Волк

Лишь только зазимье холодным дыханьем
ворвалось в дом матери честным признаньем -
Зима уже близко, но только одна ты,
Ты слышишь, в лесу тебя ищут солдаты?

Волчица тоскливо щенков согревала,
там корни и мох, своих деток спасала,
не столько от холода, больше от смерти,
что люди несли для неё в круговерти.

Матёрый погиб, ну и стая распалась,
Флажки окружили, легавые гнались.
Забилась волчица под корни сосны,
Волчат родила, и прихода весны
она ждала тихо, а волчье чутьё
не раз помогало, вело. Вдруг копьё
вонзилось впиваясь меж к'орней ветвистых.
Заплакали детки, их шесть голосистых.

Волчица укрыла их телом мохнатым,
Голодный живот сжал укор виноватый,
застыл в желтизне глаз волчицы, а лужи
зазимье укрыло коростой. Простужен
крик ловчего, он угадал, где укрытье,
Из стаи не выжил никто, вот событье,
Пустил внутрь собаку, услышал лишь вопли
И понял, добыча жива, нет не сдохла.

Выкуривал долго, на помощь звал громко,
Кричал: - Там волчица и ейны ребёнки,
Осталась одна лишь облезлая сука,
Ату её, братья, ату! Даже муха
тут и не проскочит, я зуб даю, парни...

Слова оборвались, волчица, как камень
влетела в охотника, на'взничь упал он.
Ни звука не выдал, смотрел, словно вспомнил,
как бегал мальчишкой в лугах и в полесье,
вся жизнь пронеслась, детский смех в поднебесье
умчался игриво, ни страха, лишь мысли,
как многого он не успел в этой жизни.

Волчица ощерилась, в воздухе выстрел,
Он грянул внезапно, и мир её выцвел.
Он сделался вдруг чёрно-белым и тусклым,
Боль красным бутоном по шерсти искусно
цветы рисовала, упала волчица,
А егерь вздохнул, приказал разделиться.

- Ищите, кто выжил, из логова выньте
проклятых щенков и в костёр сразу киньте.
Пока не познали они вкуса крови,
Свинца пожевать только волк и достоин.
А эти лишь знали её молоко,
Свернуть шеи всем, и уходим легко.

Малыш притаился, сердечко от страха
в груди трепетало, как будто бы птаха
внутри поселилась, но волк должен сильным
быть точно, шептали волчонку молитвы
его волчьи боги не ведомы людям,
они никогда не поймут суть прелюдий,
охоты волков, песни мглы под луною.
Ведь сам человек лишь себя и достоин.

Все братья погибли, волчонок забился
в глубокую яму, он ждал и молился.
Ты спросишь, а разве такое бывает?
Поверь, всё возможно, раз смерть подступает.

Он спасся, зазимье холодным дыханьем
к нему не пробралось и став испытаньем,
оно лишь закрыло пути отступления.
Волчонок остался в норе до спасенья,
Он изредка лишь выходил, но отвага
росла с каждым днём, направляла бродягу.

К весне он подрос, выбирался на пустошь,
Охотился, знал, что в душе его пусто.
Он волк-одиночка и этим опасен,
И егерь с судьбою был волчьей согласен.
За серым он часто смотрел издали'.
Всё ждал, когда скроется в серой пыли
степей, где пасутся косули и кони,
Уйдёт, всё надеялся, вот волчья доля,
Найдёт ли подругу, умчится вдаль леса
Хозяин степей и жестокий повеса,

Однажды увидел вдали на холмах
Две серые тени метались впотьмах.
Сияла луна, освещая пролесок,
Охотник ружьё вскинул: "Вот же повеса", -
Сквозь зубы он буркнул, и вновь сигарету
гонял по губам, он свидетель секрета,
что волк как и прежде по лесу несётся,
с луной и с подругой над миром смеётся.

- Живи, раз так вышло, тебе ведь судьба,
Еще той весной, эх, и так помогла,
Не буду же спорить с чертовкой судьбой.
Иди обвенчайся с подругой весной.