Ничья 10. Страх лучше смерти

Мой авторский сайт: https://www.danberg.net/


                Ничья

                10. Страх лучше смерти

Председатель Комитета Спецопераций предполагал, что получение технической информации от инженеров Дрора будет представлять из себя некий гешефт и поэтому затребовал и, разумеется, получил огромные суммы из государственного бюджета Бургандии на подкуп дрорских специалистов. Однако Иосиф заразил своих младших соратников серьезной формой пацифизма, и они передали ему свою документацию бескорыстно.

Таким образом, государственные средства на эксплуатацию человеческого фактора не были освоены. В коридорах власти Бурга только лично генерал знал об этом, ибо, по понятным каждому разумному бургандцу причинам, расходы Комитета Спецопераций являются строго секретными данными. Выдвижение гипотез о возможных направлениях фактического расходования полученных из казны фондов автор оставляет на произвол многоопытных и проницательных читателей.

Создание Големов – смертельного оружия – сначала в Дроре, а затем в Бурге, лишило смысла решение вопроса об абсолютной гегемонии какой-либо одной из сторон. Однако великое открытие человеческого ума ни в коей мере не повлияло на столь различные врожденные свойства бургандцев и дрорцев. Эти страны остались приверженными каждая своей природе безотносительно к возможности или невозможности достижения превосходства.

***

Что, однако, происходило у подножия Поклонной горы после свершений описанных выше событий эпохального значения? Как мы помним, Бург отправил представительство на поклон к Вышнему, дабы молитвами и песнопениями склонить Его к объявлению Бургандии мировым гегемоном. Иными словами, бургандский народ желал признания своей идеологии боговдохновенной, справедливо полагая в таком акте Вышнего незыблемую и вечную гарантию Небес.

Дрор тоже послал на Поклонную гору своих плакальщиков. Тамошние власти скептически относились к идее привлечения Вышнего для помощи в достижении каких-либо мирских целей, не усматривая в сближении с Ним никаких серьезных практических перспектив. Делегация Дрора была направлена в основном с намерением пропаганды дрорского образа жизни, а также на предмет более глубокого изучения психологии оппонентов.

Члены обеих экспедиций разбили у подножия Поклонной горы легкие временные лагеря, которые мало-помалу обрастали, говоря современным языком, социальной инфраструктурой. Постепенно установились контакты между посланцами двух враждующих стран. Происходило сближение делегатов Бурга и Дрора, сначала робкое, а затем все более тесное, переросшее, наконец, в дружбу.

Здесь напрашивается любопытная аналогия. Процесс сплочения делегатов разных общественных систем был подобен действию земной гравитации. То есть, если движение груза вверх требует приложения внешней силы для преодоления притяжения земли, то спуск вниз происходит сам собою под действием того же земного притяжения. Значит, подъем труден, а спуск – прост. Вспомним, что бургандская идеология высока, а дрорская низка. Поэтому в процессе сближения, бургандцы, обладатели высокого духа, принимали взгляды дрорцев, людей низкодуховных, но не наоборот. Как и следовало ожидать, наблюдалось движение сверху вниз, а не снизу вверх.

Обретение Дрором и Бургом стратегического оружия в виде Големов не могло не повлиять на отношение стран к вопросам демонологии и божественной опеки. Дрор предпринял решительные шаги. Им были прекращены контакты с Асмодаем и его подданными, а также отозвана экспедиция на Поклонную гору.

Бург не захотел окончательно порывать с шедами и их царем, хотя существенно снизил спрос на демонологические услуги. Что касается продолжения деятельности экспедиции на Поклонную гору на поклон к Вышнему, то на совещании у вновь сменившегося главы Совета Старейшин было принято решение пока не ликвидировать посланничество. Во-первых, расходы на его содержание заметно сократились, ибо основная часть членов делегации сбежала в Дрор вместе с их новыми товарищами. Во-вторых, руководство Бурга продолжало дожидаться пробуждения Вышнего, все-таки надеясь получить моральную поддержку Небес.

***

Теперь следует упомянуть о серьезных отношениях, возникших между главой бургандской делегации и прекрасной Лилит. Вечерами, когда ангелы отходили ко сну, эта чудо-женщина спускалась с вершины Поклонной горы к своему новому избраннику и проводила с ним ночи, полные ласк и любви.

Однако мы вынуждены констатировать, что страсть Лилит постепенно угасала. Возможно, тому причиной было чрезмерное увлечение ее возлюбленного упомянутым прежде снадобьем, коим он ежевечерне услаждал себя. По мнению Лилит, популярная в бургандской среде жидкость снижала накал его чувств. А, возможно, ее тревожили нашептанные завистниками слухи о прежнем непостоянстве партнера. Как бы там ни было, пламя любовного костра становилось все ниже, а дым раздумий – все гуще.

Вскоре у подножия Поклонной горы случилось происшествие скандального свойства. Руководитель бургандской экспедиции, употребив по своему обыкновению изрядное количество бодрящего напитка, пошатываясь, вошел в дом, полагая найти там ожидавшую его Лилит. Возлюбленной он не увидел. Огляделся. Заметил разбросанные по полу предметы дамского туалета и сразу установил их принадлежность. Блузка была порвана, и этот факт чрезвычайно насторожил любовника – перед глазами его прошли фантастические сцены нетерпеливой страсти и гнусной измены.

 - Женщина, не вижу тебя! – закричал бургандский посланник, однако ответа не последовало.               

 - Негодная, от меня не скроешься! – громче прежнего возопил он, но лишь тишина отозвалась на отчаянный вопль.

Он бросился к закрытой двери, ведущей в смежную комнату, и еще более возвысил гневный свой голос.

 - Эй, выходи, коли жизнь дорога!

И тут он услыхал сердитый стук женского кулачка в дверь с внутренней стороны, и голос той, которую искал.

 - Убирайся! Я с Асмодаем! Я с Асмодаем!

Глубочайший шок постиг руководителя бургандской экспедиции. Хмель его мгновенно испарился, и он верно оценил ситуацию. Меньше всего ему хотелось отведать ножных и ручных когтей Асмодая. Начальник покинул собственное жилище, осторожным шепотом извергая хулу на неверную подругу: “Лилит, дьяволица, тебя я презираю! К любовнику ушла ты от меня и похоти позорно предалась!”

Да, жизнь преподносит сюрпризы. Асмодай соскучился по бывшей своей супруге, и вновь предложил ей приблизительно то, что благонравный жених предлагает скромной невесте. Впрочем, точный смысл его слов не известен. Лилит тоже истосковалась по настоящему мужчине. Общество ангелов на вершине Поклонной горы претило ей, а бургандский пьяница оказался негодной заменой прежнему мужу.

Так вновь сошлись бывшие супруги. Разумеется, совестливая Лилит не сочла возможным дальнейшее пребывание в окружении целомудренных ангелов и покинула Поклонную гору ради возродившегося союза с Асмодаем. А тот, занятый в Бурге на половинную ставку, имел теперь много досуга для следования общим с Лилит интересам. К тому времени он успел в достаточной степени, как ему казалось, осуществить свой первоначальный замысел изучения нравов бургандцев и дрорцев.

Униженный руководитель бургандской экспедиции сгоряча задумал составить официальное послание в Совет Старейшин с обоснованием ненужности продолжения его миссии. Однако, по здравом размышлении, он решил не делать этого, ибо большинство рядовых членов делегации сбежали с дрорцами. За столь серьезную халатность, допущенную в политико-воспитательной работе с коллективом, ему, в случае возвращения в Бург, грозило бы пожизненное заключение в застенках Комитета Спецопераций. Поэтому он вместе с последними из оставшихся с ним соотечественников стал готовится к тайному убытию в Дрор. 

***

Верная своим представлениям, Орпа продолжала деятельность, вместе полезную и вредную для обеих стран. Конечно, пыл двойной лояльности несколько остыл, но эта перемена отнюдь не являлось следствием ослабления ее чувств к старой и новой родине, но произошла по внешним причинам объективного характера. А именно: ввиду решительного изменения военно-стратегической ситуации с появлением Големов, накал соперничества между Бургом и Дрором снизился. Противостояние перешло в фазу позиционной борьбы, строящейся на накоплении мелких преимуществ. Говоря языком шахмат, партия текла ровно и продвигалась в направлении к ничьей. 

Итак, Орпа периодически снабжала информацией и Якова, и генерала. Она очень надеялась, что каждый из них видит лишь одну сторону монеты, а о другой стороне в худшем случае только подозревает. В свое время ей удалось усыпить бдительность Якова, хотя глубина сна оставалась для нее величиной неизвестной. Трагическая кончина невесты Иосифа заставила Орпу опасаться генерала больше, чем Якова. “Навести сон на председателя Комитета Спецопераций далеко не просто, и око его недреманно!”  - поняла она. 

Тем не менее отважная Орпа не прекращала передавать донесения в обе стороны. “Не могу поступиться принципами! - говорила себе искушенная агентесса и молодая мать, - мое отвращение к генералу не убавляет моей любви к Бургу. Истинный патриотизм есть чувство к стране и народу, а не к отдельной личности!”

За высоким забором и под охраной двух огромных псов развивалась и крепла молодая семья Ерэда и Орпы. Первенец радовал родителей хорошим аппетитом, пухлым тельцем и умилительными складками на ручках и ножках. По утверждению врачей, младенец развивался прекрасно. Орпа снова понесла, что ничуть не мешало ее занятиям делами государственной важности. Передающим звеном в секретной цепи по-прежнему был Кешер.

Однажды, после передачи очередного донесения в Бург, вернувшаяся домой агентесса почувствовала слабость и тошноту. “Что ж, я в положении, дело житейское, полежу – пройдет!” – успокоила она себя и устроилась на диване. Однако недомогание усиливалось, появился жар во всем теле, Орпа начала бредить. Состояние жены повергло в панику вернувшегося домой Ерэда. Он приказал служанке покормить бутуза из бутылочки, а сам срочно повез Орпу в больницу.

К утру разразилась жестокая драма. Состояние пациентки стало критическим. Из больничной лаборатории сообщили, что в легких Орпы, а также на ее одежде обнаружены следы дебютанта. Яд предназначался для членов всей семьи. Месяц назад почти все жители Дрора получили прививку от бургандской пагубы. Однако созданная дрорскими учеными вакцина была запрещена для беременных женщин и младенцев. 

К вечеру Орпа скончалась. Неотлучно находившемуся при ней несчастному мужу и отцу пришло из дома известие о смерти младенца. Загодя получившие спасительный укол Ерэд, Яков, Иосиф, их мать с отцом и родители жены Якова, слава богу, не пострадали.

Сразу после похорон Яков направил своих детективов по следам предполагаемого преступления. Им удалось выяснить, кто был тот человек, с которым Орпа виделась последним. Сыщики немедленно выехали на стоянку машин, где трудился Кешер. Начальник стоянки сообщил им, что еще накануне иностранный рабочий Кешер внезапно потребовал расчет и, получив его, немедленно отбыл к себе на родину в Бург.

Яков терзался сознанием собственного бессилия против очевидного преступления. Он вспомнил, как Орпа как-то рассказывала ему об удивительной особенности бургандской юриспруденции: представитель власти Бурга считается виновным только при условии признания им собственной вины. В противном случае он невинен. “Эти парни – властители Бурга – святые, так сказать, по умолчанию, - рассуждал Яков, - жаль, не действует простое правило – покуда святые не докажут свою невиновность, их следует считать виновными!”

Тяжкие думы о семейных бедствиях и о недосягаемости отравителей заполняли передний план размышлений Якова. Но фон, пожалуй, был еще горше. Мысленно он безжалостно корил себя за бездействие против создания бургандских Големов. “Возвысь я голос вовремя, - думал Яков, - и мой могучий Дрор остановил бы лиходейский проект и избавил бы землю от вечного зла, а Бург – от соблазна злонамерений. Увы, не произошло этого, а то, что произошло, стало торжеством страха. Одно утешает – деяние Иосифа и его несчастной невесты, да упокоится душа ее, отодвинуло войну”.

***

Случись быть войне меж обладателями Големов, тогда под корень уничтожили бы враги друг друга, да и всей земле не поздоровилось бы. Поэтому страх войны породил мир страха. Бургандские оптимисты говорили, дескать, страх лучше смерти. “Смерть хуже страха!” – на свой лад переворачивали это неравенство пессимисты. Но истинные патриоты Бурга верили, что страх хуже смерти, а находились совсем отчаянные, кричавшие во всеуслышание: “Лучше страшный конец, чем страх без конца!”

А какие голоса раздавались по этому поводу в Дроре? Пожалуй, никаких голосов слышно не было. Жители города и страны мало думали о всяких пустяках, уверенные в себе и довольные собою. Дрор продолжал охотно устраивать у себя беглецов из Бурга, который, в свою очередь, ни под каким видом не принимал перебежчиков из враждебного лагеря, ввиду отсутствия последних.

Взаимные чувства двух городов друг к другу не претерпели радикальных изменений: дрорцы оставались сравнительно терпимыми по отношению к противнику, а Бург пестовал враждебность.

Верно говорят, что нельзя любить ни того, кого боишься, ни того, кто тебя боится. Но верно и то, что привычка смягчает страх.

Имевшие место события мирового масштаба снизили градус общественного оптимизма Бургандии. Но в то же время стали заметны некоторые отрадные перемены в стране. Скажем, на службу представителей высшей власти были поставлены доставляемые из Дрора автомобили. Но при этом роль гужевого транспорта в Бурге оставалось по-прежнему главенствующей. Изменения и нововведения затронули и некоторые другие области жизни и быта бургандцев. 

Хитрая и с далеким прицелом открытость дрорцев не вводила в заблуждение зорких и дальновидных обывателей Бургандии. Не желая становится на одну доску с низшим по духу Дрором, власти Бурга изрядно подняли в вышину и основательно укрепили в толщину городские стены, не ослабляя при этом охрану города от нашествия коварного противника. Оборону поручалось держать знакомой читателю четверке стражей, возглавляемых старшим сержантом. Заступая на пост или покидая его, бойцы перекликались, как делали это и прежде. Теперь, к сожалению, в перекличке слышались нотки уныния.

 - Все вообще теперь идет со скрипом, - кричал первый охранник.

 - Нет, не сказать, что мы совсем застряли, - возражал второй.

 - Движенье есть, движенье происходит! – принимал эстафету третий.

 - И нас никто не обгоняет! – радостно заключал четвертый.

 - Однако, как мало похоже это на былую скорость, - резюмировал подошедший для смены караула старший сержант. 
 
Полностью произведение опубликовано здесь:
ttps://fb2.top/nichyya-688054