Аркадия. Повесть отложенной любви. 31

          31.   

     Они Они не могли разнять объятий…
     Неужели эти пальцы, плечи, этот стан можно целовать и целовать бесконечно! Это не иллюзия!
     Сын в соседней комнате испускает губами тремоло, не подозревая о воцарившейся в домике восемнадцать ауре улетного счастья. Где двое – мужчина и женщина, – не отрывая друг от друга взгляда, самозабвенно «раскадровывают» события, едва не обрушившие эпопею их жизни. 
          ...
     - Когда ты кинулся ко мне, расшвыривая их направо и налево, я так перетрусила!.. Думала, тебе конец… Что Данька, все они накинутся на тебя…
     - А ты, ты! Такая молодчага! Смогла вырваться из заточения. Побещала, что будешь паинькой? В сари нарядилась!..
     - Как ты вообще нашел нас здесь, кто помог, надоумил? 
     - Понятия не имел, какая ты отчаянная, Сашка! Сбросить венок перед гуру – перед «богом», на глазах брата, оранжевых!
     - А ты с кулаками на них! И стал бы драться?
     - Если бы пробился. Эти оранжевые руки заламывать умеют… Вовремя эфэсбэшники подоспели, не они, досталось бы нам с тобой по полной.
     - Так это не полиция?
     - Эф-эс-бэ. Слишком серьезная статья. Международная мафия.
     - Откуда ты-то узнал про этого американца, про их с Данькой делишки?
     - Случайно. Подслушал. Когда вас с Ванькой вычислял…
     - Бог тебе сопутствовал. Вить… Вит!
     - ...Да-а… Вовремя оперативники предъявили америкоса в белой шляпе. Не они, преступниками назначили бы нас с тобой, Сашка-бесшабашка.
          ...
     - Вик, они что-ли детей покупали? В Америку? И такое возможно?
     - Я так понял. Брат приезжал раньше, организовывал Махараджу базу. По криминальным каналам – иначе как? – с кем надо состыковался. Ему находили суррогатных матерей - каких-нибудь таджичек, казашек, назначили цену  Потом с гуру заявлялся этот Шараши-Броул в белой тройке при шляпе, выкупал новорожденных, с оранжевыми из наших под видом их детей переправлял в свой Нью-Йоркский ашрам. Мол, для воспитания неких чина-кришнаитов. На самом деле – на рынок бездетных семей или, не дай бог, на органы. 
     - Изверги! И Махарадж ничего об этом не знал? Он же «бог»!
     - Небесный «Абсолют», великий просвещенный великого Свами Прабхупада.
          ...
     Насчет гуру не понял, в теме он или нет. В курсе дела или в стороне. Благо, что признал их вину. Мерси-спасибо. А какой выход нашел – учинить кришнаитский суд… Мол, вначале негодников пусть прошерстят родственники, потом ученики, а уж потом бог Кришна... То бишь, он сам… Ловко. Но обстановку разрядил, разбушевавшуюся толпу успокоил. Это надо признать, Сашенька. Да?
     - И заставил меня выносить приговор первой.
     - Не надо было заводить такого брата.
     - Ладно бы только ему! Еще и этому... в шляпе!
     - И ты – им раз! - вердикт, не моргнув глазом: в тюрьму! Американцу туда и дорога. Даньку не жалко?
     - А ну, как он бы тебя прирезал!
     - Бывалого-пребывалого погранца, отыскавшего обожаемую Сашку и Ваньку! Ни за что! Никогда…
     - Никогда-никогда?
     - Да.
     - Да?
     - Да.
     - А поцеловать?
     - !!!..
     ...  ...  ...  ...  ...
   
     Любимая...
     Любимый!
     - М-м-м-м… Закроют его, Саш, Даньку. Снова. С учетом судимости на долго.
     Плохо. Пусть бы остался на свободе. Раскаялся.
     Поговорить бы с ним, убедить, что зря материнским   выдумкам поверил, что оклеветала меня мать, рассказать, как все было на самом деле...
     - Пробуй, Витя. Завтра. Он же где-то тут.
     - Если гуру разрешит.
     - А я не верю. Не раскается он. Как не повинился за убийство отчима. А теперь во что втюхался! Продавать детей американцу, - что может быть гаже, бесчеловечнее!
          ...
     - Беспредел под маской святости! У них, видите ли такой настрой не реагировать на плохое, за которое преступнику воздастся по законам кармы. Что они стали предлагать, когда небесный учитель спросил их, как поступить с штрафниками? Смех! Одни – исключить из учеников, другие – из общины, третьи отменить инициацию, четвертые – запретить четки.
     - А все решил сам. Бог Махарадж.
     - Вердикт которого умилил: погрузить штрафников на сутки в сознание Кришны, разговор с которым через непрерывное чтение мантр, – он уверен – внушит им чистую совесть и праведную жизнь.
          ...
    - Жди-дожидайся! А как ты понес его за это! Разве так наказывают, – кричишь, – преступников, торговцев детьми? Вы просто даете им возможность уйти от ответственности, отделаться легким испугом?
     - А как прищучил «Преступлением и наказанием», помнишь? Читали, спрашиваю? Как  Раскольников мучился, казнился, порывался встать посреди площади на колени, чтобы освободиться от вины? Потому что путь к прощению возможен через покаяние перед Спасителем Иисусом Христом.
     Он - молчок. Или Достоевского не читал, или нечего сказать. А я ему, мол, ваше заявление, что Христос – воплощение Кришны, – ложь, только сбивает с толку и вводит в заблуждение. И покрывает уголовников. Они могут творить что угодно, бог-Кришна наделит их чистым сознанием, главное, чтобы они имели с ним звуковой контакт, не ели мясного, вели законный секс, повторяли мантры минимум шестнадцать кругов, лучше с утра до ночи.
          ...
     - А как он уел тебя! Мол, страшнее наказания, чем воплощение на более низком уровне, не придумаешь. Если американец и Данька, не очистятся за сутки. Могут даже воплотиться в телах животных или растений… Ха-ха!
     - Ничего себе утешеньице жертве убийцы! Тем более, – проданным детям!
     - Но на полицейских подействовало. Они ведь поверили, согласились отпустить американца.
     - Не полицейских, Саш, эфэсбэшников. Думаю, парни знают, что делают. Он гражданин США. Надо контактировать с интерполом, посольством. А тут он вроде как у своих, Махарадж заступился, взял на поруки.
     - Даже сопроводили американца в «изолятор». В мой домик!
     - Поближе к «резиденции».
     - А Даньку – подальше, в какую-то сторожку.
     - Я знаю ее, Сашка. У пруда. Был там, когда искал вас. Думал, брат вам в ней темницу устроил.
     - Ну, и пусть там сидит. Зато мы теперь здесь, у тебя… Да... да... да?..
      ...  ...  ...  ...  ...   
     - Желанная...
     - Желанный!
     - Все, Солнце, забудем кришнаитов. Больше ни слова. Ни звука. Давай о… тебе. О твоем, прости, фортеле. Убившем меня. Наповал… Сможешь? В силах? Коротко, без деталей. Как было в роддоме? Почему молчала? С какого перепугу тебя нашел брат? Была с ним в переписке? Почему ушла? Без Вани? Куда? Каким образом удалось вернуться, забрать его? Что было потом?  Как оказалась здесь?
          ...
    Съежилась. Отвернулась. Натянула простыню – забрали с вещами из ее домика – на голову. Долго молчала. Открыла лицо. Бледное, с тонкими, рельефными чертами, исстрадавшаяся. И, перебарывая что-то в себе, заговорила тихо, едва слышно.
     - Молчала, потому что позвонил он. Брат. Сказал, телефон достал через американца, благодаря фамилии. Редкой. Что я в роддоме, не знал. Спрашивал о тебе. Мол, пришел тебя убить.
     Родов, не почувствовала. Ощущение, что просто хотела… по большому. И только. Уже порывалась спросить, когда же рожать, когда вдруг услышала детский крик… И поздравление с сыном.
          ...
     Потом звонок брата. Обморок. Видения. Страх за тебя, за твою жизнь. Уговорила его ничего не делать, пока не встретимся. Ушла ночью, санитары, охрана спали. Рассказала ему про ребенка, просила не трогать тебя ради него. Он: тогда отдашь пацана мне. Жизнь за жизнь. Заставил написать записку, чтобы ты не искал меня. Подъехали к «Теремку» на такси, я опустила ее в почтовый ящик. Потом - сюда, в домик. Рассказал, что сидел с бывшим кришнаитом, который научил, как можно в их общине ловчить, проворачивать дела с детьми. Безнаказанно. Приехали в роддом. Убедили зава, что я в порядке, брат заручился, что будет помогать, рассказал про общину кришнаитов, что он там на хорошем счету, сообщил телефон Мхараджа, мол, можете позвонить лично, убедиться, дал долларов. И мне для няни. В купюру сумела вложить записку, сочинила заранее, верила, что прочтешь. Купили коляску, пеленки, одежду, подгузники, смеси. Молока у меня нет. Привез в эту каптерку, стал уговаривать уехать с ним в Америку, угрожать, что расправится с тобой, обещал за Ваню большие деньги…
     - Остальное ты знаешь.
          ...
     Порывисто повернулась, уткнулась в его плечо лицом.
     Какое это облегчение плакать на груди любимого – и потом осветиться всем ликом!
     Приподнялась, склонилась над ним. И, покрывая рассыпавшимися волосами его лицо: 
     - А ты? Как жил ты? Что делал, как смог вынести такое?
     Ах, Саша-Саша! И – на выхват, опуская минуты, часы, дни отчаянного смятения, поведал  о «хожении по миру» в поиске  с у ж е н о й. Об Оптиной, юном кучерявобородом «старце», о Юране, его доме, крахе, Соловецких мытарствах, отце Германе, иконе Казанской Божьей матери, разговоре с нянечкой, о встрече Махараджа в Домодедово, последовании за ним, знакомстве с «братом», американцем в серебристом костюме и белой шляпе.
     - Остальное ты… знаешь.
          ...
     - И хватит. Теперь мы вместе.  Навсегда. Навечно. Дай мне твою руку. Это ты? Мой Вик?
     - А это ты, моя Сашка?.. Да, ты. А, чтобы… была… реально… знаешь, что мы сделаем? Нет? Нет?
     - Неужели?..
     - Ну, ну!
     - Ты решил?
     - Да
     - Мы поженимся?!
     - Обвенчаемся.
     - Что я слышу?! Такое возможно? Не разведенному?
     - В виде исключения. Из-за житейских заморочек. На Соловках прозрел. Венчались же в Пушкинские времена вопреки церковным установлениям. Почему нельзя сегодня? Главное, найти нужного батюшку. Уговорить. С учетом возраста, наших отношений, рождения ребенка… Убедим. Я смогу, Саша!
          ...
     - Долой незаконный секс? По кришнаитски?
     - У кришнаитов, Сашенька, – это дело допускается только для зачатия детей, так что после рождения Ванечки у нас тут по ихнему все в порядке. Ничего порочного. Если только чуть-чуть. Ну, и что! В крайнем случае, воплотимся по законам кармы в лотосов...
     - Ха-ха-ха!
     - Это по православному, любимая, мы прелюбодеи. А брачный венец – греху конец. Народное изречение, как бают.   
     - Фантазер, отгородившийся от мира в «Теремке», рисующий воздушные замки. Был и остаешься.
     - Вредина, сбросившая лавры самого "бога". Строптивица, с детства делавшая все наоборот. Брат все рассказал, он знает…
     - Да не все понимает.
     - Как мы друг друга. Иди ко мне…
     ...  ...  ...  ...  ...  ...
     Такому упоительному, медовому сну только завидовать.
     И новому прозрачно-тревожному наитию.
          ...
     "Вы в гражданском браке?.               
     Что за вздор! Это, когда в ЗАГСе регистрируют – гражданский брак. А, когда без записи, без венчания, это сожительство, прелюбодеяние. И не суть, что один любит другого, что детей родили, дом ведут. По Писанию это смертный грех.
     В коий он и впал.
     Повинился перед Господом, покаялся на исповеди у духовника и снискал взыскующую епитимью: отрешение от самого сакрального христианского таинства – святого причащения. И, дабы не творить новое прегрешение, совет: жениться, або  венчаться. Или терпеть. И молиться. Подавлять в себе всякие там поползновения.
     Сочетаться браком? В этакие-то годы?!
     Стал терпеть. Терпел-и-молился, терпел-и-молился, терпел-и-молился, терпел-и-молился,  терпел-и-молился, терпел-и-молился, терпел-и-молился, терпел-и-молился, терпел-и-молился,  терпел-и-молился, терпел-и-молился, терпел-и-молился, терпел-и-молился, терпел-и-молился. Пока... не оказался на больничной койке с острым орхитом – спазмом сосудов детородных органов.

     Поставили на ноги доктора. В санаторий направили.
     Неподалеку храм божий. Выстоял он вечерню, предстал перед настоятелем и поведал все, как есть. Встретил, де, среди представительниц прекрасного пола особу по душе. Соединись два одиночества, облегчили взаимностью бремя бытия, принесли радость друг другу. И это грех? В абсолютном плане – да. Ситуативно – нет. Не предались же они порочным страстям, осознают вынужденный отход от Заповеди, мучаются сим, сокрушаются, приносят во имя ее чистоты свои покаяния.
     И повинную голову сечь?
     Молча выслушал священнослужитель исповедника и возрастом его поинтересовался. А узнав, изрек: да тебе, сын мой, иные молодые завидовать должны. В восемьдесят два такие задатки! Божьей милостью дарованы, не иначе.
     Отпустил грех. Вменил строго держать посты. И благословил ко причащению.
     Каков поп?
     Таков и приход…
     .....................................
     Одного отмазали, другие – рыжие? Пусть их тоже благословят!
     Ща-аз! Вы здравие с трезвомыслием на девятом десятке вначале сохраните..."
                    (Эпилог следует) 



 (