Сказка

18+

Было или не было. Помнится, аль кажется. А долго судачили люди добрые о тех событиях, что речь поведётся в сказе этом. До нового году, так точно языки мозолили. Вот те крест. И вот второй. Только, покамест ты рот не открыл свой, чтоб перечить сказу моему, сразу поведаю – страсти несусветные впереди излагаются. Так что притихни, да деток своих успокой. Запомнишь – будет чем пужать маленьких.

Скрали меня гады инопланетные ночной пятничкой, когда с таверны «Берлога» домой возвращаться удумал. Прусь, значится, по полюшку широкому деревни нашей Невьебеньево. Чую, под склон тропочка пошла, значимо речка Клофелинка рядом. А темно в глазах, да в душе боязно – нынче волк скулил, за сыть ссала. А еще досели Прохорыч мне в «Берлоге» жалобу высказал, будто это я волком выл и сытью ссал.

Так вот иду и под склон пошла дороженька, так синевой всё озарилося и малясь сдрейфил я. Невиданно мне было доселе такой свет яркий в зыркало славливать, будто фура встречная ксеноном моргнула. Опешил я пару раз в штаны ватные от загадочных событий таких, а дальше ничего не помню, будто в тумане. Словно в подъезде подростки навэйпили своими супермодами, хвалясь у кого ватт больше на единицу интеллекту.

Очнулся будто в палатах я. Присоски везде – противно. Нет, ну не везде противно, там, где нужно - хорошие такие присоски. Там и не противно. Вот. Зову, мол, доктор, где я? И тут появляется это чудище ненашенское. И голос слышу его. Ну не то чтобы совсем голос – звук. Знаешь, как будто Лёву Лещенко включили в динамиках гироскутера. И говорит он мне, мол, забрали тебя на операцию, говорит, оперировать.

Ну я, как мне Прохорыч в «Берлоге» советовал, адвоката требовать начал. Хоть присоски и хорошие, но жизнь она как зебра: после белой полосы чёрная наступает. Я ору – дайте мне сюда Астахова, а не то… А дальше ничего не ору – мозгов не хватает. А этот странный чудище смотрит на меня, будто Астахова не знает, и не реагирует. Тут я понял, что сейчас присоски снимут. А я привык к хорошему, хоть раз что-то душевное мне жизнь задарствовала.

И молвит эта странная невидаль, мол, инопланетянин я, похитили тебя на эксперименты на свой космолёт. Звать меня, мол, Фсемписты, что на наречии твоём «Великий Уравнитель». Во как! И миссия моя, говорит, уменьшить тебе то, что не надобно, да убольшить то, что хочешь. Но всё в рамках согласий, правового поля, международной конвенции защиты ламантинов и с соблюдением выходного дня – дня защиты зеленых муравьёв. Но, мол, там где хошь и чо хошь отрежем – столько чо хошь и где хошь прибавим.

А я лежу голый в халатике каком-то. А он говорит, что где-то прибавлять намерен, пытаюсь так подол скинуть – чтоб обнажиться, намекнуть так сказать, где прибавлять будем в первую очередь. А он смотрит инопланетными зенками в очи мои и будто гипнозу распространить пытается. Мол, глубже думай. Так я в тот раз халат и не поборол.

Молвит он, лазер у нас на столе этом разделочном готов, мол, решай – где что режем, да куда чо клеить будем. И, главное, смотрит падла инопланетная мне в очи ясные своими диодными сенсорами, считывает ауру, видать, человеческую. Как бы в душу погружается сканерами своими чужепланетными, а я стойко так закрыл глаза и присоску чувствую. Ну его, Фсемписты этого. Без Астахова ничего не собираюсь делать, только аппараты свои от питания не отключайте.

Долго ли, коротко ли битва наших характеров кипела. Я-то не сильно знаю: уснул. Но этот чудище, как поутру рассолу мне налил, вниманием завладел, окаянный. Молвит он мне всё тем же Лещенко из подделок портативных колонок: решайся, что резать будем. Тут я понял, что Астахову так и не позвонили, Прохорыч сам на рассоле. Что мне терять. Душу, говорю, режь! Чтобы горе забрал до одной капли, а столько же счастья и нарастил. Каплю горя оставь, ору, когда любимых хоронить буду – плакать мне нужно будет. Ничто не вечно!

Печаль мою руби всю! В смех преврати, ору, чтобы заражал я смехом каждого! И этих моих, технических мощей отрежь полсантиметра, в гуманитарии перебрось, чтоб эта сказка написаться смогла. Ненависти половину забери, но только половину – там еще против поправок голосовать надо бы. Вместо ненависти нежность прирастим, а то слишком грубый и злой я стал.

Здоровья половину отрезай. Взамен ничего себе требовать не буду. Клади в пакет свой, чудище ты инопланетное, маленьким деткам его прирасти. Не каждому по капельке, а хоть одному, но до полного выздоровления! Не хватит ежели – приходи сразу, без спросу забирай сколько потребуется!

И жужжал лазер всю ночь, яхонтовый ты мой. Работали с моим мясником Фсемпесты мы без остановки. Всего меня перекраивали. Но вот мир под меня перекроить не смогли, поэтому тут такие несовершенства и творятся. Ежели пойдешь когда из «Берлоги» домой через речку Клофелинку, в туман не попадай, коль себя исправить до сих пор не решился.

А только с тех пор мне ясно стало, что в нас, в людях, так много говна! И превратить его во что-то хорошее – тут либо Фсемписты звать, либо головой жить каждую секунду.