Блок. Она, как прежде, захотела... Прочтение

«Она, как прежде, захотела…»
 





                Она, как прежде, захотела
                Вдохнуть дыхание свое
                В мое измученное тело,
                В мое холодное жилье.
 
                Как небо, встала надо мною,
                А я не мог навстречу ей
                Пошевелить больной рукою,
                Сказать, что тосковал о ней…
 
                Смотрел я тусклыми глазами,
                Как надо мной она грустит,
                И больше не было меж нами
                Ни слов, ни счастья, ни обид…
 
                Земное сердце уставало
                Так много лет, так много дней…
                Земное счастье запоздало
                На тройке бешеной своей!
 
                Я, наконец, смертельно болен,
                Дышу иным, иным томлюсь,
                Закатом солнечным доволен
                И вечной ночи не боюсь…
 
                Мне вечность заглянула в очи,
                Покой на сердце низвела,
                Прохладной влагой синей ночи
                Костер волненья залила…
                30 июля 1908




     «Синяя ночь в конце стихотворения намекает, что данное стихотворения – непосредственное продолжение предыдущих – «О доблестях, о подвигах, о славе…» и «Забывшие Тебя»:
      «…Отец – почитатель и переводчик Данте и Петрарки – улыбнулся с легкой иронией. «Ну зачем вы пишете декадентские стихи? Зачем синие загадки? Почему загадки – синие?». Блок, немного задумавшись, ответил: “Потому что ночь синяя”».
                В.В. Гиппиус "Встречи с Блоком".

     В исходном стихотворении та, ушедшая, в синем плаще – из каприза? от собственного одиночества? от желания ещё раз ощутить свою власть над героем? – заглянула к нему:

А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:
«
Между 4 и 5
а.              Как белый ангел в воскресенье,
                Вошла тихонько поутру,

б.              зачеркнуты
»

     Зачеркнуто, возможно, потому что далее будет: «Закатом солнечным доволен // И вечной ночи не боюсь…» и будет название: «На закате», а не «поутру»  И во фразе «Ни слов, ни счастья, ни обид»  зазвучит эхо других стихов:

                "Мы встречались с тобой на закате.
                Ты веслом рассекала залив.
                Я любил твое белое платье,
                Утонченность мечты разлюбив.

                Были странны безмолвные встречи.
                Впереди — на песчаной косе
                Загорались вечерние свечи.
                Кто-то думал о бледной красе.

                Приближений, сближений, сгорании
                Не приемлет лазурная тишь…
                Мы встречались в вечернем тумане,
                Где у берега рябь и камыш.

                Ни тоски, ни любви, ни обиды,
                Всё померкло, прошло, отошло…
                Белый стан, голоса панихиды
                И твое золотое весло.
                13 мая 1902"

     Это о мире камышовых заводей, найденном ими с Андреем Белым давным-давно (шесть лет назад!), где души тех, кому нельзя прямо к Богу, но и не по грехам – к Сатане, тысячелетиями очищались в «лазурной тиши» вечного озера, и «ты» вечерами приходила навещать героя, у которого больше не оставалось «ни тоски, ни любви, ни обиды»…
     Вот и в исходном стихотворении герой ощущает, что он «наконец, смертельно болен», ещё немного и…

     «
     … Ах!.. Здесь позабыли о труде и неволе! Ни о чем не говорили. Позабыли все и все знали!
     Веселились. Не танцевали, а взлетывали в изящных, междупланетных аккордах.     Смеялись блаженным, водяным смехом.
     А когда уставали – застывали.
     Застывали в целомудренном экстазе, уходя в сонное счастье холодно-синих волн…
     … Тут она бродила, раздвигая стебли зыбких камышей, а по ту сторону канала над камышами бывал матово-желтый закат.
     Закат над камышами!
     …Однажды сказал ей камышовый отшельник: "Видишь сидящего на вечерней заре, выходящего из бездны безвременья, потопленного до времени?
     …"Вышел срок его потопления... И для него не станет; прежнего, если ты подойдешь к нему..."
     И она пошла к сидящему в сонном забытьи и узнала в нем своего друга.
     Их глубокие взоры встретились. Они тихо рассмеялись нежданной встрече…
     »
     Андрей Белый. Северная симфония (1-я, героическая).     Москва. 26 сентября 1901 г.

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
«
     М.А. Бекетова связывала стихотворение со сложными отношениями Блока с женой, относящимися к 1908 г., видя в нем иной этап, отличный от того, который отразился в стих. "О доблестях, о подвигах, о славе ... " (ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 779). В стихотворении выражены и мучительные личные переживания поэта, и кризисность его идейных исканий в это время.
     Сопоставление стихотворения с письмами и записями поэта позволяет отнести его к числу тех произведений, которые стали своеобразным поэтическим дневником. Ср., например, обращения Блока к жене в письмах от 26 июля и 2 августа 1908 г.:  "Я, кажется, дойду скоро до равнодушия полного, отправлю к черту весь этот проклятый мир"; "Я все время полон мыслями о тебе и только на тебя и надеюсь ( ... ) Нам необходимо жить вместе и говорить много, помогать друг другу. Никто, кроме тебя, не поможет мне ни в жизни, ни в творчестве".
     См. также в письме Блока от 23 июля 1908 г. к жене: "Едва ли в России были времена хуже этого.  Я устал бессильно проклинать, мне надо, чтобы человек дохнул на меня жизнью".
     »

                Я, наконец, смертельно болен,
                Дышу иным, иным томлюсь,
                Закатом солнечным доволен
                И вечной ночи не боюсь…

     В лето 1921 года, через тринадцать лет, когда он действительно будет "смертельно болен", всё будет не так, а больно и страшно. И все его женщины кинуться спасать его, и ни у кого не получится. Только у одной из них родится от него ребенок. Вот у этой:

                «...Посыльный конверт подавал,
                Надушённый чужими духами.
                Розы поставьте на стол –
                Написано было в записке,
                И приходилось их ставить на стол…
                24 мая 1914»