Близняшки

Близняшки

– Вы девочек зарегистрировали уже? – На секунду заскочившая в палату к роженицам педиатр затормозила, увидев недоуменное лицо молодой мамаши. – Как это – нет?! А чего вы ждете?!
– Но когда же... Они ж... только родились!.. – Женщина растерянно приподнялась на локте, сидеть она не могла.
Я, тоже недавно родившая дочку, замерла на своей койке. В то время я училась на четвертом курсе мединститута, акушерство проходила и кое-что уже знала. Немедленная регистрация новорожденного означает, что педиатры опасаются за жизнь младенца. Без свидетельства о рождении невозможно получить свидетельство о смерти, а значит – и похоронить. Пока ребенок жив, нужно получить эту справку, потом не дадут.
Что же случилось? Ой, быть беде!
Педиатр сдобно улыбнулась, привычно скрывая беспокойство, но тон остался категоричным:
– Пусть ваш муж сейчас же пойдет в ЗАГС и зарегистрирует их! Немедленно! И обе справки тут же ко мне на стол!
К счастью, молодая мамаша не училась медицине. Подумав, она объяснила врачебную тревогу со своей бухгалтерской колокольни:
– Вот какая доктор заботливая! Ишь ты, а я и не сообразила... Без справки-то родители считаются бездетными, что влияет на налоговые льготы – а налог на бездетность не маленький! А так льготы мы с мужем уже в этом месяце получим!
Кряхтя, она бочком перевалилась через край кровати, нетвердо встала на разъезжающиеся ноги и, опираясь на капельницу как на костыль, поползла на медсестринский пост звонить мужу (мобильные телефоны тогда были только в ненаучной фантастике). Потом вперевалочку вернулась в палату. Жуткая походка была вызвана повреждениями таза при родах двойней.
Стыдливо отвернувшись и поменяв набухшую от крови свернутую пеленку, заменявшую послеродовую прокладку (несуществующую в советских роддомах), она бочком рухнула на сбитую постель и блаженно расслабилась, отходя от болей в животе и тазу.
Я честно отвернулась было к стене, чтобы не мешать соседке по палате отдыхать от трудного похода в коридор, но беспокойство и острое желание разузнать, что с малышами, мучило будущего педиатра.
– Кровит? – Я сочувственно кивнула на сочащуюся бордовую тряпку, стыдливо спрятанную в изножье кровати (баков для грязного белья в палатах не было предусмотрено).
– Как из крана, – охотно откликнулась молодая мамаша, поворачивая ко мне бледное, одутловатое лицо с темными кругами под глазами.
Да, досталось ей!..
Бедняжке тоже хотелось пообщаться. Пожаловаться любому, даже незнакомому. Ни мужа, ни родных в палату не пускают, детки – в отделении новорожденных, куда даже персонал без спецпропуска пройти не может. Телевизора и радио в палате не было. Книг и газет не пропускали. Спи, ешь, смотри в окно – может, кто из знакомых придет, или муж передачу принесет, знак подаст с улицы или записку напишет, два раза в день их наверх передавали.
Мы разговорились.
– Замучили меня в консультации, – вздыхала молодая мамаша. – Говорят, старая ты, в 29 лет уж за вторым приходят, а ты все первого родить не можешь! А старым – и выносить, и рожать трудно, давай, мол, беременей побыстрее. И ведь как в воду глядели! Носила тяжело, чего только не было: рвота, угроза выкидыша... И схватки начались на седьмом месяце! А муж-то на работе! Доковыляла кое-как до консультации, боялась – рожу на улице. Там тоже перепугались, надо, говорят, тебя в спец. роддом по недоношенным. А мы-то сами из Пушкина, в 30 км от Ленинграда, этот только там есть. Ну, в консультации вызвали «Скорую». Муж, бедолага, даже не знал, что меня увезли, позвонить не дали. Поехала.
А на «Скорой» свои законы:
– Слишком рано! – дружно решили фельдшер и санитар «Скорой», вызванные на досрочные роды. – Сейчас мы их остановим, а вы пока тихонечко поедете в больницу на сохранение. Не волнуйтесь, мамочка, лежите спокойно!
Лично я никогда не работала на «Скорой», но хорошо представляю себе действия храбрых молодых медиков.
Рьяные ребятки вкололи стонущей роженице всевозможные расслабляющие лекарства, поставили капельницу и не спеша покатили из Пушкина в Ленинград на Гороховую улицу, точнехонько под золотой Адмиралтейский шпиль с корабликом.
Между тем роженица стонала все сильнее, схватки усиливались, лекарства не действовали:
– Меня все колбасит и колбасит!.. – волнуясь все больше и больше, вспоминала она.
Ребятки забеспокоились. Им совсем не улыбалось принимать столь тяжелые и преждевременные роды в машине. Уже нервничая, они подкололи более серьезные препараты, которые тоже не помогли.
– Включай сирену! – Фельдшер в панике перегнулся к шоферу, не заботясь, слышит его пациентка или нет. – Жми на всю катушку!
Скорая, отчаянно взвыв и замигав синими тревожными огнями, выскочила на разделительную полосу Пулковского шоссе и на бешеной скорости помчалась в город. Встречные машины шарахались в стороны, постовые на перекрестках издалека меняли светофоры на зеленый.
– Это было как в кино! – Моя соседка волновалась по новой. – Никогда не думала, что так бывает на самом деле!
Между тем бригаде «Скорой» было не до Голливуда! Воды отошли, матка стала каменной, сердцебиение младенцев почти не прослушивалось. Фельдшер представил себе последствия и облился холодным потом.
– Не дотянем! – закричал он шоферу. – Гони в любую реанимацию!
Шофер коротко кивнул, включил полный газ и развернул машину к ближайшей детской больнице на Авангардной:
– Через пятнадцать минут на месте! – отчаянно крутя баранку крикнул он через плечо. – Держитесь!
– Какие 15 минут?! – взвыл фельдшер. – Тут и пяти нет! Жми, Михалыч, миленький! – параллельно он судорожно звонил в больницу, чтобы там срочно готовили операционную, и затравленно косился на корчащуюся в муках роженицу.
Схватки продолжались. Женщина кричала белугой. Санитар, мокрый от ужаса, разворачивал акушерский набор. Фельдшер безнадежно считал пульс и секунды...
Потом она потеряла сознание.
– Темнота. Ничего не помню, – рассказывала соседка. – Очнулась только в операционной оттого, что меня били по щекам.
– Рожай! – надрывно кричала в ухо какая-то мощная тетка. – Тужься!
– Не могу, – хрипела роженица, – ничего не чувствую...
– У первого уже головка прорезалась, – мрачно заявила стоящая в ногах врач, поднимая кверху руки, по локоть обагренные кровью. – Больше ничего сделать не могу. Тужься! Рожай! Дыши! Как можешь!
– Потеряем же младенца! – вопила толстая акушерка, всей массой наваливаясь на беременный живот. – Сил моих нет! Ленка, беги за мужиком!
– Выдавливай его! – командовала врач. – Эти кретины на скорой ввели маточные блокаторы. Тут только силой!
– А кесарево... – украдкой вякнула из угла незаметная стажерка, и мгновенно получила по мозгам:
– Какое кесарево?! Ты в своем уме?! Ребенок уже в малом тазу, заклинит его! Тогда и мать потеряем! Чему вас в училище учат, недоумков?!
– Щипцы? – Реаниматолог заглянул за плечо врача. – Готовить наркоз?
– Какие щипцы?! – обреченно шепнула врач. – Ты что – не видишь?!
И тут над лицом роженицы наклонилась рыжая борода лопатой, ослепительный свет операционных ламп закрыла мощная фигура в комбинезоне водопроводчика.
– Кудыть тут? – неторопливо прозвучало из-под потолка. – Отойди, Наталь Петровна, дай-кось я сам!
– Мне показалось, что на меня упал дуб! – со смехом рассказывала соседка. – Такого здоровенного мужика я в жизни не видывала! Потом мне сказали, что его специально там держали, богатыря, сантехником оформили. Для разных случаев.
– Господи, бывает же такое! – Я представила себя на месте врача, и мне стало дурно. Нафиг я в эту проклятую медицину пошла?! – А дальше что?
– А дальше было еще веселее, – вздохнула рассказчица. – Слава богу, родили мы моих близняшек, а они –  крохи семимесячные, дышать не могут! Сразу их в инкубаторы запихнули и дальше повезли – в роддом по недоноскам на Гороховую. Сюда, то есть! – Она кивнула на окно с золотым адмиралтейским корабликом. – А в дороге сработали стимуляторы, которыми меня на Авангардной накачали, и я опять рожать начала, из пустой-то матки! Кровищи!.. Бедняги на скорой опять за сирены и на полный газ! Звонят сюда – кровь для переливания готовьте! Приехали, меня хирург смотрит, орет: «Какое переливание, блин, тут перевязывать артерии срочно! А то ампутировать матку придется! На стол!»... Короче, разворотили во мне все...
– Ну, слава богу, вы в порядке сейчас... – Я попыталась улыбнуться, но из головы не шел приказ срочно зарегистрировать детей. – И малышки тоже здоровенькие, верно?
– Доктор говорит, что да, – беспечно кивнула мать. – Вон, сейчас мужу позвонила, в ЗАГС отправила. А он, дуралей, от счастья ошалел, все имена забыл! И мужские, и женские, вот безголовый! Ну ничегошеньки не соображает! Меня спрашивает, как вообще девчонок называют.
– Ну, и как решили?
– Мне тоже ничего путного в голову не пришло, – женщина виновато вздохнула. – Марину только вспомнила, подружку. А вторая пусть Кариной будет... Как сейчас девочек называют? – Вопрос был обращен к стремительно вошедшей в палату медсестре.
– Не морочьте голову! – огрызнулась та, раздраженно отключая соседку от капельницы. – В смотровую идите! К гинекологу вас... И душ примите, кормить вам разрешили, через час детей принесут!
– Их принесут?! Мне?! – Пораженная мать радостно потянулась за полотенцем. – Я сейчас! Мигом! – Как на крыльях, не чуя под собой ног, она полетела в душевую. Куда девались боли, слабость, печаль?..
***
За окнами темнело, когда в палату вошла давешняя педиатр. Устало прищурилась на золотой кораблик, победно блистающий в синем звездном небе, ласково улыбнулась и протянула матери выписки из роддома:
– Ваши девчушки окрепли, им уже можно находиться в обычной детской больнице. Вот для этого и нужны справки о рождении. Ваш супруг уже их привез. Сейчас переводим вас обратно на Авангардную, собирайтесь.
Соседка возликовала:
– Ой, хорошо-то как!.. Только... – она растеряно оглядела свою грудь, – молока у меня нет, чем кормить?.. А как же я за ними... пеленать, купать... я вот лежу...
Педиатр зашуршала листами пухлой истории болезни:
– Гинеколог вас смотрел, сказал, что заживление идет по плану. Анализы хорошие, гемоглобин поднимается. Молочка не будет, пока кормить всерьез не начнете, не беспокойтесь. А пока в больнице на отделении новорожденных донорское есть. – Доктор понимающе улыбнулась. – Не бойтесь! Там за малышками уход будет лучше домашнего, да и за вами присмотрят. В одной палате с дочками будете, муж навещать сможет. Тоже ведь, небось, переживает, соскучился.
– Еще бы! Все просит, чтобы я их хоть в окно показала, – закивала соседка. – Только как же я ходить там буду? Ноги расползаются, голова кружится...
Педиатр нахмурилась:
– Конечно, по вашему состоянию мы можем перевести вас в послеродовую гинекологию во взрослую больницу. Но она – на другом конце города, вы не сможете видеть детей, кормить их. Они же идут в детскую больницу. Как вы решите?
– Нет, я только с дочками! – доблестная мама, сделав неимоверное усилие, решительно встала на ноги. – Я за ними – на край света!
– Вот и правильно! – радостно согласилась врач, протягивая документы мужественной женщине. – Близняшки запелёнаты, супруг ждет вас в гардеробе. Вы теперь – одна семья! Не разлучайтесь. Берегите друг друга!