Песочный человек

или ДЫМ ОТЕЧЕСТВА БЕЗ САХАРА И СЛИВОК

Миниатюра не является самостоятельным произведением,
а только главой из новеллы "МАСКА МАСКА Я ТЕБЯ НЕ ЗНАЮ"

Целиком новелла:
http://proza.ru/2022/10/26/1217
======================================================

Предыдущая "ВЕНЯ, ГОША, ЯЦЕК, ЧЁРНАЯ СВЕЧА И ГОРИЛКА"
http://proza.ru/2022/11/18/1031
======================================================

Все персонажи и события являются вымыслом автора.
Все совпадения с действительными людьми и фактами - случайность.
А С


18.  ПЕСОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК или ДЫМ  ОТЕЧЕСТВА БЕЗ САХАРА И СЛИВОК

Сгущалась тьма за окнами домика сестры Кейт, готовясь вступить
в тайный сговор с мрачными злодеями, скрывающимися под масками аристократов
в преданиях одной французской медицинской сестры. Пружина интриги слово за слово сжималась, лепестки рисовой бумаги слой за слоем слипались, превращаясь в особо прочную корочку, которую не брала даже катана.

- Та-та-та-таааааа, - три точки, длинное тире – в переложении на костяшки судьбы,
подражая первым пяти тактам бессмертной пятой до-минорной Великого Глухого,
сама тьма ломилась в хливкую дверь.
- Антре, - закричала Шехерезада хриплым, прерывистым шепотом.
- Здравствуйте всем нам, - в приоткрывшуюся дверь просунулась абсолютно голая голова
с двумя телескопами на месте глаз.
- Рим-цим-ци! - вскричала сестра Кейт, оборвав кривую сюжета на самом высшем пике
и было бросилась к двери, как прыгун с трамплина бросается в воду. Но огромная гипсовая чаша вдавила сестру Кейт в диван, как сила тяжести на взлётном режиме.
Вслед за очищенным картофелем черепа, внутрь домика проникла изящная фигурка маленького валета,  будто иллюстрация, набросанная самим Алексом к сказке 
«песочный человек»,  лет так от 30 до 300, смотря как прочитать.

- Когда приехал? – сестра Кейт ласкала и без того шлифованный картофель черепа липкими от клейстера пальчиками, - крошка Рим-цим-ци! Ты ещё сильней похудел!
Я налепила пельменей с перепелками! Буду тебя откармливать пельмешками.
И Алекс их очень любит.
- А я ещё не приехал, сестра Кейт, - отвечал крошка Рим-ци-ци неожиданно глубоким
баритоном, - я проездом на Амстердам.
- А это кто у тебя? – спросил Рим-ци-ци, поводя телескопами в сторону корзинки
с чи-хуа-хуа.
- Вы ещё не знакомы? Рим-цим-ци, познакомься с Мириам.
- Мириам, Мириам, Мириам, - пропел Рим-цим-ци на мотив миллиона алых роз.
И Рим-цим-ци подал руку Юстасу.

Юстас сидел при корзинке с собачкой, и от неожиданности схватил протянутую руку
и они моментально склеились рукопожатиями друг с другом.
- Рим-цим-ци, очень приятно, - сказал изящный человек, наклонился и галантно согнутым мизинцем свободной руки почесал хуа-хау-чи меж ушей. Хуа-хау-хуа влажно посмотрела на Рим-цим-цим и лизнула палец пупырчатым, коралловым языком такой длины, будто он рос у неё от хвоста.

- Вас зовет Алекс, - сказал изящный человек собачке, - он просит вас к себе на ночной чай, на тен-о-клок. И умоляет вас, Мириам, Мириам, Мириам поторопиться, так как чай с утра разлит и стынет, стынет, ох как стынет.

Что-то неуловимое выдавало в Рим-цим-цим известного лицедея. Или ветеринара. Или  просто галлюцинацию. Но где он раньше встречал этого ветеринара или лицедея, Юстас не мог сообразить и весь отдался во власть галлюцинации и обстоятельств.
Не разлепляя рук, как два президента, позирующие перед камерами, изящным боковым ходом, они прошли по осеннему Саду Неземных Наслаждений прямёхонько в Замок Капеллу. По дороге Рим-цим-ци то и дело подпрыгивал, делал полусальто вперёд и тут же назад, всячески давая понять, что он тут не столько ради дела, сколько ради веселья и забавы. Так они познакомились.

Что за кумир тут чудит,
а за окном, не спеша,
вольный художник творит,
и молодеет душа,
миллион, миллион, миллион - пел Рим-цим-ци на известный мотив,
- желтых ос! - и без усилия делал полусальто вперёд,
- на окне, за окном, из окна видишь ты-ы-ы-ы, - делал полусальто назад.

Осы в этом году, в самом деле, миллионами ползали по окнам замка и всех прилегающих построек. Живые и павшие - это было чёрно-желтое хичкоковское нашествие. И самым таинственным можно признать то, что ни одна полосатая тварь не обратила свое жало в оружие. Ни одного укуса за весь сезон, будто их тут все абсолютно устраивало. Или они слетелись на тайный зов Магистра Алекса?

В замке звучала другая, неземная музыка. Возможно, Чайковский в исполнении припрятанных на чердаке невидимых музыкантов, самым посредственным из которых был бы безумный Паганини. В шандалах, стоящих на тонких витых ногах, горели свечи.
На огромных столах, на полу – повсюду струились и сияли ткани.
Шкала времени, о которой мы уже упоминали, в Замке Капелла имела подвижный бегунок. И им распоряжался Мэтр Алекс по своему усмотрению.
А он пожелал остановить бегунок между дученто и кватроченто.

Как венецианский дож, в чёрном с головы до ног, он бродил меж складок тканей,
в которые драпировались ещё Гвельфы и их клятые враги Гибеллины; вились узоры, сочинённые по заказу Лоренцо Великолепного, и пряно и тонко пахло духами Джулиано Медичи, и сам Алекс, словно оживленный портрет работы Сандро Боттичелли, разбрасывал щедрой дланью по тканям цветы.

За ним неотступно следовала Грейс и протягивала то одну, то другую корзину с цветами, когда рука дающего пустела. Сама Грейс блестела глазами и пылала рыжими кудрями, будто только что выпрыгнула из бронзовой рамы портрета Симонетты Веспуччи, соскочила с кончика кисти Сандро.

- Выпейте с нами чаю с пирожками? - Алекс небрежно поддел ногой горку цветов, которая рассыпалась по тёмно-фиолетовому панбархату эпохи флоринов и королевских лилий, прицелился и щёлкнул затвором фотоаппарата.

- Чаю? – как зачарованный, Юстас наблюдал за манипуляциями Мага Времени
и Искусств.
- Мы с Мириам склеились, - сказал Рим-цим-ци, сделал полусальто и застыл в полупоклоне, направленному и к Алексу и к Грейс одновременно, при этом не отнимая
приклеенной руки.
- Впредь будете как братья, братья Гримм-цим-цим, - Алекс опять щелкнул затвором, - только почему Мириам? Быть собакой – этому надо ещё поучиться.
Эхом прошелестел тихий смех с заметным шотландским акцентом.

Чайная церемония происходила здесь же, на свободном участке огромного стола,
с которого легко мог бы взлететь небольшой лайнер, и была обставлена нехитрыми закусками.
- Ешьте пирожки,  - скомандовал Алекс. – Что вы не берёте, Юстас?
- Я будто попал в книжку. У вас здесь пахнет сказкой!
- Это ткани из Лиона. Ткачи постарались на совесть. Как они называются?
- Брокатели, дамаск, диаспер, муслин, брокат, плиссе, пеламс китайский, гургуран индийский… . –  подсказывала Грейс, нажимая на кнопку электрочайника.
- Эти ткани ткут на тех же станках, что и в 17 веке. Таких больше нигде нет. И не будет.
- Алекс сделал спецзаказ по своим эскизам, - пояснила Грейс и подлила кипяток в фарфоровый чайник в форме сидящего китайца, сняв с него фарфоровую
шапочку-крышечку.
- И всё для того, чтобы человека было во что завернуть, как пирожок. Рим-ци-ци,
тебе нужно подкормиться. Ешь! – мэтр Алекс шумно отпил из своей чашки и посмотрел на Рим-цим-ци плутовато.

Пирожки напоминали обычные пирожки с изжогой из пирожковой
с улицы Садовой. Среди шелков, муслинов и гобеленовых тканей эпохи позднего Ренессанса пирожки приобретали некоторый куртуазный смысл, углублённы тем,
что их на серебряном блюде было ровно четыре штуки.
- Ешьте, ешьте пирожки, - повторил Алекс, - завтра купим ещё.

К Грейс:
- Ты сказала Чарли, чтобы он готовил машину на завтра?
- Я сказала ему, что нас будет трое.
- Вы с нами? – спросил Алекс Юстаса.
- С вами, - коротко ответил Юстас.
- Тогда четверо. Завтра утром мы отправляемся в Нью-Йорк. Не вздумайте проспать, много потеряете, если проспите. Не засиживайтесь  допоздна. И кое-что вы поможете купить. Нужен ваш совет, как главного  специалиста по шкурным вопросам, - добавил многозначительно Мэтр Алекс.

- При чем тут шкурный вопрос! - недовольно наморщил Юстас лоб изнутри своего вежливо улыбающегося автопортрета. И в этот вечер на всякий случай обошелся
без МакКормика.

Белый Кадиллак, несмотря на внушительную длину, казался крупинкой сахара на бесконечной равнине, перечеркнутой точками-тире разметки на шоссе Олбани-Нью-Йорк.

Внутри, на кожаных диванах спали Алекс и Грейс.
Юстас занял место возле Чарли, но своё окно Чарли не открывал – согласно уставу гондольеров и водителей лимузинов. Яркое утро за бортом казалось вечерними сумерками через сито стекол дабл кадиллака.

Первая остановка была у лавки пожилого индейца, торгующего кожами невиданных животных. Возможно, коров. Индеец продал белым несколько шкур. И пожелал, чтобы мертвые животные обрели вторую жизнь. Как в воду глядел, старый краснокожий вождь.

И они отправились дальше. Следующей остановкой стал Брайтон. Чарли притер свой белый крейсер к берегу тротуара. И они вышли у магазина.

- Сара, - закричал продавец с рыхлым лицом вакха, - Сара, обслужи иностранцев!
Из подсобки выплыла Сара в полиэтиленовом переднике, смахивающая на розовый глазурованный торт.
- Боже ж ты мой! – заголосила Сара. - Абрамчик, кто к нам пришел, Абрамчик, какие иностранцы! Это наши, наши!
- Ё-ё-ё! – в свою застонал очередь Абрамчик, - это просто ангелы небесные спустились на нашу грешную землю! А мы вас видели вчера по телевизору. Правда Сара? Это ты первая увидела и закричала мне, Абрамчик, включай скорей свой телевизор, показывают Алекса, самого нашего Алекса!
- И мама тоже включила свой телевизор на кухне. Вас, драгоценный Алекс,
показывали сразу по трём телевизорам!
- Какая удача, - сказал Алекс и щёлкнул затвором фотоаппарата, наведя его
на подвешенный над прилавком хамон, похожий на циклопический кулон из чистого оникса.

И Сара с Абрамом разом выскочили из-за стойки. Откуда то взялся маленький Исаак. Маленький Исаак переходил из рук в руки, как переходящее знамя, и фотосессия была завершена только спустя час, в третьей по счёту съестной лавке.

Юстас и Рим-цим-ци еле волокли за ними сумки с дарами.
Когда все забрались в дабл кадиллак, Грейс вспомнила.
- Мы забыли пирожки. Алекс, ты же хотел пирожки.

И все снова вышли из кадиллака. И встреча была продлена ещё на час с четвертью.
Пирожки несли из всех лавок сразу. Всех мастей: кулебяк с осетром, и расстегаев простых и бездрожжевых и сдобных и только что из печки, пирожков всех сортов и народностей.

В Кадиллаке пахло как в доме, где идет приготовление к брачному пиру.
- Тошнит, как хочется есть, - сказала Грейс с лёгким шотландским акцентом.
- От этих запахов еды можно помереть натощак.
Тихий шотландский смех.

И следующая остановка была у Бубы Карского.
Ресторан Бубы под вывеской «Казбек» со вчерашнего ещё был закрыт.
В пустом ресторане за банкетным столом на 100 персон примостились четверо.
Самых незваных, зато, как выяснилось, самых дорогих сердцу и уму гостей, самых-самых дорогих гостей хозяина заведения, одессита грузинско-еврейского происхождения, Бубы Карского.
Буба хлопотал так, словно гости в самом деле были нечаянными посланцами небес
и они воплотились в четырёх голодных телах.

Не прошло и получаса, как на столе уже шипели на горелках шашлычки по-карски, громоздились салатики всех мастей и цветов; вина, коньяки, фрукты только что сорванные с древа жизни, ещё никем не познанные сыры из молока горной орлицы.
И в крошечной табачной лавке у Бубы имелась настоящая "Герцеговина Флор" - папиросы с восхитительным вкусом горного чернослива. Или черного горнослива.

Буба сказал:
- Друг Алекса - мой друг. Так я говорю? Вот ваша Герцеговина. Это настоящая Герцеговина! Ее надо курить с чёрным кофе. Вы пьёте чёрный кофе? Принесу дорогому гостю кофе по аджарски. Его пьют без сахара и сливок но с дымком. Вы понимаете? Дым отечества нельзя мешать ни с сахаром, ни со сливками.
Так я говорю? - и Буба кинул полный обожания взгляд на Алекса.
- Впрочем, это не я сказал, - и Буба кивнул на стенку ресторана, всю увешенную фотографиями известных персон, все в объятиях радушного Бубы Карского.

Там были: Бродский, Барышников, Довлатов, Шемякин, Высоцкий, Ростропович, Микки Рурк, Вишневская, Солженицын, Есенин, Кикабидзе, Мик Джаггер, Пол Маккартни, Данелия, Розенбаум, Леонард Коэн, Багратион в мундире, Губерман с томной девицей  - и дальше не разглядеть, до самого потолка и даже на дубовых балках потолка.
- А кто так сказал?
- Не помню. Грибоедов, кажется. Или точно - Бродский!

Рим-ци-ци сказал:
- Мне нужно в Амстердам.
Алекс сверкнул очками, заглянув в наивные телескопы Рим-ци-ци. :
- Может тебе просто нужно дам?

Лицедей Рим-ци-ци тут же, среди столов, розыграл  сценку-пантомиму, как он идет по Амстердаму и сопровожает взглядом каждую проходящую мимо даму Амстердама.

Талант Рим-цим-ци был такого свойства, что по его воображаемой реакции на воображаемых дам, а иногда и не только дам, можно было  мгновенно представить каждую из этих персон. При всём том, он ничего особенного не совершал: не размахивал руками, не пучил глаза, не суетился и ничего не изображал. А дамы материализовались будто сами по себе и с каждой у него случалась какая-нибудь  мимолётная связь.

Потом он сел в такси и уехал в аэропорт.
- А вы не собираетесь в Амстердам? – спросил Алекс Юстас с ноткой Метрополитена имени Ленина в голосе.

Юстасу и правда очень захотелось в Амстердам, но сильнее всего хотелось домой.
Не зная зачем, он сказал:
- Хочу.
- В Амстердам мы вас не отпустим. А вот как покончим с масками и всем остальным, съездим на недельку в Венецию. Мы с Грейс вас приглашаем. В Венеции нас ждёт Большой карнавал. Вы не против Венеции? Рим-цим-ци привезет туда всю свою труппу.

Юстас кивнул и сказал:
- Профессор по ИЗО рассказывал, что в Венеции на площади Сан-Марко всегда дежурит скорая помощь. Многие падают в обморок от такой красоты.

Грейс серьёзно, с лёгким шотландским акцентом сказала:
- Профессор вас обманул. На Сан-Марко скорая не проедет, там нет дороги.
- Профессор ваш никогда не был в Венеции, он просто фантазёр, - жёстко резюмировал Алекс.
И это была чистая правда, правда без прикрас и фантазий.


Следующая "СПИЛБЕРГ ИЛИ НЕРАСКРЫТОЕ ДЕЛО ОБ 11 ЧЕМОДАНАХ":

http://proza.ru/2022/11/24/13