Мераба! Путевые заметки

«Здравствуйте, а вы по-русски понимаете?»-раздалось над моей головой. Подошла моя очередь проходить таможенный досмотр в аэропорту Бегишево.  Я удивилась вопросу. Высокий белобрысый голубоглазый мужчина в форме внимательно смотрел на меня. «Конечно!» - ответила я с вызовом. И тогда он стал допытываться, не лежат ли в сумочке доллары и драгоценности, не вывожу ли я иконы, картины или другие культурные ценности из России.  Услышав про доллары, я внутренне напряглась. В последний момент положила немого волюты на всякий случай, хотя меня должны были встречать в Стамбуле. Ураган мыслей мгновенно пронесся в голове, давление подскочило. Я назвала сумму. Служащий таможни едва заметно улыбнулся, кивнул и вновь повторил вопрос о культурных ценностях. «А я сама культурная ценность!»- сорвалось у меня от пережитого испуга. Меня пропустили. Сдав багаж, оглядела попутчиков. Пыталась понять за кого меня приняли. Соотечественники - татары, русские угадывались сразу, но большую часть составляли очень загорелые, физически крепкие мужчины. «Турки. Возвращаются с заработков»- решила я. Российский таможенник принял меня за турчанку. Июньский загар и мой интернационально восточный тип лица ввели вероятно его в заблуждение… Поездка начиналась интересно.               


Собираясь в очередной летний отпуск, я погуглила турецкую тему в интернете. Лингвистические измы всегда меня привлекали.  Хотелось хотя бы слегка познакомиться с турецким языком и сравнить с моим национальным - татарским. На бытовом уровне я понимаю, читаю и даже могу поговорить. Несколько недель удивляясь и радуясь сходству, я приноравливалась к необычному звучанию знакомых татарских слов, заучивала, как школьница, новые и необходимые для общения выражения. Я вспоминала историю османов, встречая в турецком французские, английские гендерные обращения и отдельные слова, например, укоренившееся извинение-«пардон». Вновь убеждалась, что не только в языке моего общения- русском- много заимствованных иностранных слов. А это один из признаков лингвистической живучести…


Итак, раскачав свою память, я полетела в Стамбул. По правде говоря, эта поездка была разведкой и миссией. Мои любимые и самые родные уже третий месяц приспосабливались к жизни в этом городе. Все у них складывалось неплохо: получили ВНЖ, арендовали хорошую квартиру и продолжали работать онлайн из дома. Знание английского и татарского было для них большим плюсом, но для комфортного самоощущения нужен был и язык страны обитания. Моя дочь, долго не раздумывая, решительно занялась турецким: несколько раз в неделю дистанционно стала брать уроки.


Спустя четыре часа, проведенных в достаточно спокойном полете, мы приземлились! Предвкушая встречу, я торопилась окунутся в стамбульскую атмосферу, катя свой чемодан с подарками по длиннющей рекреации аэропорта к выходу в город. Издалека увидела улыбающегося зятя. Дочь осталась дома, готовить праздничный стол.  Уже сидя в такси, засыпала зятя вопросами и пыталась применить свои мизерные знания турецкого, обращаясь к водителю. Но он оказался эмигрантом из Грузии и разговаривал только на английском.               


В первые же дни мои родные познакомили меня со средой обитания: привлекательная набережная Мраморного моря с живописной зеленой зоной, терренкуром и пляжами, уютные парки, разнообразные кафе и продуктовые частные магазины, в которых прилавки и витрины ломились от изобилия фруктов, ягод и овощей, как на картинах Снайдерса.  А я слушала и видела, как улыбчиво и немного на распев отвечали дочери на турецком окружающие. Но, к сожалению, мой «раскачанный» мозг вдруг перестал что-либо понимать кроме приветствия «Мераба!», хотя уши улавливали вроде знакомые слова, а глаза выхватывали смысл текстов на баннерах. Коротко внедрив меня в местную жизнь района Кадыкей, родные продолжили трудиться онлайн, отгородившись от меня невидимой виртуальной стеной. «Ну, что ж, не оплошай и не мешай работать!»- сказала я себе и с утра отправилась к морю на набережную.                Бодрым шагом и трусцой по терренкуру с покрытием из крупных опилок, пропитанных специальным составом терракотового цвета, передвигались молодые и взрослые. Спортивные площадки тоже не пустовали, в зеленой зоне на скамьях и просто на подстриженной траве сидели праздные созерцатели моря, но были и работающие за ноутбуками. Медленно заполнялись пляжи… Всюду носились свободолюбивые чипированые крупные собаки, шныряли или нежились коты и кошки разных мастей. Периодически попадались кошачьи домики в несколько ярусов с кормом и водой рядом. Правда, охотников разделить трапезу здесь было достаточно: вороны, чайки, да и собаки тоже не брезговали. А я с удовольствием и наслаждением вдыхала морской воздух, радуясь за своих, потому что они разумно выбрали этот новый экологически чистый район Стамбула. 


Солнце поднималось все выше, становилось жарковато. Пора было заглянуть в местную лавку и заняться домашним обедом. Дорогу я помнила, но почему-то заблудилась. Выйдя к фруктово– овощному изобилию, поняла, что это другая лавка. Однако восхитительно крупная, с тугими глянцевыми боками моя любимая желтая и бордовая черешня призывала не проходить мимо, соблазняя меня.
 «Мераба!»- начав с приветствия, я неожиданно перешла на дикую смесь татарского и английского. Видя, что меня не понимают, чертыхнулась. В следующий миг рядом со мной оказался высокий загорелый мужчина и на чистом русском спросил: «Чего желаете?». Ахнув, я стала радостно объяснять, чего же хочу, попутно интересуясь, почему он так хорошо говорит по-русски. Продавец оказался эмигрантом из Туркмении. Несколько лет назад в поисках заработка и лучшей жизни покинул свою республику, а потом перевез всю семью. Так у меня появился помощник, который охотно помогал разобраться с турецкими названиями необходимых мне товаров. Оказалось, что это довольно неплохой продуктовой- хозяйственный частный магазинчик.


Мое знакомство с новой жизнью моих близких изнутри продолжалось. Дочь предложила пройти курс массажа. В иммигрантском чате она нашла салон с хорошими рекомендациями и уже побывала на сеансе. Я охотно присоединилась к ней. Мы пришли в небольшой уютный частный салон, ненавязчиво наполненный восточными ароматами и атрибутикой. Хозяйка, улыбчивая   светловолосая женщина лет 45, явно европейского типа очень бойко общалась на турецком и английском. Ее помощница-марокканка была скована в языках, как и я. Находясь на массажной кушетке, я пыталась сравнить технику своего массажиста в России с тем, что совершали здесь со мной в полумраке под расслабляющую музыку. Почему-то хотелось, найти положительные моменты в нашу пользу. Но придраться было не к чему, наступал релакс.


Всю первую неделю до обеда я гуляла по набережной, валялась на одном из пляжей Мраморного моря и все это время старательно настраивала свое ухо не только на турецкие приветствия. Разговоры, которые, как ленты серпантина, обвивали меня повсюду во время прогулок и покупок пока были безлики, но эмоциональны. Однако неожиданно из этой какофонии звуков начали прорываться отдельные слова похожие на татарские…Стало еще интереснее.
Вскоре меня поразила разговорчивость местных мужчин. В одиночку они не ходят чаще по двое или компанией, при этом, не умолкая, что-то друг другу рассказывают. Из просмотренных   турецких сериалов на контенте «Netflix» знала, что турецкие бранные слова   звучат, почти как татарские. Но в Стамбуле в общении местных жителей мои уши не уловили ничего похожего. Однако очень удивляло, что в их беседах эмоции выражались с помощью частого упоминаний имени Всевышнего: «Алла!Алла!Алла!».  Что касается женщин, то они в этом городе тоже очень разговорчивы, но это же естественно!               


Неделю спустя, согласно моему выбору и семейному плану, я отправилась на Бююкаде - самый большой из Принцевых островов Мраморного моря. На пристани Бостанжи мы с дочерью сели на паром, больше похожий на корабль. В течение получаса, рассекая бирюзовые морские волны и любуясь береговым стамбульским холмистым пейзажем, добрались до вожделенного мною острова. Гугл поведал нам, что сюда во времена Византийской и Османской империй ссылали неугодных высокопоставленных подданных.  Вот и захотелось мне взглянуть на остров аристократов- изгнанников и прокатиться на фаэтоне. Сойдя с парома, мы оказались в плотной многонациональной толпе, которая вынесла нас на главную площадь. Там возвышалась башня с часами. Дочь по навигатору регулировала путь к отелю. А я оглядывалась вокруг, семеня за ней по сложному переплетению кружев узких улочек. Воздух словно вибрировал от разговорного гомона. Справа и слева теснились кафешки и ресторанчики, сильно пахло жареной рыбой. Изнывая от жары и тесноты, мы добрались до отеля. Перед нами предстал трехэтажный жилой дом 19века, реконструированный позже под отель. Так указано было на сайте. Меня, как бывшего архитектора-реставратора, заранее разбирало любопытство: как обошлись с домом здешние архитекторы и дизайнеры. Но в данный момент было не до этого, хотя я заметила, что интерьер фойе намекает на стиль модерн, а стену украшает панно с изображением одной из дев Альфонса Мухи.  На ресепшене нас приветствовал на турецком и английском языках улыбчивый, молодой человек с копной черных волнистых волос и аккуратными усиками и бородкой на абсолютно незагорелом лице. «Какой милый д’Артаньяна …»- устало подумала я. Дочь оформила все необходимое, и мы отправились на самый верх по узкой деревянной лестнице. Чемодан был уже в номере. От жары, увиденного и предстоящей самостоятельности пребывания на острове   я была слегка невменяема. Мысленно ругала себя за этот выбор: «С острова, как с корабля, только в море! А я плохо плаваю…». Ласково взбодрив меня инструкциями, настроив Гугл-переводчика и Гугл- карты, предупредив «д’Артаньяна» о моих неглубоких познаниях турецкого и английского, дочь поспешила на паром. У нее был рабочий день. Я же, приняв неизбежность происходящего, стала осваивать мое жилище на шесть грядущих дней вначале как гость, потом профессионально. Потолки в номере были высокие -больше 3 метров, там виднелись остатки лепнины. Скрипучие паркетные полы прикрыты у кроватей слегка вытертыми ориентальными ковриками. Оконные рамы деревянные толстые, чтобы открыть окно, надо было поднять очень тяжелую фрамугу вверх. Фурнитура на окнах старинная. Весь остальной дизайн номера было современным и качественным.   


Между тем вечерело…Пора было осмотреться вокруг и поужинать. Я решила пока от отеля далеко не уходить.  К счастью, оказалось, что он находится на одной из главных улиц туристического центра острова, поэтому был выбор, где поужинать. Очень хотелось есть. Обед из рыбных блюд, которым меня угостила дочь по дороге в отель, уже давно отработал свое. Выбрав кафе, я расположилась на открытой террасе.  После очередного «мераба» получила меню. Оно было на турецком и без картинок…Вспомнив наставления дочери, я судорожно полезла за «шайтан-машинкой». Есть хотелось все больше и больше. Открыв Гугл- переводчик на айфоне, направила экран на меню. Чудо произошло: появился перевод на русский. Гордо посмотрев по сторонам, заметила недоумение на лицах окружающих. Похоже никто не понял, что я делала. Заказ приняли, принесли быстро. И тут меня начали обступать коты и кошки, выклянчивая подачку. Накинулись, как говорится, на новенького. Это было мне совсем не по нраву. Торопливо проглотив ужин, я ретировалась.


К кошкам в Стамбуле, а Принцевы острова-часть этого древнего города, отношение трепетное, особое. Чтобы разобраться я погрузилась в интернет, который мне поведал удивительную историю. Культ кошек существовал в этих краях еще во времена древних цивилизаций. С принятием ислама в 7 веке положение этих животных укрепилось, т. к. сам Мухамед благоволил к ним: проповедовал с пушистым созданием на коленях и позволил кошкам входить в мечеть. Причиной этого расположения, как я поняла, была   следующая история. Однажды любимая кошка Муззида спасла жизнь пророку: загрызла змею, которая заползла в рукав его халата. Но на этом перечень подвигов кеди (кошка по-турецки) не закончился. В Средние века в Константинополе разразилась страшная эпидемия чумы. Главными разносчиками были крысы и мыши. Местных котов было маловато, поэтому на кораблях завезли подкрепление, которое успешно справилось с задачей. С тех пор пьедестал для котов и кошек в душах стамбульцев стал еще выше. Почитание этих животных бережно передается каждому следующему поколению жителей мегаполиса. Таким образом в 21 веке жизнь у этих свободных городских любимцев и спасителей замечательная! «Скатерть – самобранку» для них в Стамбуле встречаешь во всех уличных уютных местах. Из муниципальной казны выделяются деньги на содержание и лечение этих привилегированных особ, да и собачкам тоже перепадает. Черные, белые, рыжие, многоцветные, серые и полосатые кеди разгуливают, где хотят и вальяжно возлежат, где им нравится. Не каждому дадут они себя погладить, эти общественные животные с личными именами. Местные умиляются всем их выходкам, а туристы вроде меня уворачиваются как могут от их наглого высокомерия и избирательности в симпатиях. Три недели я находилась в их окружении. Мусульмане считают, что кошки после смерти попадают сразу в рай, где могут рассказать правду о своих хозяевах, поэтому их надо всячески задабривать. Возможно, это тоже одна из причин их обожания в Турции. Что касается меня, я аллергик, поэтому стараюсь избегать близкого и длительного контакта с котами и кошками, а они так и норовят со мной пообщаться. Правда были и есть исключения: наши черные домашние кошки. Первая звалась Багира, но в домашнем обиходе просто Машка, потом красавица Муля. А теперь у нас есть общая семейная любимица – миниатюрная глазастая Мика, с которой общаюсь больше дистанционно или когда бываю в гостях. Мику взяли из ветлечебницы крохой. Собаки загрызли ее мать, котят спасли добрые люди. Жизнь у кошечки прекрасная, но кочевая. Вместе с обожающими ее хозяевами она вначале поменяла города проживания, а теперь и страну. Я полагаю ей будет что рассказать о нас… 


Солнце садилось над Бююкаде. По улицам мчались электрокары, развозя по домам местный люд и туристов, в воздухе зависали запахи рыбы на гриле, кошек и ароматы роскошных лиловых бугенвиллей. Силясь вспомнить, как по- турецки будет «добрый вечер», я вернулась в отель и поднялась к себе на «галерку». После душа мое тело просто отключилась, рухнув в белоснежные подушки огромной кровати. Не было сил даже закрыть окно. На рассвете меня разбудили странные громкие вопли то ли котов, то ли деток, лаяли собаки…Звуки раздавались словно над головой, а потом быстро удалялись…Очень хотелось еще поспать, и я задремала. Позже мне объяснили, что это чайки по утрам так развлекаются, подражая разным громким звукам.


Звуки будильника оборвали мой сон. Не люблю опаздывать, тем более на первый завтрак. Освежившись, я спустилась во внутренний открытый зеленый дворик. Уютно были расставлены столики на двоих, мягкие белые диванчики манили приземлиться, над головами переплетались ветви местных деревьев. Народу было мало, я выбрала тенистое место. «Мераба!»- приветливо раздалось рядом. Это был все тот же «д’Артаньян» с ресепшена. Он начал на английском озвучивать меню, я выбрала, удивляясь своей понятливости. Очень скоро передо мной возникло большой блюдо, в центре которого были овощи, а вокруг крошечные розеточки с соусами, маслинами, вареньем, затем появилась нарезка из сыров и огромный омлет. Я обрадовалась этому набору. Не выношу даже запахов баранины и козьего сыра. Не успел молодой человек отойти от моего столика, как из разных углов ко мне устремились, огрызаясь друг на друга, кеди. Я напряглась. «Ты знала куда едешь…»-уговаривала я себя мысленно: «привыкай, научись от этого общения получать удовольствие!». Позже я сделала вывод, что коты на Бююкаде действуют как захватчики: неожиданно и жестко… Остров…               


После завтрака я обратилась к улыбчивому менеджеру с просьбой подсказать, как пройти на ближайший пляж. Ключевое слово пляж было понято и он, воскликнув, «О, Никобей- пляж!», начал быстро объяснять на смеси англо-турецкого, что добраться можно легко и быстро за 15 минут. Но все названия упоминаемых улиц не оседали в моем сознании, я лишь кивала головой, а в глазах, вероятно, светился «топографический кретинизм». Моя непонятливость была очевидна, поэтому мой помощник вывел меня на улицу и задал нужное направление, написав на бумажке название   улицы. Я пошла. Пройдя 500 метров и не обнаружив искомую улицу, заволновалась. На призыв «Help me!» откликнулась девушка и указала в противоположном моему направлении. Смутившись окончательно и изнывая от жары, я решила больше не плутать в дебрях улочек и поспешила на понравившуюся мне накануне набережную. В тот день все-таки пляж был найден! Правда дикий, где загорали и купались местные жители. Присоединившись к ним на несколько часов, я расслабилась.


«Мераба!»- приветствовала я улыбчивого молодого человека вечером и хотела уже подняться к себе в номер. Неожиданно он спросил меня по-русски: «Как твои дела?». Приятно удивившись, я попыталась косноязычно на англо-татарском поведать о своих приключениях. Не знаю, что он понял из моего рассказа, но пора было познакомиться. У моего «д’Артаньяна» оказалось очень татарское имя – Ахмет. Завязался   разговор. Я решила спросить о фаэтоне. К моему сожалению, оказалось, что из индивидуальных средств передвижения на острове разрешены велосипеды и такси- электрокары, а фаэтоны уже давно пылятся в сараях и музеях Стамбула. На следующий день я собиралась в природный парк Дильбурну, насладиться созерцательным покоем. Услышав от Ахмета, что можно добраться до этого прекрасного места всего за 30 минут пешком, взмолилась: «О, нет! Только на такси туда и обратно! Подскажите, как мне его заказать?». Мой новый друг быстро проговорил на турецком нечто похожее на «…это элементарно, Ватсон!». И ответил, что сам закажет для меня такси утром после   завтрака. Обменялись номерами телефонов.


Ахмет стал моим ангелом-спасителем, опекуном и другом на острове, а я подтягивала его слабенький русский. По звонку нового друга в отель за мной приезжал открытый электрокар и увозил в парки или на пляжи. Когда очередное знакомство с красотами островом заканчивалось, меня как опальную принцессу, возвращали обратно в отель. Не стану описывать увиденное, это можно прочитать в путеводителях по острову.


Дни мои проходили в основном в общении с носителями турецкого языка: размеренно, созерцательно. Организм медленно приходил в себя после ковида и других «радостей» этого года. По вечерам, когда воздух постепенно остывал от дневных туристических эмоций и жара июльского солнца, мне нравилось гулять вдоль живописной линии набережной, с упоением слушая как бьются морские волны о глыбы мрамора. Я мысленно превращала их в скульптурные изваяния, дворцы …В мелодию волн вплеталось языковое разноголосье отдыхающих на острове. В первые дни здесь дефилировала публика арабоязычная: молодые женщины с закутанными в черные платки головками, но не в длинных платьях, а в элегантных брючных костюмах. Их нежные белые ручки были унизаны золотыми перстнями, кольцами и браслетами. За ними вслед тянулся пьянящий шлейф экзотических духов, а сопровождали их подтянутые мужчины полуспортивно, но модно одетые. Молодые пары из Стамбула, приехавшие на выходные, отличались деликатностью и скромностью во всем. Гуляющих объединяло желание сфотографироваться рядом или в обнимку со скульптурным изваянием «Русалки», грустно всматривающейся в силуэт и огни вечернего Стамбула на материке, как вероятно это делали ссыльные аристократы в далеком прошлом. Прибрежные ресторанчики заманивали публику своей кухней, музыкой и интерьерами.               
Я облюбовала один из них - «Prinkipo». Обслуживали посетителей два светлоглазых, черноволосых брата. «То ли греки, то итальянцы», - решила я. Они были обаятельны своей неиссякаемой веселостью и подвижностью. Старший, обслуживая клиентов, под музыку умудрялся совершать виртуозные танцевальные па с полным подносом в руке. Он, посылая воздушные поцелуи девушкам и дамам, общался на разных языках. Моя   восточная внешность и приветствие «мераба» не ввели их в заблуждение. Наша коммуникация шла на английском. Я расположилась в открытой части под зонтом лицом к морю, обдуваемая ветром. Однако, как только мне принесли светлое пиво, извиняясь, что у них нет моей любимой марки «Эфес», со всех сторон уже традиционно потянулись к моему столику наглые коты и кошки. Романтический настрой заметно угас…Один из светлоглазых братьев быстро смекнув, что я недовольна, разогнал их водой, правда ненадолго. Принесли вкуснейший сибас на гриле, салатики - «комплименты». Звучала песня на итальянском, усталое солнце садилось в прохладное море, рассыпавшее щедро жемчуга брызг на набережную острова. Братья продолжали искриться весельем и куролесили. Я оставила им неплохие чаевые и впоследствии каждый раз была принята, как любимая родственница. Меня размещали в лучшей комфортной зоне ресторана, засыпали комплиментами и не только гастрономическими. А я вновь и вновь наслаждалась вкуснейшими блюдами из свежевыловленных морепродуктов и восхищалась работой- игрой этих ресторанных шоуменов. Вечера, проведенные в этом приятном и гостеприимном месте, были неповторимы. Мы познакомились. Имена у братьев все-таки оказались турецкими - Ияхья и Махмут. Хотелось сделать фотографию, но эти «попрыгунчики» все время были заняты, поэтому на прощанье мы обменялись воздушными поцелуями и улыбками.               


Темнело быстро, музыка становилась громче, народу больше. Даже на отдыхе я не могу становиться «совой». Пора было возвращаться в отель, где как обычно на ресепшене восседал мой местный друг Ахмет. За короткий промежуток времени у нас появился своеобразный ритуал: обязательно поговорить вечером. Продолжая общаться   на англо-турецко-татарском миксе, мы уже неплохо понимали друг друга. Иногда Ахмет вставлял словечки на русском и тактично поправлял мое турецкое произношение. Этот славный малый 25 лет отроду – коренной островитянин турецкого происхождения, пока холостой. У родителей он единственный сын и, конечно, обожаемый. Закончил турецкий вуз по специальности экономический менеджмент. Признался мне, что несерьезно относился к занятиям по английскому языку, и это теперь осложняет ему общение с приезжающими. Отель принадлежит дяде и отцу. Родственники хотят видеть его в будущем управляющим отеля. Поэтому после завершения учебы он рьяно начал практиковаться во всех ипостасях, чтобы знать все изнутри: как принимать и оформлять разноязыких гостей, готовить для них комнаты, нанимать и менять работников, заказывать свежие продукты, следить за качеством приготовления…Надеюсь, став главным, мой приятель останется таким же обаятельным и отзывчивым.               


Отпуск на острове подходил к концу и мне очень хотелось отблагодарить моего друга. Поразмышляв о своих возможностях, однажды вечером я   предложила Ахмету попозировать для портрета. Признаюсь, что, собираясь в эту поездку, я захватила планшет, акварельную бумагу, кисти и карандаши. Хотелось на морском просторе вспомнить былые художественные навыки. В Стамбуле я сделала пару набросков и, отплывая на остров, взяла кое-что для творчеств с собой. Мое предложение удивило и очень обрадовало друга-островитянина. Ему было известно, кто я по профессии, но, как и большинство, Ахмет не предполагал, что архитектор умеет еще и рисовать. Этот вечер прошел в творческой обстановке. Интерьер в духе постмодерна, поздний вечер и приглушенная музыка способствовали настроению. Мой друг отложил все свои дела в отеле и, сияя широкой приветливой улыбкой, расположился в кресле напротив, подчиняясь всем моим указаниям. Я давно не рисовала, поэтому чувствовала себя немного дилетантом. Но внешне старалась держаться уверенно. Гости отеля, проходя мимо нас удивленно косились, стараясь понять, чем это так занят главный менеджер в столь поздний час. Я сделала два карандашных наброска: анфас и профиль. Но была недовольна собой: нарисованное больше походило на дружеский шарж. Пока я завершала свое дело, неожиданно появилась невысокая ханум (женщина), которая решительно подошла к моему натурщику и очень строго заговорила с ним на турецком. Ахмет перестал улыбаться и что-то стал торопливо ей объяснять, кивая в мою сторону. «Анне, анне!»- уловили мои уши. «Кажется эта его мама…»- подумала я. Женщина приблизилась ко мне, взглянула на рисунок. Раздались громкие радостные возгласы, она зацокала языком по-восточному, явно восхищаясь увиденным и подзывая рукой Ахмета. Мой натурщик уже неоднократно порывался посмотреть на рисунок. Пользуясь моментом, он подскочил к нам и, ахнув, что-то начал искать в телефоне.  «Ты талант! Это мне на память!»- нагуглив промолвил по-русски очень довольный друг. Смущаясь от такой бурной реакции, я подписала свою работу. Ахмет – дитя 21 века тут же сфотографировал подарок и разместил в соцсетях! Подбирая турецкие и татарские слова, я, похвалила сына милой ханум. Все были довольны. На следующий день Ахмет рассказал, что вечером должен был пойти с мамой за покупками, но не смог отказаться от возможности быть нарисованным. Заподозрив неладное, мама пришла разбираться. Я улыбалась, слушая его рассказ. Все мамы похожи. Мы всегда продолжаем опекать даже взрослых детей. Пришла на ум одна понравившаяся прочитанная где-то фраза о главном желании родителя: «я должен быть всегда в соседнем вагоне, чтобы детям страшно не было» …


На следующий день мы очень душевно расстались. Ахмет готов был проводить меня до пристани, но я предложила обменяться личными номерами телефонов и, дружески обняв моего островитянина, покатила свой дорожный чемоданчик через любимую набережную с «Русалкой» на пристань.


Хочу еще добавить, что на Бююкаде мне все же довелось услышать русскую речь и пообщаться. В небольшой лавке рядом с отелем работал продавцом молодой мужчина из Туркмении. Учился в Липецком вузе. Профессия по диплому – преподаватель русского языка и литературы. Год преподавал в родном ауле, потом отправился на заработки, оставив семью. Работает по 12 часов, красот острова не знает, кроме дикого пляжа…В последние дни моего островного обитания в отеле наконец-то появились две пары русскоговорящих: одна из Казахстана, другая из Тольятти. В Стамбуле все проездом, но, услышав о Бююкаде, решили сами удостовериться в красотах и особенностях острова. А на набережной внезапно изменилась публика. По вечерам стало прохладнее, задули ветры. Исчезли модно и богато одетые пары. Появились женщины с грустными глазами и напряженным выражением на лицах, кутавшиеся от ветра в мохнатые пляжные полотенца. Их окружали разновозрастные ребятишки. Общались они громко на русском языке.


Улетая из России, я почти забыла о масочном режиме, но здесь в Стамбуле мне напомнили. В самый разгар лета мелькали люди в масках.  Уже не первую неделю болели ковидом друзья моих родных. На пристани среди ожидающих паром «масочников» тоже было достаточно. Пришлось пожалеть, что неосмотрительно положила свои маски на дно чемодана. Волшебная «Истамбул карт» открыла мне вход в зал ожидания. Паром подошел вовремя. Через 30 минут я была на материке, в Азии на пристани Бостанжи. Быстро подошла очередь на такси, очередное «мераба» водителю и адрес на турецком в телефоне. Еще через полчаса такси остановилось возле нашего дома. Поймала себя на мысли, что нет волнения и боязни заблудиться в этом мегаполисе. Конечно, дочь с помощью Гугл-приложения в сотовом телефоне контролировала мое передвижение, но все-таки я была довольна собой. Пока водитель выгружал мой чемоданчик, из будки при входе выскочил мужчина, воскликнув «мераба», перехватил мой багаж у таксиста и поволок в дом! Я в растерянности бросилась следом, крича: «Sorry, это мой чемодан!». Но он, широко улыбаясь, набрал код подъезда, распахнул дверь и пропустил меня вперед. А я все пыталась отобрать у него свой чемодан. Только в лифте он передал мне багаж и сказал на турецком: «Добро пожаловать!». На нашем этаже дверь была уже распахнута. «Мераба, всем здесь живущим! Что за сервис для приезжающих!» - воскликнула я. И рассказала о странной встрече, рассмешив родных. Дочь предположила: «Наверное это наш бабай отрабатывает свою зарплату!». Правда «бабай» вовсе не «бабай», а главный по дому. Ежедневно он обходит квартиры, вопрошая: «Какие проблемы?». Мои уже привыкли и не открывают ему, потому что понимает он только по-турецки. Предположили, что в его обязанности входят также должности привратника и кормильца местных городских котов и кошек.


На следующий день после моего возвращения с острова картина жизни района Кадыкей резко изменилась. Стало очень тихо. Замерли стройки жилых домов в округе, улицы были абсолютно пусты, лоджии соседних домов, где за общим столом обычно по выходным дружно собирались семейства, тоже. Это было начало 10-дневного празднования мусульманского праздника Курбан – байрам…Об этом заранее сообщали баннеры и постеры Стамбула. Дочь меня предупредила   заранее, что в этот период здесь социальная жизнь замирает, но будучи российским человеком, я не приняла это всерьез. Выяснилось, однако, что этот байрам в Турции напоминает по длительности    наши российские новогодние каникулы. У турецких граждан отпуска очень короткие! Поэтому все стремятся в период этого законного мусульманского праздника насладиться отдыхом, уезжая и улетая из дома. Стамбул пустеет и сонно дремлет, открывая перед туристами только некоторые торговые центры и частные продуктовые лавочки. Музеи, театры, выставки, кофейни, рестораны и даже аптеки закрыты…


Удивленная, я отправилась на набережную. Свернув на боковую улочку, ведущую к Мраморному морю, с большим трудом протиснулась межу автомобилями. Градус моего изумления все возрастал. Это было почти дежавю. Пейзаж, раскинувшийся передо мной, неожиданно вытащил из памяти события далекого детства 60-х годов. Тогда жители Казани в июне выезжали в березовую рощу   на традиционный праздник завершения посевной – сабантуй. Все лужайки в этот период превращались в семейные или дружеские застолья. Было весело, дети резвились на траве, взрослые общались, выпивали. На хорошо изученной мною морской набережной Кадыкой я увидела похожую картину. Вся зеленая зона вдоль прогулочной тропы с утра превратилась в огромное кафе под открытым небом, в тени раскидистых крон деревьев, с видом на сверкающее под июльским солнцем Мраморное море. Одни отдыхающие сидели основательно вокруг своих раскладных столов: нарядные скатерти, разноцветные фонарики, самовары, угощения, музыка. Иные-поскромнее- на зеленой травке, но тоже было видно по пакетам и сумкам, что готовы кайфовать долго. «Массовый завтрак на траве. Картина Мира…»- подумала я. Слышны были спокойные беседы под утренний чай в семейном кругу или дружеской компании, звучали поздравления с праздником по сотовому телефону, кто-то подзывал и подкармливал городских собак. Дым сигарет устремлялся в небо, а рядом плескались волны прохладного Мраморного моря и нарушали общий звуковой фон вскрики нагловатых чаек и котов терренкура. Никого не смущало довольно плотное размещение, все были очень довольны, тем что успели занять себе место на этом празднике. Я прошлась по терренкуру, с любопытством разглядывая празднующую публику. Вдали от моря, ближе кустам расположились большие семейства, отличавшиеся от остальных скудностью застолья. Женщины в таких компаниях были закутаны в длинные черные одежды, очень много малолетних детей окружало их. Вероятно, это были многострадальные беженцы из Сирии…


Солнце поднималось, припекало. Пора было уходить с чужого праздника, хотя желание взглянуть на этот пейзаж вечером не оставляло меня. Поэтому на третий день байрама я оказалась там вновь. Пирующих на лоне природы не убавилось, обстановка была мирной, но разговоры звучали громче, эмоциональней, чашки с чаем сменили стаканы. Стелился над полянами сладковатый дым каннабиса. Рестораны на воде были переполнены, из динамиков звучали турецкие шлягеры. Зелень травы стала пестрой от мусора, урны перегружены. Сытые коты и собаки были ленивы. Вечером открылся доступ на платные пляжи, которые тоже были оккупированы отдыхающими жителями и гостями великого города. Сигаретный дым все больше уплотнял вечерний воздух. Появились на байках полицейские в черной форме.У меня возникло ощущение усталости от этого продолжительного постороннего кайфа.Но я не вправе судить, потому что была просто прохожей, заглянувшей в открытое окно стамбульского дома. «Ийе акшамлар- доброго вечера!»- пожелала я мысленно присутствующим, уходя с набережной.  Мраморное море, не уставая плескалось, слизывая с прибрежных камней и песка дневную суету, осевшие на них человеческие эмоции и дневной жар. Его звуки были похожи на колыбельную для неугомонных детей и осторожно заходящего в его воды усталого роскошного оранжево-малинового светила…А мне пора было собираться в Россию.


Я увозила с собой частичку познания нового мира, в котором оказались мои любимые и родные люди. Мне это было очень важно, чтобы потом, находясь вдали, могла бы лучше понимать и правильно поддерживать их. На душе было неспокойно… Как примет моих близких этот город древний и великий во всем, нужна ли ему эта новая волна иммигрантов 21 века? Произойдет ли у них со временем душепринятие Стамбула? Появится ли энергия, желание, и хватит ли здоровья, чтобы внедриться в новую ментальную, языковую и культурную среду, в очередной раз свить новое гнездо и домашний очаг наполнить гармонией? Все непросто, даже если ты в восхищении от Стамбула, как путешественник и мечтаешь там пожить. «Бойся мечт своих! «- написала дочь в Инстаграме через 2 месяца после переезда. А в конце лета я прочла там же: «Воды Босфора состоят из слез иммигрантов »…               


Стамбульский аэропорт Новый – это целый город из терминалов, посадочных полей и прочих составляющих. Современный, просторный, на мой взгляд, очень удобный и понятный для пассажиров. Слушая наставления провожающей меня дочери, я понимала, что отныне буду вести двойную жизнь до следующего «мераба», потому что часть моей души осталась здесь в Стамбуле, с родными. Незримые нити теперь протянутся через огромные земные расстояния, и будет писаться новая страница нашей замысловатой семейной истории. Все женщины нашего рода по материнской линии не склонны к оседлому образу жизни. Моя дочь не оказалась исключением…


На турецкой таможне в ответ на мое «мераба» изъяли две баночки меда и отправили на посадку по движущейся дорожке к самому дальнему терминалу, откуда я полетела домой. Закрывая глаза ,я видела яхту под алым парусом, которая появилась ранним утром в день моего отъезда в водах Мраморного моря, и верила, что это хороший знак.


Обычно после загранпоездок несколько дней не выхожу из дома. Не желая разрушать магию впечатлений, я общаюсь в интернете, по телефону, разбираю фотографии. На этот раз духота квартиры, накопившаяся после нескольких недель 30-градусной жары в городе, заставила меня выбраться на улицу. Был будничный день. На безоблачном небе шиковало солнце. Во дворе дома на тополях о своем спорили вороны. Играли в песочнице дети. Сосед выгуливал свою крохотную собачонку. Воздух был тяжелый, тягучий. Хотелось свежести и прохлады. Я вышла на прямую, как стрела улицу, убегающую плавно вниз к Каме. «Не море конечно, но что имеем …»- подумала я и направилась к реке. За спиной послышался громкий разговор. Меня обогнали молодые ребята. Матерясь и перебивая друг друга, они вспоминали, как славно вчера повеселились. Все было понятно и вставало на свои места. Можно не напрягаться - я в России. «Мераба»!

Лето 2022г.