Блок. На смерть младенца. Прочтение

На смерть младенца
 





                Когда под заступом холодным
                Скрипел песок и яркий снег,
                Во мне, печальном и свободном,
                Еще смирялся человек.
 
                Пусть эта смерть была понятна —
                В душе, под песни панихид,
                Уж проступали злые пятна
                Незабываемых обид.
 
                Уже с угрозою сжималась
                Доселе добрая рука.
                Уж подымалась и металась
                В душе отравленной тоска…
 
                Я подавлю глухую злобу,
                Тоску забвению предам.
                Святому маленькому гробу
                Молиться буду по ночам.
 
                Но – быть коленопреклоненным,
                Тебя благодарить, скорбя? –
                Нет. Над младенцем, над блаженным,
                Скорбеть я буду без Тебя.
                Февраль 1909




Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «
     – «Нет. Над младенцем, над блаженным, // Скорбеть я буду без Тебя.» – В религиозном значении блаженный – это угодный Богу. См. евангельские стихи из Нагорной проповеди (Мф. V. 3-12). Богоборческим вызовом стих. перекликается с лермонтовской "Благодарностью" (1840). См.: Шувалов С.В. Блок и Лермонтов. // О Блоке. М., 1929. с. 114.

     Ю. Айхенвальд, оценивая стихотворение, писал: "В душе, прежде богомольной, начинает гнездиться кощунство и богоборчество,- даже не жгучая ненависть к Богу, а презрение." (Айхенвальд Ю. Поэты и поэтессы. С. 20).
     К. Чуковский относил стихотворение к полосе духовного кризиса поэта: "Теперь в стихах, написанных на смерть младенца, он по-лермонтовски отрекается от Бога, а в другом стихотворении говорит, что люди, ищущие Бога, находят лишь Дьявола. Так без Бога и без людей, без неба и без земли, он остался один в пустоте – только со страхом и смехом." (Чуковский К. Книга об Александре Блоке. С. 72).
»

     То есть современники восприняли последнюю строфу, как обращение к Богу. Но «большое Т» у Блока предназначено для другого персонажа. Напомню, как воспринималась им в недавней юности Л.Д.

     Ал. Блок. Из дневника 18-ого года о событиях, предшествующих явлению Лучезарной зимой 1901 г.:  «Она [Л.Д.]  продолжает медленно принимать неземные черты…».
     Ал. Блок «Предчувствую Тебя. Года проходят мимо…», 4 июня 1901. С. Шахматово:  «Всё в облике одном предчувствую Тебя.»
     Ал. Блок. Из неотправленного письма лета 902-ого года:  «...меня оправдывает продолжительная и глубокая вера в Вас (как в земное воплощение пресловутой Пречистой Девы или Вечной Женственности, если Вам угодно знать)...»

     Суровая реальность внесла в это видение коррективы: не “Ты”, а лишь одно из возможных проявлений “Тебя”. Сейчас бы сказали – аватара. И смерть ребенка теперь воспринимается героем как мелочная месть Той, которая никаким чужим «обликом»  быть не захотела. Но ребенок-то здесь причем?!

                Нет. Над младенцем, над блаженным,
                Скорбеть я буду без Тебя.