля Плёса и его основной выставочный потенциал. Это пять специализированных
музеев, расположенных в зданиях-памятниках архитектуры [Прим. 4].
Первый –это мемориальный Дом-музей __________И.И. Левитана на набережной Волги (рис.
6а). В его экспозиции можно познакомиться с подлинными работами художника и его
друзей, посетить мемориальные комнаты.
Там же на набережной Волги расположены еще два музея –во-первых,
упоминавшийся выше Музей пейзажа (рис. 6б). Важно отметить, что он используется и
как инфраструктура событийного туризма и арт-туризма. В этом музее организуются
персональные выставки известных художников, межрегиональные и международные
проекты, культурные и образовательные программы, концерты, фестивали, презентации,
конференции. Во-вторых, на набережной Волги, в здании бывших Мучных рядов,
находится экспозиция «Художественные промыслы Ивановского края». В двух
выставочных залах представлены ювелирное искусство, льняное жаккардовое ткачество,
ивановская вышивка, работы мастеров лаковой миниатюры Палеха и Холуя. Эта
экспозиция пропагандирует русское традиционное искусство, а продажа изделий
мастеров всемирно известных художественных промыслов имеет очевидный
экономический эффект.
Рядом с музеем И.И. Левитана в старинном реконструированном здании в 2012 г.
был открыт Левитановский культурный центр (Левитан-холл), который в настоящее
время является основной площадкой культурной жизни города. Здесь проходят выставки,
концерты, спектакли, фестивали «Плёс на Волге. Льняная палитра» и Дачный фестиваль
имени Шаляпина, кинофестиваль «Зеркало», Международный пленэр «Зеленый шум»,
промышленно-экономический форум «Золотое кольцо». Это четвертый объект, входящий
в состав музея-заповедника.
В «нагорной» части Плёса, на Соборной горе расположен пятый музейно-
выставочный комплекс «Присутственные места», где расположен краеведческий музей.
Универсальный выставочный зал Присутственных мест предназначен для различных
проектов, служащих аттракциями для событийного туризма и арт-туризма.
В итоге, в настоящее время у Плёсского музея-заповедника достаточное
количество экспозиционных площадей, в том числе для проведения выставок
длительностью 2– месяца, чтобы все желающие могли с ними познакомиться. И свою
работу музей-заповедник стал ориентировать именно на индивидуальных туристов,
которые теперь составляют примерно половину от общего количества гостей города.
73
Сезон мероприятий 2018 г. был объявлен «Годом Италии в Плёсе». Проект,
реализованный при поддержке Посольства Италии в Москве и Министерства культуры
Российской Федерации, тематически объединил основные события в Плёсе в 2018 г.:
Московский Пасхальный фестиваль, дачный фестиваль имени Шаляпина, спортивный
фестиваль и фестиваль анимации. «Год Италии в Плёсе» демонстрирует параллельное
усиление его международной составляющей и линию на диверсификацию видов
культурного туризма, задействованных в сфере событийного туризма и креативного
туризма, как наиболее экономически выгодного для поселения.
Рис. 8. Набережная Волги в Плёсе [Источник: Яндекс].
В концертах Московского Пасхального фестиваля в Плёсе и дачного фестиваля
имени Шаляпина приняли участие такие всемирно известные оркестры и солисты, как
Оркестр «Виртуозы Москвы» под управлением Владимира Спивакова, пианист Денис
Мацуев, оперные певцы Аскар Абдразаков и Анна Аглатова, солисты оперных трупп
Большого и Мариинского театров.
Рис. 9. Гала-концерт дачного фестиваля имени Шаляпина в 2018 г. на исторической
рыночной площади как части Года Италии в Плёсе [Источник: http://gorodples.ru/].
74
Продолжая выделять роль субъективного фактора в успешном развитии Плёса,
нельзя не отметить, что с 2015 г. Председателем Совета Плёсского городского поселения
является крупный российский предприниматель миллиардер Т.О. Каримов. В 2017 г.
туристический сезон в Плёсе впервые стал объектом комплексного планирования и
тематического программирования городских властей. В результате в 2017 г. произошло
значительное увеличение количества культурных мероприятий, проходящих в Плёсе
(табл. 1). В 2018 г., по словам Аллы Чаяновой, в структуре посетителей музея-
заповедника «Плёс» значительно увеличилась доля туристов с круизных теплоходов и
индивидуальных посетителей (вместе они составили около 2/3 потока), а доля туристов с
экскурсионных автобусов снизилась.
Таким образом, рост событийного туризма сопровождается изменением структуры
туристического потока. Доля более платежеспособных туристов растет, в то время как
доля массового дешевого туризма уменьшается.
Ежегодно музей-заповедник посещают около 150 тыс. человек, а всего город
посещают до 400 тыс. туристов.
Таблица 1
С об ыт иявП лё се Н аз ва ни е
Г одо сн ов ан ия (р еа ли за ци и)
ч ас то таи д ли те ль но ст ь
С об ыт ияМ ес топ ро ве де ни я
Национальный
фестиваль моды
«Плёс на Волге.
Льняная
палитра»
С 2006 г.,
ежегодно,
четыре дня в
июле
2019 г. –показ 30 коллекций модной
одежды
Левитан-холл,
выставочный комплекс
«Присутственные
места», Рыночная
площадь
Международный
кинофестиваль
«Зеркало»
С 2007 г.,
ежегодно,
пять-семь дней
в июне
В программе фестиваля –международный
конкурс художественных фильмов,
специальные шоу, ретроспективы,
анимационные и студенческие фильмы.
Ежегодно на фестивале демонстрируется
около 150 фильмов, проводится более 50
творческих встреч, а фестивальные
мероприятия посещают около 25 тысяч
человек. Он проводится параллельно в
нескольких городах Ивановской области.
Левитан-холл
Левитановский
музыкальный
фестиваль
В 2008–2015
гг., проводился
ежегодно
Концерты камерной музыки Левитан-холл
Дачный
фестиваль имени
Шаляпина
С 2015 г.,
ежегодно,
несколько
концертов в
течение сезона
В 2018 г. состоялось три концерта в
рамках Года Италии в Плёсе. 30 июня на
Гала-концерте на Рыночной площади
присутствовало более 4000 зрителей.
Левитан-холл,
Рыночная площадь
Московский
пасхальный
фестиваль
С 2017 г.,
ежегодно,
несколько
концертов в
течение сезона
В Плёсе проходят концерты камерной
музыки в рамках фестиваля, который
проходит в разных городах России.
Левитан-холл
Плёсский
спортивный
фестиваль
(Hiddenman
фестиваль)
С 2017 г.,
ежегодно, три
weekends в
июле
В рамках спортивного праздника
проводятся Веломарафон (в 2019 г. –166
участников), заплыв «Золотая Волга» и
треккинг «Потаенная Россия».
Окрестности Плёса
Плёсский
фестиваль
анимации
С 2017 г.,
ежегодно, два
дня в сентябре
Показы анимационных фильмов в рамках
фестиваля проходят в 8 городах
Ивановской области. В 2019 г. в Плёсе их
посетили 1100 человек.
Левитан-холл
75
Международный
пленэр «Зеленый
шум»
С 2011 г.,
ежегодно, в
летний сезон
За 2013–018 гг. в пленэрах приняли
участие более 100 российских и
зарубежных художников, на
заключительных выставках было
представлено более 1000 этюдов.
Левитан-холл, Музей
пейзажа, выставочный
комплекс
«Присутственные
места»
Петровская
ярмарка
Ежегодно в
июле
На ярмарке продаются изделия народных
промыслов, ткани, льняная одежда.
Рыночная площадь
Художественные
выставки
ежегодно Выставки современных художников Левитан-холл, Музей
пейзажа, выставочный
комплекс
«Присутственные
места»
Составлено авторами по данным: http://gorodples.ru/.
Последовательно продолжается линия на вовлечение Плёса в сетевые
туристические проекты, в том числе и в кооперации с крупным бизнесом. В ноябре 2019
г. на секции «Культурный туризм» Международного Культурного форума в Москве
председатель Совета Плёсского городского поселения Т.О. Каримов представил Концепт
комплексного развития территории, где одним из драйверов развития является
культурный туризм. Особое внимание уделено изменению ситуации с круизным
туризмом. В сезон к пристани в Плёсе причаливает от 200 до 300 круизных судов. Но этот
вид туризма, по оценке городских властей, не приносит городу существенного дохода.
Стоянка теплоходов длится недолго, туристы не успевают осмотреть основные
достопримечательности и потратить деньги, ограничиваясь покупкой мелких сувениров,
в то время как инфраструктура маленького городка испытывает большое давление.
Ситуация с круизным туризмом должна измениться с вводом в эксплуатацию
пятизвездочного лайнера компании «Водоходъ». Было запланировано 14 судозаходов
этого нового судна в навигации-2020. Предполагалось, что круизный теплоход будет
заходить на весь день. Соответственно выстраивается и туристическая программа: с
посещением музеев, торговых рядов, питанием. У туристов наконец-то появится
возможность комплексного ознакомления с Плёсом. Такой туристический продукт
соответствует планам по устойчивому развитию города и комплексному развитию
территории.
З ак лю че ни е. За последние 4-5 лет туристический поток в Плёсе радикально
изменился в сторону значительного увеличения доли индивидуальных и наиболее
платежеспособных категорий туристов. Увеличение продолжительности пребывания
круизных судов и удлинение периода посещения Плёса индивидуальными туристами
обеспечивает увеличение нагрузки на туристическую инфраструктуру в летний сезон, а
бум дорогой сезонной недвижимости и расширение предложения услуг по видам
туризма, смежными с культурным, а также развитие инфраструктуры зимнего отдыха
(оборудование склонов вблизи Плёса для катания на горных лыжах) способствуют
выравниванию сезонной нагрузки.
Cтавка на рыночное и диверсифицированное развитие культурного туризма,
сделанная властями муниципалитета и региона в 2005 г., к 2020 г. дала существенные
позитивные результаты. Они достигнуты во всех трех компонентах устойчивого
муниципального развития –в экономической, социальной и экологической. Вместе с тем
эти успехи имеют и оборотную сторону, когда Плёс оказывается «островом процветания»
в «экономической пустыне» своего депрессивного регионального окружения, т.е.
способствуя поляризации пространства, а его постоянное население за последние
десятилетия сокращается, уступая место состоятельным дачникам и новым владельцам
становящейся все более привлекательной недвижимости.
За пятнадцать лет туристического бума в Плесе мы отчетливо видим трехэтапную
динамику трансформации культурного туризма, основанного на вовлечении
исторического наследия и культурного ландшафта в инструмент устойчивого развития
76
Плеса как муниципалитета в депрессивном регионе. Каждый этап развития, длящийся
примерно пять лет, имеет особенности приоритетов развития функций и наиболее
важных стратегически значимых событий. В целом наблюдается пятнадцатилетняя
тенденция постоянного расширения спектра рыночных факторов (маркетинговых,
институциональных, инвестиционных) в развитии культурного туризма и превращения
его в ресурс муниципального развития (табл. 2).
Таблица 2
Ф ак то рыр аз ви ти я к ул ьт ур но гот ур из мавП лё се П ер ио д,
д ом ин ир ую щи е
р ын оч ны е
ф ак то ры С тр ат ег ич ес ки е и ни ци ат ив ы
Т ра нс фо рм ац ияк ул ьт ур но гот ур из ма С та рт 2005–2009
М ар ке ти нг Формирование кадровых, концептуальных, административных, организационных и
информационных условий вовлечения исторического наследия и культурного
ландшафта в проекты культурного туризма различных типов; начало широкой
реставрации и использования на современном уровне в туристических целях удобно
расположенных исторических зданий. Создание бренда «Потаенная Россия». Начало
участия в международных туристических выставках. Принятие генерального плана,
нормативно закрепляющего сохранение культурного наследия и исторического
ландшафта в сфере строительства. Существенное увеличение туристического потока
преимущественно за счет организованных туристических групп (с экскурсионных
автобусов и теплоходов).
К ул ьм ин ац ия 2009–2015
И нв ес ти ци и
Активная реставрация и реконструкция под туристические цели исторических зданий,
различных видов инфраструктуры: не только «профильных» - туристско-досуговых,
но и транспортных и инженерных. Включение Плёса в региональные инвестиционные
программы. Значительное увеличение объемов и кардинальное изменение структуры
культурного туризма в пользу событийного и арт-туризма. Развитие смежных видов
туризма с целью сглаживания сезонных различий в нагрузке. В 2012 г. количество
принятых индивидуальных туристов впервые превысило количество прибывших в
составе экскурсионных групп (как по реке, так и автобусами).
И нт ег ра ци я
2015–2020
И нс ти ту ты Закрепление места Плёса минимум в двух принятых Федеральным агентством по
туризму федеральных туристических маршрутах с международным участием. Принятие
концепции стратегии развития Плёса с приоритетной специализацией по культурному
туризму. Дальнейшее развитие и расширение мероприятий и организационной
инфраструктуры событийного и арт-туризма, заметное усиление его международной
компоненты, в том числе проведение Года Италии в Плёсе в 2018 г. Дальнейшее
увеличение доли индивидуальных туристов, особенно наиболее платёжеспособных
категорий.
Исследование использования культурного туризма как инструмента развития
малого муниципального образования в депрессивном регионе, проведенное на примере
такого небольшого городка как Плёс в Ивановской области, позволяет сделать ряд
выводов, общих для таких населенных пунктов. Они касаются, прежде всего,
активизации ряда рыночных факторов, которые были привнесены в Плёс с тем, чтобы
историческое наследие и культурный ландшафт были эффективно задействованы в
различных видах культурного туризма и стали ресурсом устойчивого развития не только
самого культурного туризма, но и всего поселения. Эти рыночные факторы можно
разделить на три группы –маркетинговые, институциональные и инвестиционные.
Маркетинговые факторы:
–было успешно проведено рыночное позиционирование исторического наследия
и культурного ландшафта с позиций проектов культурного туризма, и оно было
закреплено в бренде этого населенного пункта;
–неуклонно реализуется линия на диверсификацию задействованных видов
культурного туризма в направлении событийного туризма и креативного туризма, как
наиболее экономически эффективного для самого поселения;
–тесное конструктивное взаимодействие между всеми основными
заинтересованными сторонами на местном, региональном и федеральном уровнях
77
(представляющими бизнес, правительство и профессиональные группы) было обеспечено
по различным каналам для эффективного вовлечения исторического наследия и
культурного ландшафта в различные виды культурного туризма.
Институциональные факторы:
–вовлечение исторического наследия и культурного ландшафта в сеть
федеральных и международных туристических проектов и программ, в том числе
информационных и выставочных;
–на нормативном и административном уровне были приняты необходимые меры
по сохранению исторического наследия и культурного ландшафта для их туристического
и смежного с ним использования.
Инвестиционные факторы:
–была развита необходимая инфраструктура различных типов: не только само
«гостеприимство» –отели, рестораны, торговля и досуг, но и транспорт и инженерия;
–туристическая специализация стала комплексной и диверсифицированной. Она
включает не только собственно культурный туризм в его разных видах, но также
смежные виды туризма, например, досугово-рекреационный, что способствует более
равномерной загрузке туристической инфраструктуры в течение всего года.
Последовательное выполнение комплекса перечисленных условий как
муниципальными и региональными властями и ведущим государственным учреждением
культуры, так и заинтересованным бизнесом (не только туристическим и не только
местным) дало в среднесрочном периоде существенные позитивные результаты во всех
трех компонентах устойчивого муниципального развития –в экономической, социальной
и экологической.
Пример Плёса показывает, как можно добиться экономического успеха, развивая
культурный туризм, основанный на потенциале культурного и природного наследия.
Помимо прямых экономических последствий, таких как развитие бизнеса, особенно
малого и среднего, создание новых рабочих мест, рост доходов местного населения, такое
развитие имеет множество социальных и гуманитарных последствий. Проекты
событийного туризма, реализуемые в Плёсе, включены в сетевые проекты национального
и международного уровня. Это касается туристических маршрутов и фестивальных
программ. Престиж этого места неуклонно растет. Хотя успехи, достигнутые Плёсом, не
решают всех проблем окружающих депрессивных регионов, есть много способов
улучшить ситуацию:
1. Пример Плёса демонстрирует инвесторам, в том числе государству,
перспективы туризма как драйвера регионального развития.
2. Успех Плёса сыграл большую роль в решении федеральных властей включить два
малых исторических города Ивановской области –Шую и Кинешму –в федеральную
программу комплексной модернизации инфраструктуры исторических поселений [Прим. 5].
3. Увеличение числа туристов создает рынок сбыта сельскохозяйственной
продукции, производимой в прилегающих сельских районах, и рынок труда для местного
населения, способствует развитию транспортной и гостиничной инфраструктуры.
4. Плёс является участником межрегиональных транспортных, туристических и
экологических проектов, особенно с соседними Костромской и Ярославской областями.
Это проекты по созданию туристического кластера в Ивановской и Костромской
областях, экологические проекты по охране ландшафтов Поволжья и др. [Прим. 6]
5. В связи с существованием Музея-заповедника сельские районы, прилегающие к
Плёсу, попадают в охраняемую зону и имеют особый экологический статус. Это помогает
решать экологические проблемы.
6. Туристическая привлекательность Плёса способствует развитию региональных
сетевых проектов, таких как кинофестиваль «Зеркало», фестиваль анимационных
фильмов и т. д., а также продвигает продукцию местных народных промыслов.
78
Для Ивановской области Плёс выполняет роль «точки входа» инвестиций в
туристическую сферу, промоутера общероссийских мероприятий в сфере культурного
туризма и места сбыта продукции местных товаропроизводителей, в том числе изделий
всемирно известных художественных промыслов.
Ф ин ан си ро ва ни е. Работа выполнена в рамках научных исследований по теме ГЗ
FMGE-2019-0008 № 0148-2019-0008 (АААА-А19-119022190170-1) «Проблемы и
перспективы территориального развития России в условиях его неравномерности и
глобальной нестабильности».
Б ла го да рн ос ти Авторы сердечно благодарят Аллу Валерьевну Чаянову,
директора Плёсского государственного историко-архитектурного и художественного
музея-заповедника, за предоставленную информацию.
Б иб ил ио гр аи фе ск ийс пи со к
1. Аверкиева К. В. Шаткое равновесие или депрессивная стабильность
Ивановской области // Вопросы географии. Сб. 141. Проблемы регионального развития
России. М.: Издательский дом «Кодекс», 2016. С. 358–380.
2. Веденин Ю. А. Изучение, сохранение и актуализация наследия как фактора
устойчивого развития районов // Россия и ее регионы: интеграционный потенциал, риски,
пути перехода к устойчивому развитию. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2012.
С. 85–110.
3. Культурное наследие России и туризм / под. редакцией Ю. А. Веденина, О. Ю.
Штеле, П. М. Шульгина. Москва : Институт наследия, 2005. 172 с.
4. Кулешова М.Е. Культурные ландшафты, их место в списке всемирного
наследия и перспективы российского представительства // Наследие и современность.
2018. № 4. C. 111–130.
5. Кулешова М. Е., Стрелецкий В. Н. Формирование и эволюция представлений о
культурном ландшафте // В фокусе наследия / сост., отв. редактор М. Е. Кулешова.
Москва : Институт географии РАН, 2017. С. 313–329.
6. Культурный ландшафт как объект наследия / под. редакцией Ю. А. Веденина,
М. Е. Кулешовой. Москва : Институт наследия; Санкт-Петербург : Дмитрий Буланин,
2004. 620 с.
7. Маньенан Е. В. Гостевой туризм –это ребенок, которого мы только начинаем
растить // Территория и планирование. 2011. Вып. 34. С. 28–39. URL :
http://terraplan.ru/arhiv/58-4-34-2011/1015-l-r688.html.
8. Мень М. А. Везде есть точки роста // Территория и планирование. 2011. Вып.
34. С. 11–17. URL : http://terraplan.ru/arhiv/58-4-34-2011/1015-l-r688.html.
9. Трейвиш А. И. Город, район, страна и мир. Развитие России глазами
страноведа. Москва : Новый хронограф, 2009. 376 с.
10. Шевцов А. В. Плес –это символ русской провинции // Территория и
планирование. 2011. Вып. 34. С. 18–27. URL : http://terraplan.ru/arhiv/58-4-34-2011/1015-lr688.
html.
11. Haase A., Rink D., Grossmann K., Bernt M., Mykhnenko V. Conceptualilizing Urban
Shrinkage // Environment and Planning A. 2014. V. 46. P. 1519–1534.
12. Shrinking Cities. V. 1: International Research; V. 2: Interventions. / Oswalt, P., ed.
Hatje Cantz Verlag, 2005. URL :
Примечания
1. www.gks.ru (дата обращения 20.01.2020).
2. Плёсский государственный историко-архитектурный и художественный музей-
заповедник. http://Plyos-museum.ru/muzey-zapovednik/ (дата обращения 20.12.2019).
79
3. В Плёсе сохранена душа российской глубинки. Интервью с Аллой Чаяновой, директо-
ром Плёсского государственного историко-архитектурного и художественного музея-
заповедника, 2017. Источник: http://www.ivcons.ru/upload/TK_pdf/2017/11_31mart_17.pdf. Дата
обращения 20.11.2019.
4. Плёсский государственный историко-архитектурный и художественный музей-
заповедник. http://Plyos-museum.ru/muzey-zapovednik/ (дата обращения 20.12.2019).
5. Встреча Президента В.В. Путина с губернатором Ивановской области Станиславом
Воскресенским. 18 октября 2019 года. http://www.kremlin.ru/events/president/news/61850.
6. http://gorodples.ru/ (дата обращения 20.01.2020).
У ДК911.37
К. В. Самбуров10
Возникновение внутренней периферии под влиянием
пассажирского железнодорожного транспорта дальнего следования
Рассмотрено понятие «внутренняя периферия» относительно транспортных
районов, выделенных на основе зон тяготения железнодорожных узлов, обслуживающих
дальнее сообщение. На основе сетки транспортного районирования проанализировано
положение внутренней периферии внутри самих транспортных районов и внутри
транспортных макрорайонов. Выявлено, что основными факторами, влияющими на
формирование периферийных зон, являются число и характеристики поездов дальнего
следования, останавливающихся по станциям узла, и длительность их стоянки. В качестве
индикатора на макрорайонном и страновом уровнях предложено использовать показатель
подвижности населения.
Ключевые слова: внутренняя периферия, дальнее железнодорожное сообщение,
транспортные районы, зоны тяготения.
K. V. Samburov
The emergence of the domestic periphery
under the influence of long-distance passenger rail transport
The concept of “inner periphery” is considered with respect to transport regions allocated
on the basis of the zones of gravity of railway nodes serving long-distance communication. On
the basis of the transport zoning grid, the position of the inner periphery within the transport regions
themselves and within the transport macroregions is analyzed. It is revealed that the main
factors influencing the formation of peripheral regions are the number and characteristics of
long-distance trains stopping at the nodes’ stations and the length of their stop. It is proposed to
use the parameter of population mobility as an indicator at the macroregion and country levels.
Keywords: inner periphery, long-distance rail communication, transport region, attraction
zone.
В ве де ни е. Понятие «внутренняя периферия» (или «интрапериферия») появляется
в отечественной науке в конце 1980-х гг. в статье Б.Б. Родомана об анализе экспрессного
транспорта и его влиянии на расселение [Родоман, 1987]. Она противопоставляется
классическому пониманию периферии как что-то отдалённое от центра, как окраина;
подчёркивается, что особенности, присущие удалённым территориям, вполне могут
наблюдаться и на территориях, расположенных в относительной близости от центра.
Согласно определению Б.Б. Родомана [Родоман, 2014], внутренней периферией
какого-либо центрированного ареала (например, узлового района) называются
10 ©Самбуров К. В., 2022
80
территории, расположенные скорее ближе к его центру, чем к окраинам, но обладающие
типичными чертами окраин: относительно плохой транспортной доступностью,
замедленным развитием, явным отставанием по многим социально-экономическим
показателям, архаическими чертами в ландшафте и быте населения. В рамках
рассуждения о развитии внутренней периферии под влиянием какого-либо транспорта
наиболее интересной чертой стоит признать транспортную необустроенность. В целом,
само понятие внутренней периферии сложилось под влиянием анализа социально-
экономического развития территории, оказавшейся в треугольнике (Санкт-Петербург – Москва –Варшава) между крупнейшими железнодорожными магистралями в Российской
Империи [Родоман, 2002]. И во многом в современной общественной географии анализ
транспортной доступности становится ключевым элементом её изучения: основным
требованием для определения границ является двух- и более часовая транспортная
удалённость от городских центров [Царев, 2019]. Железная дорога, ставшая во многом
важнейшим толчком для консолидации территории России и снизившая влияние
обширного пространства на управление страной, определила развитие многих
населённых пунктов [Шенк, 2016]. Те из них, что остались в отдалении от магистралей,
стали постепенно приходить в упадок, а те, что оказались на ней, получили значительный
толчок к развитию. Таким образом, железнодорожные линии на долгое время стали
центральными осями развития, а территория между ними становилась периферийной в
независимости от своего положения [Родоман, 2014].
Развитие транспортной отрасли, разработка новых видов транспорта и
совершенствование уже существующих привели к снижению роли железнодорожных
перевозок в современном мире. Пассажирские перевозки, обеспечивающие мобильность
жителей на различных иерархических уровнях, распределяются по видам транспорта в
зависимости от технико-экономических характеристик самих средств передвижения и от
параметров, описывающих поездки граждан. В современной России железнодорожное
сообщение дальнего следования играет роль одного из основных видов транспорта в
межрегиональном сообщении, занимая около 36 % рынка перевозок в города-курорты,
32,4 % от межрегиональных перевозок и 13,1 % от перевозок в столичные регионы
[Транспортная инфраструктура… , 2019]. Однако, в связи с интенсивной
автомобилизацией и развитием авиационного транспорта, на текущий момент поезда
дальнего следования занимают третье место в этой нише перевозок. При этом
железнодорожный транспорт дальнего следования, который может обеспечивать
перевозки на различных иерархических уровнях (от местных транспортных систем на
малоосвоенных территориях (например, в зоне вдоль БАМа) до станового уровня),
связывая крупные города, находящиеся на значительном удалении друг от друга,
сохраняет свою роль для многих городов, как главный транспорт в пассажирском
сообщении. Снижение доступности билетов, сокращение длительности стоянок поездов,
отмена поездов –всё это приводит к транспортной дискриминации, увеличению оттока
населения, а соответственно –к социально-экономическому упадку.
М ат ер иа лыим ет од ик а и сс ле до ва ни я. В 2016 г. на территории России поездами
дальнего следования было перевезено 105,7 млн человек [Самбуров, 2020], они
останавливались в 2068 железнодорожных узлах и пунктах. Поскольку железнодорожный
транспорт дальнего следования относится к категории дискретных видов транспорта
[Родоман, 2002] с редкими остановками на территории, каждый узел (пункт) образует
обширную зону тяготения, которую можно трактовать как узловой район. Центром
каждого района стоит считать центральный узел, аккумулирующий потоки с территории,
входящей в его состав. Мы считаем узел центральным, если на территории, которая
входит в район, он является крупнейшим по следующим параметрам:
• число поездов, останавливающихся по станциям узла;
• число отправленных пассажиров дальнего следования за год;
81
• число узлов (пунктов), до которых отправлялись пассажиры при отправлении со
станций узла (то есть число фактических контактов узла).
Если транспортный точечный объект удовлетворяет этим условиям, то он
централен для территории и является узлом, если не удовлетворяет, то он считается
пунктом. Зона тяготения пункта, как более низкого по иерархии объекта, входит в зону
тяготения центрального узла. На основе анализа параметров узлов (а также населённого
пункта, в котором он расположен), транспортной сети и сети пассажирского транспорта
устанавливаются границы транспортных районов. Верификация границ происходит на
основе данных по продажам проездных документов, сравнительного анализа
подвижности населения в соседних районах и дополнительной информации (в первую
очередь, контент-анализа групп в социальных сетях).
В ну тр ен ня я п ер иф ер иявт ра нс по рт ны х р ай он ах На основе анализа зон
тяготения нами были выделено 488 транспортных районов (рис. 1).
Рис. 1. Железнодорожные пассажирские районы России (составлено автором).
С помощью них можно провести анализ внутренней периферии на разных
иерархических уровнях: от низового (внутренняя периферия самих районов) до
странового (параметры транспортных районов могут стать индикаторами для выделения
территорий как внутренней периферии). Для транспортного района характерно сходное
членение, как и для более крупных объектов (рис. 2).
Рис. 2. Схема моноцентрического транспортного района
с подчинёнными пунктами (составлено автором).
82
Периферийное положение складывается во многом на территориях,
расположенных в удалении от железнодорожных магистралей, но ряд пунктов, которые, с
одной стороны, находятся на них, а с другой –обладают меньшей доступностью дальнего
железнодорожного сообщения, также стоит относить к этой зоне. У тех пунктов, что
входят в зону тяготения крупного узла, зачастую снижается транспортная доступность
несмотря на то, что они выполняют центральную функцию перераспределения
пассажиров с иных видов транспорта на поезда дальнего следования. Таким образом, во
внутреннюю периферию относительно транспортных районов попадают и территории,
расположенные на магистралях, поскольку их жители не могут удовлетворить свою
потребность в мобильности, и для совершения дальней поездки они вынуждены ехать в
центральный узел. На возникновение внутренней периферии и переток пассажиров в
транспортный центр влияют следующие факторы:
1. Число поездов, останавливающихся в узлах и пунктах: в центральных узлах
останавливаются все или почти все проходящие поезда, в пунктах –только пассажирские,
с большим временем хода.
2. Характеристики поездов, останавливающихся в узлах и пунктах –скорые или
пассажирские: скорые поезда в связи с требованиями по времени хода останавливаются,
как правило, только в центральных для территории узлах, что приводит к тому, что
жителям зоны тяготения пункта быстрее ехать с посадкой в центральном узле, нежели со
своего пункта.
3. Удобство транспортных связей с центральным для территории узлом: чем
большую роль в регионе играют местные пассажирские перевозки (развитая сеть
автобусных, пригородных железнодорожных перевозок), тем обширнее зона тяготения
центрального узла и меньше пассажиров использует свой локальный пункт, что приводит
к отмене стоянок поездов дальнего следования.
4. Время стоянки в узлах (пунктах): в среднем в узлах поезда стоят дольше, чем в
транзитном пункте по пути следования.
5. Вокзальная (станционная) инфраструктура: наличие касс, зала ожидания,
удобство подъезда, наличие парковок, что часто отсутствует в малых пунктах, но
присутствует в узлах.
6. Управленческие решения, влияющие на доступность билетов для жителей:
введение ограничений, направленных на повышение населённости поездов, приводит к
сокращению возможностей в приобретении билетов.
Таким образом, короткая стоянка поезда, ограниченный выбор в маршруте
поездки, низкая скорость поездов, останавливающихся в пункте, а также неудобство
посадки в поезд приводят к перетоку пассажиров в крупный центр, и, соответственно, к
отмене стоянок на промежуточных пунктах и снижении транспортной доступности для
жителей территории.
В ну тр ен ня я п ер иф ер иявт ра нс по рт ны х м ак ро ра йо на х. Помимо того, что в
транспортных районах образуется внутренняя периферия вдоль магистралей, сами по себе
транспортные районы можно классифицировать как внутреннюю периферию относительно
центра транспортного макрорайона. В качестве примера транспортного макрорайона мы
используем Западно-Сибирский район в своих границах, практически полностью (за
исключением Тяжинского и Боготола) совпадающих с зоной тяготения узлов Западно-
Сибирской железной дороги. Он расположен в пределах Кемеровской, Новосибирской,
Омской и Томской областей, Алтайского края и, частично, Красноярского края. Нами
использовано четырёхчастное деление, предложенное В.Л. Каганским [Каганский, 2015]:
центр, провинция, внутренняя периферия, периферия (рис. 3).
В качестве условного центра мы воспринимаем зону тяготения центрального узла
–Новосибирска. В связи с обширностью Новосибирского железнодорожного района
сложно его идентифицировать как ярко выраженный центр, поскольку он простирается
до границ макрорайона, охватывая, к примеру, потоки с отдалённой периферии в
83
Томской области. Как провинцию в макрорайонах такого типа мы трактуем транспортные
районы с центром в крупном железнодорожном узле, для которого характерны
длительные стоянки поездов дальнего следования, на них останавливаются все или почти
все поезда, а также сравнительно высокая средняя подвижность населения (0,6 поездок на
жителя в год). Как правило, такие районы имеют центральный узел в региональном
центре (Омск, Томск, Барнаул), либо в крупном транспортном центре на магистрали
(Новокузнецк, Тайга, Барабинск, Татарск, Чаны).
К внутренней периферии мы относим те районы, чьи центры находятся в
непосредственной близости от центра транспортного макрорайона (за исключением
Калачинска, который близок к Омску), они с запада и востока окаймляют Новосибирский
район, для них характерна низкая подвижность населения (0,32 поездки на жителя в год),
часто на них останавливаются только некоторые поезда (в Убинском останавливается
только 12 поездов дальнего следования из 88 проходящих, в Чулыме –32 из 88, в
Калачинске –35 из 92), для них характерна короткая стоянка (наиболее часто
встречаются стоянки по 2 минуты).
Рис. 3. Западно-Сибирский железнодорожный макрорайон.
Внешняя периферия, располагающаяся по краям транспортного макрорайона,
характеризуется, напротив, высокой подвижностью населения (0,77 поездок на жителя в
год), поскольку дальнее железнодорожное сообщение для них является главным видом
транспорта в сообщении с крупнейшими городами территории. На центральных узлах
периферийных районов останавливаются, как правило, все проходящие поезда, но их
немного, и они более медленные (при условии, что узел расположен не на главной
магистрали).
Внешняя и внутренняя периферия обладают некоторыми схожими чертами:
• поскольку центральный узел в таких районах небольшой, с ограниченным
числом контактов и останавливающихся поездов, он не может образовывать крупную
зону тяготения, вследствие чего площадь районов достаточно мала;
84
• основные потоки с центральных узлов обслуживаются в основном поездами
дальнего следования, имеющими низкую скорость движения.
При этом для них характерны и некоторые различия:
• для внешней периферии поезда дальнего следования являются главным видом
пассажирского транспорта для междугородних поездок, для внутренней они являются
вспомогательными; жители внутренней периферии часто используют главный для
макрорайона узел (в нашем случае –Новосибирск) для поездок в другие регионы;
• внешняя периферия с точки зрения перевозок в дальнем следовании более
подвижна чем внутренняя, что обуславливается вышеуказанными обстоятельствами;
• внешняя периферия в железнодорожных макрорайонах складывается под
влиянием удалённости от центров и в будущем вряд ли сможет перейти в другую
категорию, внутренняя периферия же может перейти в категорию провинции при
увеличении привлекательности центрального для территории узла для пассажиров
(большее число останавливающихся поездов, комфортность посадки и т. д.).
В ыв од ы. По итогам анализа 488 транспортных районов определено, что на
появление внутренней периферии на разных иерархических уровнях влияют параметры
узла (пункта), в особенности: число останавливающихся поездов дальнего следования и
их характеристики и длительность стоянки. Влияние при этом прослеживается как на
уровне внутреннего устройства самих районов, так и на уровне макрорайонов. Внутри
районов периферия возникает в связи с близостью центрального узла и малой
вовлечённостью пункта в сеть пассажирских перевозок из-за малого числа
останавливающихся поездов. В макрорайонах она возникает по схожим причинам, но уже
на более высоком иерархическом уровне. В районах, входящих во внутреннюю
периферию макрорайона, основной поток пассажиров в дальнем следовании происходит
через центральный для территории узел, но часто пассажиры используют для своих
поездок соседний крупный узел, как правило, центральный для макрорайона.
Главным отличием от внешней периферии стоит признать саму роль
железнодорожного транспорта, которую он играет для территории. Для территории
внешней периферии он является главным видом транспорта в сообщении с локальными
центрами, а для внутренней он выполняет в основном вспомогательную функцию в
сообщении. Основным индикатором внутренней периферии помимо географического
положения стоит признать подвижность населения, поскольку она в среднем намного
ниже в таких районах. На основе этого показателя возможен анализ внутренней
транспортной периферии не только на макрорайонном уровне, но и на страновом.
Внутренняя периферия может перейти в категорию провинции при улучшении её
связности посредством дальнего железнодорожного сообщения, и, наоборот, провинция
может стать периферией при снижении её доступности в связи с отменами стоянок для
поездов. Таким образом, конфигурация и соотношение внутренней периферии и
провинции во многом зависит от управленческих решений. При существующем тренде на
рост скоростей в железнодорожном сообщении, сокращение «пассажирских» поездов в
пользу «скорых» и уменьшения длительности стоянок на станциях, входящих в узел;
сохраняется опасность роста внутренней периферии на обширных пространствах между
крупными центрами.
Б иб ли ог ра фи че ск ийс пи со к
1. Каганский В. Л. Внутренняя периферия –новая растущая зона культурного
ландшафта России // Изв. РАН. Сер. геогр. 2015. № 6. С. 23–34.
2. Родоман Б. Б. Российская внутренняя периферия // Наука. Инновации.
Технологии. 2014. № 4. С. 139–147.
3. Родоман Б. Б. Поляризованная биосфера: сборник статей. Смоленск :
Ойкумена, 2002. 336 с.
85
4. Родоман Б. Б. Экспрессный транспорт, расселение и охрана природы //
Методы изучения расселения. Москва : ИГАН, 1987. С. 44–54.
5. Самбуров К. В. Географическое распределение пассажирских
железнодорожных узлов России // Региональные исследования. 2020. № 2. С. 121–130.
6. Транспортная инфраструктура и экономический рост. Москва : Изд-во Перо,
2019. 142 с.
7. Царев А. И. Понятие и методы определения внутренней периферии // Вестн.
Моск. ун-та. Сер. 5: География. 2019. № 4. С. 33–42.
8. Шенк Ф. Б. Поезд в современность: мобильность и социальное пространство
России в век железных дорог. Новое литературное обозрение, 2016. 584 с.
У ДК911.37
Г. Г. Камкин11
Влияние барьерности на развитие городов на Волге
Городские барьеры –одновременно и «новый», и «старый» объект исследования в
социально-экономической географии. В современных научных работах часто утвержда-
ется, что роль барьеров в городском развитии ныне снижается. В текущей работе
предлагаются к рассмотрению специфики внутригородских барьеров в городах на Волге.
Показано, что наибольшая роль внутригородских барьеров проявляется при высокой
плотности городского населения вдоль них.
Ключевые слова: городские барьеры, города на Волге, плотность населения,
магистрали.
G. G. Kamkin
Impact of barriers on the development of Volga cities
Urban barriers are both old and new research subjects in human geography. Modern scientific
work often argues that the role of barriers in urban development is now declining. Our
article is dedicated to the specificity of internal barriers in cities on the Volga River banks. It
was shown that the internal barriers are most important in urban development with high population
density in the adjacent areas along them.
Keywords: urban barriers, cities on the Volga River banks, city population density,
highways.
Городские барьеры являются одновременно «новым» и «старым» объектом
исследования. В основных современных работах в области теоретической географии и
географии транспорта отдельные вопросы, связанные с городскими барьерами,
рассматриваются вскользь в работах В.Н. Бугроменко [Бугроменко, 1987] (транспортные
сети как нормативно создаваемые и регулируемые элементы системы общественного
производства), Б.Б. Родомана [Родоман, 1999] (понятие «конфигурационные районы» – территориальные ареалы, образованные границами), С.А. Тархова [Тархов, 2005]
(наличие нескольких ярусов в сложных городских и агломерационных транспортных
сетях), В.Е. Шувалова [Шувалов, 1980] (границы территориальных систем как
самостоятельные объекты научного исследования, значительно влияющие, как минимум,
на локальные социально-экономические процессы и явления).
В то же время значимых работ, посвящённых именно городским барьерам, мало,
так как подобные исследования предлагают одновременное исследование и физико-
11 ©Камкин Г. Г., 2022
86
географических, и экономико-географических объектов; кроме того, наибольший массив
статей посвящён вопросам реновации промышленных и коммунально-складских зон в
городах как наиболее значимому с точки зрения экономики проявлению эффекта
городских границ в городах (во многом, статьи связаны с вопросами снятия барьерности
полигональной, ограничивающей доступ к конкретным ареалам и площадям). Среди
работ, посвящённых линейным барьерам, выделяются статья В.А. Караваева [Караваев,
2008] (увязывание городских барьеров Юго-Запада Москвы с элементами ландшафта
части города) и Е.В. Карловой и П.В. Зюзина [Карлова, 2014] (изучение формирования
локальной внутригородской идентичности на примере конкретного ареала, со всех сторон
ограниченного железнодорожными магистралями барьерного типа).
В предыдущей работе [Камкин. 2020] было введено понятие городских барьеров,
за редким исключением, проявляющихся в виде участков речных долин, автомобильных
и железнодорожных магистралей внутри города. На территории Москвы было
обнаружено несколько ярусов городских барьеров. Представлялось интересным
перенесение исследований на другие объекты. В качестве примера были взяты города на
Волге. На рис. 1 изображены городские барьеры города Ярославля.
Рис. 1. Городские барьеры Ярославля (составлено автором).
Ключевые барьеры города Ярославля чётко представлены в виде нескольких
лучей, расходящихся от центра города; некоторые лучи связаны участками объездной
автомобильной дороги (часть магистрали М-8 Москва –Архангельск «Холмогоры»), а
также несколькими незамкнутыми контурами, наличие которых –отличие крупного
города от города–миллионера с более «жёсткой» структурой городской транспортной
сети. Внутри центральной части Ярославля (ограниченного Волгой, Которослью и
железной дорогой) выделяется формирующийся 1 ярус барьерности (внутренний).
С другой стороны, в таких малых городах, как Болгар (рис. 2) и Мышкин (рис. 3),
городские барьеры отсутствуют.
87
Рис. 2. Болгар.
Рис. 3. Мышкин.
Для сравнения городов на Волге наиболее простыми показателями являлись
численность населения, его плотность и площадь городской территории. Последний
показатель, несмотря на простоту, в ряде городов отсутствует в официальной статистике
и обнаруживается либо в Генеральных планах разной степени устаревания, либо в иных
документах градостроительства вне базы данных муниципальных образований. В табл. 1
приведены некоторые города на Волге и их характеристики.
Таблица 1
С оп ос та вл ен иег ор од овн а В ол геп о ч ис ле нн ос тин ас ел ен ия
п ло тн ос тин ас ел ен ияип ло ща дит ер ри то ри и
Г ор од Ч ис ле нн ос ть н ас ел ен ия ч ел, 2020 г
П ло ща дь т ер ри то ри и, к м2
П ло тн ос ть н ас ел ен ия ч ел/к м2
Р же в 57515 56,17 1024
З уб цо в 6155 8,36 736
С та ри ца7367 7,65 963
Т ве рь425072 152,22 2792
К он ак ов о 36460 39,03 934
Д уб на74499 63,36 1176
К им ры43216 46,29 934
К ал яз ин12351 10,17 1214
Составлено автором.
88
Все исследуемые в работе города на Волге (всего 62) разделялись по типам, исходя
из видов городских барьеров или их сочетаний. Результаты представлены в табл. 2.
Таблица 2
Т ип ол ог ияг ор од ск ихб ар ье ро в вг ор од ахн а В ол ге Составлено автором.
Для каждого типа барьерности была определена средняя плотность населения в
городах (табл. 3).
Таблица 3
П ло тн ос тьн ас ел ен иявг ор од ахср аз ны м т ип омб ар ье рн ос ти Т ип П ло тн ос ть н ас ел ен ия ч ел/к м2
% о т с ре дн ег о з на че ни я
п о г ор од амн а В ол ге А(б ар ье ры–т ол ьк о р ек и) 1003 60
Б(в сев ид ы б ар ье ро в) 2042 122
В(б ар ье рыо тс ут ст ву ют 974 58
Г(б ар ье ры–р ек и иж ел ез ны е
д ор ог и)
1655 99
Д(б ар ье ры–р ек и и а вт ом аг ис тр ал и)
2032 122
Е(б ар ье ры–а вт ом аг ис тр ал и) 2260 135
Ж(б ар ье ры–ж ел ез ны е д ор ог и) 671 40
З(б ар ье ры–ж ел ез ны е д ор ог и и а вт ом аг ис тр ал и)
2194 131
С ре дн еез на че ни е д ля62 г ор од ов1670 100
Составлено автором.
При сравнении городов на Волге получены следующие результаты. Наименьший
показатель плотности населения характерен для малых и средних городов, где барьерами
являются реки, а относительно глубокие речные долины не позволяют осуществлять во
многих местах многоэтажную застройку. Наличие в качестве барьеров только железных
дорог характерно для городов с недоразвитой транспортной системой и узкими улицами.
В таких городах плотность понижается за счет больших промышленных и коммунально-
хозяйственных (складских) зон вдоль железных дорог.
Отсутствие барьеров характерно для малых и средних городов. При этом
значительная часть городов без барьеров (около 1/3) приходится на города с населением
менее 10 тыс. человек. Сочетание рек и железных дорог характерно для некоторых
89
средних и крупных городов (от 80 до 330 тыс. человек), где нет широких проспектов, но
развита и автодорожная, и железнодорожная сеть. Максимальная плотность населения
характерна для городов, в которых существуют барьеры-автомагистрали. Чем их больше,
тем выше плотность населения.
Городские барьеры находятся примерно в 42 % городов на Волге. Очень часто за
счёт большого размера города; изначально сформированные как слободы, то есть
территории с большим количеством слившихся в единую систему населённых пунктов
без чётких границ, но с единой транспортной системой, имеют тип «без барьеров» при
крупных размерах самих городов (например, Энгельс в Саратовской области). Важно
отметить, что города без барьеров –это малые или, реже, средние города, имеющие
четкую планировку и созданные либо согласно екатерининским генеральным планам,
либо согласно генеральным планам советского времени.
Б иб ли ог ра фи че ск ийс пи со к
1. Бугроменко В. Н. Транспорт в территориальных системах. Москва : Наука,
1987. 110 с.
2. Камкин Г. Г. Барьерность городской среды и ее количественная оценка // Изв.
РАН. Сер. геогр. 2020. № 1. С. 27–36.
3. Караваев В. А. Влияние рельефа на границы городских местностей и городского
ландшафта // Геоморфология. 2008. № 2. С. 44–53.
4. Карлова Е. В., Зюзин П. В. Локальные сообщества жителей в условиях
транспортных городских барьеров // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5. География. 2014. № 5. С.
36–41.
5. Родоман Б. Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической
географии. Смоленск : Ойкумена, 1999. С. 19–22.
6. Тархов С. А. Эволюционная морфология транспортных сетей. Смоленск– Москва : Универсум, 2005. 384 с.
7. Шувалов В. Е. Понятие границы и эффекта пограничности и их место в
экономико-географических исследованиях : дисс. … канд. геогр. наук / Шувалов Влади-
мир Ефимович. Москва, 1980. 170 с.
90
Р аз де л III
З А Р АМ КА МИО СН ОВ НО ГОП РО БЛ ЕМ НО-
Т ЕМ АТ ИЧ ЕС КО ГО« ПО ЛЯ » К ОН ФЕ РЕ НЦ ИИ
Н АУ ЧН ЫЕС ОО БЩ ЕН ИЯУ ЧА СТ НИ КО В С ЕС СИ И
Э КО НО МИ КО-Г ЕО РА ФИ ЧЕ СК ОЙС ЕК ЦИ И М АР С
У ДК332.13
И. В. Пилипенко1
Концепция кластеров в Российской Федерации: прошлое,
настоящее и будущее
В статье проводится анализ научных исследований по концепции кластеров в России
в 2000–010 гг. Для целей данной работы автором с использованием ресурсов Научной
электронной библиотеки elibrary.ru и других порталов была составлена база данных из 299
диссертаций по специальности 08.00.05 и 73 диссертаций по специальности 25.00.24, а также
база данных из более чем 8700 статей, опубликованных в научных журналах по
экономическим наукам и социально-экономической географии. Рассматривается динамика
публикационной активности и защит диссертаций, предмет диссертационных исследований
по тематике кластеров в отраслевом и региональном разрезе, объект исследований, а также
география защит диссертаций с упоминанием концепции кластеров в российских экономико-
географических научно-образовательных центрах.
Ключевые слова: кластер, кластерная политика, регион, территориально-
производственный комплекс, публикация, диссертация.
I. V. Pilipenko
The concept of clusters in the Russian Federation: the past, the present,
and the future
This article studies the evolution of the scholarly literature on the cluster concept in Russia
throughout the 2000–2010s. For this work, employing the resources of the Scientific Electronic
Library elibrary.ru and some other Internet sources, we composed a database of 299 dissertations
with specialization code 08.00.05 and of 73 dissertations with specialization code
25.00.24 as well as another database of more than 8700 articles published in academic journals
in economics and economic and social geography. We examine the dynamics of publications
and dissertations defended, the subject of studies on clusters by industry and region, the object
of these studies and the geography of dissertations defended in Russian centres of research and
education in economic geography that mention or quote the concept of clusters.
Keywords: cluster, cluster policy, region, territorial production complex, publication,
dissertation.
15 лет назад основной темой XXIII ежегодной сессии экономико-географической
секции Международной Академии регионального развития и сотрудничества (МАРС),
прошедшей 2– июня 2006 г. в г. Липецке на базе Липецкого государственного
педагогического университета, стала «Пространственная организация хозяйства: ТПК
или кластеры?» [Пространственная организация хозяйства..., 2006]. Решение
руководителя оргкомитета ежегодных сессий МАРС в те годы, заведующего
лабораторией географии мирового развития ИГ РАН, д.г.н. Ю.Г. Липеца (1931–2006)
предложить именно такую тему для обсуждения на конференции во-многом было
1 ©Пилипенко И. В., 2022
91
обусловлено нашими работами [Пилипенко, 2003; 2004; 2005], в которых концепция
кластеров была впервые введена в научной оборот в отечественной экономической
географии, и, во-вторых, напряженностью и принципиальностью научных дискуссий по
теме наших докладов на предыдущих сессиях МАРС в 2003–005 гг. [Малов, 2006; Пи-
липенко, 2003, 2004, 2005]. В дальнейшем указанная тема была признана одним из
наиболее важных направлений исследований в социально-экономической географии
России в постсоветское время [Теоретические вопросы …., 2016]. Далее в статье мы
кратко проанализируем и подведем промежуточные итоги развития научных
исследований по концепции кластеров в России.
Представленные на рис. 1 данные о динамике публикаций статей в научных
журналах со словом «кластер» в названии свидетельствуют о том, что, хотя наши
исследования по данному вопросу появились одновременно с исследованиями
экономистов [Хасаев, 2003; Ягольницер, 2005], а первая фундаментальная работа
экономико-географа [Пилипенко, 2005] вышла раньше публикаций коллег-экономистов
[Александрова, 2005; Ферова, 2005], представители экономической науки намного
оперативнее восприняли эту новую тему, экономико-географическую по своей сути.
Количество публикаций в экономических науках увеличилось практически на порядок за
2005–008 гг. и за 2007–014 гг., достигнув максимальной отметки в 995 статей по итогам
2016 г. После этого наблюдалась устойчивая тенденция к снижению публикационной
активности, которая к 2020 г. сократилась в два раза. Напротив, тематика кластеров
весьма долго «приживалась» в отечественной социально-экономической географии:
число публикаций стагнировало в 2006–010 гг. и увеличилось максимально только в 5–6
раз до отметки в 33 статьи в 2014 г.
Аналогичная ситуация происходила и с защитой кандидатских и докторских
диссертаций по наиболее релевантным специальностям –08.00.05 –Экономика и
управление народным хозяйством, и 25.00.24 –Социальная, экономическая, политическая
и рекреационная география. Динамика защит по специальности 08.00.05 (рис. 2) в целом
повторяет динамику публикационной активности с той разницей, что пик защит был
достигнут раньше –в 2009 г. (34 диссертации) и в 2012 г. (35 диссертаций), а с 2013 г.
количество защищаемых диссертаций неуклонно снижалось, вернувшись к 2020 г. на
уровень 2004 г. (3 диссертации). В то же время по специальности 25.00.24 было защищено
всего четыре кандидатские диссертации по тематике кластеров (в 2010–015 гг.) [Прим. 1]
и ни одного диссертационного исследования на соискание ученой степени доктора
географических наук.
Рис. 1. Динамика публикаций статей в российских научных журналах по тематике кластеров,
2002–020 гг. (составлено автором по данным Научной электронной библиотеки elibrary.ru).
92
Рис. 2. Динамика защит диссертаций по тематике кластеров по специальности 08.00.05,
1999–020 гг. (составлено автором по данным Научной электронной библиотеки elibrary.ru
и Библиотеки диссертаций dslib.net).
Из 299 диссертаций, защищенных по специальности 08.00.05 (30 докторских и 269
кандидатских диссертаций), наибольшее количество исследований авторы посвятили
вопросам развития промышленности в целом (42 диссертации или 14 %),
агропромышленному комплексу (АПК –31 диссертация или 10,4 %) и туризму (29
диссертаций или 9,7 %) (рис. 3). Также весьма распространенным объектом исследования в
диссертациях по кластерам являлись такие отрасли как нефтегазохимия (13 диссертаций),
лесная промышленность, сфера образования (по 12 диссертаций), транспорт (10
диссертаций) и строительство (9 диссертаций).
Рис. 3. Распределение диссертаций по специальности 08.00.05 по объекту исследования –отрасли,
1999–020 гг. (составлено автором по данным Научной электронной библиотеки elibrary.ru
и Библиотеки диссертаций dslib.net).
Из регионов России наиболее часто объектом диссертационных исследований
становился Краснодарский край (17 диссертаций или 5,7 %), Санкт-Петербург (13
диссертаций, в том числе 1 докторская) и Республика Татарстан (13 диссертаций или 4,3 %)
(рис. 4). Кроме того, в общей сложности 15 диссертаций (или 5 %), в том числе 4
докторских были посвящены общим вопросам развития регионов. Также весьма
93
интенсивно исследования по кластерной тематике проводились на материалах Иркутской
(8 диссертаций) и Свердловской (7 диссертаций, в том числе 2 докторские) областей,
Красноярского края (6 диссертаций), Тамбовской области (5 диссертаций, в том числе 2
докторские), Кабардино-Балкарской Республики (5 диссертаций, в том числе 1 докторская),
Ленинградской и Нижегородской областей (по 5 диссертаций).
Рис. 4. Распределение диссертаций по специальности 08.00.05 по объекту исследования – регионы, 1999–020 гг. (составлено автором по данным Научной электронной библиотеки elibrary.
ru
и Библиотеки диссертаций dslib.net).
В качестве предмета исследования большинство авторов диссертаций по
специальности 08.00.05 выбирало проблему формирования кластеров на региональном
уровне (по 125 работ или 41,8 % от общего количества [Прим. 2]). Кроме того, еще 16 работ
рассматривали влияние кластеров на территорию. Третьим по популярности аспектом
исследования кластеров являлось их развитие и совершенствование (всего 120
диссертаций или 40,1 %). Также достаточно часто рассматривались инновационные (53
диссертации или 17,7 %) аспекты кластеров и вопросы управления их развитием (45
диссертаций или 15 %). Отдельные предприятия и организации фигурировали в качестве
предмета исследования в общей сложности в 52 диссертациях (17,4 %), механизмы и
инструменты формирования кластеров находились в фокусе исследования 42 диссертаций
(14 %), в то время как конкурентоспособность и системный подход к решению проблем
рассматривались в 21 диссертации (7 %). Реже диссертанты ставили во главу угла
стратегические аспекты (16 %), вопросы устойчивого развития (13 диссертаций) и
деятельности малых и средних предприятий (10 диссертаций). В целом, по нашей оценке,
13 докторских и 20 кандидатских диссертаций (11 % от общего количества) внесли вклад в
развитие теории кластеров, тогда как 89 % работ носило больше прикладной характер.
94
Рис. 5. Распределение диссертаций по специальности 08.00.05 по предмету исследования,
1999–020 гг. (составлено автором по данным Научной электронной библиотеки elibrary.ru
и Библиотеки диссертаций dslib.net).
Чтобы выявить основные экономико-географические центры научных
исследований, интересующиеся кластерной тематикой, мы составили список из 69
диссертаций, защищенных по специальности 25.00.24 в 2004–020 гг., в которых авторы
упоминают или ссылаются на концепцию кластеров (рис. 6). Как и в части
публикационной активности, пик ссылок на концепцию кластеров приходится на 2013 г.,
когда было защищено 11 диссертаций, в то время как в течение 8 лет в период 2007–2018
гг. количество диссертаций с упоминанием кластеров составляло 5– ед. в год.
Наиболее часто такие диссертации защищались в МГУ имени М.В. Ломоносова – 18 диссертаций (или 26 % от общего количества), причем тематика половины из них была
связана с промышленностью. На втором месте располагается Санкт-Петербургский
государственный университет с 10 диссертациями (14,5 %), в том числе двумя
докторскими; также 10 диссертаций защищались в БФУ им. И. Канта (рис. 7). На
четвертом месте располагается Пермский государственный национальный
исследовательский университет (6 диссертаций), а на пятом –РГПУ им. А.И. Герцена, где
было защищено 5 диссертаций, в том числе 3 из них –докторские.
95
Рис. 6. Динамика защит диссертаций по специальности 25.00.24 с упоминаниями кластеров
или ссылкой на концепцию кластеров, 2004–020 гг. (составлено автором по данным Научной
электронной библиотеки elibrary.ru и Электронной библиотеки диссертаций dissercat.com).
Рис. 7. Места защит диссертаций по специальности 25.00.24 с упоминаниями кластеров/ссылкой
на концепцию кластеров, 2004–020 гг. (составлено автором по данным Научной электронной
библиотеки elibrary.ru и Электронной библиотеки диссертаций dissercat.com).
Таким образом, по итогам нашего краткого анализа можно сделать следующие
в ыв од ы:
1. Несмотря на то, что фундированные исследования по концепции кластеров и
кластерной политике появились в отечественной экономико-географической науке
одновременно или даже раньше, чем в науке экономической, эта географическая по своей
сути тема не получила после 2006 г. широкой поддержки среди экономико-географов, и
основными бенефициарами от ее развития стали ученые-экономисты. Тем самым
экономико-географическим сообществом были, с одной стороны, не использованы
возможности по продвижению своих исследований, сделанных в том числе в условиях
плановой экономики (например, по территориально-производственным комплексам), и
расширению своего влияния во властных структурах на федеральном и региональном
96
уровнях через концепцию кластеров, весьма успешную в маркетинговом плане в середине
2000–середине 2010-х гг. С другой стороны, не был задействован потенциал кластерного
подхода для расширения сообщества экономико-географов в стране через увеличение
защит кандидатских и докторских диссертаций по данной тематике.
2. Пик исследований по теме кластеров в экономике и экономической географии
пришелся на первую половину 2010 годов, когда экономистами публиковалось ежегодно
свыше 900 статей в научных журналах и защищалось 30–5 кандидатских и докторских
диссертаций. Экономико-географы публиковали в эти годы в 30 раз меньше статей, а за
весь рассматриваемый период –защитили в 75 раз меньше диссертаций, чем экономисты
по специальности 08.00.05.
3. Анализ объекта и предмета исследования 299 диссертаций по экономической
специальности позволяет сделать вывод о том, что термин «кластер» по факту заменил в
научной литературе советский термин «комплекс». Об этом свидетельствует, в частности,
набор наиболее часто встречающихся отраслей, на примере которых проводились
диссертационные исследования по кластерам: АПК, туризм, нефтегазохимия, лесная
промышленность, образование, транспорт и строительство. Также термин «кластер»
имеет в российских экономических исследованиях четкую региональную привязку, так
как почти две трети диссертаций (190 ед. или 63,5 %) посвящено отдельным регионам, а
еще 15 диссертаций рассматривают кластеры в условиях абстрактного региона.
4. Примечательным является баланс между исследованиями с дирижистским
подходом, согласного которому кластер необходимо формировать, создавать и т.п., и
подходом, нацеленным на развитие/содействие развитию/совершенствование кластеров
(примерно по 40 % диссертаций). Первый способ больше соответствует ТПК-подходу,
разработанному в рамках плановой экономики СССР, а второй –рекомендациям
западных специалистов [Porter, 1998].
5. Более четверти из 69 диссертаций по экономико-географической специальности
25.00.24, где упоминается концепция кластеров или имеются ссылки на нее, были
защищены в 2004–020 гг. в МГУ им. М.В. Ломоносова. Вне трех московских научно-
образовательных центров (МГУ, ИГ РАН, МПГУ) таких диссертаций было представлено
65%, а вне Москвы и Санкт-Петербурга –43 %.
6. В ближайшем будущем можно ожидать дальнейшее снижение публикационной
активности по теме кластеров и кластерной политики, так как это связано, во-первых, с
определенным исчерпанием тем для исследований. Во-вторых, на интерес к концепции
кластеров также влияет ситуация с практической реализацией кластерной политики в стране,
которая за редким исключением (например, Калужская область, Санкт-Петербург) пока не
является историей успеха. Данный вопрос может стать темой отдельного, более глубокого
исследования практических аспектов применения рекомендаций концепции кластеров в
Российской Федерации.
Б иб ли ог ра фи че ск ийс пи со к
1. Александрова Л. А. Повышение конкурентоспособности промышленных
предприятий на основе кластерного подхода : дисс. ... док. эконом. наук / Александрова
Людмила Александровна. Саратов, 2005. 409 с.
2. Малов В. Ю. ТПК и кластеры: общее, особенное, частное // ЭКО. 2006.
№11(389). С. 2–18.
3. Пилипенко И. В. Анализ основных зарубежных теорий
конкурентоспособности стран и регионов в мировом хозяйстве // Изв. РАН. Сер. Геогр.
2003. № 6. С. 15–25.
4. Пилипенко И. В. Конкурентоспособность и формы организации производства
в регионах России // Взаимодействие городских и сельских местностей в региональном
развитии: Сб. материалов XXII ежегодн. сессии эк.-геогр. секции МАРС / под ред. Ю.Г.
Липеца. Москва : ИГ РАН, 2005. С. 42–51.
97
5. Пилипенко И.В. Конкурентоспособность регионов: анализ теории кластеров
М. Портера и региональных кластеров М. Энрайта // Города и городские агломерации в
региональном развитии: Сб. материалов XX ежегодн. сессии эк.-геогр. секции МАРС /
под ред. Ю.Г. Липеца. Москва : ИГ РАН, 2003. С. 86–94.
6. Пилипенко И. В. Конкурентоспособность стран и регионов в мировом хозяйстве:
теория, опыт малых стран Западной и Северной Европы. Смоленск : Ойкумена, 2005. 496 с.
7. Пилипенко И. В. Принципиальные различия в концепции промышленных
кластеров и территориально-производственных комплексов // Вестник Московского
Университета. Серия 5. География. 2004. №5. С. 3–9.
8. Пилипенко И. В. Развитие концепций конкурентоспособности стран и
регионов и эволюция пространственных форм организации производства // Проблемы
приграничных регионов России : сборник материалов XXI ежегодн. сессии эк.-геогр.
секции МАРС / под редакцией Ю. Г. Липеца. Москва : ИГ РАН, 2004. С. 33–42.
9. Пространственная организация хозяйства: ТПК или кластеры? : сборник
материалов XXIII ежегодн. сессии эк.-геогр. секции МАРС / под редакцией Ю.Г. Липеца.
Москва : ИГ РАН, 2006. 305 с.
10. Теоретические вопросы социально-экономической географии / П. Я. Бакланов,
А. А. Ткаченко, В. Е. Шувалов // Социально-экономическая география в России / под
общ. ред. П. Я. Бакланова и В. Е. Шувалова. Владивосток : Дальнаука, 2016. С. 17–30.
11. Ферова И. С. Промышленные кластеры и их роль в формировании
региональной промышленной политики : дисс. ... док. эконом. наук / Ферова Ирина Сер-
геевна. Красноярск, 2005. 347 с.
12. Хасаев Г. Р., Михеев Ю. В. Кластеры –современные инструменты повышения
конкурентоспособности региона (через партнерство к будущему). Ч. 1 // Компас про-
мышленной реструктуризации. 2003. № 5. С. 18–21.
13. Ягольницер М. А., Марков Л. С. Кластер инновационных производственных
компаний Новосибирского Академгородка // Ползуновский вестник. 2005. № 4–3. С. 28–37.
14. Porter M. E. Clusters and the new economics of competition // Harvard Business Review.
1998. Vol. 76(6). P. 77–90.
Прим. 1. Митрофанова А.В. Региональный туристский кластер как форма пространственной органи-
зации туризма: на примере Калининградской области: дисс. ... к.г.н.: 25.00.24. –Калининград, 2010. – 150 с.; Дмитриева Н.С. Экономико-географические предпосылки формирования горнорудного кла-
стера на базе Еравнинского рудного района: дисс. ... к.г.н.: 25.00.24. –Улан-Удэ, 2011. –154 с.; Ми-
хайлов А.С. Международный кластер как форма территориальной организации экономики балтийско-
го региона в условиях глобализации: дисс. ... к.г.н.: 25.00.24. –Калининград, 2014. –181 с.; Банников
А.Ю. Кластеры как новая форма территориальной организации химической промышленности Герма-
нии: дисс. ... к.г.н.: 25.00.24. –Москва, 2015. –192 с.
Прим. 2. В диссертациях могло быть несколько составляющих предмета исследования.
У ДК911.37
А. П. Васильев2
Пространственные особенности трансформации системы
департаментов Франции
Изучена эволюция административно-территориального деления Франции на
уровне департаментов за 1790–020 гг. Выявлено, что территория и границы
большинства департаментов оставались устойчивыми все 230 лет их существования. 78
департаментов, созданных в 1790 г. во время Великой Французской революции,
2 ©Васильев А. П., 2022
98
существуют без изменений до сих пор. Основной причиной устойчивости департаментов
является устоявшиеся система расселения и структура административно-хозяйственных
связей. В 1791–020 гг. происходило только разукрупнение департаментов, был
образован 21 новый департамент. На их образование влияли локальные причины:
выделение единиц на перифериях, отделение центра, разделение существующих
департаментов, присоединение и потеря территорий.
Ключевые слова: административно-территориальное деление, Франция,
департаменты, устойчивость, административные границы.
A. P. Vasilyev
Transformation of system of French departments: spatial patterns
This article shows the evolution of the administrative division of France at the level of
departments in 1790–2020. It was revealed that territory and borders of the most of departments
remained stable during all 230 years of their existing. 78 departments that were created during
the Great French revolution exist without changing to our time. The main factor of stability of
departments is the stable system of distribution of population and structure of administrative and
economic links. Only 21 new departments were formed by the central government in 1791– 2020. Local factors such as secession of peripheries or centers, partition of existing departments,
annexation or loss of territories influenced to creation of the new units.
Keywords: administrative divisions, France, departments, stability, administrative borders
В ве де ни е. Структуры административно-территориального деления (АТД) стран
мира представляют очень сложную в пространственном отношении и динамично
развивающуюся систему, требующую детального научного изучения. При этом сетки
АТД сильно различаются по своим структуре, размерам, числу единиц и уровней
иерархии.
В работах В.А. Колосова, Р.Ф. Туровского и др. административно-
территориальное деление понимается как разделение территории государства (страны,
региона) на административно-территориальные единицы с целью территориальной
организации региональной и локальной власти. АТД консервативно, и любое его
изменение вызывает широкие дебаты в обществе, так как оно затрагивает политические,
экономические, социальные и культурные аспекты развития регионов страны [Колосов,
2005; Туровский, 1999].
В этой статье анализируются пространственные особенности устойчивости АТД
Франции за 1790–2020 гг. на уровне департаментов. В работе ставятся задачи
проанализировать причины изменения или устойчивости сетки единиц и выявить
регионы, где находятся наиболее стабильные единицы.
В заявленном предметном ракурсе тема статьи практически не исследована. Тем
не менее, отдельные аспекты проблемы представлены в научной исторической,
географической и юридической литературе.
В отечественной литературе широко изучена эволюция АТД России. В работах
В.А. Колосова, С.А. Тархова и др. выявляются этапы изменения сети АТД, отмечается
пульсация: процесс попеременного укрупнения и разукрупнения единиц и анализируются
причины этих преобразований. Ученые также выявляют устойчивость территории и
границ европейских областей России. К схожим выводам пришли и французские ученые,
анализировавшие трансформацию сетки АТД Франции. Юристы и политологи Ж.
Банкаль, М. Грегори и др. и историко-географ М.В. Озуф-Маринье видят причины его
устойчивости в устоявшейся системе управления, расселения, транспортных и
экономических связей, а также в привязке к административным единицам многих
99
государственных и социальных служб [Колосов, 2005; Тархов, 2001; Трейвиш, 2009;
Bancal, 1945; Mirot, 1929; Ozouf-Marignier, 1989; Gr;ory, 2013].
Р ез ул ьт ат ы и сс ле до ва ни я. Главной пространственной особенностью системы
департаментов, считающейся основой АТД Франции, является ее устойчивость. Табл. 1
показывает, что за последние 230 лет (с 1790 г. по 2020 г.) число департаментов
увеличилось всего на 13 %, их медианная площадь уменьшилась на 4%, что говорит о
незначительных изменениях в пространственной структуре системы этих единиц. Из 83
департаментов, образованных в 1790 г., 78 существуют до сих пор, большинство из них
сохранило конфигурацию своей территории, а если она и менялась, то в основном из-за
образования новых единиц.
Таблица 1
И зм ен ен иеп ло ща дид еп ар та ме нт овФ ра нц ии Год
Число
департаментов
Максимальная площадь,
тыс. км2
Минимальная площадь,
тыс. км2
Медианная площадь,
тыс. км2
1790 83 10,73 0,48 6,17
1820 86 10,73 0,48 6,10
1865 89 10,73 0,48 6,04
1900 87 10,73 0,48 6,03
1930 90 10,73 0,48 6,02
2000 96 10,73 0,11 5,95
2020 97* 10,73 0,11 5,94
*Включая Лионский метрополис и город Париж.
Составлено по: [Население и административные границы Франции; Splaf.fr. Население и админи-
стративные границы Франции].
Устойчивость системы департаментов определяли сложившиеся государственное
устройство страны, организация власти и административно-хозяйственных связей. Отказ
от этих единиц или их укрупнение противоречили интересам как элиты департаментов,
так и центральных властей. Если руководство департаментов боялось лишиться своих
прав, полномочий и привилегий, установленных еще Революцией, то центральное прави-
тельство не желало делиться долей своей власти с укрупненными единицами, терять кон-
троль над ними и опасалось роста сепаратистских настроений. Государственные институ-
ты блокировали предложения по реформе департаментов, поскольку они привели бы к
перестройке властных органов, нарушая устоявшуюся политическую конъюнктуру и
иерархию власти [Bancal, 1945; Dumont, 2014; Gr;ory, 2013].
Стабильность размеров и форм департаментов также связана с их длительным
политическим развитием. За 230 лет своего существования они стали неотъемлемой
частью политического ландшафта страны. С сеткой департаментов связаны многие
государственные, социальные, транспортные службы и стороны общественной жизни (от
регистрации автомобильных номеров до производства одежды). Для многих французов
департаменты стали выражением их территориальной идентичности и самосознания. Они
символизируют и наследие Французской революции, ее великие достижения. Поэтому
любая кардинальная реформа этих единиц, любое их изменение широко дискутируется и
часто не принимается обществом [Bancal, 1945; Dumont, 2014; Gr;ory, 2013].
Устойчивости территорий департаментов содействует долгая история их развития.
Половина всех департаментов (44 из 93) была создана в границах существовавших ранее
феодальных и античных политико-территориальных образований. По подсчетам автора,
провинции и земли абсолютистской Франции стали историческими предшественниками
25 департаментов, феодальные уделы –33, муниципии Римской империи –29
департаментов, территории расселения галльских племен –29 единиц (табл. 2). Что
касается современных центров департаментов, то 43 (45 % общего числа) уже в римскую
эпоху были центрами АТЕ, а 61 центр (64 %) –столицами феодальных уделов в
Средневековье. Несмотря на смены государственного строя Галлии и Франции (от
100
племенного до республиканского) и частые подвижки границ, большинство
территориальных ядер и центров этих ячеек сохранялись. Об их преемственности говорит
и сходство названий: Андекавы –Андекаворум –Анжу; Петрокоры –Петрокориорум – Перигор и др. Устойчивая структура системы расселения, сформировавшаяся в
Средневековье, а местами во времена галльских племен, стала важным фактором
выявленной устойчивости территориальных единиц. Образование единиц в каждую
новую эпоху считалось с этой структурой, что ускоряло внедрение новой системы
администрирования и сокращало финансовые расходы.
Таблица 2
И ст ор ич ес ка я п ре ем ст ве нн ос тьп ол ит ик о-т ер ри то ри ал ьн ыхя че ек иц ен тр овс ов ре ме нн ыхд еп ар та ме нт овФ ра нц ии Период 400 г. 1000–500 гг. 1661–789 гг.
Форма правления
Древнеримское
управление
Феодальное
королевство
Абсолютная
монархия
Общее число политико-территориальных ячеек 100 80–100 25
Число политико-территориальных ячеек, являю-
щихся предшественниками современных депар-
таментов
29 33 25
Из них: число политико-территориальных ячеек,
центры которых совпадают с центрами совре-
менных департаментов
24 28 21
Общее число совпадающих центров 43 61 45
Составлено по расчетам автора.
Анализ степени изменчивости ячеек современных департаментов выявил 12 самых
устойчивых, непрерывно существовавших как отдельное политическое образование более
2000 лет, со времен Римской империи (рис. 1). Эти ячейки расположены на периферии
страны: полуострове Бретань, в долине Нижней Луары и в районе Центрального массива.
В чем причины такой устойчивости?
Во-первых, это само периферийное положение. Ни феодальная раздробленность,
ни многочисленные войны и вторжения, ни миграции населения почти не затронули эти
территории, расположенные за пределами зон основных торговых связей и плодородных
земель, и потому слабо на них влияли, способствуя консервации расселения, устоев, быта,
традиций, связей, а вместе с ними –территориальной структуры управления [Бродель,
1994].
Во-вторых, устойчивость ряда территорий –следствие их долгого автономного
существования и некоторой независимости, даже если они входили в одно политическое
образование. Такая автономность и некоторые различия в природных условиях помогали
сохранению культурных и языковых особенностей местного населения, типов построек и
методов сельскохозяйственной обработки земли. Распространенные на определенной
замкнутой местности и не меняющиеся со временем, эти различия поддерживали
территориальную целостность ячеек. Хотя границы между ними были расплывчатыми, но
они существовали длительное время в реальности [Бродель, 1994].
В-третьих, размеры этих ячеек примерно соответствовали стандартному размеру
департамента (6000 кв. км), принятому в годы Французской революции. Департаменты
выделяли и с учетом экономических, транспортных связей, так что наличие сложившихся
ячеек с необходимым размером территории упрощало организационную работу для
революционеров, которым оставалось только реорганизовать управление и заменить
названия. Более крупные ячейки (Овернь, Франш-Конте), также представлявшие собой
сложившиеся политические образования со стабильными экономическими связями, были
всё-таки разделены на части [Ozouf-Marignier, 1989].
101
Рис. 1. Устойчивость территориальных ячеек современных департаментов Франции.
Почти все департаменты без исторических предшественников расположены в
равнинных регионах или в Альпах. Эти департаменты, устойчивые 230 лет, были
образованы путем перекройки прежних границ. Отсутствие в них ранее стабильных
политико-территориальных ячеек объясняется тем, что постоянные войны на равнинах
Франции, вторжения германских племен в V–II вв. и заселение ими этих плодородных
земель, затем феодальная раздробленность и т.д. часто изменяли политический ландшафт,
способствуя неустойчивости политических и социальных связей, появлению новых и
исчезновению старых центров расселения и торговли. Сложный рельеф Альпийского
региона способствовал малочисленности и раздробленности населявших его племен, что
способствовало выделению мелких римских муниципий и феодальных уделов. В
результате там сложились крупные провинции и мелкие бальяжи, которые по площади не
отвечали стандартному размеру департамента.
Наименее устойчивые департаменты расположены в Парижском регионе, вокруг
Лиона и вдоль восточной границы. Они были образованы в ходе немногочисленных ре-
форм департаментов, проявившихся в небольшом их разукрупнении 1793–808 гг., 1968– 1976 гг. и 2015 г. и росте численности (табл. 1). При этом этапы реформ разделяются фа-
зами устойчивого равновесия.
За 1791–2020 гг. из 93 ныне существующих департаментов возникло только 19
новых АТЕ, а также Лионский метрополис. Они создавались в ходе локальных реформ
АТД: отделения периферий или центров, разделения департаментов, образования единиц
на присоединенных территориях или вследствие потерь территорий (рис. 2). Это
происходило в разное время и в разных частях страны.
102
Рис. 2. Типология департаментов по их генезису.
Путем деления было образовано 9 АТЕ: разделены департаменты Парижского
региона и департамент Рона и Луара. Последний разукрупнили в 1793 г. после ряда
восстаний на его территории. Департаменты Парижского региона разделили в 1968 г.,
когда быстрый рост населения столичной агломерации и распространение городской
застройки поставили множество новых проблем в части инфраструктурной,
транспортной, социальной политики. Загрузку ими администраций сочли чрезмерной и
подрывающей доверие к власти. В итоге на месте двух департаментов было создано 7
новых. Также два раза разделяли и объединяли департаменты Корсики [Splaf.fr.
Население и административные границы Франции].
В других случаях новые единицы образовались в результате объединения соседних
периферий департаментов или выделения их центров, где налицо классическая модель
противостояния «центр –периферия». Из смежных периферий был выделен департамент
Тарн и Гаронна, а путем отделения центра –Лионский метрополис с функциями как
департамента, так и ассоциации коммун [Национальный институт статистики и
экономических исследований Франции; Splaf.fr. Население и административные границы
Франции].
Департаменты вдоль восточной границы были созданы под воздействием внешних
факторов: войн и последующих потерь или присоединений. Так, в результате потери
Эльзаса и Лотарингии в 1871 г. была образована Территория Бельфор, а остаток
департамента Мозель объединен с департаментом Мерт в новую единицу Мерт и Мозель.
После 1919 г. на возвращенных территориях были восстановлены три департамента без
изменения прежних границ, а территория Бельфор получила статус последнего, хотя ее
размер ему не соответствовал. Благодаря присоединению территорий были образованы
также департаменты Воклюз, Савойя, Верхняя Савойя и Приморские Альпы [Mirot, 1929;
Splaf.fr. Население и административные границы Франции].
103
Характерной пространственной особенностью развития департаментов Франции
является формирование устойчивых политико-географических рубежей, длительное
время не подвергавшихся изменению. По подсчетам автора в настоящее время общая
длина сухопутных границ департаментов Франции составляет 25 085 км.
Проанализируем генезис образования границ и их устойчивость (табл. 3). Самые
старые и устойчивые границы типичны для юга страны (рис. 3). 39 % (9698 км)
современных границ было проведено еще до Французской революции. Многие границы
(департаментов Дордонь, Канталь и др.) прослеживаются на картах не только феодальной
Франции X–V вв., но и римских муниципий V в. и территорий галльских племен в I в.
до н.э. Устойчивость этих границ во многом определена неизменностью форм и размеров
департаментов, на которую влияли продолжительная устойчивость транспортных связей
и системы расселения, различия между ячейками в культуре, традициях, языке и быте
населения, а также отсутствие внешних воздействий.
Таблица 3
У ст ой чи во ст ь г ра ни ц д еп ар та ме нт овФ ра нц ии Срок существования Время образования Длина, км То же, % от общей длины
более 250 лет до 1785 г. 9698 39
230 лет 1790 г. 13 254 53
205–227 лет 1793–815 гг. 741 3
100-205 лет 1816–918 гг. 625 2
75–00 лет 1919–944 гг. 0 0
30–5 лет 1945–989 гг. 602 2
менее 30 лет 1990–наст.вр. 164 1
Составлено по расчетам автора.
Неизменность границ зависит и от природных условий. Расчлененный рельеф
Центрального массива, отвесные склоны и крутые долины рек, холмистые и горные
водоразделы, покрытые лесом, затрудняли передвижение, тем самым подсказывая линии
границ. Их проведение по ярко выраженным природным рубежам, в свою очередь,
способствовало сохранению этих границ при смене государств, систем власти и структур
управления. Согласно расчетам автора, из 9698 км наиболее устойчивых границ 29 %
проведено по рекам и 11 % –по водоразделам, тогда как в целом по стране только 17 %
границ –гидрографические, а 8 % –орографические. Эти физико-географические
границы располагаются в районе Центрального массива и окаймляют наиболее
устойчивые территориальные ячейки департаментов Лозер, Авейрон и др.
13 254 км (53 %) были проведены в 1790 г. во время образования департаментов и
не менялись более 225 лет. Эти границы характерны для равнинных территорий севера,
запада и юго-запада (рис. 3). Их неизменность объясняется устойчивостью самих
департаментов, а начертание –спецификой природы и истории. Ввиду отсутствия на
равнинах ярко выраженных физико-географических рубежей (кроме крупных и средних
рек) границы не были закреплены на местности и постоянно менялись. Реки не стали
пограничными рубежами, поскольку раньше границ на них возникли поселения, ставшие
центрами АТЕ. Границы, оконтурившие эти ячейки, являлись субсеквентными, то есть
проведенными после заселения территории. Политические рубежи здесь были либо
искусственными геометрическими, либо следовали возвышенностям, малым рекам и
ручьям. Позже геометрические границы оказались наиболее удобны в техническом плане
при разделе однородной территории на равновеликие департаменты.
Наиболее молодые границы расположены в Парижском регионе и на востоке
страны, что напрямую связано с реформами департаментов, описанными выше.
Вследствие их редкости длина этих границ незначительна: лишь 8 % было образовано за
230 лет после создания департаментов. Из них 6 % проведено в ходе разукрупнительных
реформ (в 1791–815 гг., 1968 г. и 2016 г.), а 2 % –в результате воздействия внешних
104
факторов: присоединения Савойи и Приморских Альп в 1859 г. и отторжения Эльзаса-
Лотарингии в 1871–919 гг.
Рис. 3. Устойчивость границ департаментов Франции.
Таким образом, 39 % границ департаментов являются наследием рубежей между
галльскими племенами, феодальными уделами и старыми провинциями, 53 % границ было
образовано в 1790 г. во время Французской революции и только 8 % границ –после нее.
В ыв од ы. Территория и границы большинства департаментов оставались
устойчивыми все 230 лет их существования. 78 департаментов, созданных в 1790 г.
существуют без изменений до сих пор. Основной причиной устойчивости департаментов
является устоявшиеся система расселения и структура административно-хозяйственных
связей. Наиболее устойчивые границы расположены на юге страны, что связано с
природными факторами. При этом более половины длины современных границ было
проведено во время образования департаментов и не менялось с тех пор.
В 1791–020 гг. из 96 департаментов было образовано только 21 единица. На
образование новых департаментов влияли локальные причины: выделение единиц на
перифериях, разделение существующих департаментов, присоединение и потеря
территорий.
Б иб ли ог ра фи че ск ийс пи со к
1. Бродель Ф. Что такое Франция? Пространство и история; перевод с француз-
ского. Москва : Изд-во им. Сабашниковых, 1994. 406 с.
2. История Франции / М. Ц. Арзаканян, А. В. Ревякин, П. Ю. Уваров. Москва :
Дрофа, 2005. 474 с.
3. Колосов В. А., Мироненко Н. С. Геополитика и политическая география :
учебник для вузов. Москва : Аспект-Пресс, 2005. 477 с.
4. Тархов С. А. Изменение административно-территориального деления России за
последние 300 лет // газета “География”. 2001. № 15. С. 1–2; № 21. С. 1–2; № 28. С. 4–37.
5. Трейвиш А. И. Город, район, страна и мир. Развитие России глазами
страноведа. Москва : Новый хронограф, 2009. 369 с.
105
6. Туровский Р. Ф. Политическая география : учебное пособие. Москва– Смоленск : Изд-во СГУ, 1999. 379 с.
7. Население и административные границы Франции. URL : http://splaf.free.fr/.
8. Национальный институт статистики и экономических исследований Франции
(INSEE). URL : http://www.insee.fr.
9. Bancal J. Les circonscriptions administratives de la France : Leur origines et leur
avenir. Paris : Recueil Sirey, 1945.
10. Dumont G. F. D;artements fran;is : petit dictionnaire des id;s re;es (suite) //
Population & Avenir. 2014. No 4. P. 3.
11. Mirot L. Manuel de g;graphie historique de la France. Paris : August Picard, 1929.
12. Ozouf-Marignier M. V. La formation des d;artements. La repr;entation du
territoire fran;is ;la fin du 18e si;le. Paris : Ed. de l’EHESS, 1989.
13. Gr;ory M.A. Le d;artement: une «vieille institution» qui a r;ist;au temps et aux
critiques // M;ropolitiques, 2013. URL : http://www.metropolitiques.eu/Le-departement-unevieille.
html.
14. Splaf.fr. Население и административные границы Франции. URL :
http://splaf.free.fr/.
У ДК911.37
Т. Ю. Кондакова, П. Н. Брагин3
Формирование образовательной сети Ярославской области
как фактор стабилизации системы расселения
(на примере Пошехонского муниципального района)
Рассматриваются вопросы сельского расселения по территории Пошехонского
муниципального района Ярославской области; основные выводы в результате историко-
географического анализа трансформации опорной образовательной сети в сетке сельских
населенных мест; представлены особенности формирования образовательной сети в
период с первой половины XIX в. и до начала XX в.; показана роль образовательных
учреждений в процессе формирования и изменения системы расселения.
Ключевые слова: социальная опорная сеть, сельская местность, система
расселения, историко-географический анализ, образовательная сеть, земские и церковно-
приходские школы, социальная сфера, Пошехонский район Ярославской области.
T. Yu. Kondakova, P. N. Bragin
Formation of the educational network of the Yaroslavl oblast as a factor
of stabilization of the settlement system (the case of Poshekhonsky municipal
district)
The issues of rural settlement on the territory of the Poshekhonsky municipal district of
the Yaroslavl oblast are considered; the main conclusions as a result of the historical and geographical
analysis of the transformation of the reference educational network in the grid of rural
settlements; the features of the formation of the educational network in the period from the first
half of the 19th century to the beginning of the 20th century are presented; the role of educational
institutions in the process of formation and change of the settlement system is shown.
Keywords: social support network, rural area, settlement system, historical and geographical
analysis, educational network, zemstvo and parish schools, social sphere, Poshekhonsky
district of Yaroslavl oblast.
3 ©Кондакова Т. Ю., Брагин П. Н., 2022
106
Одной из важных составляющих селитьбы любого культурного ландшафта
выступает социальный компонент, а именно –население территории. Динамика
численности населения приводит к появлению новых (либо к укрупнению), или
исчезновению существующих населённых пунктов [Кондакова, 2019]. На формирование
и изменение системы расселения в сельской местности весь период развития оказывают
влияние опорные сети: образовательная (школьная), транспортная (система дорог),
долгое время оказывала такое влияние и церковно-приходская сеть. При этом можно
отметить, что именно школьная сеть для российской сельской местности является
основополагающей –по сути школы составляют самый главный опорный каркас
расселения. Так это происходит и для сельского расселения Пошехонского
муниципального района (МР) Ярославской области.
Стоить отметить, что сейчас Пошехонский муниципальный район представляет
собой одну из депрессивных территорий Ярославской области. Расположенный на севере
Ярославской области район граничит с Череповецким районом Вологодской области,
Первомайским, Рыбинским и Даниловским районами Ярославской области. Сейчас
территорию Пошехонского муниципального района составляют земли городского (1)
(Пошехонье) и сельских (4) поселений (Белосельское, Ермаковское, Кременевское и
Пригородное). При этом в состав сельских поселений входят 415 населенных пунктов
разной населенности. Демографическая ситуация в Пошехонском районе в настоящее
время характеризуется стабильной естественной убылью населения, не
компенсирующейся миграционным приростом, уменьшается число детей и жителей
трудоспособного возраста [Географический подход…, 2021]. Анализ динамики
численности населения проведен на основании данных Федеральной службы
государственной статистики за 2002–020 гг. [Территориальный орган…].
Таблица 1
Д ин ам ик а ч ис ле нн ос тин ас ел ен ияП ош ех он ск ог о м ун иц ип ал ьн ог о р ай он а
Я ро сл ав ск ойо бл ас ти Пошехонский
муниципальный
район
Население, чел. Прирост (+) /
2002 2010 2014 2018 2019 2020 2021 Убыль (–)
18209 14292 13724 13227 12984 12655 12425 –5714
Экономическую основу Пошехонского района составляет сельскохозяйственное
производство, специализирующееся на производстве мяса КРС и молока. На территории
района отсутствуют крупные предприятия, отмечается низкая инвестиционная актив-
ность. В сельских поселениях основные занятия населения –это ЛПХ и малое предпри-
нимательство, направленное на производство молока и мяса; торговля; заготовка и пере-
работка древесины [Географический подход …, 2021].
Развитие социальной сферы на территории Пошехонского района –прямой
показатель уровня развития экономики и демографической структуры. В сфере
здравоохранения отмечается ветхость зданий, в которых расположены медицинские
учреждения района. Для этого в программах развития района предлагается осуществить
ремонт фельдшерско-акушерских пунктов. На территории довольно развита сфера
культуры, представленная МУК: КДЦ, центральным ДК, сельскими клубами, музеем с
филиалами и библиотеками. В районе имеются детско-юношеская спортивная школа и
спортивный центр, развивается экологический (рыболовно-охотничьей направленности),
сельский и этнографический туризм. Для этого здесь –2 гостиницы, 5 баз отдыха, точки
питания и объекты просмотра (музеи, туристические программы) и др.
Муниципальная система образования Пошехонского МР в настоящее время
включает в себя 20 образовательных организаций, в том числе: 11 общеобразовательных
организаций (школ); 7 детских садов и 15 дошкольных групп в школах; 2 организации
дополнительного образования и др. Для обеспечения доступности общего образования в
последние годы организован подвоз обучающихся школьными автобусами.
107
Далее наиболее подробно остановимся на историко-географическом анализе
формирования образовательной (школьной) сети Ярославской губернии, в границах этого
района с определением особенностей ее трансформации с влиянием на изменение
системы расселения.
Стоит отметить, что, начиная с 1866 г. в структуре начального образования
Ярославской губернии основная роль отводится земским и церковно-приходским
школам. Причем до 1880 г. этот процесс выглядел как увеличение числа земских школ и
уменьшение числа церковно-приходских. На 1880 г. из всех 343 начальных училищ
(школ) губернии 290 было земскими, 8 –министерскими, 17 –содержались городскими
учреждениями и частными лицами и только 28 относилось к церковно-приходским. В
1866 г. соотношение земских и церковно-приходских школ было 17 и 252 соответственно.
Только после 1880 г. это соотношение вновь начинает меняться за счет увеличения
числа церковно-приходских школ (государство с этого момента участвует в их
финансировании). Земские же школы продолжают развиваться за счет собственных средств
земства до 1907 г. –государство также начинает участвовать в финансировании земской
школы.
К концу века (1899 г.) общее количество школ губернии достигает уже 980
(соотношение земских и церковно-приходских школ составляет 394 к 565). В этот период
Школьная комиссия Ярославского губернского земства реализует задачу «…составления
нормальной школьной сети, которая показывала бы, насколько населению уже доступно
обучение детей в правильно организованных училищах и что необходимо предпринять,
чтобы обучение это стало общедоступным» [Нормальная сеть училищ…, 1902]. По сути
это был проект планомерной организации системы расселения через упорядочивание
школьной (образовательной) сети.
Основу данного проекта составили материалы всеобщей переписи учащихся 1899
г., сведения о существующей сети начальных учебных заведений. Школы грамоты при
составлении нормальной школьной сети не учитывались [Брагин, 2021].
В это время были разработаны гигиенические требования: количество учеников на
одного учителя (учащего) –не более 60, площадь класса и объем воздуха из расчета на
одного ученика. Были предложены типовые проекты школьных зданий (рис. 1).
Рис. 1. Проект двуклассной земской школы на 60 человек, 1900 г.
108
Кроме того, рассчитано среднее количество детей школьного возраста,
приходящееся на 100 дворов сельских населённых пунктов губернии (32 человека в
возрастной группе 9–1 лет и 42 для возрастной группы 9–2 лет).
Определена минимальная численность детей для создания школьного района
(открытия новой школы): 25 человек для трехгодичного обучения и 34 для
четырехгодичного (или суммарная численность в 80 дворов для населённых пунктов).
И, наконец, определен норматив максимальной удаленности населённого пункта
от школы, который составил 2,5 версты (школьный радиус). Именно такое расстояние по
мнению авторов проекта позволяло организовать обучение, при котором дети ежедневно
бы посещали школу и возвращались домой, то есть не возникала бы необходимость
организовывать ночлег.
Результатом стал проект нормальной школьной сети, документ, который содержал,
в том числе, карты по уездам с указанием местоположения существующих школ всех
типов и предлагаемых (проектируемых) школ (рис. 2)
Рис. 2. Карта к проекту нормальной школьной сети Пошехонского уезда.
Данные из проекта нормальной школьной сети Пошехонского уезда [Нормальная
сеть училищ…, 1902] послужили основой для создания средствами ГИС карты школьной
сети (рис. 3) с населёнными пунктами, входящими в состав школьных районов, и типами
школ данного уезда начала XX в.
Анализируя данные паспортов школ Пошехоно-Володарского района 1940-х гг.
также средствами ГИС была выполнена карта школьной сети Пошехоно-Володарского
района послевоенного времени (рис. 4) с населёнными пунктами и типами школ района
на конец 1940-х гг. (представлены школы трёх типов: начальные, неполные средние,
семилетние).
109
Рис. 3. Школьная сеть Пошехонского уезда на период 1902 г.
Подход к формированию школьных районов (участков обслуживания школ)
остался со времен земства практически неизменным: школьный радиус. Его величина для
начальной школы обычно не превышает 3 км, для неполных средних и семилетних для
учащихся старших классов –обычно не более 6– км (иногда и до 10–12).
В этот период в состав школьных районов (участков) кроме непосредственно
населенных пунктов добавляются еще и детские дома (неизбежный компонент системы
образования этого периода времени). По данным паспортов школ района таких детских
домов было 5.
110
Рис. 4. Школьная сеть Пошехоно-Володарского района на период 1944–948 гг.
Территория Пошехонского уезда начала XX в. и территория Пошехоно-
Володарского района 1940-х гг. существенно отличаются не только по размерам, но и
меняется и сам облик территории. В первую очередь в результате затопления обширных
низменных территорий водами Рыбинского водохранилища.
Поскольку достоверных картографических данных по границам АТД 1930–1940-х
гг. для этой территории нет, мы сравнивали количество школ уезда и района
пропорционально площади, который занимала вся школьная сеть Пошехоно-
Володарского района 1940-х гг. (рис. 5). Как результат мы наблюдаем существенное
увеличение числа школ в 1940-е гг.: 51 против 36 (причем 14 из этих 36 в 1902 г.
находились в статусе «проектируемые», то есть мы пока не можем ответить определенно,
появились ли они).
На увеличение числа школ могли повлиять следующие факторы (кроме
непосредственно демографических): изменение местоположения школ и как следствие
изменение конфигурации многих школьных участков (районов в терминологии 1902 г.).
Зачастую эти школьные участки становились значительно меньше. Появление новых
населённых пунктов (рис. 5).
111
Рис. 5. Участок Камчатской начальной школы
при появившихся лесозаготовительных населённых пунктах.
Благодаря проекту «Школьная Атлантида» [Проект «Закрытые школы…] стали
доступны данные по изменению школьной сети Пошехонского района. Проект посвящен
закрытым школам Пошехонского района (причем границы района соответствуют
современным –третий вариант сетки АТД).
Поскольку, не обладая сведениями по всем школам о периодах их существования,
было бы не корректно проводить какие-то сравнения школьных сетей 1902 г., 1940-х гг. и
последующих периодов, нами была выполнена карта (средствами ГИС) закрытых школ
района с выделением периодов закрытия школ (рис. 6).
Однако не всегда закрытие школы являлось безвозвратной потерей школьного
участка (района) и показателем сокращения численности населения территории (иногда
школа просто переезжала в соседний населённый пункт, где для её существования
условия были лучше (строительство нового здания)). Но в большинстве случаев
(особенно, если рассматривать период после 1970-х гг.) закрытие школы является ярким
свидетельством именно демографических процессов.
112
Рис. 6. Закрытые и существующие школы в границах современного
Пошехонского района с указанием периода закрытия школы.
Процесс закрытия школ на современном этапе (2000-е гг.) обусловлен не только
сокращением населения района, но и иным подходом к созданию школьного участка
(района). Вместо школьного радиуса пешей доступности используется расстояние
подвоза школьным автобусом. В этой связи, если в предыдущие периоды мы не
рассматривали школы г. Пошехонье, поскольку в район их обслуживания попадали
только непосредственно городские территории, то на современном этапе именно
городские школы играют важную роль в конфигурации школьной сети района. Школьная
сеть по данным 2020 г. состоит из 9 районных и 2 городских школ (рис. 7).
Рис. 7. Школьная сеть Пошехонского района с маршрутами движения школьного автобуса,
2020 г.
113
Таким образом, в школьный участок сейчас попадают населённые пункты с сильно
различающимся количеством учащихся. Не редки случаи, когда в школьном участке
существует маршрут подвоза до населенного пункта с 1 учащимся, а, следовательно,
школьная сеть района будет в скором времени меняться и отнюдь не в сторону
увеличения своих размеров., что подтверждает современная характеристика системы
расселения Пошехонского муниципального района –одного из самых северных и
расположенных на периферии Ярославской области.
В документах (ОКАТО) на 2015 г. в районе насчитывается 414 населённых
пунктов сельского типа, из них 20 сёл, 387 деревень, 6 посёлков и 1 хутор. По людности
все сельские населённые пункты района распределяются следующим образом: 120
селений с нулевой численностью (не зарегистрировано постоянного населения; 29 % от
числа всех населённых пунктов), 160 селений с численностью от 1 до 10 чел. (38 %), 94 – с числом жителей от 11 до 50 чел. (23 %), 23 –от 50 до 100 жителей (6 %) и 17 с
численностью свыше 100 чел. постоянного населения (4 %).
Данные цифры вполне отражают слабо заселенную, неплотную расселенческую
ткань данного района и подтверждает то, что одним из основополагающих факторов,
определяющих структуру системы сельского расселения, является образовательная
(школьная) сеть.
Б иб ли ог ра фи че ск ийс пи со к
1. Брагин П. Н., Кондакова Т. Ю. Образовательная сеть Ярославского
муниципального района Ярославской области как фактор стабилизации системы
расселения // Естествознание: исследования и обучение : материалы научно-практической
конференции «Чтения Ушинского» / под науч. редакцией К. Е. Безух. Ярославль: РИО
ЯГПУ, 2021. С. 49–53.
2. Волкова Т. И. Ярославское земство и развитие народного здравоохранения и
образования в губернии (1865–918 гг.). Ярославль : ЯрГУ, 1998.
3. Географический подход к выявлению обеспеченности объектами социальной
сферы депрессивных сельских территорий (на примере Пошехонского муниципального
района Ярославской области) / Т. Ю. Кондакова, А. И. Фомичев, А. Е. Державина //
Естествознание: исследования и обучение : материалы научно-практической
конференции «Чтения Ушинского» / под науч. редакцией К. Е. Безух. Ярославль: РИО
ЯГПУ, 2021. С. 202–211.
4. Кондакова Т. Ю. Роль церковно-приходской сети в изменении системы
расселения сельской местности Ярославской области (на примере Борисоглебского и
Пошехонского муниципальных районов) // Вестник Ярославской духовной семинарии.
2019. Вып. 1. С. 138–146.
5. Начальное народное образование в Ярославской губернии за 1909 год /
составил Н. Н. Чернышев. Ярославль : Типолитография губернской земской управы,
1913.
6. Нормальная сеть училищ по Ярославской губернии : приложение к докладу
Школьной комиссии Губернскому земскому собранию очередной сессии 1902 г.
Ярославль : Типолитография Губернской земской управы, 1902.
7. Проект «Закрытые школы Пошехонского района». URL :
https://www.sites.google.com/site/zakrytyeskolyposehone/.
8. Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по
Ярославской области. URL : http://www.yar.gks.ru.
9. Управление образования Администрации Пошехонского муниципального
района Ярославской области. URL :
114
У ДК332.1
А. В. Кулаков, Е. Н. Селищев4
Устойчивые тенденции модернизации экономического пространства
Ярославского региона
Изучаются вопросы пространственного развития Ярославской области, как типич-
ного старопромышленного региона Центральной России. Регион рассматривается с пози-
ций эволюции отраслевой структуры в контексте ключевых технологических преобразо-
ваний. Раскрыты градообразующие отрасли, получившие распространение в городах об-
ласти. Анализируются виды территориальных структур, сформированные в результате
усиления внутренних контрастов региона.
Ключевые слова: Ярославский регион, отрасль, динамика, экономическая деятель-
ность, градообразующая отрасль, территориальная структура.
A. V. Kulakov and E. N. Selishchev
Sustainable trends in the modernization of the economic space of the Yaroslavl
region
The issues of spatial development of the Yaroslavl oblast as a typical old industrial region
of Central Russia are studied. The region is considered from the standpoint of the evolution
of the industry structure in the context of key technological transformations. The city-forming
industries that have become widespread in the cities of the region are disclosed. The types of
territorial structures formed as a result of the strengthening of the internal contrasts of the region
are analyzed.
Keywords: Yaroslavl oblast, industry, dynamics, economic activity, city-forming industry,
territorial structure.
Ярославская область относится к типичным старопромышленным регионам. Одна-
ко по уровню индустриального развития и производству ВРП область входит в состав ли-
дирующей группы Центрального федерального округа, занимая ведущие позиции среди
18 регионов и находясь на 7 месте, уступая только Москве, Московской, Воронежской,
Белгородской, Тульской, Липецкой областям.
В результате постепенной эволюции, экономическую жизнь Ярославского края
стали определять разнообразная, относительно сложная и трудоемкая промышленность,
сфера услуг и агропромышленный комплекс. В промышленном развитии региона главное
место принадлежит тяжелой индустрии (70 % объема производства). Свыше 36 тыс. хо-
зяйствующих субъектов промышленных предприятий, действующих на территории обла-
сти, производят разнообразную продукцию достаточно широкого ассортимента для по-
требления на внутреннем и внешнем рынках. При этом общую экономическую картину
из них формируют только системообразующие предприятия региона.
Экономика области в отраслях рыночной специализации ориентируется на разнооб-
разные направления сектора услуг, машиностроение и металлообработку, химическую и
нефтехимическую, топливную отрасли, электроэнергетику, пищевую и легкую отрасли про-
мышленности. Область по праву может гордиться впервые изготовленными в стране синте-
тическим каучуком, кордной тканью, двухэтажным троллейбусом и другой продукцией.
Хотя в Ярославской области проживает менее 1 % населения России, а доля в
площади страны составляет всего 0,2 %, область производит 1,1 % объема промышлен-
ной продукции России. Ее вклад в сельское хозяйство страны значительно скромнее, чем
4 ©Кулаков А. В., Селищев Е. Н., 2022
115
доля в промышленном производстве. Валовая совокупная продукция растениеводства
(земледелия) и животноводства в целом не превышает 1 % от общероссийского уровня.
Эволюция отраслевой структуры экономики Ярославского региона соответствует
технологическим укладам. Как известно, любой технологический уклад отличается ста-
бильностью и обладает внутренним единством. В пределах уклада воспроизводится пол-
ный цикл, начиная с добычи сырья, переработки полезных ископаемых и заканчивая вы-
пуском конечной продукции (табл. 1).
Таблица 1
Э во лю ци я к лю че вы х т ех но ло ги й п ре об ра зо ва ни я э не рг ии вс тр ук ту рет ех но ло ги че ск иху кл ад ов Н ач ал о
т ех но ло ги че ск ог о у кл ад а
П ер ио д б ыс тр ог о
р ас пр ос тр ан ен ия С од ер жа ни е
у кл ад а
К он ецф аз ы б ыс тр ог о
р ос тау кл ад а
И нд ус тр иа ль на я р ев ол юц ия 1770 1790 Текстильная промышлен-
ность
1830
1830 1847 Паровой двигатель 1880
1880 1897 Электродвигатель 1930
1930 1943 Двигатель внутреннего
сгорания
1970
И нф ор ма ци он на я р ев ол юц ия 1970 1983 Микроэлектронные компо-
ненты
2010
2010 2018 Нанотехнологии 2040
Солнечная и ядерная энер-
гетика
Составлено по: [Глазьев, 2018].
Поэтому представляется вполне естественной динамика изменения доли в суммар-
ном производстве отдельных отраслей и видов экономической деятельности (рис. 1–3).
Сегодня по отраслевой структуре производства промышленной продукции Яро-
славский край выглядит относительно сбалансировано. Экономика региона относится к
индустриальному типу с ярко выраженной сферой рыночных услуг. Регион в целом соот-
ветствует общероссийским тенденциям. В его экономике не наблюдается резкого доми-
нирования отдельных отраслей (такое, к примеру, происходит в Ямало-Ненецком, Ханты-
Мансийском автономных округах, в Республике Саха (Якутия) и др.). Среди «локомоти-
вов», двигающих экономику нашего края вперед, следует назвать обрабатывающие про-
изводства, среди них выделить машиностроение и металлообработку, химию и нефтехи-
мию, пищевую и мукомольно-крупяную отрасли.
Рис. 1. Доля в суммарном производстве Ярославской губернии отдельных отраслей
промышленности в 1913 г., %. Составлено по: [Воскобойникова, 1959].
116
Рис. 2. Отраслевая структура промышленности Ярославской области в 1970 г., %.
Составлено по: [Зубова, 1973].
Рис. 3. Отраслевая структура валовой добавленной стоимости Ярославской области в 2019 г., %.
Составлено по: [Ярославская область, 2020].
Однако, если на рубеже XXI в. в общей структуре ВРП наблюдалось преобладание
промышленности (42,1 %) и сельского хозяйства (11,9 %), то сегодня объективно в реги-
оне формируется постиндустриальная структура экономики с преобладанием сектора
услуг (рис. 3).
В области удельный вес отраслей сферы услуг преобладает над отраслями про-
мышленности и строительства (соответственно 58,5 % и 38,5 % в ВРП по данным на 2018
г.). В указанном отношении наш край в целом придерживается общероссийских реалий.
Особенно заметно преобладание отраслей, производящих «неосязаемые товары», в
Москве и Санкт-Петербурге, где велико количество фирм, работающих в сфере услуг, и
ощутимы их доминирующие позиции. Между прочим, отметим, что в экономике Яро-
славского региона при анализе распределения организаций по формам собственности су-
щественно преобладает частная собственность –87%. Далее следуют муниципальная – 5,0 % и государственная –2,0 % [6].
Тем не менее, реальный промышленный сектор в экономике не утратил своего
значения в международном и российском разделении труда. Среди обрабатывающих
производств имеются определённые особенности. В машиностроении и металлообработ-
ке области преобладает подетальная, технологическая специализация. Данные виды при-
сутствуют при производстве двигателей и автокомпонентов. Менее развита предметная
специализация. Примеры успешной предметной специализации особенно заметны в су-
достроении, производстве дорожных машин, строительной техники, приборостроении,
электромашиностроении (Ярославль, Рыбинск). Нефтеперерабатывающая и химическая
отрасли концентрируются в основном в Ярославле, пгт Константиновском, Переславле-
Залесском. Поэтому представляется актуальным выделить градообразующие отрасли и,
соответственно, функциональные типы городов области (табл. 2).
117
Таблица 2
Г ра до об ра зу ющ иео тр ас лиг ор од овЯ ро сл ав ск ойо бл ас ти Ф ун кц ио на ль ны е т ип ы Г ор од а
Города–центры, объединяющие различные виды экономической деятельности
регионального и общероссийского значения
Ярославль
Центры экономики с преобладанием машиностроения и сектора услуг Рыбинск, Тутаев
Центры многоотраслевой экономики с развитыми транспортными функциями и
сектором услуг
Данилов
Центры с приоритетом моноотраслевой экономической специализации на
пищевой промышленности
Любим, Пошехонье
Центры с приоритетом экономической специализации на машиностроении и
текстильной отрасли
Гаврилов-Ям
Центры с приоритетом экономической специализации на машиностроении и
пищевой промышленности
Ростов, Углич
Центры с преобладанием экономической специализации на химической
промышленности, туризме
Переславль-Залесский
Центры с преобладанием экономической специализации на туризме и секторе
услуг
Мышкин
В территориальной структуре региона присутствуют моногорода: Тутаев, Гаври-
лов-Ям, Ростов, п. Песочное.
Неоднородность регионального развития проявляется в наличии в регионе точек,
центров, ядер, периферии. На практике территориальная структура региона представляет
собой многоуровневую систему, включающую в свой состав:
• генерирующие, адсорбирующие и латентные территории;
• ареалы (коридоры) преимущественного социально-экономического развития;
• формы расселения и организации человеческой деятельности (рис. 4).
Рис. 4. Территории и ареалы («коридоры») преимущественного
социально-экономического развития Ярославской области.
118
Примечания. 1. Волжский пространственный «коридор»; 2. Транзитный меридиональный «коридор».
Овалы –генерирующие территории, прямоугольники –адсорбирующие территории, трапеции –латентные
территории.
В территориальной структуре Ярославского региона выделяются генерирующие
территории, наиболее развитые и прогрессивные по отношению к другим. Здесь
присутствуют значительные возможности для разнообразной конструктивной
человеческой деятельности. Обычным явлением в данной местности является присутствие
достаточной материальной и интеллектуальной базы для жизнедеятельности,
производственной и социальной инфраструктуры. Обычно генерирующие территории
расположены в ядре региона и объединяют центры, фокусы человеческой деятельности
(Ярославский, Рыбинский, Ростовский, Переславский муниципальные районы, г.
Переславль-Залесский, Мышкинский, Угличский, Некрасовский муниципальные районы).
Адсорбирующие территории способствуют обеспечению более высоких
возможностей генерирующих территорий. Обычно в состав адсорбирующих земель
включается региональная полупериферия [Селищев, 2017]. Следовательно, это переходные
зоны и ареалы между недостаточно освоенными латентными и генерирующими
центральными территориями (Мышкинский, Угличский, Борисоглебский, Гаврилов-
Ямский, Даниловский муниципальные районы). Адсорбирующие полупериферийные
территории выделяются утратой прежних экономических функций, перепрофилированием
производств (часовой завод Чайка в Угличе). Есть и позитивные примеры. Так, в
Большесельском муниципальном районе функционирует кондитерская фабрика.
Соответственно, латентные территории существуют в наименее трансформированном и
наиболее естественном виде (Брейтовский, Некоузский, Первомайский, Любимский,
Пошехонский муниципальные районы).
В генерирующем и адсорбирующем пространстве могут иметь место ареалы
(коридоры) преимущественного социально-экономического развитии. Их формированию
способствует постепенная естественная историческая эволюция и пространственная
организация человеческой деятельности. Появление ареалов вызвано селитебными
предпочтениями пограничного свойства, а именно –тяготением населения к природно-
пограничным средам (вода–суша) и разнообразным преимуществам, предоставляемым
территориям природными и социально-экономическими объектами. В типичном
старопромышленном российском регионе –Ярославской области –исторически
сформированы Волжский пространственный «коридор» (первоначально –волжского
речного пути) и Транзитный меридиональный «коридор» [Селищев, 2003]. Именно здесь
создаются формы «новой» экономики.
Власти региона продолжительное время предпринимают усилия по
диверсификации отраслевой и территориальной структуры хозяйства. Среди форм
«новой» экономики обратим внимание на кластеры. На уровне Ярославского региона
присутствуют необходимые условия для формирования и деятельности кластеров.
Причем среди современных «драйверов» устойчивого развития региональной экономики
выделяются инновационно-промышленные кластеры (как известно, экономическая
деятельность тяготеет к производственно-территориальным сочетаниям или комплексам,
наличие которых научно обосновано в работах выдающегося советского экономико-
географа Н.Н. Колосовского).
В настоящее время на территории Ярославской области формируются различные
кластеры. Здесь же назовем самые приоритетные проекты и существующие региональные
кластерные инициативы в данной сфере, а именно: кластер фармацевтической промыш-
ленности и инновационной медицины, кластер газотурбостроения и энергомашинострое-
ния, кластер машиностроения и автокомпонентов, туристско-рекреационный кластер. К
перспективным относятся: кластер логистики и транспорта, кластер агропромышленного
комплекса, кластер информационных технологий (IT-кластер).
119
Сегодня и в перспективе приоритетным для области представляется кластер фар-
мацевтической промышленности и инновационной медицины, который обладает боль-
шим потенциалом и способен вывести регион на новый экономический уровень (кстати,
фармацевтическая отрасль хорошо поддается кластеризации). Цель развития настоящего
кластера –закрепить приоритет Ярославского региона в современной фармацевтической
отрасли России.
Реализованные и перспективные проекты высокотехнологичного производства в
рамках указанного кластера присутствуют в Ярославле, Ростове, Переславле-Залесском.
Таким образом, современное развитие определяет новые свойства социально-
экономического пространства Ярославской области. Отраслевая и территориальная
структура региона постепенно трансформируется и становится современной
институциональной средой, поскольку тогда наблюдается преобразующее влияние
процесса взаимодействия на любые параметры в контексте совместной деятельности для
достижения позитивных результатов.
Б иб ли ог ра фи че ск ийс пи со к
1. Воскобойникова С. М. Экономико-географическое районирование // Природа и
хозяйство Ярославской области. Часть вторая. Хозяйство. Ярославль : Ярославское кн.
изд-во, 1959. 232 с.
2. Глазьев С. Ю. Рывок в будущее. Россия в новых технологическом и
мирохозяйственном укладах. Москва : Книжный мир, 2018. 768 с.
3. Зубова А. Н. Размещение и развитие народного хозяйства Ярославской области
в девятой пятилетке. Ярославль : Ярославский гос. ун-т, 1973. 110 с.
4. Селищев Е. Н. Структурно-территориальная организация населения и хозяйства
Ярославской области : монография. Ярославль : Изд-во ЯГПУ, 2003. 229 с.
5. Селищев Е. Н. Трансформация социально-экономического пространства
старопромышленного региона (на примере Ярославской области) // Проблемы
региональной экологии и географии. Материалы всероссийской научно-практической
конференции с международным участием / редактор И. И. Рысин и др. Ижевск : Институт
компьютерных исследований, 2017. С. 64–68.
6. Ярославская область. 2020. Стат. сб. Ярославль : Ярославльстат, 2020. 407 с.
У ДК911.37
Г. Б. Дугарова5
Современные проблемы Иркутской и Улан-Баторской городских агломераций
Статья является продолжением исследований городских агломераций. В качестве
объекта изучения взяты Иркутская и Улан-Баторская городские агломерации (ГА),
которые в своем развитии переживали аналогичные политические и экономические
периоды, и, следовательно, у них много схожих черт, которые явились основанием для
сравнительного анализа. В рамках представленной статьи автором рассмотрены
актуальные проблемы, освещенные отдельно по агломерациям. Результаты исследования
показали, что для обеих агломераций характерны как общие, так и специфические
проблемы. Однако, следует отметить, что при прочих равных условиях, столичная
агломерация имеет больше финансовых, социальных, экономических, логистических
возможностей, которые особенно сильно начали проявляться после 2000-х гг. И, как
следствие, в настоящее время у них складываются разные темпы и пути дальнейшего
развития.
5 ©Дугарова Г. Б., 2022
120
Ключевые слова: городская агломерация, урбанизация, субурбанизация,
Иркутская агломерация, Улан-Баторская агломерация.
G. B. Dugarova
Modern problems of Irkutsk and Ulaanbaatar urban agglomerations
Abstract. The article is a research continuation of urban agglomerations. The research
object is the Irkutsk and Ulaanbaatar urban agglomerations. They have similar political and economic
periods of development and many similar features. It is the basis for their comparative
analysis. The author considers modern problems of urban agglomerations. The results of the
study showed that both urban agglomerations have common and specific problems. However,
the Ulaanbaatar urban agglomeration has more financial, social, economic, and logistical opportunities,
than the Irkutsk urban agglomeration. Both urban agglomerations currently have different
rates and ways of further development.
Keywords: urbanization, urban agglomeration, suburbanization, Irkutsk agglomeration,
Ulaanbaatar agglomeration.
В ве де ни е. Городские агломерации (ГА) составляют основу экономического и
социального потенциала любого государства, что обуславливает актуальность изучения
современных проблем их развития и выработку оптимальных мер преодоления
выявленных проблем.
Цель настоящей работы заключается в выявлении основных проблем и специфики
развития городских агломераций в контексте сравнительного анализа. Для этого в
качестве объектов исследования взяты Иркутская (ИГА) и Улан-Баторская городские
агломерации, обладающие некоторыми схожими особенностями и условиями развития
[Сравнительный анализ, 2020].
Отметим, что в данной статье мы не затрагиваем вопросы административных гра-
ниц городских агломерации. Иркутская городская агломерация нами выделена по адми-
нистративным границам муниципальных образований (МО) первого уровня –сельским
поселениям. В состав ИГА вошли 23 муниципальных образования [Воробьев, 2014].
Улан-Баторская городская агломерация включает всю окружающую урбанизированную
территорию и образует особую административную единицу «Улсын нийслэл» (или «Сто-
лица государства»), которая состоит из городских районов «д; .рэг» [Баярсайхан, 2009;
Нямдорж, 2020]. В Улан-Баторскую ГА вошли 9 районов (д; .рэг) и 152 микрорайонов
(хороо). Из них 6 районов расположены компактно (Баянгол, Баянзурх, Чингэлтэй, Хан-
Уул, Сонгинохайрхан, Сухбаатар), 3 района отдалены от основного ядра (это Багахангай
и два бывших города-спутника –Налайх и Багануур).
М ет од ы и сс ле до ва ни я. В работе использовались следующие методы:
комплексно-географический, статистический, ретроспективный, картографический.
Особое место в исследовании было отведено ретроспективному анализу и
геоинформационному картографированию. Ретроспективный анализ позволил нам
получить информацию не только о произошедших изменениях, но и данные, которые
могут быть применены в дальнейшем для решения множества проблем стратегического
характера. Картографические методы исследования позволили получить интегральный
образ (характеристику) исследуемых объектов не только в статике, но и в динамике.
Например, карты, отражающие динамику застройки, хорошо демонстрировали
происходящие пространственно-временные трансформации городского пространства
[Сравнительный анализ, 2020].
Р ез ул ьт ат ы и сс ле до ва ни я. Следует сказать, что социально-экономических
проблем развития городских агломераций предостаточно. В научной литературе они
широко и подробно освещены многими специалистами (Н. Галиймаа, Г. Баярсайхан, Н.
Нямдорж, W. Blum, Н.В. Воробьев, В.Н. Богданов, Н.И. Демьянович, А.Г. Большаков,
121
Н.В. Емельянова, М. Меерович и др.). В рамках представленной статьи мы лишь
затронули небольшую часть проблем, наиболее актуальных на сегодняшний день.
Проблемы Иркутской агломерации. Актуальной проблемой для ИГА сегодня явля-
ется депопуляция населения. Вплоть до начала 1990-х гг. численность населения города
стремительно росла. С 1992 г. рост населения прекратился (рис. 1). В целом сокращение
численности населения ИГА не было большим благодаря миграции молодого населения
как из других районов Иркутской области, так и из ближайших регионов. Однако при
этом в настоящее время характерно активное перераспределение населения внутри ИГА,
которое свидетельствует о происходящем процессе субурбанизации. Так, с 2010 по 2018
гг. численность населения ближайших пригородных поселений увеличилась на 20–165 %,
тогда как численность населения внутри города Иркутска максимально выросла всего на
20 % [Сравнительный анализ, 2020].
Отсюда вытекает следующая важная проблема. За стремительным ростом числен-
ности населения пригородов не успевает развиваться социальная инфраструктура –она
или полностью отсутствует, или характеризуется низким качеством. Это изначально
определяет «неполноценность» пригорода как места для постоянного проживания. Ана-
лиз созданной нами карты доступности социальной инфраструктуры ИГА позволил вы-
делить наиболее обеспеченные инфраструктурой поселения. К ним относятся все город-
ские поселения и ближайшие крупные сельские поселения, сформировавшиеся в совет-
ское время [Emelyanova, 2021]. Все новые поселения испытывают большой дефицит объ-
ектов социальной инфраструктуры. Это вынуждает жителей совершать ежедневные по-
ездки в город, увеличивая нагрузку на транспортную инфраструктуру.
Другая сопутствующая проблема –транспортная доступность. Для ИГА
характерны постоянные «пробки» на дорогах, обусловленные ростом числа транспортных
средств, несовершенством и не достаточным развитием дорожно-транспортной сети.
Внутри самих городов (ядер) высокая транспортная загруженность обусловлена высокой
плотностью размещения административных зданий и коммерческих объектов (торгово-
развлекательных центров, магазинов, спортивных объектов). Полученные ранее
результаты показывают, что большая часть населенных пунктов ИГА укладывается в 60
минутный интервал транспортной доступности (исключение –г. Усолье-Сибирское)
[Богданов, 2021]. И всего 20 % ИГА входит, на наш взгляд, в оптимальный интервал 30– 35-минутной доступности от центра города.
Другая проблема –экологическая. В ИГА ранее нами были выделены несколько
ареалов с худшим экологическим состоянием и основными источниками загрязнения [Emelyanova,
2021]. Во-первых, это промышленные города (Ангарск, Шелехов) с их
окружением (Баклашинское, Олхинское, Смоленское поселения), где остро стоит
проблема загрязнения воздуха крупными металлургическими и энергетическими
предприятиями. Во-вторых, город Иркутск и его ближайшее окружение (Дзержинское,
Молодежное, Марковское, Карлукское, Хомутовское, Ушаковское поселения), где воздух
загрязнен преимущественно автотранспортом и тепловыми источниками. В-третьих,
город Усолье-Сибирское с загрязнёнными подземными водами и почвами от бывших
промышленных производств. По нашему мнению, территории, удалённые от основных
источников загрязнения более чем на 10 км, можно считать относительно экологически
благоприятными. По экологической проблеме ИГА имеется много детальных
исследований. В данном случае мы хотим резюмировать, что на «старые» экологические
проблемы накладываются «новые», связанные с большим износом промышленных
производств и освоением новых межпоселенческих территорий вокруг ИГА.
122
Рис. 1. Динамика численности населения Иркутской
и Улан-Баторской городских агломераций.
Проблемы Улан-Баторской агломерации. Улан-Батор считается одним из самых
быстрорастущих и молодых городов на свете. В 2007 г. Улан-Батор был вписан в список
городов мира с миллионным населением (452-е место в мире, а в Азии –182-е место),
каждый второй житель Монголии сейчас проживает в столице. В настоящее время общая
численность населения агломерации достигла 1,5 млн чел. (рис. 1) [Галиймаа, 2011;
Delaplace, 2010]. Стремительный рост численности населения приводит ко многим про-
блемам.
Одной из насущных проблем градостроительства и социально-экономического
развития Улан-Баторской ГА сейчас является рост юрточных микрорайонов вокруг
основного ядра. Проблемы связаны, прежде всего, с электрификацией, водоснабжением,
транспортной доступностью, слабой развитостью сети социальных объектов (школ,
поликлиник, детских садов и др.) и т. д. Недостаток коммунальной инфраструктуры
(отсутствие центрального водо-, электро- и теплоснабжения) привели к ухудшению
экологического состояния города и качества жизни городского населения.
Например, загрязнение атмосферы в столице сейчас превышает допустимые
нормы почти в 28 раз. Это обусловлено использованием печного отопления и быстрым
увеличением количества автотранспорта в столице. Нарастает также нагрузка на
почвенный покров, которая превышает нормативы в 10–6 раз. Повсеместное появление
несанкционированных туалетов, свалок мусора отрицательно сказывается на общем
состоянии окраинных территорий, демонстрируя высокий уровень загрязнённости
[Бадараев, 2012]. Всего 3 % жителей, живущих в юрточных районах, подключены к
водопроводу. В этих районах воду для чистки используют дважды или в некоторых
местах даже трижды. На одного жителя юрточного района дневное пользование воды
составляет менее 30–0 л/день, что оказывается меньше допустимой нормы [Монгол
улсын хун…, 2009]. Все это подтверждает несоблюдение санитарно-гигиенических
нормативов.
123
Помимо этого, обострились и социальные проблемы (рост уровня бедности,
безработицы, уровня преступности, появление девиантных форм поведения,
алкоголизация населения и т. д.). По данным Национального статистического управления,
в Улан-Баторе наблюдается высокий уровень бедности (19,6 % городского населения
живет в бедности, а 6,5 % –за чертой бедности) [Galiimaa, 2017]. Основной приток
мигрантов в городскую агломерацию формируется из сельской местности, что
обусловило появление социальных групп, различающихся по уровню благосостояния,
потребления, круга общения, что способствует развитию социального неравенства.
Еще одной важной проблемой для Улан-Баторской агломерации стали постоянные
дорожные «пробки». Дорожно-транспортная сеть не способна справиться с быстро
нарастающим трафиком. Если, в 1991 г. в Улан-Баторе было зарегистрировано всего 40
тыс. транспортных средств, то в 2015 г. –почти 600 тыс. (в Иркутской ГА в это время
зарегистрировано всего 432 тыс. единиц). По количеству автомобилей на 1000 человек
Монголия в 2015 г. занимает 63-е место в мире [Galiimaa. 2017].
В ыв од ы. Таким образом, мы видим, что для исследуемых агломераций характерно
наличие многих общих проблем, но с разными специфическими проявлениями.
Во-первых, несмотря на различные демографические процессы обе ГА имеют
множество схожих социальных проблем, связанных с дефицитом объектов социальной
инфраструктуры, ростом безработицы, бедности населения и т. д.
Во-вторых, в обеих агломерациях отмечено назревание различных экологических
проблем, связанных, с одной стороны, с освоением новых территорий вокруг ГА, а с
другой стороны, –с сильным износом промышленных производств.
В-третьих, ГА имеют абсолютно схожие транспортные проблемы. Поэтому для
улучшения транспортно-дорожной инфраструктуры обеих агломераций, на наш взгляд, в
первую очередь необходимо решать вопросы развития сети и повышения качества
местных автодорог, в частности, между пригородными поселениями.
Есть, конечно, и множество различий между исследуемыми ГА. Самыми важными
являются их муниципальное управление и административный статус. Огромное значение,
конечно, имеет система муниципального управления. Как уже было сказано выше, Улан-
Баторская городская агломерация образует особую административную единицу «Улсын
нийслэл» ( «Столица государства»), состоящую из 9 городских районов «д; .рэг», а ИГА
включает 23 самостоятельных муниципальных образования. При прочих равных
условиях, столичная агломерация, конечно, имеет больше финансовых, социальных,
экономических, логистических возможностей, чем региональная. И как следствие, всего
этого сейчас у них складываются разные темпы и пути дальнейшего развития.
Ф ин ан си ро ва ни е. Исследование выполнено за счет средств государственного
задания (№ госрегистрации темы АААА-А21-121012190019-9) и при финансовой
поддержке РФФИ в рамках научного проекта №20-55-44023 Монг_а.
Б иб ли ог ра фи че ск ийс пи со к
1. Бадараев Д. Д. Внутренние миграционные процессы в современном
монгольском обществе // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2012. № 4. С. 62–67.
2. Баярсайхан Г. Исследования загрязнения почвы на территории г. Улан-Батора
// Горный информационно-аналитический бюллетень. 2009. № 3. С. 100–105.
3. Богданов В. Н., Дугарова Г. Б. Геоинформационное картографирование
субурбанизации Иркутской городской агломерации // Геодезия и картография. 2021. № 4.
С. 18–23. DOI: 10.22389/0016-7126-2021-970-4-18-23.
4. Воробьев Н. В., Емельянова Н. В. Иркутская городская агломерация:
особенности формирования и обоснование границ: препринт. Иркутск : Изд-во Ин-та
географии им. В.Б. Сочавы СО РАН, 2014. 25 с.
5. Галиймаа Н. 1990–010 онууд дахь хун амын дотоод миграци: Улаанбаатар
хотын жишээн дээр. // Даяаршлын уеын соёл ба миграци. УБ. 2011. х.5-9.
124
6. Монгол улсын хун амын дотоод шилжих ходолгооний чиг хандлага, ур
дагавар. УБ. 2009. 107 x.
7. Нямдорж Н. Анализ пространственной организации города Улан-Батора (по
материалам генеральных планов города) // Архитектура и дизайн: история, теория,
инновации. 2020. №4. С. 8–12.
8. Сравнительный анализ развития городских агломераций (на примере Иркутска
и Улан-Батора) / В. Н. Богданов, Г. Б. Дугарова, Н. В. Емельянова, С. Энх-Амгалан //
География и природные ресурсы. 2020. № 5 (45). С. 185–191. DOI: 10.21782/GIPR0206-
1619-2020-5(185-191).
9. Delaplace G. Chinese Ghostin Mongolia // Inner Asia. 2010. No. 12 (1). P. 138–139.
10. Emelyanova N., Dugarova G., Dorjgotov B., Antipina Yu. Social, economic and
ecological characteristics of suburbanization development // IOP Conf. Series: Earth and Environmental
Science. 2021. Vol. 629. Pp. 012025. doi:10.1088/1755-1315/629/1/012033.
11. Galiimaa N. Internal migration of Mongols to Ulaanbaatar and the Problem with the
City // Мир большого Алтая. 2017. Том 2. № 1. С. 43–51.
У ДК332.1; 631
В. И. Тихий 6
Региональная аграрная политика как основа устойчивого развития
сельского хозяйства России
В статье региональная аграрная политика рассматривается как основа устойчивого
развития сельского хозяйства России. Представлены цели аграрной политики, система
мер по предотвращению дефицита земель для использования в сельскохозяйственном
производстве, снижению роста производства продуктов питания с прогрессирующим
ростом населения.
Ключевые слова: аграрная политика, сельское хозяйство, устойчивое развитие.
V. I. Tikhii
Regional agrarian policy as a basis for sustainable
development of Russian agriculture
This article discusses the regional agrarian policy is considered as the basis for the sustainable
development of agriculture in Russia. The objectives of the agrarian policy are presented,
a system of measures to prevent a shortage of land for use in agricultural production, to reduce
the growth of food production with a progressive population growth.
Keywords: agrarian policy, agriculture, sustainable development.
Прогресс сельского хозяйства в последние 15–0 лет привел к радикальным
изменениям в экономике. Устойчивое развитие сельскохозяйственного производства
удовлетворяет потребности страны в продуктах питания не только сегодня, а также
обеспечивает ими будущие поколения.
Наиболее важной задачей устойчивого развития считается улучшение уровня и
качества жизни жителей нашей страны по причине научно-технического прогресса,
динамичного развития экономики, а также социальной сферы при условии сохранения
воспроизводственного потенциала природного комплекса государства в качестве
составляющей биосферы Земли, технологического потенциала в интересах будущих
поколений [Основные положения …, 2002].
6 ©Тихий В. И., 2022
125
Концепция устойчивого развития была создана из трёх основных аспектов:
экономического, социального и экологического. Эти три составляющие единого целого
очень тесно связаны, взаимозависимые и взаимоподчинены. Соответствующая система
организации как на уровне небольших сельскохозяйственных коллективов и комплексов,
так и на уровне всего государства, является социально-экономической. При такой
концепции прибыль, доход, т.е. экономические цели не являются главными по сравнению
с сохранением целостности окружающей нас среды обитания. Переход к устойчивому
развитию требует коренных изменений, главной целью которых является экологизация
основных видов деятельности человека и всего человечества, изменение его сознания и
создание нового общества с другим экологическим мышлением. Эти изменения должны
происходить намеренно, сознательно, и моральный дух сплочённого человечества,
использующего социально-экономические средства, возможную политику и методы, ста-
новится главным механизмом управления этим процессом [Шмаков, 2015].
В настоящее время переходу к устойчивому развитию российского села
препятствуют накопившиеся за долгие годы проблемы: всё еще невысокий уровень
жизни, недостаток рабочих мест, низкий уровень доходов. Все эти проблемы привели к
оттоку рабочей силы и резкому уменьшению населения сёл и деревень, что в свою
очередь имело следствием нарастание социально-экономических диспропорций на селе,
усугубление экономических, социальных и экологических проблем.
Устойчивое сельское хозяйство (SARD–Sustainable Agricultural Rural Development)
–это сельское хозяйство, которое воспроизводит экологически чистые продукты питания
довольно высокого качества. При подобном способе ведения сельского хозяйства
наиболее эффективно применяется ресурсный потенциал земель, поддерживается баланс,
необходимый для воспроизводства ресурсов при наименьшем ущербе для окружающей
среды. «Наиболее важная задача стабильного развития сельского хозяйства, – упоминается в определении, которое было принято сессией ФАО, –заключается в
увеличении уровня воспроизводства различных продуктов питания, а также обеспечении
безопасности этих продуктов» [Петриков, 2001].
Изучая региональную сельскохозяйственную политику как основу устойчивого
развития сельского хозяйства нашей страны, важно выявить ее суть.
Государственная аграрная политика, входящая в состав социально-экономической
политики России в целом, сфокусирована, прежде всего, на развитие сельского хозяйства
и территорий необходимых для обслуживания сельскохозяйственных предприятий.
Перечислим наиболее важные цели государственной аграрной политики:
1) увеличение конкурентоспособности отечественной продукции, произведенной
сельскохозяйственными предприятиями, обеспечение наиболее высокого качества
различных отечественных продовольственных товаров;
2) обеспечение стабильного развития аграрных территорий, обеспечение
занятости жителей сельскохозяйственных районов, более высокого уровня жизни людей,
проживающих в сельской местности, рост уровня заработной платы людей, занятых
сельскохозяйственными работами;
3) бережное отношение к природным ресурсам, используемым в производстве
сельскохозяйственной продукции;
4) создание наиболее успешно работающего сельскохозяйственного рынка,
который обеспечивает рост доходов производителей товаров сельского хозяйства, а также
совершенствование всей инфраструктуры, необходимой для развития данной
государственной отрасли;
5) формирование благоприятного инвестиционного климата для
сельскохозяйственной отрасли;
6) контролирование индекса цен на продукцию сельского хозяйства, сырье,
различную промышленную продукцию и соответствующие услуги, необходимые для
126
осуществления сельскохозяйственной деятельности, поддержание наиболее выгодных
для сельскохозяйственных производителей индексов цен (тарифов) [Бруцкус, 2022].
По сравнению сдругими государствами Российская Федерация имеет немало
преимуществ, на которых должна основываться аграрная политика. Каждый год в России
приходит в негодность примерно 50 000 тыс. га земель, из-за их использования для
несельскохозяйственной деятельности; размеры ущерба из-за неправильного применения
земель гораздо больше площади рекультивируемых участков. Важная цель
государственной аграрной политики заключается в восстановлении пока не
используемых, но наиболее подходящих для земледелия площадей. Для этого в рамках
Государственной программы развития сельского хозяйства были созданы региональные
программы, предполагающие целый комплекс различных природоохранных
мероприятий. Плодородие почвы бесконечно воспроизводимо, и окультуривание не
освоенных земель при реализации эффективной программы экономического развития
могло бы стать весомым конкурентным преимуществом нашей страны.
В настоящее время на нашей планете чётко прослеживается дефицит земель для
использования в сельскохозяйственном производстве, происходит снижение роста
производства продуктов питания на фоне прогрессирующего роста населения. Это
позволяет нам рассматривать Россию как одного из крупнейших мировых
производителей и экспортёров сельскохозяйственной продукции.
Модернизация аграрного производства потребует большого развития материально-
технической базы и повышения квалификации работников сельского хозяйства. Во всех
отраслях производства сельского хозяйства необходимо стремиться к инновационному
развитию, применению различных новейших технологий и знаний. Поэтому важность
наук, изучающих сельское хозяйство, а, следовательно, и Российской академии
сельскохозяйственных наук во всем обществе значительно увеличится [Костяев, 2006].
Приоритеты аграрной политики различных областей нашей страны формируются
немного иначе, важнейшие ее механизмы ориентированы на:
а) формирование наиболее благоприятных и равных условий для осуществления
сельскохозяйственной деятельности разными предприятиями, занимающимися
аграрными работами вне зависимости от места их расположения;
б) восстановление территорий, не пригодных для ведения сельского хозяйства
внутри регионов.
В одном случае это разделение различных налоговых, а также кредитных ставок,
дотаций, тарифов, иных видов бюджетной поддержки согласно условиям аренды, а во
втором –совершенствование производительных сил в различных рецессивных регионах,
поддержание таких принципов, как «эффективность» и «справедливость».
В последнем случае с помощью вложения региональных средств могут эффектив-
но проводиться:
• административный контроль вкладчиков за тем, в какие сферы были
направлены капитальные вложения;
• выделение субсидий на различные услуги;
• направление части средств из бюджета на модернизацию различных
автотранспортных предприятий;
• поддержка развития малого и среднего бизнеса.
Рост эффективности и устойчивости аграрного сектора экономики нашей страны
напрямую связан с осуществлением целого ряда этих мер, решением задач стабилизации
доходов, а также уровня жизни жителей сельской местности [Кузнецова, 2014].
Можно выделить некоторые положительные тенденции в российском аграрном
секторе экономики. Наиболее значимые проявления этого процесса –изменение
социально-экономических практик населения, обеспечение адаптации сельского
общества к условиям реформ, модификация организационной и производственной
структуры сельскохозяйственного производства, использование компенсационных
127
механизмов и адаптация к социально-экономической ситуации в целом. В настоящее
время в сельскохозяйственных регионах большие обороты набирает развитие
агрохолдингов, благодаря которым в сельскохозяйственный оборот вводятся ранее
заброшенные земли, увеличивается производительность труда, растет объем валовой
продукции. Но в то же время нельзя переоценивать нынешние достижения аграрного
сектора. Социальные издержки села по-прежнему довольно высоки, потому как в
настоящее время нет никого, кто выполнял бы те функции, которые раньше выполняли
совхозы и колхозы, поддерживая сельскую инфраструктуру и развитие собственных
подсобных хозяйств. У сельских администраций нет соответствующих ресурсов. И
агрохолдинги не функционируют как градообразующие предприятия.
Региональная сельскохозяйственная политика нашей страны –это целый комплекс
различных экономических, организационных, а также правовых мер со стороны властей
по разрешению последствий несостоятельности государственной рыночной системы. Все
перечисленные выше меры нужно направить на:
–достижение наиболее высокой национальной эффективности с помощью
правильного распределения и специализации регионов на определенной продукции
сельского хозяйства, для воспроизводства которой данные территории имеют наиболее
подходящие природные, а также экономические условия;
–преодоление разрозненности регионов в условиях аграрного бизнеса, в сфере
занятости, доходов и уровня жизни жителей сельскохозяйственных территорий.
Подразумевается, что для повышения эффективности производства продукции
сельского хозяйства, а также улучшения уровня жизни населения всего государства
необходимо добиться оптимизации использования аграрных ресурсов регионов.
Региональная государственная аграрная политика может состоять из комплекса
мер, представленных на рис. 1.
Рис. 1. Комплекс мер региональной государственной агрополитики.
Государственная региональная агрополитика в отношении углубления
специализации, а также наиболее рационального размещения производства сельского
хозяйства имеет такие механизмы осуществления, как:
• четкое координирование закупок товаров с использованием средств
федерального бюджета и т.д;
128
• формирование налоговых ставок и различных дотаций в зависимости от
территориального места расположения сельхозпредприятий из федеральных средств;
• предоставление материальной помощи регионам в форме субсидий из
федеральных фондов на внедрение различных инновационных технологий,
восстановление, обновление и организацию специализированного сельскохозяйственного
производства, наиболее адаптированного к современному рынку [Кузнецова, 2014].
Б иб ли ог ра фи че ск ийс пи со к
1. Бруцкус Б. Д. Аграрный вопрос и аграрная политика. Петербург : Право, 1922.
234 с.
2. Костяев А. И. Региональная аграрная политика как основа устойчивого
развития сельского хозяйства России // Научные труды Вольного экономического
общества России. Т.65. 2006. С. 112 –119.
3. Кузнецова Е. В. Устойчивое развитие сельских территорий: отечественный и
зарубежный опыт разработки региональных программ // Региональная экономика: теория
и практика. 2014. № 35. С. 32–38.
4. Основные положения стратегии устойчивого развития России / под редакцией
А. М. Шелехова. Москва : Комиссия Гос. Думы по проблемам устойчивого расзвития,
2002. 161 с.
5. Петриков А. В. Устойчивое развитие сельской местности в России и
направления научных исследований // АПК: экономика, управление. 2001. № 12. С. 3–5.
6. Шмаков В. С. Аграрная политика России как фактор устойчивого развития
АПК // Сибирский философский журнал. 2015. № 4. С. 144–150.
У ДК911.5/.9
С. А. Тархов7
Сергей Борисович Шлихтер (1931–2010)
(к 90-летнему юбилею)
Биографический очерк известного советского и российского экономико-географа
С.Б. Шлихтера, проработавшего около 30 лет в Институте географии РАН. Он родился в
Москве в 1931 г. и закончил Московский государственный университет им. Ломоносова в
1954 г. Был известным специалистом по географии транспорта, географии
инфраструктуры, экономической географии Мирового океана, проблемам экономической
интеграции стран Европы. Первые 20 лет своей трудовой и научной жизни он провел в
Институте комплексных транспортных проблем при Госплане СССР, где занимался
изучением особенностей размещения и функционирования транспортных систем
зарубежных стран. Умер в Мюнхене в 2010 г. Приведен почти полный список его
научных трудов.
Ключевые слова: Сергей Борисович Шлихтер, география транспорта, география
инфраструктуры, география Мирового океана, история экономической географии.
S. A. Tarkhov
Sergey B. SHlikhter (1931–2010)
Biographical essay about the famous Soviet and Russian human geographer S.B.
Shlikhter who has worked near 30 years in the Institute of Geography of Russian Academy of
Sciences. He was born in Moscow in 1931 and graduated from Moscow State University in
7 ©Тархов С. А., 2022
129
1954. He has been the specialist in the field of transportation geography, infrastructure geography,
economic geography of world ocean, economic integration of European countries. The first
two decades of his creative life have been devoted to the studying of the peculiarities of
transport location in foreign countries in the Institute of complex transportation problems at the
USSR’s State Planning Commission (Gosplan). He died in Munich in 2010. The list of the scientific
publications of S.B. Shlikhter is given.
Keywords: Sergey Borisovich Shlikhter, transportation geography, infrastructure geography,
economic geography of world ocean, economic geography’s history.
21 февраля 2021 г. исполнилось 90 лет со дня рождения Сергея Борисовича
Шлихтера, известного в нашей стране экономико-географа, проработавшего в Институте
географии РАН почти 30 лет (1979–007 гг.).
С.Б. Шлихтер –внук известного революционера ленинской эпохи Александра
Григорьевича Шлихтера (1868–1940), ставшего в советское время партийным деятелем
Украинской ССР и занимавшего в 1931–1938 гг. пост вице-президента Академии Наук
УССР. Отец Сергея Борисовича –Борис Александрович (1904–1973) –был историком и
работал в отделе рукописей Государственной библиотеки им. Ленина; мать –Анна
Ефимовна Гринберг (1905–1984) –инженером (оба похоронены на Новодевичьем
кладбище). Брат Сергея Борисовича –Эрнест Борисович Шлихтер (1935–2019) – специалист по органической химии, кандидат химических наук.
С.Б. Шлихтер в 1949 г. поступил на кафедру экономической географии
капиталистических стран географического факультета МГУ им. Ломоносова, которую
закончил с отличием в 1954 г. вместе с Борисом Николаевичем Зиминым, Юлием
Григорьевичем Липецом и Кирой Семеновной Лейкиной. Он учился на одном курсе с
Владимиром Михайловичем Котляковым, Константином Сергеевичем Тарасовым, Ингой
Вениаминовной Канцебовской и Галиной Васильевной Сдасюк (обе последние закончили
кафедру экономической географии СССР).
С детства Сергей Борисович владел немецким языком. Поскольку его отец после
окончания войны служил офицером в советской оккупационной зоне в Австрии, то еще
до поступления в университет он побывал в Вене. Курсовые и дипломную работы по
Берлину и Западной Германии, а также первую свою научную статью –рецензию на
книгу о Йене –он писал под руководством Исаака Моисеевича Маергойза (1908–1975).
Рис. 1. Сергей Борисович Шлихтер на полевой практике в Красновидово, 1950 г.
(Из коллекции Н.А. Шполянской).
130
По окончании МГУ благодаря ходатайству И.М. Маергойза его распределили на
работу в ВИНИТИ (о поступлении в аспирантуру тогда не могло быть и речи), но
неожиданно С.Б. Шлихтер был срочно отозван оттуда и перенаправлен на работу
учителем географии в среднюю школу в г. Свободный (Амурская область). Благодаря
стараниям И.М. Маергойза через своих знакомых ему удалось вернуть Сергея Борисовича
в Москву. Некоторое время он работал в ВИНИТИ (но уже внештатно), немного –в
Институте земного магнетизма АН СССР, но вскоре перешел на работу в Институт
экономики АН СССР.
В 1956 г. его взял на работу к себе Леонид Исаакович Василевский (1904–1984) в
только что созданный Институт комплексных транспортных проблем АН СССР (с 1962 г.
этот институт стал подчиняться Госплану СССР), и в секторе экономики зарубежного
транспорта ИКТП Сергей Борисович проработал до 1979 г., то есть 23 года. Там в 1960 г.
он вступил в КПСС и возглавлял периодически партийную организацию сектора. В
стенах этого института он обучался в аспирантуре, в результате чего им была написана
кандидатская диссертация «География нефтяного трубопроводного транспорта США»
под руководством Л.И. Василевского. Диссертация была защищена на ученом совете
географического факультета МГУ в 1965 г.
На титуле диссертации, напечатанной на пишущей машинке, место выполнения
работы обозначено как «Госплан СССР. Институт комплексных транспортных проблем». В
этом объемистом труде (307 страниц, 192 источника, 8 карт, сделанных на фотографиях
или вычерченных цветной тушью) он тщательно проанализировал особенности
размещения одной из самых сложных в мире территориальных систем трубопроводного
транспорта. Никто до него так глубоко не исследовал эту тему и эту страну с этой точки
зрения. Диссертация состоит из 4 глав: 1. Особенности размещения нефтяного
трубопроводного транспорта капиталистических стран и география перевозок нефтегрузов
(61 стр.); 2. Основные предпосылки размещения трубопроводного транспорта США (30
страниц); 3. Место нефтяных трубопроводов в транспортной системе США (54 страницы);
4. Территориальная структура нефтяного трубопроводного транспорта США (109 страниц).
В шапке автореферата диссертации указан Географический факультет МГУ, но нигде в
тексте не упомянуты ни научный руководитель, ни оппоненты, ни ведущая организация, ни
дата защиты. Единственная дата –подпись в печать (7 сентября 1965 г.). Правда, в
экземпляре, хранящемся библиотеке Института географии РАН, на титульной странице
отпечатана резиновым штемпелем дата поступления автореферата в библиотеку –2 ноября
1965 г. По всей видимости, защита состоялась в ноябре того же года. Большую помощь в
написании работы и проведении самой защиты в МГУ оказал учитель Сергей Борисовича – И.М. Маергойз.
В 1967–1971 гг. Сергей Борисович был приглашен в Уганду на работу в качестве
эксперта в министерство планирования и экономического развития. Будучи там, он
собрал обширный материал об этой стране, и, по возвращении в Москву, написал вместе
с Н.Н. Чижовым (который перед этим выпустил свою страноведческую монографию о
Танзании) книгу об Уганде (фотографии в книге сделаны самим Сергеем Борисовичем и
его женой Еленой Михайловной). Позже он принимал участие в написании статьи о
транспорте всего континента и составлении карт по транспорту и хозяйству в
энциклопедическом справочнике «Африка» (2-е издание).
За время работы в секторе экономики зарубежного транспорта ИКТП С.Б. Шлих-
тер в соавторстве с Л.И. Василевским и другими сотрудниками написал немало книг по
транспорту США и Западной Европы, множество статей по транспорту зарубежного
мира. Ряд статей он публиковал и в географических изданиях. Сектор экономики
зарубежного транспорта возглавлял Леонид Исаакович Василевский, который, хотя и не
имел никакой научной степени, но был главным специалистом в стране по географии
транспорта зарубежного мира. Этот сектор почти ежегодно готовил обзоры и новые
131
книги по транспорту каких-либо частей света и стран (Западная Европа, США), либо
специальные выпуски Трудов ИКТП по зарубежному транспорту.
С Сергеем Борисовичем я познакомился в июне 1974 г., когда проходил
производственную студенческую практику после 3-го курса географического факультета
МГУ в секторе единой транспортной сети Института комплексных транспортных
проблем (ИКТП) при Госплане СССР. Этот институт располагался на Нижней
Красносельской улице 39, близ угла с Ольховской улицей, недалеко от станции метро
«Красносельская». В нем тогда работал Г.А. Гольц (1933–2009), который был
руководителем моей практики. В этом институте все занимались экономикой транспорта,
и коллектив был очень большим. Было там много выпускников геофака МГУ. Григорий
Абрамович в один из дней моего присутствия сказал, что сегодня у меня будет сюрприз.
Он повел меня в другой сектор этого относительно нового тогда, большого
многоэтажного стеклянного здания, который занимался изучением транспорта
зарубежных стран. Вторым человеком по значимости после Леонида Исааковича в этом
секторе был Сергей Борисович Шлихтер. В тот день, когда Г.А. Гольц привел меня туда,
отмечался 70-летний юбилей Леонида Исааковича. В отделе собрался весь экономико-
географический бомонд Москвы, в том числе прибыли Исаак Моисеевич Маергойз,
который очень эмоционально выступил, поздравляя юбиляра, Владимир Павлович
Максаковский (1924–015 гг.), Сергей Александрович Ковалев (1912–997 гг.) и многие
другие. Вот тогда-то я и увидел впервые Сергея Борисовича. Это был высокий,
худощавый мужчина аристократической внешности, очень импозантно одетый, крайне
вежливый и предупредительный.
Периодически затем я его встречал на различных научных конференциях (помню
его очень хорошо на конференции по проблемам пассажирского транспорта в Юрмале
летом 1986 г.), а также на заседаниях некоторых комиссий в Московском филиале
Географического общества СССР (МФГО) на ул. 25 Октября (ныне Никольской).
Поскольку Сергей Борисович со студенческой скамьи очень дружил с Юлием
Григорьевичем Липецом (1931–2006), то они часто появлялись там вместе. Ю.Г. Липец
был вторым по важности человеком семинара по новым методам исследований в
экономической географии, который возглавлял тогда Вениамин Максович Гохман (1918– 1986) ; этот семинар при отделении экономической географии МФГО был создан в 1962
г. совместно Л.И. Василевским, В.М. Гохманом, И.М. Маергойзом и Ю.В. Медведковым.
Туда же ходил секретарь этого семинара, Григорий Дмитриевич Костинский (1948–2017
гг.), с которым я познакомился еще раньше (в 1972 г., когда меня в МФГО впервые
привел В.Л. Каганский). Но Сергей Борисович всё же чаще появлялся на заседаниях
отделения по экономической географии, поскольку не очень любил количественные
методы и теоретическую географию. МФГО тогда являлся интеллектуальным клубом
экономгеографов, где научные мысли и идеи рождались прямо во время заседаний. Там я
перезнакомился почти со всеми игановскими экономико-географами будучи еще
студентом, ни разу не побывав еще в здании Института географии.
После окончания МГУ, проработав там три года, в 1979 г. я поступил в аспирантуру
Института географии АН СССР. В этом же году Сергей Борисович перешел из ИКТП на
работу в ИГ АН, и мы стали чаще видеться то на заседаниях, то на выставке новых
поступлений в институтской библиотеке по вторникам. Чуть раньше, в 1978 г. по
приглашению Юлия Григорьевича Липеца я начал писать рефераты на статьи из
иностранных и отечественных журналов для Реферативного журнала «География», где
также эпизодически встречал Сергея Борисовича, делавшего для этого журнала рефераты
статей по транспорту мира, Европы в целом, а также отдельным странам Европы. Если
открыть эти толстые тома 1950–1990-х гг., то подпись «С. Шлихтер» вы встретите в
каждом номере и в большом количестве. Он писал обстоятельные тексты рефератов, часто
фактически делая краткие переводы самих статей. Очень большое число статей ему
отправляла на реферирование научный редактор тетради РЖ «География Зарубежной
132
Европы» Кира Семеновна Лейкина (она училась в МГУ в одной группе с Сергеем
Борисовичем), ученица Вадима Вячеславовича Покшишевского (1905–1984), который
являлся основателем и первым главным редактором РЖ География (с 1954 по 1959 гг.).
Последний рецензировал мою первую аспирантскую статью, поданную мною в редакцию
журнала «Известия АН СССР. Серия географическая» (он сделал много интересных
замечаний и серьезной критики в мой адрес). Киру Семеновну я много раз видел, когда
приезжал забирать ксерокопии статей для реферирования, которые мне расписывал Ю.Г.
Липец, и привозил готовые рефераты, напечатанные на пишущей машинке. От нее мне
тоже иногда перепадали статьи для реферирования, равно как и от А.А. Толоконниковой,
которая редактировала тетрадку Азия и Австралия (мне как раз поступали статьи по
Австралии). А реферировал я с немецкого (моего основного языка), английского,
польского, французского, болгарского. В этой же комнате сидел знаменитый Луис
Арменгол, испанец, прибывший в СССР ребенком во время гражданской войны из
Испании и окончивший геофак МГУ (он был одним из оппонентов на защите кандидатской
диссертации А.С. Фетисова, который тоже написал немало рефератов для РЖ).
Поскольку главным иностранным языком у Сергея Борисовича был немецкий, то и
рефератов немецкоязычных статей он писал больше всего. Он владел в совершенстве и
английским языком, и статей на этом языке он реферировал тоже немало. Благодаря
своей многолетней работе в ВИНИТИ С.Б. Шлихтер стал референтом самого высокого
класса. Владея обширной информацией о транспорте и хозяйстве Европы на иностранных
языках (Интернета тогда и в помине не было), он умел обобщать этот огромный по массе
материал, делать важные выводы о тенденциях в изменении размещения не только
транспорта, но и других отраслей хозяйства.
В 1979 г. Сергей Борисович перешел из Института комплексных транспортных
проблем при Госплане СССР на работу в Институт географии АН СССР сначала в
лабораторию географии зарубежных стран (ее возглавлял тогда Я.Г. Машбиц (1928– 1997)), которая размещалась в большом здании на Мароновском переулке вдали от
основного здания института, а потому обладала некоторой автономией. В этой
лаборатории ему подчинялся А.И. Фадеев, занимавшийся картографическим изучением
транспортной освоенности территории и защитивший свою кандидатскую диссертацию
(Экономико-географический анализ развития транспорта Американского Севера в связи с
его хозяйственным освоением) крайне поздно –в 1980 г. благодаря исключительно
«давлению» со стороны Я.Г. Машбица, Г.А. Аграната (Григорий Абрамович был его
научным руководителем) и С.Б. Шлихтера.
В конце 1970-х и начале 1980-х гг. Сергей Борисович увлекся новым научным
направлением –географией Мирового океана и морских побережий. По этому сюжету им
было написано много статей; он участвовал в написании коллективных монографий, а
также редактировал одну обширную книгу по этой теме.
После перехода из ИКТП в Институт географии Сергей Борисович участвовал во
всех заседаниях ученого совета института и методологического семинара (его
возглавляла тогда А.Г. Доскач), делал множество докладов. Помню хорошо, что мое
направление исследований Сергей Борисович критиковал за оторванность от экономики
транспорта, абстрактность (теория графов). Он мне говорил, что очень меня любит, но
надо заниматься серьезным делом –изучением экономической эффективности работы
транспорта, а не морфологией транспортных сетей. Но такие предложения и критику я
слышал и от других специалистов-транспортников экономического профиля, поэтому не
обращал на эти призывы особого внимания. По всей видимости, Сергей Борисович из-за
длительного пребывания в ИКТП проникся тамошним экономическим детерминизмом
(который я сразу почувствовал, когда в 1974 г. попал на несколько заседаний ученого
совета этого института), а потому рисунки размещения транспортных явлений на карте
его не столь интересовали, как общие тенденции макроразмещения транспорта всей
Европы и мира в целом. В этой области он был, конечно, специалистом высшего класса.
133
Это хорошо видно по всем его публикациям. Он также участвовал в составлении
нескольких карт по транспорту мира, в чем ему помогали экономико-картографы
З.В. Самойленко и Е.А. Прохорова.
Когда Леонид Исаакович Василевский серьезно заболел, то курс «География
транспорта мира», который читался им на геофаке МГУ с начала 1950-х гг., весной 1984
г. В.В. Вольский (1921–999 гг.) передал Сергею Борисовичу. Он читал его ежегодно
весной в МГУ вплоть до начала 2000-х годов, даже уже после отъезда в Германию (для
этого он приезжал на 2– недели из Мюнхена в Москву и интенсивом прочитывал его за
этот короткий отрезок времени). В середине 1990-х гг. С.Б. Шлихтер написал учебное
пособие по этому курсу, которое было напечатано издательством Московского
университета достаточно большим тиражом (до сих пор на кафедре социально-
экономической географии зарубежных стран МГУ лежит большая стопка этих
учебников).
В первой половине 1980-х гг. стало очень модным изучать производственную
инфраструктуру, и Сергей Борисович написал несколько статей на эту тему, став главным
специалистом в нашей стране по географии инфраструктуры. Он участвовал в нескольких
симпозиумах и конференциях по экономике производственной инфраструктуры, был
своим человеком в отделе с таким же названием во ВНИИ системных исследований. Его
постоянным соавтором по этой проблематике была Н.Ф. Дмитревская, молодая жена
известного ленинградского географа-африканиста Юрия Дмитриевича Дмитревского
(1920–2001).
Рис. 2. Встреча однокурсников после 30-летия __________окончания МГУ в 1984 г. Вверху (слева направо):
Сергей Борисович Шлихтер, Лариса Викторовна Мухина, Константин Сергеевич Тарасов, Юлий
Григорьевич Липец; внизу: Нелла Александровна Шполянская, Галина Васильевна Сдасюк, Инга
Вениаминовна Люлькина (Канцебовская), Алла Александровна Добровольская (Шитикова).
(Из коллекции Н.А. Шполянской).
В 1986 г. С.Б. Шлихтер перевелся в отдел географии мирового хозяйства (ныне
лаборатория географии мирового развития), который возглавлял В.М. Гохман, а с 1988 г.
–Ю.Г. Липец (в 1986–1988 гг. его заведующим был Э.Б. Алаев).
К концу 1980-х гг. он «дозрел» до защиты докторской диссертации. В 1990 г.
Сергей Борисович по материалам ВИНИТИ написал книгу-обзор рефератов РЖ
134
«География» о транспорте зарубежного мира, которая стала основой его докторской
диссертации. Экземпляр этой книги с дарственной надписью хранится у меня (Дорогому
Сереже Тархову –другу и сотоварищу –с пожеланиями скорее поменяться местами и с
благодарностью. Автор. Август 1990 г.).
К этому времени были сделаны большие послабления в процедуре защиты этого
вида диссертаций, в том числе было разрешено защищать диссертации по совокупности
научных работ в виде автореферата (так защитили свои докторские диссертации Ю.Г.
Липец и Б.Н. Зимин). Однако Сергею Борисовичу этого не разрешили, и ему все-таки
пришлось писать саму диссертацию. Он попросил меня отредактировать автореферат его
диссертационной работы, поскольку был уже полностью «замылен» собственным
текстом. И я, как опытный референт РЖ География, вымарывал лишние фразы и
фрагменты, сокращал и упрощал текст. Редактировал я его автореферат трижды. Как мне
кажется, после этого текст реферата стал более понятен другим экономгеографам не-
транспортникам. Такую же работу я раньше проделал и с авторефератом докторской
диссертации Григория Абрамовича Гольца, моего научного руководителя. Одним из
оппонентов диссертации С.Б. Шлихтера был Александр Павлович Горкин, который мне в
подробностях описывал, как он составлял отзыв и как выступал, говоря о том, что
диссертант давно перезрел и является де-факто доктором и зачем было писать такой
большой текст-кирпич, когда и так ясно, что соискатель заслуживает искомой степени. Я
был на защите докторской диссертации Сергея Борисовича в зале заседаний нашего
института. Это было 2 ноября 1990 г. Но сейчас детали самой защиты уже стерлись из
памяти, поскольку времени прошло много. Кроме А.П. Горкина оппонентами работы
были Григорий Абрамович Агранат (1919–007 гг.) и Александр Петрович Алхименко
(1933–012 гг.; ленинградец, занимавшийся сначала военно-морской географией, а позже
–географией Мирового океана и работавший в 1973–1994 гг. в Военно-морской
академии, а в 2000-е гг. –в Институте озероведения РАН). Все три оппонента были
докторами географических наук. Ведущей организацией являлся Всесоюзный научно-
исследовательский институт системных исследований АН СССР, в котором очень
хорошо знали диссертанта.
Диссертация состояла из 4 частей, каждая из которых делилась на несколько глав:
I. Вопросы теории (Глава 1: Транспорт как отрасль производственной инфраструктуры:
проблемы взаимодействия с территориальной структурой хозяйства); II. Транспорт в
системе глобальных проблем (Глава 2: Основные факторы пост-индустриального
развития и адаптивности мирохозяйственных процессов; Глава 3: Транспорт и
функционирование мирового капиталистического хозяйства как глобальная проблема;
Глава 4: Проблемы и тенденции транспортного освоения Мирового океана); III.
Региональные типы взаимодействия транспорта и хозяйственных структур (Глава 5:
Транспорт и региональная экономическая интеграция; Глава 6: Транспорт в
территориальной системе США; Глава 7: Развивающиеся страны –транспорт и
преодоление слаборазвитости и усеченности территориальной структуры хозяйства); IV.
Вопросы транспортной картографии (Глава 8: Проблемы картографирования
транспортно-географического процесса).
В 1991 г. ВАК утвердил его диссертацию, и Сергей Борисович стал еще одним
доктором наук экономико-географом в нашем институте. За ним вскоре стали
защищаться не только люди в возрасте, но и молодые (О.В. Грицай, С.С. Артоболевский,
В.А. Шупер), и даже очень юные (А.Л. Валесян).
В самом конце 1980-х и первой половине 1990-х гг. он часто ездил на научные
конференции в Европу и Азию, рассказывая мне по возвращении о своих впечатлениях.
Он в это время занимался изучением влияния контейнеризации морских портов на сдвиги
в их размещении и функциональной реструктуризации портового хозяйства. Благодаря
этим конференциям он стал известен среди специалистов по экономике транспорта во
многих странах Европы, а позже и Азии (он побывал в Японии и Китае).
135
В середине 1990-х гг. он попросил меня проконсультировать Евгению Терзийску,
географа-транспортника из Института географии АН Болгарии в Софии, которая
приезжала в это время на стажировку в наш институт, а потом опубликовала в наших
«Известиях» статью по тематике своих исследований.
В 1992–1994 гг. на базе нашего института по инициативе В.А. Шупера было
создано подразделение РОУ (Российского открытого университета). И мы вместе с
Сергеем Борисовичем читали несколько лекций студентам, а в 1994 г. написали
совместный небольшой учебник по географии транспорта, который вышел из печати, но
ныне является раритетом. В 1996-2000 гг. он преподавал в ряде коммерческих вузов
Москвы, читая там курс «География мирового хозяйства» (Институт экономики,
политики и права при университете Российской академии образования).
В 1992 г., когда я намеревался ехать в Германию, Сергей Борисович попросил
меня передать небольшую посылку его дочери (мы встретились у станции метро
«Шаболовская», от которой он недалеко жил –в одном из домов высокопоставленных
представителей АН СССР в самом начале Ленинского проспекта на углу нынешней
улицы Петровского), которая уже тогда жила в Мюнхене, что я и сделал,
познакомившись с Машей и ее маленьким сыном. В середине 1990-х гг. он переехал в
квартиру поменьше на ул. Профсоюзная, поскольку дети эмигрировали. Когда я ездил на
научную конференцию в Берегово (Закарпатье) осенью 1984 г., то оказался в одном купе
поезда Москва –Львов с его женой Еленой Михайловной (р. 1 апреля 1932 г.), очень
приятной и интеллигентной дамой. Из Львова в Закарпатье мы ехали вместе в одном
автобусе с Абел Гезовичем Аганбегяном (р. в 1932 г.), Галиной Васильевной
Старовойтовой (1946–1998) и ее мужем Михаилом Борщевским, Жанной Антоновной
Зайончковской (1939–2021) и ее мужем Виктором Ивановичем Переведенцевым (1931– 2009), Борисом Борисовичем Родоманом (р. в 1931 г.), Юрием Александровичем
Ведениным (р. в 1937 г.), Самуэллой Вольфовной Одессер (1939–2016) и многими
другими знаменитостями той эпохи.
В конце 1990-х годов, когда Сергей Борисович вместе с женой переехал на
постоянное место жительство в Мюнхен, где жила его дочь (а его сын Саша (родился 12
февраля 1961 г.), которого я никогда не видел, эмигрировал еще раньше в Лондон, где
работал одно время на радио «Свобода», а потом перешел на ВВС), он участвовал в
работе комиссии по географии мирового океана Международного Географического
Союза, а потому был знаком со многими зарубежными учеными того времени. У него
было много связей с иностранными немецкоязычными журналами, и несколько раз он
приглашал меня написать совместные статьи, которые вышли у нас вместе в самом
начале 2000-х гг. Он очень хорошо знал Вольфа Титце, который был редактором журнала
Geojornal.
По состоянию здоровья Сергей Борисович (особенно после смерти его жены)
перестал приезжать в Москву для чтения лекций в МГУ (что делал он ежегодно до начала
2000-х гг.). Вместо него курс географии транспорта мира временно несколько лет читал
Александр Иванович Лукьянов, который не был специалистом в области географии
транспорта, а занимался географией стран Среднего Востока и Южной Азии. Но в 2006 г.
заведующий кафедрой социально-экономической географии зарубежных стран МГУ
Александр Степанович Фетисов пригласил читать этот курс меня. Таким образом, я
являлся преемником Сергея Борисовича и продолжал читать лекции по географии
транспорта мира до мая 2020 г., то есть 15 лет.
С 2003 по 2007 гг. Сергей Борисович работал в лаборатории географии мирового
развития Института географии РАН уже не штатным сотрудником, а в качестве научного
консультанта. После смерти Ю.Г. Липеца (декабрь 2006 г.) Сергей Борисович резко сдал.
Смерть его жены, Елены Михайловны, еще больше усугубила психологический кризис.
После этих событий состояние здоровья С.Б. Шлихтера резко ухудшилось. Мой
мюнхенский знакомый Маттиас Хинтцен, занимающийся анализом пространственной
136
морфологии сетей общественного городского транспорта (он часто встречался в
Мюнхене с Сергеем Борисовичем и навещал его в интернате для престарелых), сообщил
мне, что в конце 2000-х гг. Сергея Борисовича поместили в хоспис (Альтерхаус) в
Мюнхене, где он и скончался 15 марта 2010 г. Последняя квартира С.Б. Шлихтера в
Мюнхене находилась по адресу Фалькенштрассе 32.
С.Б. Шлихтер оставил заметный след в отечественной географии транспорта,
географии Мирового океана, географии инфраструктуры и географии мирового
хозяйства. Он автор 15 книг и множество статей, в том числе 14 (включая с соавторами) – в журнале «Известия РАН. Серия географическая».
Вклад Сергея Борисовича в развитие отечественной географии транспорта весьма
значителен.
Он впервые установил закономерности размещения трубопроводных
транспортных систем (на примере самой сложной из них по своей структуре и размерам),
которые до него с географической точки зрения не изучались.
Вместе с Леонидом Исааковичем Василевским он разработал географическую
методику анализа транспортных систем больших стран и макрорегионов, чего также
никто из географов до этого не делал. Сам С.Б. Шлихтер детализировал ее, описывая
транспортную систему Уганды в своей страноведческой монографии по этой стране.
Сергей Борисович был лидером среди советских географов, изучавших проблемы
размещения производственной инфраструктуры и особенности функционирования
региональных и страновых систем инфраструктуры. Его исследования и публикации
являются краеугольным камнем отечественной географии инфраструктуры.
Он выявил основные тенденции развития мировой транспортной системы в конце
XX в.: увеличение подвижности населения; ускорение транспортного процесса; усиление
специализации сетей универсальных видов транспорта; повышение уровня надежности
транспортных связей путем дублирования транспортных потоков и магистралей;
формирование транспортных полимагистралей в Европе, Северной Америке, странах
Восточной Азии; контейнеризация –универсальное средство осуществления
взаимодействия разных видов транспорта на любой территории; повышение качества
транспортного обслуживания территории и населения происходит за счет увеличения
протяженности электрифицированных железных дорог, автомагистралей с твердым
покрытием, дублирования транспортных коммуникаций мирового значения, в том числе
прокладки автомагистралей параллельно другим путям сообщения.
Эти важнейшие научные результаты, полученные Сергеем Борисовичем, стали
важными элементами теоретических основ отечественной географии транспорта.
Ниже указаны основные научные труды Сергея Борисовича в хронологическом
порядке. Это список с большим трудом составил автор этих строк, и он нигде ранее не
публиковался. Сюда не попали некоторые публикации, выходные данные которых
установить не удалось.
Д ис се рт ац иииа вт ор еф ер ат ы
1. Шлихтер С. Б. География нефтяного трубопроводного транспорта США :
автореф. дисс. … канд. геогр. наук. Москва : Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова.
Географический факультет, 1965. 20 с.
2. Шлихтер С. Б. География нефтяного трубопроводного транспорта США : дисс.
… канд. геогр. наук. Москва : ИКТП при Госплане СССР, 1965. 307 с.
3. Шлихтер С. Б. Транспорт в территориальных системах капиталистического
хозяйства : автореф. дисс. ... доктора геогр. наук. Москва Институт географии АН СССР,
1990. 47 с.
4. Шлихтер С. Б. Транспорт в территориальных системах капиталистического
хозяйства : дисс. ... доктора геогр. наук. Москва : Институт географии АН СССР, 1990.
272 с.
137
К ни ги 5. Тенденции и перспективы развития транспорта и перевозок в странах
Западной Европы / под общ. редакцией Л. И. Василевского и С. Б. Шлихтера. Москва :
Транспорт, 1973. 223 с.
6. Новейшие тенденции развития транспорта за рубежом / отв. редакуторы Л. И.
Василевский и С. Б. Шлихтер. Москва, 1973. 227 с. (Труды Института комплексных
транспортных проблем при Госплане СССР. Вып. 38).
7. Новое в экономике транспорта зарубежных стран / отв. редакторы Л. И.
Василевский и С. Б. Шлихтер. Москва, 1974. 214 с. (Труды Института комплексных
транспортных проблем при Госплане СССР. Вып. 45).
8. Вопросы экономики зарубежного транспорта в начале 70-х годов / отв. редак-
торы Л. И. Василевский и С. Б. Шлихтер. Москва, 1976. 179 с. (Труды Института
комплексных транспортных проблем при Госплане СССР. Вып. 53).
9. Зарубежный транспорт и тенденции его развития / отв. редакторы Л. И.
Василевский и С. Б. Шлихтер. Москва, 1976. 178 с. (Труды Института комплексных
транспортных проблем при Госплане СССР. Вып. 58).
10. Транспорт США: Технико-экономический анализ / под общ. редакцией Л. И.
Василевского и С. Б. Шлихтера. Москва : Транспорт, 1976. 248 с.
11. Чижов Н. Н., Шлихтер С. Б. Уганда: Экономико-географическая
характеристика. Москва : Мысль, 1977. 240 с.
12. Современные тенденции в области развития и государственного
регулирования на транспорте основных капиталистическип и развивающихся стран / отв.
редакторы С. Б. Шлихтер, О. М. Колесников. Москва : ИКТП, 1980. 187 с. (Труды
Института комплексных транспортных проблем. Вып. 80).
14. Шлихтер С. Б. Транспортные системы в территориальной структуре
капиталистического хозяйства / под редакцией В. Ф. Худолея. Москва : ВИНИТИ, 1990.
195 с., ил. (Итоги науки и техники. Серия «География зарубежных стран». Т. 17).
15. Постиндустриальное развитие капиталистических стран / Б. Н. Зимин, С. Б.
Шлихтер, Ю. Г. Липец, Т. А. Корнилова, С. В. Одессер, Я. Г. Машбиц, Л. М. Синцеров,
Ю. И. Монина, С. С. Артоболевский, Л. А. Аксенова, С. Л. Лебедева, Т. А. Галкина, Т. И.
Горкина. Москва : Наука, 1993. 192 с.
16. Лебедева С. Л., Шлихтер С. Б. Мировая экономика / под редакцией С. Б.
Шлихтера. Москва : Изд-во МГТУ, 1994. 147 с.
17. Шлихтер С. Б. География мировой транспортной системы. Взаимодействие
транспорта и территориальных систем хозяйства. Москва : Изд-во МГУ, 1995. 103 с.
18. Тархов С. А., Шлихтер С. Б. География транспортных систем : курс лекций.
Москва : РОУ, ИГ РАН, 1995. 148 с.
19. Шлихтер С. Б., Лебедева С. Л. Мировое хозяйство : учеб. пособие. Москва :
Изд-во РОУ, 1996. 218 с.
20. Проблемы регионального развития. Модели и эксперименты / под редакцией
Ю. Г. Липеца, С. Б. Шлихтера. Москва : Интститут географии РАН, 1997. 154 с.
21. Шлихтер С. Б., Лебедева С. Л. Мировая экономика : курс лекций. Москва : Catallaxy,
1998. 196 с.
22. География мирового хозяйства : учебное пособие для студентов
педагогических вузов / Ю. __________Г. Липец, В. А. Пуляркин, С. Б. Шлихтер. Москва : ВЛАДОС,
1999. 398 с.
23. Экономическая география мирового развития. ХХ век / / Ю. Г. Липец, В. А.
Пуляркин, С. Б. Шлихтер, Л. М. Синцеров, Б. Н. Зимин, Л. А. Аксёнова, А. В. Акимов, Г.
Д. Костинский, А. П. Горкин, Т. И. Горкина. Санкт-Петербург : Алетейя, 2003. 396 с.
С та ть и ир аз де лым он ог ра фи й
24. Шлихтер С. Б. Шульце И. Йена. Становление, рост и перспективы развития
университетского и индустриального города Йена. Йена, 1955 (Schultze I.H. Jena. Werden,
138
Wachstum and Entwicklungsmoglichkeiten der Universitats- und Industriestadt) // Вопросы
географии (М.). 1957. Сб. 41. С. 299–301.
25. Шлихтер С. Б. Роль трубопроводного транспорта США в перевозках
нефтегрузов // Вопросы экономики и перспективного планирования транспорта. 1960. № 1.
26. Гладцинов Б. Н., Шлихтер С. Б. Развитие трубопроводного транспорта в США
в связи с размещением нефтяной и газовой промышленности // Зарубежный транспорт.
Москва : АН СССР, 1960. С. 112–136.
27. Шлихтер С. Б. Транспортировка топливных грузов по трубопроводам США //
Бюллетень технико-экономической информации. ЦИТЭИН ГНТК. 1960. № 8.
28. Шлихтер С. Б. Роль транспорта в развитии и размещении нефтяной
промышленности Западной Европы // Вопросы географии (М.). 1963. Сб. 61:
Экономические связи и транспорт. С. 177–191.
29. Шлихтер С. Б. Роль трубопроводного транспорта в грузообороте США и
других капиталистических стран // Технико-экономические вопросы развития транспорта.
1964. Вып. 5.
30. Шлихтер С. Б. Вопросы соотношения между грузооборотом по нефтегрузам и
объемом производства нефтяной промышленности США // Технико-экономические
вопросы развития транспорта. 1964. Вып. 6.
31. Никольский И. В., Шлихтер С. Б. Трубопроводный транспорт // Краткая
географическая энциклопедия. Москва : «Советская Энциклопедия», 1964. Т. 4. С. 145– 146.
32. Шлихтер С. Б. О развитии трубопроводного транспорта капиталистических
стран // Экономика нефтедобывающей промышленности. Научно-экономический
сборник. 1966. Вып. 1. С. 29–32.
33. Шлихтер С. Б. Развитие сети нефтяных трубопроводов США // Экономика
нефтедобывающей промышленности. Научно-экономический сборник. 1966. Вып. 5. С.
32–35.
34. Шлихтер С. Б. Трубопроводный транспорт // Зарубежный транспорт.
Справочник. Москва : Транспорт, 1966.
35. Шлихтер С. Б. Трубопроводный транспорт // Тенденции и перспективы
развития транспорта и перевозок США. Москва : Транспорт, 1968.
36. Shlikhter S. B. Transport and communication // Uganda’s Third five-year development
plan 1971/72–1975/76. Entebbe, 1971.
37. Shlikhter S. B. Prospective demand for different modes of transport // UN SCAFE.
Report of the seminar-cum training course on evaluation of transport projects. New York City,
1973.
38. Shlikhter S. B. Economic evaluation of completed transport projects // UN SCAFE.
Report of the seminar-cum training course on evaluation of transport projects. New York City,
1973.
39. Василевский Л. И., Шлихтер С. Б. Транспорт Западной Европы. Транспортная
система в целом // Тенденции и перспективы развития транспорта и перевозок в странах
Западной Европы. Москва : Транспорт, 1973. С. 5–23.
40. Шлихтер С. Б. Транспортно-экономические проблемы развивающихся стран
Африки, не имеющих выхода к морю // География и развивающиеся страны.
(Современные проблемы развития и размещения производительных сил). Москва : Гео-
графическое общество СССР, 1973. С. 114–116.
41. Шлихтер С. Б. Сеть нефтяных трубопроводов США: Анализ структуры //
Труды Института комплексных транспортных проблем при Госплане СССР. 1973. Вып.
38. С. 177–192.
42. Шлихтер С. Б. Чижов Н. Н. Танзания. Экономико-географическая
характеристика. Москва : Мысль, 1972 // Вестник Моск. ун-та. Серия география. 1974. №
4. С. 121.
139
43. Василевский Л. И., Шлихтер С. Б. Новейшие тенденции развития
транспортной системы капиталистических стран. Сопоставительный анализ // Труды
Института комплексных транспортных проблем при Госплане СССР. 1974. Вып. 45. С.
15–52.
44. Маслов В. О., Шлихтер С. Б. Тенденции развития трубопроводного транспорта
капиталистических стран // Труды Института комплексных транспортных проблем при
Госплане СССР. 1974. Вып. 45. С. 148–159.
45. Шлихтер С. Б. Средняя дальность перевозок и сдвиги в размещении основных
межрайонных грузопотоков в США // Труды Института комплексных транспортных
проблем при Госплане СССР. 1974. Вып. 45. С. 160–177.
46. Шлихтер С. Б. Транспортно-географические аспекты экономической
интеграции стран Западной Европы // География зарубежных стран (Итоги науки и
техники). Т. 3. М.: ВИНИТИ, 1975. С. 72–119.
47. Лейкина К. С., Шлихтер С. Б. Проблемы некоторых приграничных районов
стран Общего рынка // География зарубежных стран (Итоги науки и техники). Т. 3.
Москва : ВИНИТИ, 1975.
48. Шлихтер С. Б. О некоторых количественных методах исследования в
географии транспорта развивающихся стран // Географический сборник № 5. Москва :
ВИНИТИ, 1975. С. 396–408.
49. Шлихтер С. Б. Научно-технический прогресс и транспорт капиталистических
стран // Труды Института комплексных транспортных проблем при Госплане СССР. 1975.
Вып. 53.
50. Сентюлева Е. Н., Шлихтер С. Б. Некоторые вопросы транспортной интеграции
капиталистических стран Западной Европы // Труды Института комплексных
транспортных проблем при Госплане СССР. 1975. Вып. 53.
51. Шлихтер С.Б. Изменения энергоёмкости транспорта и перевозки топлива в
США // Труды Института комплексных транспортных проблем при Госплане СССР. 1976.
Вып. 58.
52. Шлихтер __________С. Б. Тенденции развития сети продуктопроводов США // Труды
Института комплексных транспортных проблем при Госплане СССР. 1976. Вып. 58.
53. Колесников О. М., Шлихтер С. Б. Научно-технический прогресс и сдвиги в
структуре морского транспорта капиталистических стран // Труды Института
комплексных транспортных проблем при Госплане СССР. 1976. Вып. 58.
54. Шлихтер С. Б. Транспортно-географические проблемы
внутриконтинентальных стран Африки // XXIII Междунар. геогр. конгресс. Симпозиум
«География транспорта». Москва, 1976. №1. Тезисы докладов. Москва, 1976. С. 75–79.
55. Leykina K. S., Shlikhter S. B. The development problems of frontier regions of the
EEC countries // International Geographical Congress, 1976. Section 8: Regional geography.
Moscow, 1976. Р. 168–171.
56. Василевский Л. И., Шлихтер С. Б. Транспортная система в целом // Транспорт
США. Технико-экономический анализ. Москва : Транспорт, 1976.
57. Шлихтер С. Б. Трубопроводный транспорт // Транспорт США. Технико-
экономический анализ. Москва : Транспорт, 1976.
58. Shlikhter S. B. Prospective demand for different modes of transport // ESAP UN.
Transport and Communication Bulletin for Asia and the Pacific. Nr. 51. New York, 1977.
59. Шлихтер С. Б. Морской транспорт и проблемы западноевропейской
экономической интеграции // Экономические проблемы Мирового океана. Тезисы
докладов Всесоюзной конф., Одесса, 1977. Одесса, 1977. С. 147–149.
60. Шлихтер С. Б. Транспорт // Чижов Н.Н., Шлихтер С.Б. Уганда. Экономико-
географическая характеристика. Москва : Мысль, 1977. С. 199–227.
140
61. Шлихтер С. Б. Формирование международной транспортной инфраструктуры
Западной Европы под воздействием интеграционных процессов // Вопросы географии
(М.). 1979. Сб. 112. С. 154–171.
62. Шлихтер С. Б. География морского транспорта // Экономическая география
Мирового океана. Ленинград : Наука, 1979.
63. Колесников О. М., Шлихтер С. Б. Научно-техническая революция и сдвиги в
географии морского судоходства капиталистических стран // Теоретические вопросы
физической и экономической географии Мирового океана. 7-й съезд Геогр. общества
СССР, Фрунзе, 1980. Ленинград, 1979. С. 109–121.
64. Шлихтер С. Б. Карты по зарубежному транспорту // Каталог транспортных
карт и атласов. Москва : ИКТП при Госплане СССР, 1979.
65. Шлихтер С.Б. Международная конференция по транспорту // Вопросы
экономики. 1980. № 2. С. 149–152.
66. Шлихтер С. Б. К вопросу о формировании общего транспортного рынка стран
ЕЭС. Современные тенденции в области развития и государственного регулирования на
транспорте // Труды Института комплексных транспортных проблем при Госплане СССР.
1980. Вып. 80.
67. Шлихтер С. Б., Шлихтер Э. Б. Анализ изменения энергоёмкости грузового и
пассажирского транспорта и оценка некоторых мероприятий по экономии энергии //
Достижения и перспективы. Энергетика. Топливо. 1981. № 3. Вып. 14. С. 50–60.
68. Шлихтер С. Б. Северо-Западная провинция. Транспортно-экономические
особенности бассейна // География Мирового океана. Тихий океан. Ленинград : Наука,
1981.
69. Шлихтер С. Б. Роль производственной инфраструктуры в хозяйственном
освоении аридных территорий // Борьба с опустыниванием путем комплексного развития.
Ташкент, 1981. С. 222–226.
70. Chlikhter S. B. Role d’infrastrucutre industrielle dans la mise en valeur des zones
arides // Lutte contre desertification par le developpement integer. Tachkent, 1981. Р. 234-238.
71. Восточная Африка: Введение / Б. В. Андрианов, М. Б. Горнунг, Ю. Г. Липец,
С. Б. Шлихтер // Страны и народы. Африка. Восточная и Южная Африка. Москва :
Мысль, 1981. С. 12–19.
72. Современные тенденции географии производительных сил в развивающихся
странах / М. Б. Горнунг, Я. Г. Машбиц, В. А. Пуляркин, Г. В. Сдасюк, Г. Н. Уткин, С. Б.
Шлихтер // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1982. № 3. С. 48–58.
73. Шлихтер С. Б. Транспортно-экономические особенности бассейна //
География Мирового океана. Индийский океан. Ленинград : Наука, 1982.
74. Дмитриевская Н. Ф., Шлихтер С. Б. Конференция «Эффективность развития
инфраструктуры в народном хозяйстве СССР». Таллин, 2– декабря 1980 г. // Известия
Всесоюзного геогр. общества. 1982. Т. 114. Вып. 1. С. 80–82.
75. Дмитриевская Н. Ф., Шлихтер С. Б. Инфраструктура как объект экономико-
географического исследования // Проблемы функционирования и развития
инфраструктуры народного хозяйства. Москва : ВНИИСИ АН СССР, 1982. С. 37–44.
76. Шлихтер С. Б. Проблемы общеевропейского сотрудничества в области
международной транспортной инфраструктуры // Актуальные проблемы развития
производственной инфраструктуры стран-членов СЭВ. М., 1982. С. 159–166.
77. Обсуждение западных концепций в географии на методологическом семинаре
ИГ АН СССР / Л. С. Абрамов, А. Г. Доскач, С. Б. Шлихтер // Изв. АН СССР. Сер. геогр.
1983. № 3. С. 158–160.
78. Шлихтер С. Б. Формирование транспортных систем // Развивающиеся страны.
Основные проблемы экономической и социальной географии. Москва : Мысль, 1983. С.
163–198.
141
79. Дмитриевская Н. Ф., Шлихтер С. Б. Основные направления исследований в
географии инфраструктуры // Известия Всесоюзного Геогр. общества. 1983. Т. 115. Вып.
2. С. 139–146.
80. Шлихтер С. Б. Морской транспорт как объект исследования географии
Мирового океана // Вопросы географии океана: обобщение опыта и координации
теоретических и прикладных исследований. Тезисы докладов 1 Всесоюзной конф.,
Калининград, сентябрь 1983. Ленинград, 1983. С. 97–98.
81. Шлихтер С. Б. Современные сдвиги в географии морского транспорта
капиталистических стран // Проблемы развития морского судоходства. Москва : Наука,
1983. С. 73–84.
82. Шлихтер С. Б. Капиталистическая региональная интеграция –задачи
углубления политико-географического анализа // География и идеологическая борьба.
Москва, 1984. С. 43–46.
83. Всесоюзная конференция по географии Мирового океана, Калининград, 18–23
сентября 1983 г. / С. С. Артоболевский, А. И. Фадеев, С. Б. Шлихтер // Изв. АН СССР.
Сер. геогр. 1984. № 3. С. 141–143.
84. Дмитриевская Н. Ф., Шлихтер С. Б. Производственная инфраструктура и
изменение инерционности территориально-хозяйственных структур разных рангов //
Территориальные аспекты развития транспортной инфраструктуры. Сб. научных трудов.
Владивосток, 1984. С. 18–29.
85. Дмитриевская Н. Ф., Шлихтер С. Б. Роль производственной инфраструктуры в
реализации научно-технического потенциала территории // Проблемы функционирования
и развития инфраструктуры народного хозяйства. Москва : ВНИИСИ АН СССР, 1984. С.
54–59.
86. Шлихтер С. Б. Сдвиги в территориально-отраслевой структуре транспорта //
Сдвиги в географии населения и хозяйства стран Западной Европы. Москва : Наука, 1984.
С. 58–71.
87. Шлихтер С. Б. Развитие транспортной и гидротехнической инфраструктуры //
Земля и человечество. Глобальные проблемы. Москва : Мысль, 1985.
88. Шлихтер С.Б. Динамизм системы «хинтерланд –порт –форланд» и сдвиги в
международном разделении труда // Географические проблемы Мирового океана. Ленин-
град : Изд-во Геогр. общества СССР, 1985. С. 108–114.
89. Вардомский Л. Б., Шлихтер С. Б. География транспорта зарубежных стран в
конце XX в. // Вопросы экономической и политической географии зарубежных стран.
Вып. 6: Советская экономическая и политическая география зарубежных стран за 50 лет.
Москва : ИЛА АН СССР, 1985. С. 64–78.
90. Шлихтер С. Б. Международные экономические связи и проблемы их
транспортного обеспечения // Марксистско-ленинская концепция глобальных проблем
современности. Москва : Наука, 1985.
91. Шлихтер С. Б. Роль базовой инфраструктуры в комплексном развитии
аридных территорий // Освоение аридных территорий и борьба с опустыниванием:
комплексный подход. Москва, 1986. С. 50–54.
92. Шлихтер С. Б. Производственная инфраструктура как подсистема
территориальной структуры хозяйства // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1986. № 5. С. 115– 122.
93. Шлихтер С. Б. Глобальные проблемы функционирования мирового хозяйства
и транспорт // Динамика территориальных систем производства и населения в странах
разного типа. Москва, 1986. С. 101–122.
94. Белоусова Н. И., Шлихтер С. Б. Мировая транспортная ситуация – современные проблемы системного анализа // Проблемы функционирования и развития
инфраструктуры народного хозяйства. Москва : ВНИИСИ АН СССР, 1986. № 8. С. 27–39.
142
95. Шлихтер С.Б. Транспорт и связь // Африка. Энциклопедический справочник.
Т. 1: А-К. Москва : Советская энциклопедия, 1986. С. 144–147.
96. Смирнягин Л. В., Шлихтер С. Б. Предисловие // Вопросы географии (М.).
1987. Сб. 130: География мирового капиталистического хозяйства. С. 9–13.
97. Шлихтер С. Б., Зверев М. К. Географическое разделение труда и транспортное
обеспечение мирохозяйственных связей // Вопросы географии (М.). 1987. Сб. 130:
География мирового капиталистического хозяйства. С. 62–81.
98. Мелкомасштабные карты хозяйственной освоенности территории (концепция,
содержание, легенда) / Е. Н. Андреева, Я. Г. Машбиц, С. Б. Шлихтер // Пути
совершенствования картографического изучения природной среды и ресурсов мира и
континентов. Москва : ИГ АН СССР, 1987. С. 39–52.
99. Фадеев А. И., Шлихтер С. Б. Вопросы картографирования транспорта мира и
его влияния на окружающую среду // Пути совершенствования картографического
изучения природной среды и ресурсов мира и континентов. Москва : ИГ АН СССР, 1987.
С. 62–72.
100. Карты хозяйственной освоенности территории: концепции, методика
составления, содержание / Е. Н. Андреева, Я. Г. Машбиц, С. Б. Шлихтер // Картография в
эпоху НТР: теория, методы, практика. Москва, 1987. С. 207–208.
101. Лейзерович Е. Е., Шлихтер С. Б. Приморские регионы. Понятия и проблемы
типологии и делимитации // Приморские регионы: геогр. и социально-экономические
проблемы развития. Владивосток, 1987. С. 5–17.
102. Шлихтер С. Б. Эльке Э. Территориальные проблемы экономической
интеграции стран ЕЭС. Гота, 1986 // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1987. № 4. С. 137–138.
103. Шлихтер С. Б. Мировое развитие и транспорт –современные проблемы
взаимодействия // Глобальные проблемы географической науки. Москва, 1988. С. 149– 156.
104. Шлихтер С. Б. Освоение ресурсов Мирового океана как глобальная
проблема: экономико-географические аспекты // Сб. трудов ВНИИСИ. 1988. Вып. 5. С.
33–37.
105. Шлихтер С. Б. Приоритеты территориального развития // Изв. АН СССР.
Сер. геогр. 1988. № 6. С. 90–91.
106. Шлихтер С. Б. Бугроменко В. Н. Транспорт в территориальных системах. М.,
1987 // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1989. №3. С. 138–139.
107. Океан: Ресурсы и хозяйство / Ю. И. Монина, С. Б. Шлихтер, С. Б. Слевич.
Ленинград, 1988. // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1989. № 6. С. 138–139.
108. Опыт создания карты «Воздействие транспорта на окружающую среду» / Е.
А. Прохорова, З. В. Самойленко, А. И. Фадеев, С. Б. Шлихтер // Эколого-географическое
картографирование и оптимизация природопользования в Сибири. Вып. 3. Иркутск, 1989.
С. 57–58.
109. Введение / Б. Н. Зимин, Ю. Г. Липец, С. Б. Шлихтер // Территориальная
структура развитых капиталистических стран в период НТР. Москва, 1989. С. 3–9.
110. Шлихтер С. Б. Приморские территории –проблемы регионального развития
// География и проблемы регионального развития. Москва, 1989. С. 106–116.
111. Шлихтер С. Б. Транспорт // Территориальная структура хозяйства развитых
капиталистических стран в период НТР. Москва, 1989. С. 119–133.
112. Shlikhter S. B. The world transport system in the context of world development //
5th World Congress on transport research. Abstract’s. Yokohama, 1989.
113. Шлихтер С. Б. Политико-географические факторы мирохозяйственных
процессов // Политическая география. Современное состояние и пути развития. Москва :
Моск. филиал Геогр. Общества СССР, 1989. С. 37–48.
114. Шлихтер С. Б. Капиталистическая региональная интеграция (задачи
углубления политико-географического анализа) // Политическая география и
143
современность: __________тенденции становления научного направления. Межвузовский сб. Ленин-
град : ЛГУ, 1989.
115. Шлихтер С. Б. Некоторые политико-географические аспекты регионального
и мирового развития // Региональные проблемы управления хозяйством (зарубежный
опыт). Москва, 1990. С. 38–53.
116. Одессер С. В., Шлихтер С. Б. Приграничные районы стран интеграционного
региона ЕЭС // Экономико-географические проблемы формирования регионов
интенсивной внешнеэкономической деятельности. Новосибирск, 1990. С. 61–68.
117. Шлихтер С. Б. Проблемы повышения экономической ёмкости прибрежных
территорий // Геоэкология Мирового океана. Ленинград, 1990. С. 153–155.
118. Шлихтер С. Б. Транспортные системы в контексте мирового развития
(глобальные экологические проблемы) // Первый Междунар. симпозиум «Космос,
цивилизация, общечеловеческие ценности». Казанлык, 1990. С. 254–257.
119. Кибальчич О. А., Шлихтер С. Б. Экономико-географические проблемы
формирования регионов интенсивной внешнеэкономической деятельности // Изв. АН
СССР. Сер. геогр. 1990. № 3. С. 142–144.
120. Shlikhter S. B. Present-day problems of economic development of the North //
Arctic research. Advances and prospects. Part 2. Moscow, 1990. Р. 419–421.
121. Shlikhter S. B. The world transport system in the context of world development //
Regional Conference on Asian Pacific. International Geographical Union. Abstracts. Vol. 2.
Beijing, 1990. Р. 9–33.
122. Шлихтер С. Б. Процессы мирового и регионального развития и новое
географическое мышление // Новое мышление в географии. Москва, 1991. С. 260–274.
123. Прохорова Е. А., Шлихтер С. Б. Картографирование воздействия транспорта
на окружающую среду // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1991. № 1. С. 105–109.
124. Shlikhter S. B. Transportation geography problems in the context of political
changes in Eastern Europe and the Soviet Union: Colloq. «Geographie et multi-politique Europe
Est”, Bruxelles, 15–16 mars, 1991 // Revue belge geogr. 1991. 115. Nr. 1–. Р. 191–194.
125. Шлихтер С. Б. О новых подходах к процессу освоения территории //
Экстремальные районы: вопросы хозяйственного освоения и структурных сдвигов.
Сыктывкар, 1991. С. 13–20.
126. Мировое хозяйство и глобальная экологическая проблема / Б. Н. Зимин, Ю.
Г. Липец, С. Б. Шлихтер // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1992. № 3. С. 70–76.
127. Шлихтер С.Б. «Порт-агломерация» –функциональная трансформация
территориальных систем // Региональная организация и управление морехозяйственными
комплексами страны. Санкт-Петербург, 1992. С. 86–87.
128. Шлихтер С. Б. Современные проблемы географии мирового хозяйства //
География в школе. 1992. № 2–. С. 3–8.
129. Шлихтер С. Б. Дуализм регионального развития прибрежной зоны //
Районирование и региональные проблемы. Екатеринбург, 1993. С. 178–184.
130. Липец Ю. Г., Шлихтер С. Б. Введение // Постиндустриальное развития
капиталистических стран. Москва, 1993. С. 3–7.
131. Шлихтер С. Б. Процессы мирового и регионального развития и новое
географическое мышление // Постиндустриальное развитие капиталистических стран.
Москва, 1993. С. 8–11.
132. Экономическая интеграция: теории и опыт регионального развития / С. Б.
Шлихтер, С. В. Одессер, Б. Н. Зимин // Постиндустриальное развитие капиталистических
стран. Москва, 1993. С. 54–68.
133. Шлихтер С. Б. Мировая транспортная система в контексте мирового развития
// Постиндустриальное развитие капиталистических стран. Москва, 1993. С. 165–190.
144
134. Приграничные районы стран интеграционного региона ЕС / Л. А. Аксенова,
С. В. Одессер, С. Б. Шлихтер // Постиндустриальное развитие капиталистических стран.
Москва, 1993. С. 90–99.
135. Шлихтер С. Б. Проблемы комплексного освоения ресурсов Мирового океана.
Конф. «Управление ресурсами океана в рамках глобальных изменений». Генуя, 22–26
июня 1992 г. // Изв. РАН. Сер. геогр. 1993. № 2. С. 125–127.
136. Шлихтер С. Б. Районирование и региональные проблемы // Изв. РАН. Сер.
геогр. 1993. № 3. С. 138–140.
137. Шлихтер С. Б. Ресурсы Мирового океана // География. 1993. № 7–. С. 1–2.
138. Шлихтер С. Б. Мировая транспортная система // География. 1993. № 21–22.
С. 2–3.
139. Shlikhter S. Transport aspects of Russia’s integration into the European economic
system // Environment and quality of life in Central Europe: problems of transition. Prague,
1994. Р. 137–138.
140. Шлихтер С. Б. О новых подходах к изучению реалий «третьего мира» //
Природопользование в развивающихся странах. Москва, 1995. С. 124–133.
141. Шлихтер С. Б. Транспорт России в условиях структурной перестройки
хозяйства: географический анализ // Изв. РАН. Сер. геогр. Москва, 1995. № 3. С. 124–130.
142. Тархов С. А., Шлихтер С. Б. Транспорт России после распада СССР
(проблемы переходного периода) // Россия и СНГ: дезинтеграционные и интеграционные
процессы. Вып. 2. Москва, 1995. С. 70–75.
143. Шлихтер С. Б. Транспортно-коммуникационная среда как типологический
фактор формирования геоэкономического пространства // Геогр. основы типологии
регионов для формирования региональной политики России. Москва, 1995. С. 39–45.
144. Шлихтер С. Б. Регионы России: диверсификация и связи
(мирохозяйственный опыт) // Российские регионы в новых экономических условиях.
Москва, 1996. С. 27–30.
145. Fadeyev A., Nokelainen T., Prokhorova E., Samoylenko Z., Shlikhter S. Transport
and its Impact on Environment. World Map // Resources and Environment. World Atlas. Wien,
Moscow: Ed. Holzel GmbH, 1998. vol. 1. Р. 166.
146. Шлихтер С. Б., Фадеев А. И. Транспортные узлы в контексте урбанизации //
Полюса и центры роста в региональном развитии. Москва, 1998. С. 50–58.
147. Шлихтер С. Б. Пост-индустриализм и устойчивое развитие // Проблемное
страноведение и мировое развитие. Москва-Смоленск, 1998. С. 79–89.
148. Транспорт и сфера услуг // Ю. Г. Липец, В. А. Пуляркин, С. Б. Шлихтер
География мирового хозяйства. Москва : Владос, 1999. С. 269–330.
149. Шлихтер С. Б. Постиндустриальный этап мирового развития: проблемы и
противоречия // Пространственные структуры мирового хозяйства. Москва, 1999. С. 124–134.
150. Шлихтер С. Б. Транспортный фактор региональной интеграции // Новые
факторы регионального развития. Москва, 1999. С. 56–64.
151. Болгария в системе транспортных связей Юго-Восточной Европы / Ю. Г.
Липец, Е. Терзийска, С. Б. Шлихтер // Изв. РАН. Сер. геогр. 2000. № 4. С. 64–73.
152. Шлихтер С. Б. Свободные экономические зоны –региональный феномен
глобализации // Российские регионы и центр: взаимодействие в экономическом
пространстве. Москва, 2000. С. 88–92.
153. Shlikhter S. Tertiary sector as a basis for transition to the post-industrial stage of
development // 29th International Geographical Congress, 14–18 August 2000, Seoul, Korea:
Abstracts. Seoul, 2000. Р. 503–504.
154. Шлихтер С. Б. Транспорт: компонент географического разделения труда и
фактор интеграции // Социально-экономическая география зарубежного мира / под ре-
дакцией В. В. Вольского. Москва : Дрофа, 2001. С. 153–164.
145
155. Tarkhov S. A., Schlichter S. B. Das Netz des Landverkehrs im post-sowjetische
Raum // Angewandte Geographie. 2001. Bd. 25. № 2. S. 13–25.
156. Tarkhov S. A., Shlikhter S. B. The Land Transport Network in the Post-Soviet
Space –Problems and Prospective Development // Promet –Traffic –Traffico (Zagreb). 2001.
Vol. 13. № 2–. Р. 139–151.
157. Шлихтер С. Б. Структурный кризис в России: причины, последствия, пути
выхода // Регионализм и централизм в территориальной организации общества и
региональном развитии. Москва, 2001. С. 39–43.
158. Шлихтер С. Б. Расширение интеграционного пространства и приграничные
районы // Интеллектуальные и информационные ресурсы и структуры для регионального
развития. Москва, 2002. С. 164–170.
159. Shlikhter S. B. New approaches to the urbanization process research // Standort.
Zeitschrift fur Angewandte Geographie. 2002. Nr.1.
160. Шлихтер С. Б. Транспортные проблемы расширения ЕС на Восток // Города
и городские агломерации в региональном развитии. Москва, 2003. С. 321–325.
161. Шлихтер С. Б. Территориальные и транспортные проблемы расширения ЕС
на Восток // Проблемы приграничных регионов России. Москва, 2004. С. 29–33.
162. Шлихтер С. Б. Энергетическая составляющая мирового развития // На
географическом посту. Смоленск, 2004. С. 37–50.
163. Теории и современные проблемы мирового развития / Н. С. Мироненко, Ю.
Г. Липец, С. Б. Шлихтер // Образовательные магистерские программы по направлению
«География» для государственных университетов. Москва : Изд-во Геогр. факультета
Моск. ун-та, 2007. Т. 1.
164. http://forgotten-names.blogspot.com/2008/11/blog-post.html : блог С. Б.
Шлихтера об И. М. Маергойзе.
П ер ев од ы
165. Келлер Р. Воды и водный баланс суши. Введение в гидрогеографию /
Перевод с немецкого яз. С. Б. Шлихтер. Москва : Прогресс, 1965. 435 c., ил.
С та ть и оС Б Ш ли хт ер е
166. Шлихтер Сергей Борисович // Институт географии Российской Академии
Наук и его люди. Москва : Наука, 2008. С. 332–333.
146
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
БЕЛОРУСЕЦ Арсений Сергеевич –Центр фундаментальной и консультативной
персонологии, НИУ Высшая школа экономики, Москва (Москва) (arsenny@mail.ru).
БОРОДИНА Татьяна Львовна –кандидат географических наук, Институт географии
РАН (Москва) (borodina@igras.ru).
БРАГИН Павел Николаевич –кандидат географических наук, Ярославский
государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского (Ярославль)
(aypl@mail.ru).
ВАСИЛЬЕВ Алексей Павлович –кандидат географических наук, Институт
географии РАН (Москва) (alvasilev7@yandex.ru).
ВОЛКОВА Ирина Николаевна –кандидат географических наук, Институт
географии РАН (Москва) (volin511@yandex.ru).
ДРУЖИНИН Александр Георгиевич –доктор географических наук, Южный
федеральный университет, Северо-Кавказский НИИ экономических и социальных
проблем (Ростов-на-Дону), Институт географии РАН (Москва) (alexdru9@mail.ru).
ДУГАРОВА Гэрэлма Банзаровна –кандидат географических наук, Институт
географии им. В.Б. Сочавы СО РАН (Иркутск) (geldugarova@gmail.com).
КАГАНСКИЙ Владимир Леопольдович –кандидат географических наук, Институт
географии РАН (Москва) (kaganskyw@mail.ru).
КАМКИН Глеб Григорьевич –Институт географии РАН (Москва) (glebassono@
mail.ru).
КОНДАКОВА Татьяна Юрьевна –кандидат географических наук, Ярославский
государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского (Ярославль) (tanijakond7@
mail.ru).
КРЫЛОВ Петр Михайлович –кандидат географических наук, Московский
государственный областной университет (Москва и Московская область) (pmkrylov@
yandex.ru).
КУЛАКОВ Андрей Владимирович –кандидат географических наук, Ярославский
государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского (Ярославль) (andrey-
394169@mail.ru).
ПИЛИПЕНКО Игорь Валерьевич –кандидат географических наук, Институт конку-
рентоспособности и интеграции (НИИКИ) (Москва) (igor_pilipenko@yahoo.com).
ПОЛЯН Павел Маркович –доктор географических наук, Институт географии РАН
(Москва), Мандельштамовский центр НИУ ВШЭ (Москва) (pavel.polian@gmail.com).
САВЧЕНКО Александр Борисович –доктор географических наук, Российская
академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской
Федерации (Москва) (savchenko_alex@mail.ru).
САМБУРОВ Кирилл Владимирович –Институт географии РАН (Москва)
(blok04@gmail.com).
СЕЛИЩЕВ Евгений Николаевич –Ярославский государственный педагогический
университет им. К.Д. Ушинского (Ярославль) (resurs62@rambler.ru).
СТРЕЛЕЦКИЙ Владимир Николаевич –доктор географических наук, Институт
географии РАН (Москва) (vstreletski@mail.ru).
ТАРХОВ Сергей Анатольевич –доктор географических наук, Институт географии
РАН (Москва) (tram.tarkhov@gmail.com).
ТИХИЙ Владимир Иванович –кандидат географических наук, Орловский
государственный университет имени И.С. Тургенева (Орёл) (tikhiivi@yandex.ru).
ТКАЧЕНКО Александр Андреевич –доктор географических наук, Тверской
государственный университет (Тверь) (at.tver@mail.ru).
ШУПЕР Вячеслав Александрович –доктор географических наук, Институт
географии РАН (Москва) (Vshuper@igras.ru).
147
INFORMATION ABOUT THE AUTHORS
BELORUSEC Arseniy Sergeevich –Center for Fundamental and Consultative Personology,
Higher School of Economics, Moscow (Moscow) (arsenny@mail.ru).
BORODINA Tatiana Lvovna –Candidate of Geographical Sciences, Institute of Geography
of the Russian Academy of Sciences (Moscow) (borodina@igras.ru)
BRAGIN Pavel Nikolaevich –Candidate of Geographical Sciences, Yaroslavl State Pedagogical
University named after K.D. Ushinsky (Yaroslavl) (aypl@mail.ru).
VASILIEV Alexey Pavlovich –Candidate of Geographical Sciences, Institute of Geography
of the Russian Academy of Sciences (Moscow) (alvasilev7@yandex.ru).
VOLKOVA Irina Nikolaevna –Candidate of Geographical Sciences, Institute of Geography
of the Russian Academy of Sciences (Moscow) (volin511@yandex.ru).
DRUZHININ Alexander Georgievich –Doctor of Geographical Sciences, Southern Federal
University, North Caucasus Research Institute of Economic and Social Problems (Rostov-on-
Don), Institute of Geography of the Russian Academy of Sciences (Moscow)
(alexdru9@mail.ru).
DUGAROVA Gerelma Banzarovna –Candidate of Geographical Sciences, V.B. Sochava
Institute of Geography SB RAS (Irkutsk) (geldugarova@gmail.com).
KAGANSKY Vladimir Leopoldovich –Candidate of Geographical Sciences, Institute of
Geography of the Russian Academy of Sciences (Moscow) (kaganskyw@mail.ru).
KAMKIN Gleb Grigorievich –Institute of Geography of the Russian Academy of Sciences
(Moscow) (glebassono@mail.ru).
KONDAKOVA Tatiana Yuryevna –Candidate of Geographical Sciences, Yaroslavl State
Pedagogical University named after K.D. Ushinsky (Yaroslavl) (tanijakond7@mail.ru).
KRYLOV Pyotr Mikhailovich –Candidate of Geographical Sciences, Moscow State Regional
University (Moscow and Moscow Region) (pmkrylov@yandex.ru).
KULAKOV Andrey Vladimirovich –Candidate of Geographical Sciences, Yaroslavl State
Pedagogical University named after K.D. Ushinsky (Yaroslavl) (andrey-394169@mail.ru).
PILIPENKO Igor' Valer'evich –Candidate of Geographical Sciences, Institute of Competitiveness
and Integration (NIIKI) (Moscow) (igor_pilipenko@yahoo.com)
POLYAN Pavel Markovich –Doctor of Geographical Sciences, Institute of Geography of
the Russian Academy of Sciences (Moscow), Mandelstam Center of the Higher School of Economics
(Moscow) (pavel.polian@gmail.com).
SAVCHENKO Alexander Borisovich –Doctor of Geographical Sciences, Russian Presidential
Academy of National Economy and Public Administration (Moscow) (savchenko_
alex@mail.ru).
SAMBUROV Kirill Vladimirovich –Institute of Geography of the Russian Academy of
Sciences (Moscow) (blok04@gmail.com).
SELISHCHEV Evgeny Nikolaevich –Yaroslavl State Pedagogical University named after
K.D. Ushinsky (Yaroslavl) (resurs62@rambler.ru).
STRELETSKY Vladimir Nikolaevich –Doctor of Geographical Sciences, Institute of Geography
of the Russian Academy of Sciences (Moscow) (vstreletski@mail.ru).
TARKHOV Sergey Anatolyevich –Doctor of Geographical Sciences, Institute of Geography
of the Russian Academy of Sciences (Moscow) (tram.tarkhov@gmail.com).
TIKHY Vladimir Ivanovich –Candidate of Geographical Sciences, I.S. Turgenev Oryol
State University (Orel) (tikhiivi@yandex.ru).
TKACHENKO Alexander Andreevich –Doctor of Geographical Sciences, Tver State
University (Tver) (at.tver@mail.ru)
SHUPER Vyacheslav Aleksandrovich –Doctor of Geographical Sciences, Institute of Geography
of the Russian Academy of Sciences (Moscow) (Vshuper@igras.ru).
148
Научное издание
К он це пц ияп ол яр из ов ан но й б ио сф ер ы:
н ау чн ыеи ст ок и, м еж ди сц ип ли на рн ыйк он те кс т
из на че ни е д ляс оц иа ль но-э ко но ми че ск ойг ео гр аф ии Сборник научных материалов
Научные редакторы:
А. В. Старикова, Т. Ю. Кондакова.
Ответственный редактор В.Н. Стрелецкий
Материалы публикуются в авторской редакции
Технический редактор выпускных сведений С.А. Сосновцева
Макет –О.В. Первушина
Подписано в печать 05.10.2022. Формат 60х90/8
Объем 18,5. п.л.; 10,95 уч.-изд. л.
Тираж 70 экз. Заказ № 180
Издано в ФГБОУ ВО «Ярославский государственный
педагогический университет им. К.Д. Ушинского» (РИО ЯГПУ)
150000, Ярославль, Республиканская ул., 108/1
Отпечатано в типографии ФГБОУ ВО
«Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского»
Адрес типографии:
150000, г. Ярославль, Которосльная наб., 44
Тел.: (4852) 32-98-69
__